 |
Операция в районе алакадарийи Альмар в апреле 1985 г.
|
|
|
|
В апреле после проводки афганской транспортной колонны в Меймене через «Мейменинскую зеленку», группировка была брошена на подавление душманской базы в районе Альмара.
Из рассказа «Зеленка» Суровцева Михаила, командира расчета 3-й усиленной погз «Андхой» 2-й ММГ 47 пого:
«…в Меймене, получили новый приказ - предстоял путь в горы на Альмар...
Колонна долго стояла в городе. Наш БТР прямо возле женского лицея. Впервые за несколько месяцев увидели неприкрытые паранджой лица девчонок. Хоть и страшненькие они, но все же настроение малость улучшилось. По всему городу из громкоговорителей разносился голос муллы. Нам в экипаж посадили нового зампотеха – капитана Козлова. До Альмара предстояло ползти на технике через два горных перевала. Тащились медленно, дорога узкая, иногда ехали между отвесными скалами. Ощущение не из приятных, случись что, пулеметы не задрать, голову то поднять трудно. Но колонна наша была большая и ее все время сопровождали вертушки. На всех вершинах по ходу движения были видны дымы – духи сигналили о приближении колонны. Но до плато, где располагался Альмар дошли без обстрелов. Мы втянулись на плато в хвосте колонны, потому что пришлось помогать сломавшимся. К этому времени там уже вовсю развернулись боевые действия, духи нас ждали. Плато тянулось вдоль горного массива, к которому вплотную прилепился кишлак. Наше КП развернули недалеко от въезда на плато. Тут же работал артдивизион гаубиц. На КП пришлось задержаться для получения задачи, зато увидели в деле руководителя операции.
Майора Кузина мы уважали за профессионализм и за характер. Случайно оказались свидетелями резкого разговора командира с кем-то из вышестоящего начальства. Как обычно «кабинетные стратеги» давали по рации ценные указания. Замысел операции, насколько удалось понять из услышанного, заключался в блокировании района техникой со стороны плато и высадке десанта на вершины, чтобы отсечь духам пути отступления. Но басмачи подготовились к встрече с нами основательно, да и численность их по данным разведки составляла до 800 человек. На каждой вершине огневые точки с расчетами ДШК, прямо из кишлака на вершины прорыты траншеи. Попытка десантирования с ходу не удалась. Было подбито два или три борта, хорошо еще им удалось выйти из под огня. Кузин отменил высадку десанта, за что, по-видимому, и получил «втык» от начальства. С КП было хорошо видно, как из кишлака по ущелью уходит толпа народу. Начальство требовало перекрыть ущелье, чтобы запереть банду. Но Кузин ответил, что не собирается зря класть людей, так как для этой операции у нас слишком мало сил, нужна авиация и более мощная техника. Мы были полностью солидарны с командиром, такой мощной обороны еще видеть не приходилось. Майор держался совершенно спокойно, четко отдавал распоряжения, как будто и не было нервных переговоров с начальством. Зампотеху было приказано проверить состояние только что подорвавшейся недалеко от КП авторемонтной мастерской, а потом становиться на блок. Подъехали к месту подрыва: на дороге воронка около метра в диаметре и выше колена глубиной, в нескольких метрах от воронки на боку валяется фургон АРМ (прим. правильное название МТО) на базе 131-го ЗИЛа, резина на колесах горит, чадя черным дымом. Мы объехали место подрыва, с другой стороны фургона сидели оба подорвавшихся пацана, сильно контуженные, бледные и закопченные, но главное живые. Зампотех сбегал к ним, но они были в шоке, заторможенные, поэтому ничего ему сказать не могли, да и так все было ясно. Подождали, пока приземлятся вертушки и в них загрузят ребят и двинулись занимать позиции на блоке.
|
|
|
Между дорогой и кишлаком было большое поле и на нем несколько десятков ашнаков. Они молились, не обращая внимания на бой и суматоху вокруг. Наверное, это были старейшины – все седые. Такими контрастами Афган удивлял постоянно.
|
|
|
Позицию для блокирования нам отрядили самую хреновую. Две наших коробочки оказались крайними на блоке. Впереди и слева высоты с духовскими позициями, до которых всего 300-400 метров, справа в полукилометре кишлак, который штурмовали сарбозы. Наши все остались позади. Первым на блок вставал экипаж 769-го под командой «Репы» (прим. начальник 3-й усиленной погз «Андхой» 2-й ММГ 47 пого майор Рычков). Их встретили плотным огнем. Хорошо, что они съехали с дороги в пересохший арык, оказавшийся достаточно широким и глубоким, иначе могли быть большие неприятности. Огонь был настолько плотным, что не высунуться из-под брони, а с такого расстояния из ДШК броню запросто могло пробить. Нам было чуть легче, 769-ый поддержал огнем, но все равно пули по броне стучали как в барабан. Мы встали рядом метрах в пяти, перекрыв арык поперек.
