 |
Думаю, в некотором смысле я и стал каменным, только сделал это со мной не Тайсон, а Теневой клуб.
|
|
|
|
Лучшие друзья
В ту неделю, впрочем, как и всегда, большинство из нас прикидывалось, что не знает друг друга. Конечно, мы с Шерил всюду были вместе, но что касается остальных членов Клуба, то они лишь перемигивались, встречаясь в коридорах. Наша тайная дружба придавала сходкам в Стоунхендже особую атмосферу.
Однако к очередному собранию в пятницу во мне стало нарастать какое-то непонятное смятение. Тайсон, насколько мне это было известно, никому не проговорился о Клубе, никто из нас не был разоблачён, и всё же я подспудно ощущал — происходит что-то не то. Может быть, это чувство зародилось тогда, когда я сообщил Тайсону, что знаю о его ночных проблемах. А может, толчком послужил тот факт, что я подглядывал за Тайсоном, как какой-нибудь извращенец. А может, это случилось в тот момент, когда Тайсон назвал нас бандой. Как бы то ни было, я всё не мог избавиться от тягостного чувства, и в ту пятницу понёс его с собой в Стоунхендж. Казалось, за последние несколько заседаний руки мои совсем превратились в ледышки и ничто не могло их согреть.
— Знаете, — проговорил Даррен, — я никогда бы не подумал, что у нас так всё здорово получится. То есть, мне вообще даже и в голову не приходило, что мы... как бы это... ну, понравимся друг другу, что ли...
— Да уж, — согласилась Эбби. — Вы только гляньте на это кодло: качок, заучка, чудила, фифа, сопляк, законник и даже Гофер! Кто бы мог вообразить, что мы так хорошо сработаемся!
Я изобразил улыбку, а в душе содрогнулся. Члены Клуба оставались единственными ребятами в школе, не называвшими меня Гофером.
— Я не качок! — возмутился Даррен.
— А я не чудила! — обиделся Джейсон.
— Да ладно, вы же понимаете, что я имею в виду, — отмахнулась Эбби.
|
|
|
Я понимал, что она имеет в виду. Если не считать Рэндала, Шерил и меня, до учреждения Клуба никто из нас толком не был знаком друг с другом.
— Наверно, когда людей связывает что-то общее, — проговорила О_о, — стать друзьями гораздо легче.
О да, это точно — у нас и в самом деле много чего общего, подумал я, а вслух сказал:
— Нас связывает ненависть.
О_о повернулась ко мне:
— Что?
— Мы все кого-нибудь ненавидим. Вот что у нас общее. Что-то в этом есть ненормальное, вам не кажется?
— Не-а, — отозвался Даррен. — На войне как на войне. Враг моего врага — мой друг, так ведь говорится?
— Но мы же не на войне, — возразил я.
— А по-моему, на войне, — сказал Джейсон. — Мы воюем за свои права против унижений, которым нас подвергают эти задаваки!
— Зададим задавакам! — поддержал Рэндал. — Разотрём их в порошок!
— А я говорю — это ненормально! — взревел я.
Я давно уже начал спрашивать себя, что хуже: хотеть растереть кого-то в порошок или жалеть, что этот человек вообще родился. Нас здесь семеро — и все мы желаем, чтобы другие семеро никогда не появлялись на свет. Именно о такой ненависти пишется в военных мемуарах, именно такая ненависть уничтожает миллионы людей.
Все сидящие в кругу уставились на меня, будто я обругал Рэндала грязными словами.
— Мне кажется, ты принимаешь всё слишком близко к сердцу, Джаред, — промолвила Шерил. — Мы же всего лишь слегка повеселились!
— Мне кажется, он чувствует себя виноватым! — высказала догадку Эбби.
— В чём? — удивился Даррен. — Ведь мы просто прикалывались, никому не причинили вреда. Ну, то есть, паук, конечно, пострадал насмерть, но я, например, убиваю пауков чуть ли не каждый день. И что теперь — плакать над ними, что ли?
Где-то в чём-то он был прав, но от этого мне легче не становилось. Я убрал ладони от огня, и они почти сразу заледенели. Но тут Шерил схватила мою кисть и мягко сжала её в своих пальцах — так, что никто не заметил. Мне чуть-чуть полегчало.
|
|
|
— Думаю, я знаю, о чём беспокоится Джаред, — сказала О_о. — Он боится, как бы Тайсон не наябедничал.
— Нет! Вовсе нет. — Я набрал в грудь побольше воздуха.
