Глава 7. Самый близкий Враг. 6 глава

— Фрида, — начал он и замолчал, потому что девушка никак не отреа­гировала. Она все так же пристально смотрела в окно. Люциусу захоте­лось развернуть ее и встряхнуть. Он, в конце концов, тоже был жертвой, не меньшей чем она. Это ему придется жениться на Нарциссе, жить с ней до конца жизни, заводить бесконечных любовниц и в каждой искать черты этой девушки, неотрывно глядящей сейчас в окно. Гнев прошел так же быстро, как и появился.

— Фрида, — шагнув вперед, сделал вторую попытку Люциус, — это все недоразумение, глупая ошибка, случайность…

Он говорил быстро, словно боялся, что девушка растает в воздухе или просочится сквозь оконное стекло навстречу так заинтересовав­шему ее пейзажу. Фрида обернулась, и на ее губах появилась улыбка. Люциусу показалось, что он взлетел при виде ямочки на ее левой щеке. Она улыбнулась! Значит, все будет хорошо. Она поймет! Простит! С облегчением Люциус шагнул навстречу ее улыбке. Обнять, прижать к себе, почувствовать запах ее волос… Остановили его порыв слова:

— Милый Люциус, недоразумением и случайностью называют то, что можно исправить. Что же можешь сделать ты? Превратить меня в белокурую праправнучку знаменитой вейлы и повести к алтарю, а на­стоящую Нарциссу утопить в озере? Или ты готов пойти против отца, отказавшись от наследства, титулов, имений?

Люциус замер. Она говорила все это с той же улыбкой. И Люциус на­конец увидел эту улыбку. Если бы не так любимая им ямочка на левой щечке, отвлекшая его внимание, он бы сразу заметил, какой жесткой и недоброй была эта улыбка. Она наказывала его, резала по живому. Не дойдя до девушки каких-то несколько сантиметров, он развернулся и быстро зашагал в ту сторону, откуда пришел.

В душе клокотал гнев. Она издевается! Она просто издевается. Лад­но же! Она еще узнает! С этими мыслями Люциус яростно распахи­вал двери всех купе подряд и заглядывал внутрь. Студенты шарахались от неожиданности или от его взгляда. Наконец он наткнулся на пустое купе. Пятикурсница Пуффендуя не в счет. Он не знал, что собирается делать, но, взглянув на испуганную девушку, прижавшую к губам рас­крытые «Производные симпатических зелий», быстро принял решение. Люциус захлопнул дверь купе, наложил на него коллопортус и повер­нулся к девушке. Он увидел испуганные глазищи в пол-лица.

— Привет, я Люциус Малфой.

— Привет, — пролепетала девушка, — я знаю. А я…

— Нет! — остановил ее Люциус. — Я не хочу знать твоего имени.

Он присел на сиденье рядом с ничего не понимающей девушкой. До Хогвартса еще пара часов — время есть.

— Что читаешь?

Он забрал книгу из рук девушки, мельком посмотрел и отложил в сторону. Еще раз взглянул в ее лицо. Она была миленькой.

— Я сам могу пересказать тебе эту книгу наизусть, — Люциус улыб­нулся, и девушка растаяла.

Он знал, каким очаровательным может быть — десять минут атаки врожденным обаянием, и девушка расслабилась. В ее глазах горел явно читаемый восторг. На нее — незаметную представительницу незамет­ного Пуффендуя — обратил внимание сам Люциус Малфой. Верно ис­толковав взгляд девушки, Люциус провел рукой по ее щеке. Глаза де­вушки расширились, но не от испуга, а скорее от предвкушения того, что сейчас должно было произойти. Коснувшись пальцем ее губ, Лю­циус слегка улыбнулся. Он не понимал, зачем это делает. То есть не мог дать объективного объяснения своему поступку. На кой черт ему сдалась эта пуффендуйка? Разум молчал, зато кричала обида. Плевать, кто она: пуффендуйка, гриффиндорка, когтевранка... Ему все равно. Он доказывал обиженному самолюбию, что может нравиться девушкам, что Забини еще пожалеет о своем решении и что Нарцисса еще будет страдать. Желание отомстить затмило разум. Он подарит этой девочке нечто такое, что она будет помнить до конца жизни, а девочка подарит ему уверенность в себе. Люциус умел быть нежным, если хотел.