Лупили по нам с трех сторон, практически непрерывно. Басмачи настолько обнаглели, что выпрыгивали из окопов, размахивая черными и красными полотнищами, чего-то орали, но за грохотом стрельбы было не разобрать. Такого наглого поведения духов больше видеть не приходилось. Мы для них были как на ладони. Нам даже колеса прикопать не удавалось. Нельзя было приподняться, приходилось просто выставлять автомат из арыка и стрелять, не глядя наугад. Все наши передвижения между коробочками происходили исключительно на карачках или на пузе. Пришлось снять командирские триплексы с БТРов и вести наблюдение с их помощью, как в перископ на подводной лодке. Огонь наших пулеметов несколько остудил пыл басмачей. Стали корректировать огонь артиллерии. Нам поставили задачу засекать огневые точки на горных вершинах при подлете бортов, а потом артиллерия и вертушки наносили по ним удары. Первое же наблюдение показало, что огневые позиции практически на всех вершинах. Как только борты приближались к ним, оттуда открывался огонь зенитных пулеметов. Поэтому артиллерия работала практически непрерывно, перенося огонь с одной вершины на другую. Все снаряды проносились над нашими головами с таким воем, что кишки сводило. С наступлением сумерек стало потише. Духи у нас на глазах, почти не прячась, спускались по заранее отрытым траншеям прямо в кишлак. Для нас, стреляющих снизу вверх, они были практически неуязвимы. Так как темнеет в горах очень быстро, а дневное «духовское гостеприимство» нам не обещало спокойной ночи, надо было срочно решать вопрос с установкой сигнальных мин и растяжек с гранатами. К тому же животы уже прилипали к позвоночнику, днем было не до обеда, да и с дровами за долгое время марша стало туго. А впереди на поле валялись брошенные ашнаками деревянные сохи. «Деды» во главе с Шурой Горягиным взяли на себя установку растяжек и добычу дров, а нам молодым поручили окопать колеса броника и начинать готовить еду. Только парни вылезли из арыка со стороны кишлака вдоль позиции прошла очередь. Ребята продемонстрировали чудеса акробатики, запрыгнув обратно. Никого не задело. Пришлось ждать полной темноты и двумя группами расставлять защиту. Не успели закончить эту работу, сработала сигналка в устье арыка впереди 769-го. Открыли туда огонь из всего, что было. Тут стали срабатывать другие сигналки. В свете ракет увидели, что с гор прямо на наши позиции спускается огромное стадо ишаков, овец, коров. Басмачи сволочи оказались хитрее нас, за полчаса практически все наши растяжки были сработаны. С КП по связи запрашивали, что там у нас происходит. В общем, спокойно поужинать не получилось, а каких сюрпризов ждать ночью оставалось только гадать. Единственным утешением стал деревянный плуг, который парни все же умудрились притащить, а то мы уже устали разогревать сухпай на банках с бензином, смешанным с землей, а чайник кипятить на пиропатронах, выковырянных из сигнальных ракет.