— Так ты что — хочешь выйти из Клуба? — спросил Даррен.
— Нет, конечно нет. Мне нравится наш Клуб... я люблю Клуб... но...
— Что «но»? — не отступал Даррен. — Кончай мямлить!
— Может быть, нам пора завязывать с трюками?
Шерил развернулась ко мне.
— Джаред, наша хартия основана на идее мести.
— Ага, — кивнул Рэндал. — Розыгрыши — это же твоя идея. А ты, значит, теперь хочешь слинять, Джаред?
— Да, Джаред, в кусты, значит? — подхватил Джейсон.
— Разве нам не было весело? — осведомилась Эбби.
Пожалуй, она права, нам было весело.
— И разве все они не получили по заслугам? — спросила О_о.
Она тоже права. Они получили то, чего заслуживали.
— И разве тебе не нравится быть президентом клуба? — спросила Шерил.
Тут она попала в точку, и всё, что накопилось во мне: сомнения, раскаяние и чувство вины — разлетелось в пыль. До этого момента я никогда не думал о себе как о президенте Клуба, но, всмотревшись в лица сидевших вокруг костра, обнаружил, что все взгляды обращены ко мне. В глазах этих ребят я не был ничем не выделяющимся из толпы мальчиком по имени Как-его-там, которого никто не помнит в лицо. Они смотрели на меня как на своего предводителя.
Какой же я дурак! Я, лидер нашего Клуба, чуть было не выбросил всё это на помойку. К счастью, вовремя опомнился.
— Может быть, нам нужно кое-что изменить в политике нашего клуба... — проговорила Шерил.
Я сразу понял, что она хотела этим сказать. Так, подпустить в голос стальных ноток, больше никакого нытья. Если я и вправду президент, то им придётся принять новую политику нашего клуба — и точка.
— Хорошо, — сказал я своим новообретённым авторитетным голосом, — если мы не хотим, чтобы Клуб распался или ещё того хуже — чтобы нас вычислили, мы должны временно приостановить наши развлечения. Никаких розыгрышей. Пока.
Рэндал и несколько других заскулили.
— Тихо! — прикрикнул я. — Я ещё не закончил.
Вы не поверите, как быстро они прекратили скулёж. Я еле сдержал улыбку. Мы оба, Шерил и я, обладали всей полнотой власти, и пока я произносил речь, мой голос не дрогнул ни разу:
|
|
|
— Итак, мы будем совершать наши акции только время от времени, когда кто-то совсем уж нас достанет. Таким образом им будет воздаваться по заслугам именно тогда, когда они действительно это заслужат; и нас никто никогда не поймает! Такова наша новая политика, верно, Шерил?
— Верно! — Шерил улыбнулась и крепче сжала мою ладонь.
Некоторое время все переглядывались, затем Эбби произнесла:
— По мне, так это очень даже разумная идея.
И все с ней согласились, даже Даррен.
— А чем мы будем заниматься между акциями? — поинтересовался он.
— Обжираться маршмеллоу. — Шерил бросила ему упаковку.
— Окей, — сказал Даррен и принялся уписывать лакомство.
***
После этого всё пошло значительно легче. Мы с Шерил главные, все остальные это поняли и признали нашу власть.
Остаток дня мы болтали обо всём на свете: от пожаров в школе до Ральфи Шермана — каждому было интересно, сказал ли он за свою жизнь хоть словечко правды. И это было прекрасно, потому что, как заметила Шерил, мы были группой людей (а вовсе не бандой!), вполне способной весело провести время, не учиняя никаких шалости «на грани» (по крайней мере, в тот момент мы ничего такого не вытворяли). Отличные ребята, с хорошими оценками, из приличных семей. Одним словом — всё зашибись, и совесть наша чиста. Совершенно чиста!
Ведь правда?..
Когда собрание закончилось, я, как всегда затушил костёр. Странно, но этот ритуал — заливание костра и уход из Стоунхенджа — стал для меня самой любимой частью наших встреч. Я не знал почему. Хотя нет — некоторым образом, можно сказать, догадывался.
Сегодня Рэндал ушёл с ребятами, оставив нас с Шерил одних. Шерил всегда ждала меня. Мне это нравилось.
— Ты меня немножко напугал, — призналась она, пока я тушил костёр. — Я боялась, что вот сейчас ты как скажешь что-нибудь эдакое — и весь наш клуб развалится.