Откуда ему было знать, что через полчаса, когда все закончится, он, чертыхаясь про себя, сотрет память ничего не соображающей от счас­тья девчонке и, даже не объяснив свое присутствие в ее купе, выйдет в коридор. Он не знал, что вслед за легкостью в теле, появится неперено­симая тяжесть в душе. Ему казалось, он наказывает Фриду, Нарциссу, Сириуса Блэка... Оказалось, он наказывал сам себя. На душе было тош­но и противно. Не хотелось никого видеть.

Он так и простоит всю дорогу до Хогвартса в коридоре. И никто не решится тронуть его, справедливо рассудив, что под этой аристократи­ческой оболочкой сейчас нет ничего человеческого. Это был загнанный в угол зверь. Он был опасен, и прежде всего, как выяснилось, для себя. Усталый юноша взглянул в окно, стараясь не видеть своего отражения. Сейчас оно почему-то вызывало тошноту.

Казалось, мир просто замер.

02.02.2011

 

Глава 11. Хрупкий мир.

 

Минута. Хрупкий миг добра

Так скоротечен и так дорог.

Мгновенье, полное тепла,

Воспоминаний сладких ворох.

Он разобьется, как хрусталь,

Оставив душу без спасенья.

Но каждый раз, собравшись вдаль,

Ты будешь помнить то мгновенье.

Казалось, мир просто замер, сузившись до размера этой комнаты.

С того момента, когда тяжелый альбом в старинном кожаном пе­реплете влетел сквозь раскрытое окно в руки Нарциссы, обстановка в комнате изменилась. Нарцисса поудобней устроилась на краю огром­ной кровати, расположившись напротив окна, Драко же сел на пол, прислонившись спиной к ногам матери и откинув голову ей на колени. Нарцисса произнесла какое-то заклинание, и альбом завис в воздухе на­против них так, чтобы обоим было хорошо видно.

Протянув руки, Нарцисса запустила их в волосы сына и начала за­думчиво перебирать прядки, похожие на шелк. Комната погрузилась в молчание. Альбом ждал команды к действию, но о нем на время забы­ли.

Память унесла Нарциссу на двадцать лет назад. В один из тех редких дней, когда она оказалась в доме Сириуса.

Такая же по размеру комната. Только у Драко царил идеальный по­рядок, в той же комнате все стояло вверх дном. Ее хозяин не любил домовых эльфов, предпочитая сам заниматься уборкой своих владений. Ясно, что входило в понятие уборки пятнадцатилетнего волшебника. Вещи под ногами не валяются — и ладно. Они сидели так же: Нарцисса на краю кровати, а Сириус на полу, прислонившись спиной к ее ногам. Что же он тогда показывал? Колдографии? Вряд ли, их бы Нарцисса запомнила. Наверно, очередную книжку про его глупый квиддич. Этого увлечения Сириуса Нарцисса не понимала. Сама она боялась высоты, и кроме как на уроках по полетам к метле не подходила. Точно! Это была книга о сборной Англии, вышедшая к чемпионату мира. Нарцисса не помнила из нее ни одного слова, ни одной колдографии: только свои тонкие пальцы, запутавшиеся в иссиня-черных волосах.

— Я сейчас замурлычу, как довольный кот, — вернул ее к действи­тельности голос сына. Оказывается, все это время, пока она задумчиво перебирала его волосы, Драко наслаждался небывалой лаской, откинув голову ей на колени и закрыв глаза. Увидев его довольную физионо­мию, Нарцисса рассмеялась.

— Ты не очень-то похож на кроткого, способного замурлыкать, ко­тика. Мне ты больше напоминаешь тигра, готового зарычать в любой момент.

— Ну, продолжишь наводить беспорядок на моей голове, и я тебя удивлю: или усну, или точно замурлычу.