|
|
|
Первую смену дежурили «деды» вместе с офицерами. Все обошлось. Часа в два ночи их сменили мы с Мироновым, а на 769-ом заступили Варламов с Барановым. Нам как эстафетную палочку вручили по АК-74, которых было всего два на экипаж и их передавали по сменам. Остальные были вооружены «пшикалками» - АКСУ-74. Может для милиции, летунов и других спецов они и были нормальным оружием, но в наших условиях от них проку было мало. Оружие поменяли только осенью 85-го вместе с формой. Эта «эстафета» с автоматами сыграла со мной злую шутку. Часа в 4 в кромешной темноте Мирон ткнул меня в бок и прошептал: «Идут». Я, как ни вглядывался в темноту, ничего не видел, но услышал шорох на дороге метрах в пятнадцати от БТРа. Шепнул Герману, чтобы если что… - мочил не задумываясь, а сам бросился за БТР на дорогу. В «учебке» пограничную подготовку мы усвоили отлично: в случае обнаружения нарушителя неожиданно громким резким окриком остановить его… Так и сделал. Выпрыгивая на дорогу, мелькнула мысль, если откроют огонь - броситься под колеса и открыть ответный огонь, если успею… Заорал во всю глотку: «Стой, руки вверх, стрелять буду!». В ответ раздался дикий рев прямо перед БТРом метрах в двух-трех от меня. Теперь можно было разглядеть силуэты ишаков и людей. На наше счастье это оказались дети. Слава богу, не открыл огонь, потом всю жизнь мучался бы. Хотя если бы подобный случай произошел позже, когда я стал уже более опытным бойцом, вряд ли бы стал церемониться, стрелял бы без предупреждения, особенно после того, что произошло дальше. Поняв, что это дети, как потом оказалось пять человек от 2-х до 13-ти лет, первое напряжение спало. Я пинками загонял ишаков за БТР в арык на позицию, радуясь, что на этот раз все обошлось. Вдруг впереди на дороге метрах в двадцати от нас сработала сигналка, видимо последняя. После мы гадали как ее не задел караван с детьми. Пока сигналка свистела, я успел прижаться к броне и изготовиться к стрельбе. Первая же ракета осветила дорогу, по которой пригнувшись метался дух. Я заорал «Инджабе» - иди сюда. Но он, очухавшись, бросился в сторону. Я нажал на спусковой крючок, но выстрелов не последовало. Передернул затвор, нажал – опять ничего. Заорал Мирону: «Огонь, уходит, у меня автомат заклинило». Мирон копошился с автоматом и не мог начать стрельбу. Заорал Варламову с Барановым, у которых был РПК: «Мочите, чего сидите». Видимо все произошло настолько быстро и неожиданно, что пока они открыли огонь потухла последняя «осветилка». Они выпустили весь магазин в темноту. Дух, а может и не один, свалил. Из броников повываливались сонные мужики. Двухлетняя афганка продолжала вопить на всю округу, пока мы не заставили ее старших братьев заткнуть ей рот. Все были на взводе, злые. Я обматерил автомат, Мирона, хреновых пулеметчиков, никто - ни офицеры, ни «деды» не трогали, дали время «выпустить пар». Главное, что все целы, и духи до позиции не дошли. Потом Мишка Свинарев, хозяин АК, объяснил, что автомат старый и предохранитель надо снимать не до щелчка, а еще дальше, но он забыл об этом предупредить. Урок запомнил на всю жизнь – никогда не расставайся со своим оружием. Свой родной автомат впоследствии мог найти в темноте в куче оружия мгновенно на ощупь и, казалось, даже по запаху. Без него чувствовал себя неуютно, как голый у всех на виду. Однако это был не последний случай, когда нас спасало не оружие, а глотка.
|
|
|
|
|
|
До рассвета практически никто не спал. Утром с КП приехал командирский БТР с начальником нашей ММГ. Майор Кузнецов привез переводчика и стал с ним расспрашивать наших ночных пленников. Девчонка так и не успокоилась, видимо здорово напугалась. Даже конфеты, которые откуда-то вытащил Репа, ее не утешили, да и пробовала ли она их когда-нибудь. Среди ее побрякушек оказалась сарбозовская медаль. Откуда она у них никто из «бачей» (пацанов) не признался, но и так было понятно, что дети духовские. Но дети есть дети, что с них взять. Пацаны глядели на нас волками, старшим наверняка уже пришлось подержать оружие против нас, так что никакой информации от них получить не удалось. С какой целью их пустили «живым щитом» мы так и не выяснили, ведь дорога вела вдоль всего нашего блока. Даже, проскочив нас, они бы напоролись на следующие позиции. Возможно, духи готовили нам сюрприз. На дороге, где дух запнулся за растяжку, валялись какие-то мешки, недалеко жевал колючку ишак со сквозным ранением в шею, до чего же живучая скотина. В мешках, снятых с других ишаков кроме тряпья и нескольких лепешек ничего не нашли. Кузнецов приказал ничего у них не брать и отпустить. Процессия, сопровождаемая всхлипами, двинулась прямо в горы на духовские позиции. Пока они не скрылись, никто не стрелял ни с той, ни с нашей стороны. Мы хоть успели наскоро позавтракать. А потом все началось сначала, как накануне. Стрельба со всех сторон, переползания. Правда духи почти перестали выпрыгивать из окопов, и мы, и артиллерия успели пристреляться.