— Да никогда в жизни! — улыбнулся я. — Ведь Клуб — это же так здорово!
— Ещё бы! — кивнула Шерил. Я взял её за руку, и мы покинули Стоунхендж. — Так с чего ты раньше-то дёргался?
|
|
|
— Ну... совесть взыграла что ли...
— Никогда не жалей врага! — отчеканила Шерил. — Думаешь, Остин угрызается совестью, когда дразнит тебя Гофером?
— Нет, конечно, но Остин тут ни при чём. Мне жалко Тайсона.
— Эту отрыжку? С чего бы? Он же только и умеет, что говорить всякие гадости и затевать мордобои! Мне его ничуть не жаль. И я ему не доверяю. Если этот гад на нас не донесёт, считай, нам повезло.
— Не донесёт.
— Почему ты так уверен?
— Просто знаю и всё.
И тут Шерил замерла на месте, и её губы раздвинулись в улыбке.
— Ты как-то это устроил, да? Нашёл способ заткнуть ему рот?
— Можно сказать и так.
— Как тебе это удалось?
— Узнал одну его тайну, вот и всё.
Уши Шерил, казалось, встали торчком, как у кролика.
— Тайну! Ты знаешь какой-то секрет Тайсона Макгоу! Расскажи, расскажи, я тоже хочу!
— Нет. Не могу.
— Почему? Я же никому не скажу.
— Такой у меня договор с Тайсоном. Я никому ничего не скажу, если он будет держать рот на замке.
— Я не в счёт! — умоляла Шерил.
— Уговор дороже денег.
— Но никто же не узнает!
— Я буду знать.
— Значит, теперь не я твой лучший друг, а Тайсон?
— Нет. Забудь всё, что я сказал. Не хочу больше говорить о Тайсоне.
Шерил поняла, что уговоры бесполезны, и вздохнула:
— Ну и ладно. Подумаешь. Пойдём-ка лучше домой.
Но мне пока не хотелось домой. Погода стояла тёплая для октября, и сейчас как раз наступало моё любимое время суток.
— Погоди, дорога ведь там! — Шерил указала в другую сторону.
— Вовсе нет, — лукаво сказал я. — Дорога там!
И намеренно направился совсем не туда, куда надо было. Мне хотелось видеть, последует Шерил за мной или нет. Она пошла за мной. Я припустил бегом.
— Джаред, там обрыв, осторожней!
— Да ладно тебе! — отозвался я.
Я замедлил ход, услышав грохот волн, разбивающихся о берег где-то внизу. Сквозь деревья завиднелся горизонт, и вскоре я выбежал на травянистый бугор, нависший над океаном. Шерил присоединилась ко мне мгновением позже.
— Видишь, дурачок, я была права! — воскликнула она. — У меня хорошее чувство направления. Ты бы лучше прислушивался к тому, что я говорю!
— Знаю, — сказал я с блаженной улыбкой на лице.
— Джаред, пошли, уже поздно!
— Знаю, — повторил я всё с той же улыбкой.
Она взглянула на меня, не совсем уверенная, что, собственно происходит.
— Знаешь, а ты, кажется, вообще очумел.
— Знаю, — снова сказал я, и она закатилась смехом. Хотя я пришёл на заседание в Стоунхендж в полном расстройстве, сейчас мой внутренний барометр подскочил вверх, и мне очень хотелось, чтобы такое приподнятое настроение продлилось подольше. Мой лучший друг рядом, и жизнь прекрасна!
|
|
|
— Если предки разорутся, что я пропустила ужин, свалю всё на тебя, — уведомила Шерил.
Я усмехнулся, она усмехнулась в ответ. Мы присели у обрыва, однако достаточно далеко от края, чтобы не свалиться вниз.
— Надо же — мы вышли в президенты... — проговорил я.
— Да.
— Знаешь, в этом столько силы, власти — стоять во главе клуба... ну, то есть... пятеро других предоставляют нам решать за них...
— Правда, классно? — Шерил крепко сжала мою ладонь.
— По-моему, это самое лучшее, что есть в этом клубе. Даже тогда, когда мы утёрли нос Остину, я не чувствовал такого удовлетворения. Я люблю это ощущение власти. Всё равно что... быть королём крошечной страны. Выдвину-ка я свою кандидатуру в президенты ученического совета девятого класса на этот год.
Шерил засмеялась.
— Смеёшься, да? Надо мной смеёшься?
— Да не над тобой! Просто это смешно, потому что соперничать тебе придётся со мной!