— Скорее первое, — с улыбкой сказала Нарцисса, прекращая игру с его волосами. — Давай смотреть колдографии.

Сын со скорбным вздохом приговоренного к казни открыл глаза.

Дальше следовали полчаса сумбура и веселья:

— Нет! Этот кулек не может быть мной. Ужас!

— Еще как может.

— Я похож на обезьянку! Это подлог! Я не мог быть таким страш­неньким.

— Драко, прекрати! Все дети такие в один месяц от роду.

— Только не говори, что эта девчонка — тоже я, — Драко протянул руку, чтобы вынуть колдографию.

— Никакая не девчонка! — возмутилась мать.

— Посмотри внимательно и скажи, где ты видела на мальчиках такие дурацкие чепчики?

Нарцисса со смехом схватила его за плечи и дернула назад. Он попы­тался приподняться, но она стала перехватывать его руки. Нет, Гермио­на ни за что не сказала бы, что это мать и сын, тем более представители семейства Малфоев. Просто два шалящих подростка, очень похожих друг на друга.

— Это Мариса? — отвлекся сын на следующий снимок и автоматичес­ки завел правую руку Нарциссы, которую сжимал в порыве борьбы, к своему левому плечу.

— Да, ей здесь семнадцать или восемнадцать. Мы ездили на море с тобой, — Нарцисса оставила свою правую руку на плече сына, обняв его спереди за шею. Драко не стал убирать свою руку с ее руки. Мать наклонилась и оперлась подбородком о макушку сына. Гермиона с жа­лостью видела, что эта обретенная близость очень нова и так хрупка.

— Тебе здесь три года. Смотри, какой ты довольный. Мариса пота­щила тебя кататься на парашюте. Мерлин… Я чуть от страха тогда не умерла. Вы превратились в маленькую точку, а ты так весело хохотал… А здесь видишь? Это тем же вечером на пикнике.

— Эй! Почему она меня так трясет! Я же не кукла. Мне это не нра­вится.

— Драко, посмотри на свое лицо. Тебе это очень нравилось.

— Я совсем не помню эту поездку, — негромко проговорил Малфой. — Я даже не знал, что мы вместе были на море.

— Тот раз был единственным.

Голос матери заставил Драко пошевелиться. Он снял с себя ее руки, отодвинулся и, развернувшись, присел на корточки у ног матери. Он просто смотрел на нее. Нарцисса молча смотрела в ответ. Гермионе ка­залось — они разговаривали глазами. Потом Драко опустил взгляд к но­гам матери и провел кончиками пальцев по ее коленке.

— Я всегда хотел спросить, откуда у тебя этот шрам? Он должен был остаться после раны, которую плохо залечили, — задумчиво проговорил сын. — Просто мне всегда казалось, что твое детство прошло в эдаком коконе, и у тебя не было возможности бегать, прыгать, сбивать колен­ки… Или это было при Люциусе?

В голосе сына появилось напряжение. Нарцисса улыбнулась.

— Нет, это было до Люциуса. Просто в моем детстве был день, когда я вырвалась из этого кокона. Очень счастливый день. Последний счас­тливый…

— День, когда ты так жутко расквасила коленку, ты называешь счаст­ливым? Какими же были остальные...

Нарцисса рассмеялась.

— Черт! Никак не хочет клеиться…

— Сириус, с него нужно снять защитную пленку. Дай я сама.

— Тихо! Это все потому, что ты мешаешь!

— А-а-а. Выходит, твой Поттер всегда спокойненько лежит без со­знания, пока ты оказываешь ему первую помощь? Я для твоей практи­ки слишком простой случай?

Темноволосый юноша поднимает голову. Его лоб нахмурен, взгляд сосредоточен:

— Поттер есть Поттер. А ты — это ты. Я, может, волнуюсь.

— Ну, давай я…

— Ты считаешь меня никчемным лекарем?! Кровь я, между прочим, остановил.