Сарбозы вновь пошли на штурм кишлака, а нам очередной раз представилась возможность со стороны наблюдать этот кровавый спектакль. К крайнему дувалу они подогнали танк, который планомерно долбил по кишлаку прямой наводкой. Сарбозы под его прикрытием цепью продвигались вдоль длинного дувала. Когда дувал кончался, с позиции в глубине кишлака по ним начинал бить ДШК. Танк его накрыть не мог. Сарбозы бежали обратно, тащили раненных и убитых. Духи их преследовали, особо не скрываясь, пока не попадали в зону танкового огня. К тому же все поле между нами и кишлаком было изрыто арыками, из которых били духовские снайперы, то по сарбозам, то по нам. После очередного отступления союзников на кишлак обрушивался огонь нашей артиллерии. А потом все начиналось заново по тому же сценарию. И так весь день. Вскоре это зрелище стало уже неинтересным, потому что мы сами были участниками этой «массовки». Нам тоже не давали поднять головы. С помощью артиллерии удалось выбить духов с горных позиций слева от нас…
Наконец-то удалось засечь снайпера. Он перемещался по арыку, тянувшемуся параллельно нашему блоку примерно посередине между нами и кишлаком, и оттуда «окучивал» то нас, то сарбозов. Мы то все-таки были прикрыты броней нашего 770-го, а сарбозов он расстреливал метров с двухсот прямо на фоне дувала как в тире, пока они то шли в наступление, то отступая бежали, пополняя статистику потерь. Доложил начальнику. Он взялся собственноручно завалить духа, зарядил трассерами снайперку, залег за БТРом и приказал нам с наводчиком корректировать его стрельбу. Мы, находясь в БТРе, хорошо видели голову духа, даже без оптики, он же расположившись внизу, сократил себе обзор и палил мимо, вернее совсем не туда. За наводчика сел Гоша Кувшинов, наш водила, пользуясь правами старослужащего. После третьего промаха Репы, он не выдержал и дал очередь из ПКТ, но взял слишком низко. Дух сообразил, что за ним началась охота, и нырнул на дно арыка. Мы с полчаса продолжали наблюдение, пытаясь отыскать его. Но арык тянулся на несколько сот метров, местами края поросли колючкой, в общем убежище что надо. Пытались привлечь его высовыванием каски из-за бруствера – бесполезно. Пол дня он нас не беспокоил и мы притупили бдительность. Особенно расслабился Миронов, стал вставать во весь рост, почти не обращая внимания на свист пуль и наши окрики. В результате чуть не поплатился своей рыжей головой. Одна из пуль едва не прошила его лоб, а он, остолбенев, продолжал хлопать длинными рыжими ресницами, пока кто-то из парней не спас его, сбив с ног пинком. Почти одновременно просвистела вторая пуля. Потерянный снайпер дал о себе знать, но на прежнем месте его не было. Опять стали высовывать каску – бесполезно. Кто-то додумался, что дух бьет с близкого расстояния и различает каску, понимая, что его хотят выманить. Решили аккуратно высунуть панаму. Как раз рядом со мной валялась панама «тормоза», я плавненько выложил ее на бруствер, пряча руку. Не успел оторвать руку, очередная пуля прошила панаму насквозь, прямо, где крепится тренчик, оставив аккуратные дырочки с обеих сторон. Я даже успел рукой ощутить поток воздуха от пули. Внутри все опустилось. Похоже, даже до «тормоза» дошло, что здесь не до шуток, больше не высовывался. По пулевым отметинам стало понятно направление его выстрела, и в триплекс я его сразу обнаружил. Дух обнаглел настолько, что стоял не прячась, высунувшись почти по грудь. Настолько, видимо был уверен, что мы его не заметим. Однако на этот раз ему не повезло, за пулемет сел Толик Чепель. Короткая очередь из КПВТ и от духа осталось только мокрое место. Больше со стороны кишлака нас никто не беспокоил. Зато на следующее утро духи еще раз проверили нас на прочность.