— Ты хочешь стать президентом совета класса?
— Ну да, почему бы и нет? Не находишь, что из меня получится хороший президент?
Я улыбнулся.
— Пожалуй, ты права.
— Слушай, может, образуем альянс на время выборов, мы же всё равно одна команда?
Шерил взглянула на меня, затем мы оба уставились в морскую даль, словно боясь смотреть друг на друга слишком долго.
— Последний раз, — проговорила она, — мы беседовали по душам, когда сидели в домике на дереве и жаловались на ненавистных Остина и Ребекку.
— Не хочу говорить про них, — сказал я.
— Правильно. Давай лучше поговорим о секрете Тайсона.
— Об этом тоже не хочу.
— Тогда о чём?
— А давай ни о чём?
Я улыбнулся, она улыбнулась, а потом я ни с того ни с сего наклонился и поцеловал Шерил в щёку. Она быстро отвернулась.
Ну и глупцом же я себя почувствовал. То есть, вы понимаете, Шерил — мой лучший друг, а я... поцеловал её. Вот скажите — можно быть бóльшим ослом? Я покраснел, как солнце на закате и даже ещё сильней. И рад бы попросить прощения, но не мог выдавить из себя ни слова.
И тут она повернулась ко мне и поцеловала в губы. Сказать по правде, я не знал тогда, как реагировать. Это было так чудесно, и в то же время у меня возникло странное чувство, как будто мы делаем что-то недозволенное. Как будто я не должен был испытывать удовольствие от этого поцелуя. Как будто когда он окончится, мы больше не будем друзьями...
Но вот наши губы разомкнулись, а мы по-прежнему оставались друзьями, только сама дружба стала немного другой; и я понимал, что она, возможно, никогда больше не будет такой, как прежде.
— Вот это да... — сказал я.
— Угу... — сказала она.
— Гм-м-м... — сказал я.
Молчание.
— Н-ну... — сказал я. — И что теперь?
— Не знаю.
— Нам же никто не поверит, — пробормотал я.
— Что ты имеешь в виду?
— Никто никогда не верил, что мы только друзья, что между нами ничего нет. А сейчас тем более не поверят.
— Так что — мы теперь вроде как пара, что ли?
— Не знаю. Ты как думаешь?
— Не знаю... Ты хочешь этого?
— Понятия не имею... А ты?
— И я не имею, — протянула Шерил. — Я всегда относилась к тебе как к брату...
— Я для тебя всё равно что Рэндал?
— Фу! Конечно нет!
— Тогда... значит, ты относишься ко мне вовсе не как к брату.
Я бросил вызов судьбе и поцеловал Шерил ещё раз. Теперь мне стало безразлично, кто что подумает. Пусть народ считает, что мы уже давно вместе. Пусть говорят, что хотят. Даже если бы на небосводе золотыми письменами было написано, что никто не имеет права заводить отношения со своим лучшим другом — мне было бы наплевать. Все эти правила — для друзей из домика на дереве, а он за последние несколько лет стал нам тесен.
Что за шутки?
После той пятницы всё как-то неуловимо изменилось. Мои мысли по большей части вращались вокруг Шерил, мы проводили вместе массу времени. Рэндалу это очень не нравилось, и он пытался бороться своими средствами — начал распускать о нас всякие слухи, правда, в рамках того, что могло бы сойти ему безнаказанно, поэтому мы не обращали на него внимания. Нам было слишком хорошо друг с другом, чтобы заморачиваться переживаниями младшего брата. Прошло всего несколько дней — и стало даже трудно вообразить, что когда-то мы были просто друзьями.
Мы понимали: это начало чудеснейшего периода нашей жизни и следующие месяцы принесут нам много радости. Во мне выросла уверенность, что теперь всё у меня пойдёт как надо. Через несколько недель тренер Шулер выберет участника окружной Олимпиады, и теперь я проникся уверенностью, что на этот раз, наконец, побью Остина. Всё: и отношения с Шерил, и Теневой клуб, и мои собственные достижения на беговой дорожке — убеждали меня в том, что это очень даже возможно.
Вот только жизнь никогда не следует твоим планам. Плохие поступки возвращаются к тебе, как бумеранг. Теперь я не верю, что кому-нибудь когда-нибудь удаётся выйти сухим из воды. Вы меня понимаете? Само собой, люди могут думать, что им что-то сошло с рук, но в конце концов, пусть годы спустя — бам-м! Бумеранг вернётся и треснет метнувшего прямо по голове.