Наконец после долгих мучений, пластырь красуется на коленке: кри­вой, с неровными краями и непонятного оттенка — в последний момент Сириус решил придать ему цвет ее кожи. Потом будет ужас матери, возмущение, как можно так изуродоваться, гуляя в саду, непонимание, чему она так радуется, ведь останется безобразный шрам… Но это все потом. А пока, у ее ног сидит невозможно красивый синеглазый па­ренек и критически оглядывает проделанную им работу. Она смотрит на него и улыбается. Она счастлива, ведь у ее ног… весь мир.

Встретившись взглядом с сыном, Нарцисса внезапно спросила:

— Как у тебя дела с Блез?

Вопрос заставил Драко подняться на ноги и отойти к окну, отвернув­шись от матери.

— Драко, я не стану тебе напоминать, что очень невежливо поворачи­ваться спиной во время разговора, тем более, с женщиной.

— Спасибо, что не станешь, — откликнулся он, глядя в окно.

Нарцисса тоже встала и скинула с плеч его теплую мантию:

— Я училась в Хогвартсе в одно время с близнецами Забини: братом и сестрой. Знаешь, Блез очень похожа на свою тетю. С той лишь разни­цей, что та была когтевранкой.

— Мам, — обернулся Драко, — я не хотел бы говорить о Блез. Она милая девушка, и мне симпатична, но давай не будем о ней сейчас. Ладно?

— Но это твое будущее, Драко, ты не можешь позволить себе не ду­мать о нем. Впрочем, твои слова «милая» и «симпатична» объясняют все. Ты не любишь ее, — это не было вопросом. Нарцисса утверждала.

— А ты любила Люциуса, когда выходила замуж? Или, может, ты лю­бишь его теперь?

— Драко, я не хотела бы, чтобы у тебя создавалось неверное пред­ставление о твоей семье, — Нарцисса явно с трудом подбирала слова под напряженным взглядом сына. — Я очень… уважаю твоего отца и...

В ответ Драко невежливо рассмеялся. Подойдя к своему столу, он прижал указательным пальцем уголок пергамента к полированной по­верхности и стал крутить его вокруг своей оси.

— Мам, не надо. Мне уже не три года.

— У тебя есть другая девушка? — внезапно спросила Нарцисса. Дра­ко замер. Гермиона тоже. Ей безумно хотелось услышать ответ на этот вопрос.

— В смысле? — попробовал потянуть время Малфой.

— Девушка, с которой бы тебе было интересно, которую хотелось бы защищать, оберегать, слышать ее голос, засыпать и просыпаться с мыс­лью о ней…

Драко усмехнулся.

— Знаешь, я никогда не думал о девушках под этим углом.

— Я прекрасно понимаю, что ты встречаешься с девушками, прово­дишь с ними вечера…

«И ночи», — добавила про себя проницательная Гермиона.

— Знаешь, мам, ни одна из них не подходит под твое определение единственной. Если смотреть на это с твоей стороны, то Блез Забини — единственная девушка, с которой я могу общаться дольше получаса без риска для ее здоровья. Я думаю, если бы была другая…

— Ты бы не согласился на помолвку с Блез, — уверенно проговорила Нарцисса.

— У меня был выбор? — приподнял бровь ее сын.

— Он не был тебе нужен тогда. Но я боюсь, что ты захочешь что-то изменить.

— Почему ты боишься?

— Потому что я знаю тебя, Драко. Ты сможешь пойти против Лю­циуса. Ты уже это делаешь, даже не отдавая себе отчета. И я знаю, что у тебя получится. Потому что это — ты. Люциус в твоем возрасте был влюблен в тетю Блез. Сильно, яростно. Но он ни слова не сказал Эдви­ну, чтобы отменить нашу свадьбу. Возможно, хотел, может быть, даже пытался. Но не пошел до конца. А ты бы пошел.

— Почему ты вышла за него? — сдавленным шепотом спросил Драко.

Нарцисса подошла к окну и встала, повернувшись спиной к сыну, словно не она говорила об этикете пять минут назад. Она стояла, обхва­тив себя за плечи, и ночной ветер развевал ее белокурые волосы.