Было уже светло, и мы с Мироном, отстояв третью смену, пилили добытый плуг на дрова, собирались готовить завтрак. Вдруг перед позицией рвануло, над головой просвистели осколки, часть даже шлепнуло по броне. Мы как ужаленные бросились к брустверу. Прямо впереди нашего БТРа, в десятке метров оседала пыль от разрыва, а на духовской позиции впереди на горе стоял столб песка. Только мы высунулись оттуда открыли бешенную стрельбу. Хорошо мы уже научились ориентироваться по вспышкам в щелях на духовской позиции, успели грохнуться на землю прежде, чем засвистели пули. Все высыпали из-под бронии и высунув только автоматы, палили наугад. Меняли магазины и снова стреляли. Парни поняли без слов, что по нам едва не попали из гранатомета и возможно обстрел повторится…
После духовского обстрела артиллерия обрушилась и на позицию на горе и на кишлак. На некоторое время стало поспокойнее. Но днем нас вновь обстреляли с гранатомета. На этот раз я дрых в БТРе, возле которого и разорвалась граната. Удар был такой силы, будто по броне долбанули кувалдой. Второй раз за неделю лишился слуха. В ушах стоял знакомый уже звон, а в мыслях – слава богу, опять повезло. Очухавшись, вылез из брони, посмотрел на гору – она вся в разрывах, а на подступах к ней пылает кишлак.
Вскоре дали команду на сворачивание блока. Не солоно хлебавши, мы покидали Альмар, но главное без потерь». Только фельдшеру Мирошниченко из Шибиргана осколок от духовской мины попал по спине, но плашмя, оставив только здоровый синяк. Все говорили, что Саня в рубашке родился. Никто не мог знать, что примерно через месяц, почти перед самым дембелем он нелепо погибнет при возвращении с последней для него операции в Акче... Но это случилось немного позже. А мы вымотанные, грязные, злые возвращались из Альмара в Меймене. Там получили новую задачу – сменить гарнизон сарбозов или царандоя в какой-то крепости…
Из переписки Суровцева Михаила с Радченко Борисом Семеновичем, старшим офицером полевой оперативной группы «Меймене» 47 пого:
…Когда про Ермамада прочитал - всколыхнуло и мою память снова. Возможно, и нам с его бандитами довелось встречаться, когда в Альмаре операция была в апреле 85 г.. Она мне особенно запомнилась… Там мы тоже наблюдали, как борты вели дуэли с ДШКа и тоже казалось что все - накрыли, а на новом заходе точка опять оживала... А почему борты не могли их позиции уничтожить, мы поняли немного позже, когда меняли гарнизон в каком-то ущелье вероятно севернее Меймене (не могу пока точно это узнать). Так вот там мы оказались как раз на басмаческих позициях ДШК и после того, что мы там увидели и после полученного в Альмаре, противника стали уважать. Позиции были оборудованы на вершинах, так что позволяли вести наблюдение практически во все стороны, держать под прицелом все подходы. На круглой площадке окопы (щели) были врыты по ее периметру под углом, т.е. сверху их не было видно, и попасть в такие щели даже с воздуха было трудно, ну разве только бомбу прямо на площадку сбросить. Но в Альмаре сколько бомб не бросали, а мало точек накрыли. И артиллерией пытались сбить – мало толку. Еще у них были прорыты ходы, типа окопов, вниз со ступенями прямо в кишлак, а ниже позиции метров в 50-ти немного в стороне от тропы были вырыты пещеры (большие, с целую комнату с узким входом, которые снизу не видно было из-за более низких вершин, и сверху тоже вряд ли их разглядеть было можно между вершин). Т.е. они там могли отсидеться в случае сильного обстрела.
А в Альмаре наша позиция была скорее всего (судя по карте) в районе к. Шайхан или между Шайхан и Нугайли-Бала. Потому что вначале мы проехали долину, там где-то в районе Диванахана (если судить по карте) на основной дороге подорвалась на фугасе ремонтная мастерская (кажется Мейменинская) на базе ЗИЛ-131. Нам Кузин поручил дождаться эвакуации ребят бортами и возвращаться на КП. Он как мне кажется, было между Шораном и Шах-Касеми ближе к дороге. Оттуда как раз хорошо просматривалось ущелье (где написано на карте Итивурук) и по нему духи вместе с местными жителями толпой уходили. А армейская батарея била дальше по ущелью – пытались им путь преградить, т.к. десант не получилось высадить…
Из истории ММГ-1 Меймене
Из воспоминаний Павлика Николая, зампотеха 1-й ММГ 47 пого:
«Под Альмаром подорвалась наша МТО на базе ЗИЛ-131. Водитель и старший машины – сержант Черный из взвода обслуживания остались живы, но были сильно контужены. Хорошо, что машина подорвалась не передним колесом. После лечения в Союзе ребята вернулись в мангруппу».
