 |
Шапочки. Но стоило им улыбнуться пошире, как Виски понял, что рано или поздно они
|
|
|
|
Допекут его. Он был прав. Допекли.
Хотя Алан старался, как мог, держать Стаффордов на расстоянии, их южный
Темперамент и желание непременно участвовать во всех стадиях процесса смели все
Преграды. Возможно, если бы присутствовал только один из них, Алан с ним (или с ней)
Справился бы, но их было двое, и они работали как слаженная семейная команда.
Пока Виски готовился к съемке, передвигая юпитеры и устанавливая аппаратуру, Алан
барахтался в потоке назойливых пожеланий типа «надо заинтересовать покупателя…», «а
почему бы нам не попробовать…», «а не сделать ли нам вот так?». Может быть, все бы и
Обошлось, если бы эти советы не высказывались тягучим южным говором, все больше и
Больше действовавшим Виски на нервы.
Что касается меня, то я сидел тихо, как церковная мышь, между ножками штатива,
Вцепившись в экспонометр, который Виски поручил мне держать. Из моего убежища мне
Было хорошо видно, что Виски на грани срыва. Наклонившись к камере, он морщился
Всякий раз, когда клиентов осеняла новая идея. Это было все равно что наблюдать, как на
Морском горизонте зарождается шторм. Вы видели, что он надвигается на вас, но никак не
Могли его остановить.
Алан тоже расклеивался на глазах. Не знаю уж, каким средством он воспользовался в
Тот день, чтобы придать своей прическе благопристойный вид, но только этому средству
Явно не хватало цементирующей силы, и постепенно один клок волос за другим вырывались
На свободу и устремлялись к небесам. Галстук тоже ослабил свою хватку на его шее, верхняя
Пуговка рубашки расстегнулась. Костюму надоело ходить непривычно отутюженным, и он
|
|
|
Сделал вид, что в нем только что спали. Правый глаз Алана стал подергиваться, и никто
Этого не заметил бы, если бы не очки с толстыми стеклами, увеличивавшими это
Подмигивание до устрашающих размеров. Алан разъезжался по всем швам, оказавшись в
Тисках между напором неукротимой американской энергии и непробиваемой инертной
Массой, в какую превращался Виски во время работы.
Я не мог усидеть спокойно. Вид Виски, в котором назревала реакция расщепления,
Всегда приводил меня в трепет. В его голове произошел щелчок, который, мне казалось,
Было даже слышно, и уже ничто не могло его остановить. Демоны, дремавшие где-то в
Засаде, просыпались и, сверкая глазами и распушив хвосты, вырывались на свободу.
Начиналось все довольно просто. Какая-нибудь невинная реплика, брошенная с целью
Привлечь его внимание, вдруг оказывала подрывное действие, и тут же следовала атака по
Всему фронту: шквальный обстрел бранью, яростная жестикуляция и ледяной немигающий
Взгляд голубых глаз, который давал вам понять, насколько вы на самом деле ничтожны.
Голос мгновенно достигал такой высоты тона, что, казалось, оконные стекла вот-вот
Полопаются. Слова и фразы утрачивали лексическое значение и сливались в сплошной
Невнятный глас судьбы, предрекавший вечное проклятие. Что именно подразумевалось,
Никто, кроме него самого, понять не мог. Но если смысл высказывания от слушателя
Ускользал, то намерения говорившего были предельно ясны.
После этого происходило одно из двух. Либо вас выбрасывало взрывной волной из
Комнаты, либо вылетал он сам. Однако в этот день впервые не случилось ни того, ни другого.
Я видел, как с уст мистера Стаффорда в спину Виски порхнула через все белое студийное
|
|
|
Пространство задорная американская улыбка, не подозревающая о том, что ее ждет. Когда
Виски услышал приближавшиеся к нему сзади шаги, он закрыл глаза; было ясно, что он
Сдерживается из последних сил. От напряжения на его верхней губе выступил пот, и он
Рукой вытер его.
Как только мистер Стаффорд положил руку Виски на плечо, я зажал обеими руками
Уши и приготовился к атаке. Но то, что произошло дальше, было так неожиданно, как будто
Меня ударили по физиономии мокрым носком. Я помню, как Виски резко выпрямился и
Повернулся к мистеру Стаффорду, а потом я, очевидно, зажмурил глаза, потому что
Следующее, что я помню, – это лицо отца на полу рядом со мной. Он был бледен как смерть
И с трудом дышал.
Реакция мистера Стаффорда была быстрой. Он тут же перевернул Виски на спину,
Расстегнул его рубашку и расслабил брючный ремень, чтобы они не мешали ему дышать.
Пока он измерял пульс Виски, тот стал приходить в себя. В глазах появилось осмысленное
Выражение, дыхание восстановилось.
Алан выскочил из студии и побежал через двор к телефону, чтобы вызвать «скорую».
Миссис Стаффорд успокаивала меня, прижав к своей обширной груди, пока ее муж
Приводил в чувство Виски.
Прибежала сестра Макмерфи. Она как раз выгуливала Винсента в кресле-каталке по
Территории, когда на них налетел Алан, сообщивший о происшедшем. Винсент, несмотря на
Приказ Макмерфи оставаться на месте, последовал за ней в кресле, со стуком ощупывая
Дорогу перед собой белой тростью.
За ним появился и мистер Гудли.
Сестра Макмерфи объяснила Стаффордам, что в припадке нет ничего удивительного,
Если учесть состояние Виски. Чем именно отличается его состояние, она не стала объяснять,
Так как это было сугубо семейное дело.
Она сказала, что надо поскорее и без суеты переправить Виски в комнату. Алан,
Находчивый, как всегда, поспешно сложил два штатива и спросил Стаффордов, нельзя ли
Воспользоваться их плащами. Мистер Стаффорд, сразу понявший его, сдернул плащи с
Вешалки и помог соорудить импровизированные носилки. Затем мистер Гудли и мистер
|
|
|
Стаффорд под наблюдением сестры Макмерфи потащили Виски в дом.
Когда Виски проносили мимо меня, я заметил, что он выглядит уже лучше, хотя
По-прежнему очень бледен. Он протянул руку ко мне, обласканному пышной грудью миссис
Стаффорд. Носильщики остановились, полагая, что нам с отцом надо па всякий случай
Проститься.
– Только не урони этот чертов экспонометр, – серьезным тоном предупредил меня
Виски. Он подмигнул мне. улыбнулся, и я понял, что он выкарабкается.
Виски пролежал в постели два месяца.
Никто из нас не мог помочь ему. Он медленно и неотвратимо умирал. Именно в это
Время, я думаю, он до конца осознал, что его дни сочтены, – и, в отличие от окружающих,
Осознал это не просто как факт, а глубоко, всем своим существом. В каждом из нас сидит
Мысль, что придет день, когда мы провалимся в какую-то темную дыру подсознания и
Умрем. Время от времени мы вытаскиваем эту мысль, рассматриваем ее и, сочтя абсолютно
Неприемлемой, укладываем обратно.
А Виски не прятал ее.
Он был прикован к постели, и единственное занятие, которому он мог предаваться, –
Это думать о том, как мало времени у него осталось. Однако я хоть и навещал его часто, но
Ни разу не замечал, чтобы он был уж очень подавлен. При этом я никогда не воспринимал
Его как больного – просто это был папа, которому нравилось проводить день за днем в
Постели.
Я засыпал под его истории, героями которых были самые разные персонажи:
|
|
|