— Мне было шестнадцать, когда состоялась помолвка. Прежде я ни­чего не видела в жизни, кроме заботы близких, и не думала, что где-то может быть иначе. Я дала слово отцу. С замужеством я обрела положе­ние в обществе, знатное имя, родила красивого сына, смогла заняться благотворительностью... Лишь спустя много лет я поняла, что потеряла что-то очень важное и этого уже не вернуть. У тети Блез замечательное имя — Фрида.

Ветер подхватил последнее слово и унес его вдаль.

— С твоего позволения я пойду спать, — проговорила Нарцисса.

Уже не было веселой девчонки. Была блестяще воспитанная и от этого какая-то неживая и далекая женщина.

— Конечно, — вежливо сказал Драко.

Он быстро отреагировал на перемену в настроении матери и напра­вился в дальний угол комнаты. Подхватив по дороге альбом, Нарцисса последовала за сыном, не заметив, что из альбома выпал снимок. Драко окинул гобелен на стене у камина. За ним оказалась дверь. Прошептав заклинание, Малфой распахнул ее, пропуская мать вперед.

— Располагайся. Если что-то понадобится, зови. Я, правда, не уверен, что в ванной все работает — не пользовался ею уже года два.

Он говорил, стоя в дверях. Держа дистанцию. Послышался плеск воды и голос Нарциссы:

— Работает. Спасибо, Драко. Все необходимое я призову сама. Доб­рой ночи.

— Доброй ночи, — проговорил Малфой и закрыл дверь.

«Вот так: ни поцелуя перед сном, ни ласкового слова», — подумала Гермиона. Саму ее дома буквально носили на руках, стараясь окружить заботой и любовью. Как, впрочем, и Рона — миссис Уизли хватало люб­ви на всех семерых детей. Еще оставалось и на Гарри с Гермионой. У Гарри семьи не было. Здесь все понятно — его некому было целовать на ночь и желать спокойных снов. И был Драко Малфой, представитель древнейшего и богатейшего рода, единственный наследник огромного состояния. Сирота при живых родителях.

Малфой развернулся и, подойдя к кровати, поднял с пола выпавшую из альбома колдографию. Он долго смотрел на снимок, затем перевер­нул его и принялся внимательно изучать оборот. Потом подошел к окну. Глядя в темноту, он тихо прошептал: «Свобода». Гермиона поняла, что не только она перевела имя Фриды Забини.

— Малфой, — подала она голос, выбираясь из шкафа. Получилось очень жалобно. Он резко обернулся.

— А-а-а… это ты?

— Ты ожидал кого-то другого? — не смогла не съязвить девушка.

— Да нет, просто подумал: вдруг это был кошмар, и тебя там не ока­жется.

— Ты страшно любезен, — разозлилась девушка.

— Грейнджер, то, что я до сих пор не отвернул тебе голову, по-моему, верх всякой любезности.

Поняв, что вежливого разговора не получится, девушка спросила:

— Можно мне воспользоваться твоей ванной?

— Что? — Малфой даже изволил отвернуться от окна. — Черт! Какой сегодня идиотский день. У меня есть выбор?

— Нет! — твердо сказала Гермиона. — Ни малейшего. Хотя, если ты откажешь...

— Хватит! Не хочу ничего слушать. Вали, куда хочешь!

— Спасибо, — сказала вежливая Гермиона.

Ответа, ясное дело, не последовало. В очередной раз девушка поду­мала, что слухи о блестящих манерах Малфоя-младшего сильно пре­увеличены — она, например, за все шесть лет ни разу не услышала от него ни одного доброго слова в свой адрес. Ну и плевать! Главное, что сейчас она добилась-таки разрешения воспользоваться нужным ей по­мещением.

Закрыв за собой дверь ванной, Гермиона огляделась. Сколько всякой косметической ерунды! Не говоря уж о том, что эта ванная превосходи­ла размерами комнату самой Гермионы в доме родителей. Невероятно!

Покончив с тем, зачем так рвалась сюда, Гермиона с наслаждением ополоснула лицо водой и посмотрела на себя в зеркало. Ну и вид! Спу­танные волосы, перепуганные глаза. Девушка попыталась пригладить волосы, потом решила, что ей уже ничто не поможет. Неудивительно, что она не входит в этот пресловутый список Малфоя. Мысли переско­чили со списка на его составителя.