Из воспоминаний Холявко Григория Васильевича, замполита 2-й погз 1-й ММГ 47 пого:
«Небольшое дополнение по операции в районе Альмара в апреле 1985 года. Я со своим БТРом находился в боевой группе, возглавляемой начальником 3 погз майором Кириличевым Владимиром Кузьмичем. Всего в его группе было 3 БТРа. После того, как союзники пошли на кишлаки и залегли перед первыми дувалами, майору Кириличеву В.К. поступает команда от руководителя операции – на трех коробочках прорваться через кишлаки и запереть «духам» вход в ущелье. Кириличев В.К. от этой дурной затеи отказался. Сказал, что пока сарбозы не прочешут кишлаки, он туда на технике не полезет и Героя Советского Союза ему посмертно не надо. Надо сказать, что майор Кириличев В.К. уже ждал свою замену, так как отслужил в Афганистане свой положенный срок. Руководитель операции грозился ему даже трибуналом, но ничего у этого руководителя не вышло. Мудрый и опытный Кузьмич, как все его у нас называли, не повел подчиненных ему людей на убийство. Пытались высадить на вход в ущелье Керкинскую ДШМГ, но и от этой затеи ничего не вышло. Как я помню, там работало примерно 12 ДШК «духов». Видимо, операция была разработана без учета реальной обстановки и ее руководители хотели в очередной раз достичь результатов лишь за счет героизма и мужества советских пограничников».
Из воспоминаний Степнова Михаила Геннадьевича, замполита 3-й погз 1-й ММГ 47 пого:
«Под Альмаром у нас был еще подбит БТР № 731 2 погз. Стояли на блоке. В самом БТРе был только старший техник ИСВ прапорщик Прокощенков Сергей. Он рассказывал потом: «Вижу со стороны кишлака вспышка и черная точка летит прямо в меня. Понимаю, что выскочить из БТРа уже не успеваю. Тут удар! Я ничего не понимаю, но понимаю, что живой, однако ногами двигать не могу». Граната ударила в передний нижний наклонный лист брони и прошла между нижним листом брони и поликами БТРа. Прокощенкова контузило, осушило ему ноги, но живым остался. Отправили в госпиталь. В госпитале подхватил желтуху. Желтуха протекала намного тяжелее, чем контузия. В БТРе перебило тяги, но его притащили в ММГ. Восстановили. Но он так и ездил с дыркой от гранаты. Оставили ее на память».
Из воспоминаний Цейхместера Николая Анатольевича, сержанта, инструктора мино-розыскной собаки 1-й погз 1-й ММГ 47 пого:
«С моей записной книжки.
Это была единственная попытка взять Альмар, по крайней мере при мне. 25 апреля 1985 года поехали объединенными силами брать базу в долине Альмар. Участвовало 4 ММГ. Полк и дивизия сарбозов с танками и пушками. Коридор нам сделали соседние монгрупы, так что мы быстро доехали до Альмара. Сразу наша монгрупа поехала в объезд поста на южную сторону долины. По дороге за крепостью подорвалась наша МТО ЗИЛ-131. Пацаны сильно обгорели, но остались живы. На вертушках их отправили в Союз. Наши коробочки растянулись и пошли на кишлаки, что стояли перед нами в сторону гор.
Наш БТР получился возле самых сопок с краю долины. Засвистели пули, пришлось лезть под броню. С гранатометов духи начали работать, взрывы были с разных сторон. Наконец наводчику была работа, только успевали заряжать коробки для патронов, ПКТ и КПВТ. Союзники пошли в наступление, но под первыми дувалами залегли потому что духи сильно укрепили весь подход до базы. Наш фронт был сильно растянут и сил наших было маловато чтобы брать так хорошо укрепленную базу. В нашей машине был командиром Холявко молодой офицер. Он впоследствии остался в ДШ служить еще на один срок.
Наши Керкинские десантники попытались сесть сзади за кишлаками на входе в ущелье. Но им это не удалось, потому что все вершины были утыканы ДШК. Борты только попытались сесть, как по ним тут же открыли огонь и приходилось улететь продырявленными. Короче десант не высадили, оно и к лучшему для пацанов. А то мы их могли и не отбить у духов.