Теневой клуб бросил свой бумеранг, и теперь тот, похоже, летел обратно со всевозрастающей скоростью. Странный бумеранг — никто ничего подобного не ожидал и никто толком ничего не понял, но он ударил каждого члена Теневого клуба — так стремительно, с такой яростью, что мы даже не сообразили, что же на нас обрушилось.
***
Есть множество отличных проделок, которые можно сотворить с чьим-нибудь шкафчиком. Можно, например, спрятаться в нём и напугать хозяина до потери пульса, когда тот откроет дверцу. Или подложить протухшее яйцо — это всегда очень смешно. Или водрузить на верх ведро с водой: ни о чём не подозревающий владелец шкафчика откроет дверь, и всё выльется ему на голову — тоже очень потешно.
Но то, что обнаружил в своём шкафчике звезда баскетбола Эрик Килфойл, было вовсе не смешно. Это и шуткой нельзя назвать — настолько это было грязно. Вещи лежали на месте, в том же порядке, в каком их уложил хозяин перед уходом на тренировку, но уже совершенно в другом состоянии. Кто-то взломал шкафчик Эрика и заляпал всё, что в нём находилось — одежду, новую спортивную форму, даже учебники — чёрной краской. Причём эту густую маслянистую дрянь не отмоешь, не отстираешь. Эрик впал в неистовство и принялся пинать все шкафчики подряд. Грохот стоял такой, что я слышал его даже снаружи, с беговой дорожки.
Его одежда была испорчена, его учебники были испорчены, даже проект по естествознанию был испорчен, и знаете что?
Теневой клуб не имел к этому никакого отношения!
Есть разные типы шуток. Вот эта была злобной, мерзостной выходкой. Даррен, который видел, как всё выглядело в шкафчике Эрика, терялся в догадках, кто бы мог сотворить подобное и по какой причине.
Эрик Килфойл пал первой жертвой волны загадочных, необъяснимых преступлений.
***
В следующий понедельник в школе состоялся повальный обыск личных шкафчиков. Все знают, что это против закона, но когда кто-то крадёт у директора школы видеокамеру ценой в восемьсот долларов, тут уже не до законов.
Мистер Диллер, директор школы, был из тех людей, которые считают, будто ученики нашей школы — источник всех мировых проблем, и не питал никаких сомнений, что камеру спёр кто-то из нас. Класс за классом мы выстраивались перед своими шкафчиками, и директор лично проверял каждый из них, переворачивая всё содержимое вверх дном. Видите ли, эта камера была ему дороже жизни, поэтому вора ждало такое суровое наказание, какого никто и никогда до него не удостаивался. Я в жизни не видал Диллера в такой ярости. Ральфи Шерман показал, что видел, как некий бомж бежал куда-то по улице с этой самой камерой в руках; его рассказ окончательно убедил директора, что камера всё ещё в школе.
Мой ряд подвергся обыску последним.
Мистер Диллер методично, одного за другим, заставлял нас открывать шкафчики и демонстрировать ему их содержимое, и один за другим мы оказывались невиновными — пока директор не добрался до шкафчика Томми Николса, заклятого врага О_о.
Томми, точно так же как и все остальные, открыл дверцу. Что там творилось! Смятые бумажки, старые библиотечные книги, срок возврата которых давно истёк... А из-под всего этого торчал чёрный ремень. Томми взглянул на Диллера, потом опять уставился в свой шкафчик. Диллер запустил руку внутрь и потянул за ремень. Из шкафчика выплыла его восьмисотдолларовая камера.
— Я её не брал! — вот и всё, что Томми мог сказать в свою защиту. — Это не я, это не я!
Но доказательство — вот оно, смотрело нам всем прямо в глаза.
Томми заплакал — даже ещё горше, чем когда Октавия умерла под жестоким каблуком.
— Я не брал её! — повторял он сквозь рыдания.
Я бросил взгляд на О_о, Шерил и Даррена. Выражение их лиц ясно говорило: они к этому не имеют никакого отношения. Это не была одна из проделок Теневого клуба. Я верил Томми Николсу. Томми был порядочным парнем, а здесь явно пахло подставой. Кто-то подложил ему камеру, в этом нет сомнений, но кто — вот в чём вопрос!
А вот мистер Диллер решил, что увиденное — достаточное доказательство. Томми Николса, лучшего ученика девятого класса, отстранили от занятий на три дня.