Было стыдно признаться, но в свои неполные семнадцать лет Гер­миона ни разу не видела даже наполовину обнаженного парня. Гарри в майке — не в счет. И вот сегодня так близко лицезрела Малфоя без рубашки. Сегодня? Казалось, прошла целая вечность. Некстати вспом­нилось, какие у него плечи, спина... Сплошные мышцы. Наверное, ска­залось его пребывание в скаутском лагере. А ведь с виду и не скажешь, что он такой… Ох! Чтобы охладить не в меру разыгравшееся воображе­ние, Гермиона снова плеснула на лицо водой. «Пойду», — решила она.

Открыв дверь, девушка услышала голоса. Говорили Драко и Блез.

Гермиона благоразумно решила не выпрыгивать из ванны, как чер­тик из коробочки — вряд ли кто-то это оценит.

— Повтори! — голос Малфоя был тихим и напряженным.

— Ты не ослышался. Темный Лорд решил завести себе наследника и на роль его будущей матери выбрал Нарциссу. Все должно случиться сегодня. Так планировалось. Правда, я не знаю, где Нарцисса. Драко, ты слушаешь? У тебя такой вид... Хочешь, я побуду с тобой?

— Нет, мне нужно подумать.

— Да уж… есть о чем, — нервно откликнулась Блез и тут же неуверен­но добавила, — не каждому отводится роль брата наследника Темного Лорда… Ты, в общем…

— Блез, спасибо, за информацию…

— Да, конечно. Если ты захочешь…

— Я знаю, где тебя найти. Извини меня, ладно?

Послышался звук закрывшейся двери, и ошеломленная Гермиона наконец смогла выйти из ванной.

То, что она увидела, заставило ее сердце сжаться. Драко Малфой, хваленый Драко Малфой, стоял, прижавшись лбом и ладонями к закры­той двери. Так прошло несколько секунд. А потом, не меняя положения, он вдруг крикнул так, что Гермиона подскочила:

— Мам?!

Он резко оттолкнулся ладонями от двери. Бросился к гобелену и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь. Гермиона хотела было напом­нить, что она все еще здесь, причем стоит посреди комнаты. Но что-то заставило ее промолчать. Почему-то она решила, что вряд ли будет услышана. Похоже, новость, озвученная Блез, совершенно ошеломила Малфоя, произведя на него эффект гораздо больший, чем ранее весть о Грейнджер в его комнате или о Поттере в подземелье.

— Что все это значит?

02.02.2011

 

Глава 12. Почему так?

 

Я тебя нарисовала

Краской летнего дождя.

Я таким тебя узнала.

Я запомнила тебя.

Взгляд ребенка, сердце брата,

Легкость красок и цветов.

Я была тебе так рада,

Ты же — просто не готов.

— Что все это значит? — сердитый голос Полной Дамы, охраняю­щей вход в гостиную Гриффиндора, заставил Нарциссу сжаться и от­скочить в сторону.

Она выпросила у Белинды плащ-невидимку на полчаса. Прошел час, а она так и не использовала его по назначению. Сначала девушка ми­нут сорок убеждала себя в том, что ей просто необходимо поговорить с Сириусом. Что это совсем не страшно — нужно только выследить его одного и подать знак, что она здесь. Все бы ничего, вот только Сириус, похоже, нигде не появлялся один. Все время его сопровождала толпа этих чертовых гриффиндорцев, что не позволяло Нарциссе приблизить­ся к нему в открытую. Но теперь у нее есть плащ-невидимка, и можно спокойно отправляться на поиски Сириуса. В плаще не страшно. Не страшно? Ха! Эти сорок минут она убеждала себя, что весь прошедший учебный месяц ей просто мерещилась неприязнь Сириуса.