Вечером мы отошли где-то на километр от кишлака, прикрывая отход союзников. Они отходили и уносили с собой раненных и убитых. На следующее утро снова пошли на кишлаки. Наши борты начали бомбить кишлаки в ущелье. Наше счастье что у духов не было "стингеров" и борты свободно летали. После артподготовки пошли сарбозы до кишлаков и мы за ними, хотя это были бесполезные попытки. Вечером обратно отошли. На третий день мы предприняли попытку вместе с сарбозами и огневой поддержкой подойти до кишлака. Наши попытки были безрезультатными, могли дойти только до первых дувалов. Да укреплена база была хорошо, в бинокль смотришь на сопки и видишь, как духи на ослах и лошадях возят боеприпасы на свои вершины. Там стояли палатки на вершинах.
В общем за всю службу мы впервые подошли на такое расстояние, больше такой возможности у нас не было. Подорвали машину МТО на месте и пошли на точку. В мангрупе мы уже подробнее узнали результаты этой операции. Был убит главарь банды. И когда десант высаживался и борты только начали приземлятся, то кто-то из духов не выдержал - открыл огонь по вертолетам и они обратно взлетели вверх. Они очутились там под перекрестным огнем. Если бы духи дали сесть бортам, то я думаю мало кто живой там остался. А отделались испугом и простреленными бортами».
"Ванчская" операция подразделений Восточного погранокруга в Дарвазе в р-не Варфада
Из воспоминаний Ушкалова Павла Дементьевича, в июне 1983 - апреле 1985 гг. начальника штаба ДШМГ КВПО:
Во второй половине апреля 1985 г. на машинах вся ДШ переехала в Хорог, и оттуда через несколько дней, вылетела на десантирование в Афган в район Варфада. Это горная местность от 2 до 4 тыс. метров над уровнем моря по ту сторону реки Пяндж, между Калай-Хумбом и Ванчем. В райцентре Ванч на нашей территории был развернут палаточный городок, ГМУ (группа медицинского усиления), проще говоря, полевой госпиталь, тыл и т.д. К этому времени мы вошли в состав отельной части – Оперативно-войсковой группы КВПО. Там также на период операции базировались борты, командовал операцией генерал Неверовский Е.Н.
С апреля по сентябрь ДШ совместно с другими подразделениями Восточного округа участвовала в 3-4 операциях по уничтожению банд формирований в районе Варфада.
В ДШ за этот период были самые большие потери за время моей службы в этом подразделении.
Первым 26.04.1985 г. мы потеряли отличного радиотелеграфиста Чикачева Ю.И. На нем была радиостанция с антенной Р-392 и видимо снайпер посчитал его командиром. Пуля попала ему прямо в голову.
25.04.1985 г. во второй боевой группе были тяжело ранены 2 бойца из инженерно-саперного взвода, которые усиливали эту группу. Это рядовой Бовин Н.А. и рядовой Агафонов Г.Д., оба скончались в госпитале.
13 мая на проческе был ранен сержант Егоров, в этот же день на той же проческе ранило и меня. Того же 13 мая в 3-й боевой группе в стычке с духами был убит наш здоровяк, под 2 метра ростом, крепкий парень Зубов В.В.
Там же в районе Варфада 11.09.1985 г. мы потеряли рядового Голышина В.А. Мы потеряли его при переправе через бурную горную речку. Вода понесла его тело до реки Пяндж, в которую впадала эта речка. А в Пяндже даже БТР уносило навсегда без следов. Там же в районе Варфада 07.09.1985 г. на проческе был тяжело ранен начальник штаба ДШ капитан Мясников Сергей (одна пуля попала в грудь, пробила легкое, вторая попала в руку), вместе с ним был ранен пулеметчик, пытаясь вытащить их из-под огня, был тяжело ранен в обе ноги врач ДШ старший лейтенант Жамянов Валера. Надо сказать, что благодаря развернутому вблизи границы в Ванче госпиталю, были спасены многие жизни.