***
Дэвиду Бергеру, несмотря на инцидент со слизью, продолжали поручать соло в бэнде старшей школы, тем самым, как обычно, вызывая у всех участников бэнда неполной старшей чувство собственной паршивости.
Как-то после уроков, когда ученики загружались в автобусы — ехать по домам — Дэвид выскочил из своего автобуса, словно очумелый. В ожидании начала тренировки я стоял и разговаривал с Шерил (этим я в последнее время занимался очень много). Дэвид влетел между нами и спросил:
— Эй, никто не видел мою трубу?
— Да нужна нам твоя труба! — отозвалась Шерил.
Дэвид побежал к другой группе ребят, в отчаянии справляясь у всех:
— Никто не видел мою трубу? Боюсь, её украли!
Он приставал с этим вопросом ко всем, кто выходил из школы, потом вбежал в здание и вынесся обратно несколькими минутами позже. Он едва не плакал.
— Проверил все классы. Я точно брал её с собой в школу. Её кто-то украл!
Мы не придали особого значения его метаниям — до поры до времени. Через полминуты, когда автобусы начали выезжать со стоянки, из-под задних колёс одного из них раздался жуткий скрежет.
Дэвид, можно сказать, нырнул под автобус, чтобы спасти свою драгоценную трубу, но было уже поздно. К тому времени, когда водитель сообразил, что происходит, и остановил автобус, серебряная труба Дэвида Бергера превратилась в лепёшку. Ей больше никогда не играть и никогда не разбрызгивать вокруг себя зелёную слизь. Дэвид поднял её и попытался выправить один из вентилей, но безуспешно. Он потянул сильнее, и вентиль выпал — по нему как будто паровой каток проехался. Дэвид в полном шоке побрёл куда глаза глядят, прижимая к себе изуродованную трубу, словно младенца.
Через минуту к нам с Шерил подлетел Джейсон Перес.
— Я этого не делал! — воскликнул он. — Честное слово, я ничего не делал!
Я знал — он говорил правду. Создавалось впечатление, что кто-то подхватил нашу эстафетную палочку. Как будто ненависть, накопленная и взлелеянная Теневым клубом, претворилась в некоего невидимого монстра, и тот принялся самостоятельно творить нечестные, злые дела.
Однако я чётко осознавал: всему случившемуся должно существовать логическое объяснение.
— Мало ли, может, у них есть и другие враги, — пожала плечами Шерил. — Наверняка это всего лишь совпадение.
— Может быть, — согласился я. — А может быть, кто-то пытается подставить нас.
Глаза Грина
— Расскажи мне о Теневом клубе, Джаред.
Жалюзи на окнах маленького кабинета мистера Грина были подняты. Я толком не различал лица завуча на фоне яркого неба за его спиной — видел лишь силуэт. Кажется, моё сердце остановилось секунд на пять, когда он задал свой вопрос.
— Теневой клуб? Что это такое? — спросил я. Понимаю, это прозвучало глупо, но он застал меня врасплох.
— Не прикидывайся. Cам прекрасно знаешь, — сказал мистер Грин.
На третьем уроке я получил от него записку с просьбой прийти к нему в кабинет во время ланча. Я сразу сообразил, что Тайсон накапал ему про Клуб.
— Ах это! — Кажется, мне не отвертеться. — Да так, группа ребят. Мы встречаемся, ходим в кино, играем в настольные игры, всё такое.
— Почему вы называете себя Теневым клубом? — задал он следующий вопрос, крутя большими пальцами и поудобнее расположившись в своём большом кресле за большим столом в этой маленькой комнате.
— Потому что встречаемся ближе к вечеру, — ответил я, — когда везде лежат тени. Я могу идти?
— Пока нет. Сначала я хочу узнать побольше о вашем клубе.
— Что бы вам хотелось знать?
— Кто в него входит?
— Ничего, если я поем прямо здесь? — спросил я. Он кивнул.
Я начал жевать свой ланч — это давало мне возможность потянуть с ответом. Я неторопливо съел сэндвич, принялся за чипсы... Грин подождал, пока от моего яблока остался лишь огрызок, и только тогда заговорил снова:
— Ты так и не ответил на мой вопрос.
— На который?
— Кто входит в Теневой клуб?
— Я! — ответил я с улыбкой.
— Кто ещё?
— Не припомню... Говорю же, в это время уже темно, тени кругом... Я и лиц-то толком не могу рассмотреть. Можно мне теперь идти?
— Пока нет.
Я вздохнул и бросил взгляд на запястье, как будто там у меня были часы. Сохраняй спокойствие, говорил я себе. Не потей. Если я вспотею, он поймёт, как я напуган. Нельзя, чтобы он это узнал. Я поднял на Грина глаза, но всё, что увидел — это тёмное пятно его большой головы.
— Вы не могли бы опустить жалюзи? — попросил я. — Солнце прямо в глаза.
— Конечно.
Он развернулся на стуле и выполнил мою просьбу. Теперь я смог различить черты его лица; глаза собеседника пристально смотрели на меня из-за толстых стёкол очков. Я решил, что так гораздо лучше — когда я могу его видеть.
— Почему ты не желаешь рассказать мне, кто состоит в Клубе? — спросил завуч.
Я вздохнул.
— Потому что это тайный клуб. Я поклялся соблюдать тайну.
Похоже, мои слова не вызвали у Грина никакой реакции. Он продолжал пялиться на меня из-за своих пучеглазых линз.
— Тайный клуб?
— Да. Вы что, в детстве никогда не состояли в каком-нибудь тайном клубе? Это что — что-то плохое?
— Не знаю, — ответил он. — Именно это я и хочу выяснить.
Я поднялся. Мне становилось не по себе от позы Грина, от того, как он пялился на меня; и ещё было очень трудно не выложить ему всё. Но сделай я это — и он сложит два и два. Он догадается о наших проделках. И даже хуже: он повесит на нас и Дэвидову трубу, и все остальные грязные трюки, к которым мы не имеем отношения. Ничего нельзя ему рассказывать!
Я принялся слоняться по кабинету, разглядывая обстановку: книги на полке, диплом на стене, шкаф для личных дел, закрытый на замок. Я нервничал. В этой комнате я чувствовал себя словно в тюрьме на допросе третьей степени.
— Откуда вам известно о Клубе? — спросил я, хотя отлично знал откуда.
— Не имеет значения, — ответил Грин.
— От Тайсона Макгоу?
Грин наклонился вперёд и снял очки. Без них его глаза выглядели намного меньше.
— Не вмешивай сюда Тайсона.
— Значит, точно он!
— Оставь Тайсона в покое, — произнёс Грин. — У него и без твоей помощи достаточно проблем, уж поверь мне.
— Каких проблем? — насторожился я, снова усаживаясь на стул.
Грин помедлил, словно собираясь всё мне выложить, но вместо этого сказал:
— Неважно. — Он ещё немного помолчал и добавил: — Ты знаешь, что Тайсон о тебе очень высокого мнения?
Я отвёл взгляд. Без очков Грин выглядел странновато. Больше был похож на обыкновенного человека, чем на заместителя директора.
— Почему?
— Не знаю. Наверно, потому, что ты хороший парень.
Грин улыбнулся, и от этой улыбки я поёжился. Не знаю, по какой причине. Ощущение холода в ладонях вернулось, и вместе с ним во мне опять возникло то же щемящее предчувствие, с которым я пришёл на последнее заседание в Стоунхендже.
— Я же его едва знаю, — пробормотал я.
— А почему бы тебе не познакомиться с ним поближе?
Я пожал плечами.
— У меня достаточно друзей. И лёгкая атлетика. Времени нет.
— Понятно. — Мистер Грин кивнул, а потом уставил на меня долгий, пристальный взгляд, как это принято у завучей. Наконец, он спросил: — Джаред, Теневой клуб — это банда?
Ушам своим не верю! Как он мог подумать такое! Я сидел и хлопал на него глазами.
— Знаешь, Джаред, раньше у нас не возникало проблем с подростковыми бандами.
— Теневой клуб вовсе не банда! — воскликнул я.
— И я должен этому верить?
— Да! Просто группа хороших ребят, весело проводящих время вместе — вот и всё!
— Сами по себе, без надзора взрослых?
— Именно так!
— Что-то мне это не нравится.
К этому моменту нашего разговора каморка, которую Грин называл своим кабинетом, превратилась для меня в клетку. Я глубже вжался в твёрдый деревянный стул и приготовился к долгому допросу.
Но он не стал этого делать. Завуч вдруг заговорил кое о чём другом. Впрочем, об этом предмете мне думать тоже не хотелось.
— Скоро окружная спортивная Олимпиада, не так ли, Джаред? — спросил он.
— Да, через месяц. — Я поёрзал на стуле, пытаясь устроиться поудобнее. Куда там! Такие стулья производят не для удобства сидящих.
— Я слышал, что, возможно, ты будешь бежать за нашу школу.
— Я или Остин Пэйс. Зависит от того, кто покажет лучший результат на отборочных, — сказал я сквозь стиснутые зубы: время Остина по-прежнему было лучше моего.
Мистер Грин наклонил голову.
— Знаешь, Джаред, мне бы не хотелось, чтобы тебя дисквалифицировали из-за какой-нибудь совершённой тобой глупости.
— Что вы имеете в виду? — спросил я.
— Я имею в виду, что если из-за этого вашего клуба ты попадёшь в какие-то неприятности, тебя могут исключить из команды.
— Мистер Грин, — сказал я, — наш клуб не имеет ни малейшего отношения к школе. Здесь мы вообще никак не контактируем! Неужели нельзя просто оставить нас в покое?
— Моя работа заключается в том, чтобы следить, как бы наши ученики не попали в беду!
— Да ладно, мистер Грин! Ну какая беда может приключиться с такими, как мы?
— С какими?
— С такими, как я, и Шерил, и Джейсон Перес, и О_о Хан, и...
Я захлопнул рот, сообразив, что делаю. Он перехитрил меня! Заставил выдать ему информацию о Клубе! Ещё одно слово — и можно подписывать Теневому клубу смертный приговор.
— Так Джейсон и О_о тоже состоят в клубе?
Я замкнул рот на замок.
Грин откинулся в кресле и немного покачался с таким видом, словно весь мир лежал у него на ладони. До этого дня завуч мне даже немного нравился; правда, мы никогда особенно долго не разговаривали, но мужик он был вроде совсем неплохой. Однако сейчас, за этим столом, сидел злобный, язвительный тип. Этот человек мог разрушить Теневой клуб просто потому, что мы весело проводили время без надзора взрослых. Внезапно я понял, что ненавижу завуча. Я пожалел, что Грин вообще родился на свет.
— Вот что я скажу тебе, Джаред, — промолвил он. — Можешь больше ничего мне не рассказывать об этом вашем клубе. С тобой никогда раньше не было никаких хлопот, и учителя отзываются о тебе только в превосходной степени, так что я тебе поверю... но с одним условием.
— С каким?
Мистер Грин приналёг на стол.
— Я хочу, чтобы вы приняли в свой клуб Тайсона.
Я отшатнулся, как будто мне отвесили пощёчину.
— Нет! — вырвалось у меня. — Ни за что! Никогда!
— Джаред, я прошу тебя об одолжении. Для него это очень важно.
— Вы не понимаете, — простонал я. — Ему нельзя к нам, потому что...
— Почему нельзя?
— Нельзя и всё! — отрезал я. — Это особенный клуб, и в него могут войти только особенные ребята!
— Этого я одобрить не могу. Если ваш клуб, как ты сказал, предназначен для досуга, то Тайсон вполне может стать его членом. Или есть в вашей деятельности нечто, о чём ты бы не хотел ставить меня в известность?
— Нет!
— Тогда примите в него Тайсона.
— Нет!
— Но Джаред...
— Нет! Нет! Нет! — выкрикнул я. — Нет! — Точка. Конец разговору. — Нет!
Я встал и едва не врезал кулаком по столу — до того рассердился. А вот мистер Грин был само спокойствие. Он всего лишь откинулся назад на своём кресле и снова закрутил большими пальцами. Долго сверлил меня глазами, как это в обычае у завучей. Но на этот раз я не поднял на него взгляда.
— Можно мне теперь идти? — спросил я.
— Закрой за собой дверь, Джаред. — Вот и всё, что я услышал в ответ.
Я постоял ещё несколько секунд, но Грин больше ничего не добавил; поэтому я повернулся и направился к двери. Но только моя рука коснулась ручки, как завуч вновь заговорил:
— Ответь мне только на один вопрос, Джаред.
Я не оглянулся на него; мой взор словно приклеился к ручке двери.
— Не учинил ли Теневой клуб чего-нибудь из ряда вон выходящего?
Я по-прежнему не отрывал взгляда от ручки.
— Нет, — сказал я.
— Ну хорошо... Но я хочу, чтобы ты знал, Джаред: я буду держать вас под неусыпным наблюдением. Не нравится мне этот ваш клуб; чем-то от него попахивает. Я стану следить за вами, словно ястреб, и если ты мне лжёшь, Джаред, пеняй на себя.
|
|
|