Прошлый месяц был сущим кошмаром, который начался сразу по прибытии поезда на платформу Хогвартса. Она буквально кожей чувс­твовала перешептывания и взгляды. Конечно, с такого громкого собы­тия начинался не каждый учебный год. Красавица Нарцисса стала не­доступна для других кавалеров, у нее появился законный избранник. Да еще какой! Красивый и богатый Люциус Малфой! Всех так и распирало услышать историю их безудержной страсти: два юных сердца внезапно поняли, что не смогут прожить ни дня друг без друга и, чуть ли не напе­рекор родителям, ринулись в свою любовь, как в омут. Красивая исто­рия. Может, первый и второй курс Пуффендуя в нее и поверили бы, но остальные студенты — ни на грош. Слишком сложно было представить надменную, капризную и улыбчивую Нарциссу Блэк способной на пыл­кие чувства. Что же касается Люциуса Малфоя, то это вообще казалось невероятным. Дети, выросшие в магических семьях, конечно, знали о традициях заключения чистокровных браков, однако почитались эти традиции далеко не во всех домах. Многие о них уже изрядно подза­были. Что же касается магглорожденных детей… Те вообще понятия не имели о подобных обрядах. Таким образом, известие о внезапной помолвке стало сенсацией.

Был один человек, способный понять Нарциссу, как она думала. Но этот человек покинул поезд в сопровождении Джеймса Поттера и Лили Эванс и даже не оглянулся на Нарциссу, хотя они и поравнялись на пер­роне. Люциус куда-то запропастился, Мариса растворилась в толпе пер­вокурсников, и новоиспеченная суженая осталась одна. Она медленно брела к безлошадным четырехместным каретам. Нарцисса намеренно шла не торопясь, чтобы все кареты разъехались, и она могла спокойно сесть в последнюю. Количество мест обычно совпадало с количеством студентов. Но вдруг сегодня ей удастся хотя бы по пути в школу побыть одной? Ведь чудеса бывают. Наверное…

Не повезло. Ее догнала Белинда Макнейер и начала тормошить, воз­мущаясь, что совсем случайно, от Саманты Мелифлуа, узнала потря­сающую новость о помолвке. Белинда выстреливала вопросы с быст­ротой скорострельного арбалета: «Как можно было скрыть их роман? Сшили ли Нарциссе платье, и если нет, можно ли поучаствовать в вы­боре фасона? Кто приглашен? Много ли свободных парней будет среди приглашенных? И, наконец, правда ли, что ненормальный Сириус Блэк накинулся на Люциуса прямо в поезде, да его еще поддержал почти весь вагон гриффиндорцев, а Люциус отправил их всех в нокаут?».

Слушая всю эту чушь, Нарцисса отчаянно надеялась, что пройдет неделя-другая, и все забудут. Найдется более интересная тема.

Прошел месяц, а шумиха так и не умолкла. Нарцисса не понимала, почему. Возможно, виной тому было условие Люциуса: все должны ви­деть, что мы рады и счастливы. Он всегда держался рядом с ней на лю­дях, хотя по жалостливым взглядам, которые на нее бросали некоторые девушки, Нарцисса понимала, что новоиспеченный жених продолжает менять подружек, как перчатки. Нарциссу это не волновало. Ее даже не раздражала жалость в их взглядах — ей было все равно. Она перестала что-либо чувствовать, что-либо понимать. Единственное, что еще вы­зывало эмоции — поведение Сириуса.

За прошедший месяц, он ни разу не заговорил с ней. Нарцисса могла понять первую обиду. Но не месяц же! Если они и ссорились раньше, то Сириус всегда делал первый шаг, а Нарцисса просто ждала. Иногда она могла повыпендриваться пару дней, не прощая его. Подождать, пока он походит следом, засыплет ее ворохом записок. Как и любой подрос­ток, при всем его внешнем апломбе, он был неуверен в себе. Наступал миг, когда он готов был отступить перед мыслью: не простит. Нарцисса всегда тонко чувствовала этот момент и, бросая очередного кавалера на произвол судьбы, мчалась к синеглазой мечте. Он не сердился. Он никогда на нее не сердился.