Я вспомнил только некоторые эпизоды и не всех назвал ребят, которые были ранены в тех операциях. Не назвал убитых ребят из мотоманевренных групп, просто не знаю их фамилии. Вспоминаются бесчисленные походы, прочески, стычки с моджахедами. Чем еще запомнился район Варфада? Вот один случай: ночью на нашу засаду на тропе по ту сторону Пянджа нарвалась группа басмачей. Без предупреждения со всех видов оружия ударили по ним. Когда рассвело, насчитали до 10 убитых, несколько раненых. Доложили, прилетело 2 борта с генералом, все осмотрели. Легкораненых басмачей забрала разведка, для работы. Одного тяжелораненого духа не взяли, оставили. Перед нашим уходом один из сарбозов, двоюродный брат басмача (по его словам) после разговора и прощания с ним поднял винтовку и выстрелил ему в голову, чтоб не мучился. Еще помню, как горит зерно в схроне (яма, где-то 1,5 на 1,5 глубина до 2 м). Эту яму с зерном подожгли сарбозы, что бы после нашего ухода с кишлака, зерно не досталось басмачам. Воткнули в яму с зерном сухие колья, сверху наложили хворост, подожгли, когда разгорелось зерно, это была топка с углем.
Из воспоминаний бойца ДШМГ КВПО Щепилова Игоря Борисовича в «Истории ДШМГ КВПО»:
На Мургабе меня и Игоря Гриняковского перевели на 2-ую заставу связистами. Пришел и новый начальник 2-й заставы старший лейтенант Сергей Мясников. Пошла притирка командиров к уже повоевавшим бойцам. Пришло пополнение, пошла боевая учеба. Так продолжалось до средины апреля 1985 года.
В середине апреля 1985 года, ДШ в полном составе перебросили в Хорог. В Хороге просидели целую ночью, в клубе смотрели всю ночь фильмы. На следующий день перебросили на Хорогский ПУЦ, там переночевали пару ночей, а за тем на машинах прибыли в районный центр Ванч. В Ванч прибыли уже вечером, поэтом снаряжались при свете фар. Началась подготовка к вылету, формирование боевых групп. Меня назначили вторым номером к Генке Агафонову, но в последний момент, почему-то заменили на Игоря Гриняковского. Утром в Афган ушли первые боры. Началось десантирование боевых групп. В воздухе я узнал, что кто-то из наших ранен. Высадились недалеко от дома, вокруг шла перестрелка. Вскоре услышал, что ранили Колю Бовина, сделали укол, перевязали, как смогли и отправили бортом в Союз. Вскоре стрельба стихла, мы соединились с первой боевой группой, только тогда и узнали, что Генке Агафонову пуля попала в голову. Где-то через час, поступил приказ выдвинуться на проческу, начали подниматься в горы. Через некоторое время остановились, так как необходимо было перейти через ущелье. С нами были сарбозы, они начали спускаться вниз и попали под интенсивный огонь. Наша группа во главе с замполитом Геной Никитиным остановилась на самом спуске, ребята кто присел, кто лег, а я остался стоять. Через минуту услышал сзади себя щелчки, сначала не понял, а когда увидел фонтанчики от пуль, понял, что бьют по мне, лег, перекатился. Прикрывая их отход, мы открыли огонь. Дело было ближе к вечеру, солнце ушло за перевал. Я дал несколько очередей и понял, что в магазинах трассера. Так как я засветился, по мне с нескольких точек велся плотный прицельный огонь. Так и пришлось вертеться, пока не дали приказ на отход. Вернулись к дому, оборудовали позиции на ночлег. Здесь и узнали что на другой площадке погиб Юра Чикачев. Кто бы знал, сколько было обиды и злости. Ведь мы с Юрой призывались в один день, вместе были на учебке. Но война есть война.
После этой операции, нас сняли в Союз, разместили на погранзаставе в помещении бывшей конюшни. Дня через три я почувствовал себя плохо, поднялась высокая температура, меня отвезли в Ванчскую райбольницу, а затем в Госпиталь в Душамбе. Когда меня и раненых погрузили вертолет, для отправки в госпиталь, я узнал, что 1-я застава попала в засаду. Вернулся из госпиталя только, через полтора месяца, подхватил возвратно-клещевой тиф. Когда вернулся на Ванч, узнал, что Павел Дементьевич получил ранение, но в госпиталь не поехал. Я отдал ему справку из госпиталя, а он посмотрел на меня и сказал, чтобы я шел отъедаться. Ведь за время болезни я потерял в весе килограмм 30. Павел Дементьевич на войну меня не пускал, пока не отъелся...
|
|
|