И в этот раз Нарцисса ждала… Неделю, две. Ни одного письма, ни одного взгляда в ее сторону. Она не понимала. Неужели он не хочет услышать ее объяснение? Она же не виновата! Ей сейчас гораздо хуже, чем им всем вместе взятым. Люциус пропадает с любовницами — они даже не обмолвились парой слов за этот месяц, Сириус всегда в толпе друзей, с виду (невероятно!) даже веселый. А у нее никого нет. Даже не с кем просто поделиться своей бедой, не выставив при этом свою семью в неприглядном свете.

Через три недели Нарцисса поняла, что если он черкнет хоть строч­ку, она молнией ринется к нему. Какие там выпендривания! Не до того.

А вчера, сидя на зельях традиционно вместе с Гриффиндором, она удостоверилась: не напишет и не позовет. Все было ясно и наглядно.

Гриффиндор сидел на последних рядах, Слизерин — на первых. Еще с первого курса на зельях Нарцисса заняла место рядом с Северусом Снейпом. Тогда над тощим одиннадцатилетним мальчишкой все из­девались. Больше всех Поттер. Юная Нарцисса, просверлив Сириуса взглядом, села со Снейпом, о чем впоследствии ни разу не пожалела. Если по другим предметам у него не все ладилось, то на зельеварении он блистал. За пять лет обучения Нарцисса стала разбираться в зельях лучше, чем любой из ее сокурсников. Она наблюдала за работой Снейпа и училась, старательно переспрашивая непонятные моменты. Они всег­да работали в паре. Снейп был жутко нелюдим, но рядом с Нарциссой он словно преображался. Она знала о нем почти все и никогда не подда­валась искушению рассказать кому-то его невеселую историю: талант­ливого сироты не от мира сего. Нельзя сказать, что они были близкими друзьями. Просто… у Нарциссы был широкий круг общения, у Снейпа — только она. Ей, от рождения незлой девочке, было приятно чувство­вать себя рядом с Северусом незаменимой и радоваться тому, как Снейп оживает на глазах, увлекаясь их беседами.

Не учла одиннадцатилетняя Нарцисса одного: как на самом Северу­се отразятся их приятельские отношения. То, что она на первом уроке, пытаясь прекратить насмешки гриффиндорцев, села рядом с ним, от­нюдь не увеличило рейтинг Северуса Снейпа по версии Сириуса Блэка. Скорее наоборот. Со временем Нарцисса заметила, что каждый раз пос­ле их с Сириусом ссоры страдал Снейп. И раз за разом нападки стано­вились все менее безобидными. На просьбы прекратить это, Сириус от­малчивался. Нарцисса пыталась воспринимать молчание как согласие, но все повторялось снова и снова.

Так же было и вчера.

Нарцисса пришла в класс чуть позже обычного. Преподавателя еще не было, но почти все уже сидели на местах. Обернувшись на звук от­крываемой двери, Сириус странно улыбнулся. Нарцисса хотела принять это за добрый знак и улыбнуться в ответ, но он быстро отвернулся к Поттеру. Девушка направилась к своему месту. Снейп что-то читал, привычно ссутулившись за партой. Внезапно со стороны гриффиндор­цев в его сторону метнулась вспышка света. Заклятие. Через минуту весь класс увидел, какое именно. Его не проходили в школе, но Сириус всегда был добросовестным студентом, одним из лучших.

Едва вспышка коснулась ничего не подозревающего Снейпа, как вся его одежда стала прозрачной. В классе раздался взрыв хохота, кто-то взвизгнул. Снейп в панике вскочил с места, вызвав этим лишь новый приступ смеховой истерики. Он развернулся спиной к стене, прикрыв­шись учебником, и затравленно посмотрел на ненавистную компанию. Нарциссу больно резанул этот взгляд, хоть и был предназначен не ей. Она чувствовала виноватой себя. Ну, так и наказывали бы ее! Хотя Си­риус скорее бы повесился, чем позволил двадцати парам глаз созерцать обнаженную Нарциссу. Девушка в гневе развернулась и встретилась с синими глазами, горящими мрачным удовлетворением. Она открыла рот, чтобы высказать все, что думает. Возможно, она пожалеет о своих словах потом, но сейчас...

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: