 |
Я вышел, поскорее захлопнув за собой дверь, и помчался по коридору — подальше от этого ужасного маленького человека в его ужасном маленьком кабинете.
|
|
|
|
Что сказал Ральфи
Беда никогда не приходит одна. Я-то думал, что если Клуб на какое-то время заляжет на дно, то, может быть, Грин оставит нас в покое; что, возможно, всё как-то утрясётся. Но ничего не утряслось.
Я надеялся, что раскатанная в лепёшку труба Дэвида Бергера станет последней в ряду таинственных происшествий, но моим надеждам не дано было осуществиться. Кто-то продолжал терроризировать «непобиваемых», невзирая ни на вред, причиняемый им лично, ни на порчу их собственности; и этот человек, кем бы он ни был, полагал, что вину за свои поступки сможет свалить на Теневой клуб. Этим человеком мог быть только Тайсон Макгоу.
— А я говорю, давайте проучим его! — сказал Рэндал, когда мы собрались на очередное заседание в Стоунхендже.
— Точно! — поддержал его Даррен. — Навешать ему как следует и заставить сознаться!
— А потом добиться его исключения из школы, — добавил Джейсон. Все согласились.
— Нет! — сказал я. — Мы пока не можем прижать его. У нас нет доказательств.
— Да какие ещё нужны доказательства? — возразила Эбби. — Он единственный, кто знает про Клуб. Конечно, это он!
— Пока мы ничего не можем сделать, — повторил я. — Сначала надо доказать, что это он сотворил все эти гадости.
— Невиновен, пока не доказано обратное, — вздохнула Шерил, — хотя мы-то знаем, что он виновен.
— Так что будем делать? — осведомилась О_о. — Сидеть сложа ручки и ждать, пока на нас навешают всех собак? А если случится что-то действительно очень плохое?
— Не волнуйтесь, — успокоил я. — Тайсон, конечно, полоумный, но не до такой же степени. Ничего реально плохого не случится.
Как же я ошибался!
***
Все члены Клуба поклялись, что следующую неделю глаз не спустят с «непобиваемых», станут следить и за ними, и за Тайсоном — чтобы не дай бог, не случилось ещё чего-нибудь отвратительного. Должно быть, сделали мы свою работу из рук вон плохо, потому что во вторник во время ланча следующей жертвой пал Дрю Лэндерс.
|
|
|
Дрю, как вы знаете, был пловцом, причём до самозабвения преданным этому виду спорта; можно сказать, он был фанатом всего, что касалось плавания. Ничего удивительного, что он очень любил рыбок. Сколько я помнил Дрю, у него всегда имелся аквариум — единственная вещь в его комнате, содержащаяся в идеальной чистоте. И был у него второй аквариум — в школе, в кабинете биологии — классной комнате мистера Милберна. Думаю, Дрю, рассматривавший себя как человеческий аналог рыбы, питал весьма нежную привязанность к своим «родичам» в аквариуме.
Как бы там ни было, когда Дрю перешёл в седьмой класс, вместе с ним в кабинете биологии мистера Милбурна появился шестигаллонный стеклянный ящик; и сейчас, год спустя, аквариум по-прежнему населяли морские звёзды, анемоны и яркоокрашенные рыбки. Они были красивы, они дорого стоили, и Дрю любил этих водяных тварей так, как нормальные люди любят своих собак и кошек.
Время от времени находились идиоты — бросали в аквариум какую-нибудь гадость типа куска мыла или кучи стружек из классной точилки для карандашей[10]. Однажды кто-то подлил туда красный пищевой краситель. Мистер Милбурн сменил воду; рыбки, похоже, не пострадали, только некоторое время щеголяли розовой окраской. Словом, что бы всякие придурки ни учиняли над рыбками, тем, казалось, все испытания были нипочём.
Но не на этот раз.
Во время большой перемены мистер Милбурн всегда запирал свой класс и отправлялся в учительскую немножко вздремнуть под сплетни коллег. Но всем известно: открыть замок на двери класса — раз плюнуть; достаточно всунуть в дверную щель, скажем, пластиковую карточку — и всё, бинго!
|
|
|
Именно это и сделал неизвестный злоумышленник. А потом бросил в аквариум петарду.
Петарды, скажу я вам, петардам рознь. Есть такие, которые называют «безопасными», а есть чуть ли не форменные ручные гранаты. Есть «вишнёвые хлопушки»[11] и есть М-80 — подложенные в подходящем месте, они могут причинить немалые разрушения. Но самое страшное — это блокбастер. Он представляет собой четверть динамитной палочки, запакованной в цилиндр, и когда эта штука разрывается, грохот слышен за несколько миль.
Не знаю как, но неизвестный злоумышленник сумел взорвать подложенный в аквариум блокбастер; и когда тот сдетонировал, пострадала вся классная комната. Аквариум превратился в одну огромную бомбу, осколки стекла и вода разлетелись во все стороны, растения в горшках были угроблены, со стен сорвало обои. Словом, картина как в зоне военных действий.
Когда это случилось, я был на спортплощадке вместе с Шерил и её братом — мы успокаивали Рэндала после нового унижения. Судя по его словам, накануне, после тренировки в бассейне, Дрю выставил Рэндала из раздевалки нагишом. Как раз когда я уже почти убедил парнишку, что лучше ему забить на это дело, раздался взрыв. БУМ! Грохнуло так, что можно было подумать, будто вся школа взлетела на воздух. Гром эхом отразился от стен старшей школы, лежащей по другую сторону обширной спортплощадки, а за ним последовала странная тишина. Все уставились на школьный корпус.
— О Господи! — простонала Шерил.
Поначалу все было подумали, что кто-то устроил очередной пожар, но в следующий миг я заподозрил — это опять чья-то злая выходка. Я оглянулся, ища Тайсона, однако того нигде не было видно. И снова в мою душу прокралось то ужасное тягостное чувство, а руки заледенели. Тем временем несколько учителей вбежали в здание школы — эвакуировать оттуда остальных учеников; никто ведь не знал — может, это взорвалась газовая труба. Кто-то нажал на кнопку сигнализации, и через несколько минут прибыла пожарная машина. Пожарным не потребовалось много времени, чтобы установить причину переполоха.
Мне говорили, что от аквариума остались лишь осколки; вся драгоценная коллекция рыбок и морских животных, которую с такой любовью много лет собирал Дрю Лэндерс, в одну огненную долю секунды обратилась в ничто.
|
|
|
***
— Скажи мне правду, Рэндал! — потребовал один мальчик по окончании учебного дня.
Мы с Шерил болтали о том о сём перед перед тренировкой, а Рэндал по традиции околачивался рядом, отпуская ехидные замечания на наш счёт; и тут этот неизвестный пацан, наверно, из команды пловцов, подошёл к нам и задал свой вопрос.
— Скажи мне правду, — сказал он. — Это ты взорвал аквариум Дрю? Я никому не скажу!
Рэндал на мгновение потерял дар речи. Он повернулся к сестре.
— Видишь? Я же тебе говорил! Теперь все будут думать, что это я раскокал его аквариум, потому что он надо мной вчера поиздевался! Меня подставили! — завопил он, а затем проорал подошедшему пацану: — Нет! Это не я! А ну пошёл отсюда на фиг!
— Ну да, как же! — крикнул тот, убегая. — Конечно это не ты!
— Заткни свою поганую пасть, потому что это не я! — вопил Рэндал вслед уматывающему пацану. Повернувшись к нам с Шерил, он в отчаянии проговорил: — Вы же знаете, что это не я, правда? Я был с вами всю перемену, вы же помните!
— Да помним, помним, но кто нам поверит? — сказал я.
— По-моему, здесь прослеживается закономерность, — проговорила Шерил. — Заметили? Преступления происходят сразу же после того, как их жертва сделает какую-нибудь гадость члену Теневого клуба.
— А? — отвалил челюсть Рэндал.
— Сам подумай, если ещё есть чем, — сказала ему сестра. — В шкафчик Эрику Килфойлу налили краски после того, как накануне Даррен едва не подрался с ним — мне сам Даррен рассказывал. С трубой Дэвида расправились после того, как Дэвида опять пригласили сыграть в бэнде старшей школы и Джейсон весь испереживался по этому поводу. Томми Николс побил О_о на отборочных за право участвовать в окружной научной олимпиаде, а на следующий день случился инцидент с видеокамерой. Теперь взорвали аквариум Дрю — после того как он выгнал тебя из раздевалки в чём мать родила!
— Тогда точно — нас пытаются подставить!
— Вот именно, — подтвердила Шерил. — И если кто-нибудь узнает о Клубе, мы станем главными подозреваемыми, потому что только у нас есть мотивы!
|
|
|
— Мы уже подозреваемые, — сообщил я. — Кое-кто уже знает о Клубе.
Шерил с Рэндалом уставились на меня, и в глазах их явственно читалось: «Караул, наступает конец света».
— Грин, — сказал я. — Не думаю, чтобы он догадывался о наших проделках, но ему известно о Клубе, и я уверен — он подозревает нас.
До этого момента я никому ещё не рассказывал о разговоре с завучем.
— Как он узнал? — спросила Шерил.
— Тайсон накапал, как ещё.
— Тайсон! — по-змеиному прошипел Рэндал. — Я же говорил вам — это его рук дело!
— Больше некому! — согласилась Шерил.
— Слушайте, а мы наверняка сможем доказать, что это Тайсон взорвал аквариум, — предположил Рэндал. — Отпечатки пальцев, там, и всё такое...
И тут в наш разговор вступил неожиданный собеседник.
— Я видел, как он это проделывал, — сказал чей-то голос. Мы все резко развернулись. Перед нами во всей красе — брекеты, веснушки, кучерявые вихры — стоял Ральфи Шерман собственной персоной.
— Вы же про аквариум говорите, так? — спросил он. — Ну вот, я видел, как Тайсон Макгоу взорвал его.
Мы молчали. Ральфи выдул огромный пузырь из жевательной резинки, тот лопнул, забрызгав ему всю физиономию; лохмотья повисли на бровях. Мальчишка отодрал их и затолкал обратно в рот.
— Это правда! — сказал он. — Я был в классе. Я видел!
— Да как ты мог быть в классе? — прищурилась Шерил. — Тебя бы разнесло вместе с аквариумом!
— Ну, не совсем в классе... Я в окно заглядывал. Это Тайсон. Честное слово!
— Ральфи, когда оно взорвалось, ты мотался по двору, я тебя видел! — возразил Рэндал.
— Ну правильно, — сказал тот. — Я что — дурак торчать у окна и ждать, когда блокбастер грохнет? Само собой, я удрал.
Мы вытаращили глаза. Это же Ральфи Шерман! Он запросто мог бы обмануть полиграф, потому что не видел разницы между правдой и ложью. Ну, и как относиться к его рассказу?
Ральфи опять выдул пузырь, на этот раз больше его собственной головы, и когда тот лопнул, ошмётки приклеились к волосам мальчишки. Он отскрёб их и запихал в рот.
— А знаете что? — сказал я. — Я ему верю!
— И я, — присоединилась Шерил.
— И я, — подхватил Рэндал.
Глаза Ральфи блеснули.
— В самом деле?! Вы правда, честно, действительно верите мне?
— Ага, — подтвердил я.
Ральфи разулыбался и поскакал к своему автобусу — самый счастливый пацан на свете.
***
В тот день у нас не было ни секунды покоя. Всего через несколько мгновений после того, как Ральфи вприпрыжку умчался к автобусу, перед главными воротами школы поднялась какая-то суматоха.
— Эй! — прокричал Мартин Брикер, обращаясь ко всем, кто мог его слышать. — Вера не может остановить свой велосипед, и её несёт прямо на Селлар-Бульвар!
|
|
|
Шерил, Рэндал и я устремились к главным воротам, но было уже поздно: Вера, надсаживаясь криком, неслась на велосипеде по сбегающей под уклон улице.
Всё понятно, подумал я. Какой же я был дурак! Да ведь Эбби вчера погрызлась с Верой! Та в присутствии половины школы назвала Эбби лахудрой или как-то в этом роде. Неудивительно, что Вера стала следующей жертвой, если уж Тайсон поставил себе целью дискредитировать Теневой клуб.
Мы в ужасе наблюдали, как она пронеслась через первый перекрёсток на пути к Селлар-Бульвару — улице, опоясывающей подножье холма. К счастью, перекрёсток незначительный, и в этот момент здесь не было ни одного автомобиля. А вот Селлар-Бульвар — совсем другая история: это одна из самых загруженных улиц в городе, машины и автобусы несутся там беспрерывным потоком.
— Она же убьётся! — выкрикнул кто-то из толпы. — Кто-нибудь, остановите её!
Если бы у Веры была хотя бы капля мозгов, она бы развернула велосипед и врезалась в какую-нибудь ограду, вместо того чтобы нестись поперёк Селлар-Бульвара, но... Спросите любого, и каждый подтвердит, что у Веры Дональдсон отсутствовала даже эта самая капля.
В считанные секунды она достигла Селлар-Бульвара и вылетела на середину улицы, в самую гущу движения. Загудели клаксоны; один фургон еле отвернул в сторону, другая машина резко затормозила, её занесло и развернуло задней частью вперёд.
Вера стремительно пересекла мостовую, наскочила на поребрик, слетела с седла и ударилась головой о гидрант, а её велосипед по инерции влетел в витрину кондитерской Маглсона, разнеся в мелкие дребезги стекло и уничтожив пятиэтажный свадебный торт.
Все, включая Шерил и Рэндала, кинулись к месту происшествия — все, кроме меня. Мне нужно было найти одного человека — сейчас, немедленно.
Много времени на это не потребовалось. Он стоял у своего шкафчика в вестибюле.
— Тайсон, — прорычал я, — ты за это заплатишь!
— Да пошёл ты, — фыркнул он попытался улизнуть, но я схватил его за грудки, и, несмотря на его сопротивление, потащил через вестибюль.
— Оставь меня в покое, козёл! Идиот! Задница вонючая!
Я помалкивал. Я выскажусь, но не сейчас. Сначала затащу его в место, где нас никто не услышит.
Я втолкнул его в телефонную будку в дальнем углу вестибюля и плотно закрыл за нами дверь. Тайсон брыкался и упирался, поэтому я затряс его так, что он стал напоминать одну их тех марионеток, что висели у него на стене.
— Слушай меня, и слушай внимательно, — прошипел я. — Я знаю, что ты вытворяешь, и на этот раз тебе так запросто не отделаться!
— Да о чём ты вообще?! — заорал он. Я закрыл ему рот рукой, чтобы заглушить его вопли. Он укусил мою ладонь, и я толкнул его так, что телефонная трубка слетела с крючка; в ней загудел зуммер.
— Если ещё раз заорёшь, отрыжка, я так тебе врежу, что мало не покажется!
Тайсон захлопнул рот. Я продолжал:
— Говорю тебе: я знаю, что ты вытворяешь. Хочешь нас подставить! Это просто подлость. Ты подлая, грязная отрыжка, и если ты снова выкинешь какой-нибудь фокус, если ещё хотя бы один «непобиваемый» пострадает, весь наш клуб, мы все семеро отделаем тебя так, что забудешь, как тебя зовут!
— Да я не врубаюсь вообще, о чём ты! — завопил он.
— Заткнись! Отлично врубаешься! Ты настучал Грину про наш клуб, а теперь пытаешься подставить нас! И на кой ты всё Грину рассказал, а? Не мог держать свою пасть на замке?!
— Ну хорошо! — вякнул он. — Я признаю — я сказал Грину, но больше я ничего не делал!
— Врёшь!
— И я сказал ему вовсе не для того, чтобы достать вас! Пошёл вон от меня!
— А зачем же ты тогда ему сказал?
Он не ответил.
— ЗАЧЕМ ТЫ ЕМУ СКАЗАЛ?
Я толкнул его, дверь будки распахнулась и Тайсон, вылетев наружу, грохнулся на пол.
— Зачем ты донёс ему на нас? — орал я. Тайсон, не проронив ни слова, поднялся с пола и помчался прочь во все лопатки. Я провожал его глазами, кипя от гнева. Не припомню, чтобы я кого-нибудь когда-нибудь в своей жизни так ненавидел! Даже Остина.
И тогда я заорал, надеясь, что все, кто ещё не покинул школу, услышат:
— Тайсон писается в постель! Тайсон писается в постель!
Эхо моих слов разнеслось по коридорам и, казалось, гудело там ещё долго после того, как Тайсон вылетел из школы.
***
Лучше бы я не пошёл на тренировку в тот день! Ну что мне стоило свалить домой и заняться уроками! А ещё лучше — зарыться в подушку, спрятаться, словно устрица в раковину, пока беда не минует. Нет, понесло же меня!
Я выбежал на поле, где уже собралась наша команда. Эх, не надо было! Ведь говорят же, что несчастье, как и счастье, любит число три. А в этот день уже случилось два: сначала аквариум, потом велосипед Веры; на очереди стояла самая отвратительная стычка, которая когда-либо имела место между мной и Остином.
Когда я появился на поле, Остин проводил упражнения на растяжку. Тренера нигде поблизости не было. Я опоздал минут на десять, а опаздывать на тренировку в высшей степени не рекомендуется.
— Нет, вы посмотрите, кто пришёл! — сказал Остин. — Наконец-то наш Гофер изволил доползти!
— Привет, Гофер, — бросил Мартин Брикер. Он сказал это без всякой задней мысли — теперь все обращались ко мне так, словно это было моё имя.
— Двадцать отжиманий за опоздание, Гофер!
Я дал ему двадцать. Когда я закончил, Остин велел всем сесть, а сам открыл большую картонную коробку, стоявшую тут же на траве.
— Мы получили новую форму, — пояснил он. Все возликовали; я тоже похвалил себя, что решил пойти на тренировку, а не скрылся домой. — Тренер Шулер с минуты на минуту вынесет тренировочные костюмы.
Остин принялся выдавать форму.
— Миллер! — Он бросил Грегу Миллеру его майку и шорты. Впервые за все годы существования нашей команды мы получили новую форму — и не какую-нибудь, а со своими именами. Кое-кто говорил, это потому, мол, что бегуны заслужили, но большинство прекрасно знало, что это папаша Остина сделал подарок команде сына.
— Брикер! — выкрикнул Остин и бросил Мартину его комплект. Я терпеливо ждал, и наконец очередь дошла до меня.
— Мерсер, — сказал Остин и бросил мне мою одежду. Как славно было держать в руках новую форму команды! Лёгкий, яркий материал был так гладок и приятен на ощупь. А запах — новый, свежий... Это напомнило мне, что скоро наши первые соревнования, и мне стало невмоготу ждать. Моё время улучшилось, и хотя я всё ещё не дотягивал до Остина, результаты были вовсе неплохи. А теперь для полного счастья у меня будет ещё и форма с моим именем! Я почувствовал себя настоящим бегуном и хотя бы на несколько мгновений забыл о прочих неприятностях.
Мне не терпелось примерить форму, поэтому, хотя и было прохладно, я стащил с себя футболку и только собрался натянуть новую одёжку, как вдруг перед моими глазами мелькнула яркая красная надпись — моё имя.
Через всю спину моей майки красовалось:
ГОФЕР
Я застыл, как прибитый. Гофер. На моей форме значилось имя Гофер.
— Остин, — сказал я. — Ты ошибся, это не моё.
Я швырнул майку ему в морду. Интересно, что он скажет? Остин поймал её, взглянул.
— Не-а, всё правильно. Гофер. Это ты. — И он швырнул мне её обратно. Я стиснул кулаки и скрипнул зубами.
— Что, там правда «Гофер»? — спросил кто-то из семиклашек. — Дайте посмотреть! Дайте посмотреть! — Я вырвал майку из его рук.
— Моё имя Мерсер, а не Гофер! — И я снова бросил майку в рожу Остина. Он поймал её.
— Не хочешь, чтобы у тебя на спине стояло твоё имя? Все знают тебя как Гофера. — И он кинул майку мне в лицо.
— Нет! — отрезал я. Я никогда это не надену. Никогда!
— Ну, — пожал плечами Остин, — слишком поздно. Майки и куртки готовы, ничего не переделаешь.
— На куртке тоже это написано?!
— Само собой.
Это была последняя капля. Я отшвырнул майку и кинулся на своего недруга. Как он мог? Мало того, что он постоянно опускал меня, он теперь хотел, чтобы я сам себя унизил, нося это свинство на своей спине! Я замахнулся, и мой кулак промазал по его физиономии на какой-то дюйм. Я снова замахнулся, но меня схватили десятки рук, потянули назад.
— Пошли вон! — заорал я, но товарищи по команде не давали мне ударить Остина. Я вырывался и брыкался, но они держали крепко.
— Не, вы только гляньте! — выкрикнул кто-то. — Дерётся совсем как Тайсон!
Услышав такое, я удвоил усилия. И тут откуда ни возьмись появился тренер Шулер, вырвал меня из цепких рук товарищей и встряхнул так, что у меня, кажется, мозги затарахтели.
— Ты что творишь, Джаред? Прекрати! Немедленно прекрати!
От его встряски у меня разболелась голова, а руки ослабели и повисли.
— Вы — одна команда, Джаред, — продолжал тренер, — и лучше бы тебе об этом помнить. С капитаном команды не дерутся. Мне нет дела до того, из-за чего у вас конфликт, но не смей поднимать на него руку!
— Но...
— Ты меня слышал? Я сказал — не смей задираться с Остином. Всё ясно?
Я стоял, тяжело переводя дыхание. Нет, так легко я не уступлю!
— Он написал на моей форме «Гофер»!
Тренер повернулся к Остину, тот пожал плечами.
— Ошибочка вышла, — сказал он.
— После тренировки разберёмся, — постановил тренер.
И вот тогда Остин подошёл ко мне.
— Ну хватит дуться, — усмехнулся он и протянул руку для пожатия. — Давай забудем всё это, идёт?
Я уставился на его протянутую ладонь. Должен признать, я едва это не сделал. Взвешивал, не запихать ли свою гордость куда подальше ради команды и не пожать ли Остину руку, но тут он сказал:
— Эй, будь хорошим гофером и не злись!
Я снова стиснул кулаки. После такого я не только руку ему не пожму — я с ним на одном поле находиться не хочу. Я подхватил свой рюкзак, сунул в него отвратительную майку с «Гофером» и ушёл. Тренер попытался увязаться за мной, поэтому я побежал. Миновал границу поля и помчался дальше, думая только о том, чтобы проложить между собой и Остином как можно большее расстояние. Мгновением позже я обнаружил, что бегу не один.
— Я видела всё, — сказала Шерил. — Это было гнусно. Ну и сволочь же этот Остин!
Вот только этого ещё не хватало — чтобы Шерил увидела, как Остин унижает меня.
— Джаред! — кричал сзади тренер. — Давай поговорим и всё выясним!
Но я проигнорировал его.
— А ты что здесь делаешь? — спросил я Шерил.
— Пришла сказать, что с Верой всё в порядке. Она ударилась головой, но ничего особо страшного.
Ну хоть это приятно слышать, хотя на душе у меня легче не стало. Я нырнул в дырку в ограде и углубился в лес. Шерил упорно держалась следом. Я бежал между деревьями, ветки хлестали по рукам и оставляли царапины, но гнев мой утихать не собирался.
— Джаред, ты полегче, — выдохнула Шерил. — Я за тобой не угонюсь!
Я остановился. Спортплощадка осталась далеко позади.
— Знаешь что? — процедил я. — Надеюсь, что Тайсон всё это видел, и теперь настала очередь Остина. Надеюсь, Тайсон сыграет с ним такую шутку, что Остин запомнит её на всю жизнь!
Шерил странно посмотрела на меня.
— Ты действительно этого хочешь? — спросила она.
Я на миг призадумался.
— Сам не знаю, чего я хочу. — Это была правда. Я и в самом деле не мог понять, что чувствую и чего желаю. Я даже не знал теперь, кого ненавидеть больше: Остина, Тайсона, Теневой клуб или, может быть, себя самого за то, что позволил всему этому случиться.
— Послушай, — проговорила Шерил, беря меня за руку. — Пойдём-ка ко мне да сделаем шоколадный коктейль, посидим, попьём, как раньше, а?
Я натянул свою обычную футболку и нехотя согласился:
— Окей.
Шерил обвила руками мою шею и поцеловала.
— Вот увидишь, всё будет хорошо, — сказала она. Я хотел в это верить и поцеловал её в ответ. Мы пошли, обнявшись, к её дому.
В былые времена когда мы с Шерил пили шоколадный коктейль, все проблемы, казалось, исчезали сами собой. Теперь всё было иначе. Сидя с ней в их гостиной, смотря телевизор и подливая напиток в стаканы, я не мог отделаться от мысли, что теперь для избавления от проблем одного шоколадного коктейля ох как мало.
Следующая жертва
Настало утро. Ему предшествовала ночь, полная жутких кошмаров: мне снилось, что мои родители превратились в гоферов, что Остин Пэйс, громадный, шестидесяти футов в высоту, растоптал меня своими белоснежными «аэропедами», что я заперт в аквариуме, готовом вот-вот взорваться, ну и прочие ужасы в том же духе. Я проснулся с головной болью.
Родители сразу учуяли, что со мной что-то не так, и принялись расспрашивать, но я не рассказал им ни о Тайсоне, ни о его злобных выходках. Просто сказал, как всегда, что поцапался с Остином Пэйсом.
— Опять? — сказал отец, собираясь на работу. — Да выбрось ты его из головы! Таких, как Остин Пэйс — два десятка на дюжину, а Джаред Мерсер один.
Он улыбнулся и взъерошил мне волосы. Когда-то мне это нравилось — до того, как я обнаружил, как важно иметь красивую причёску.
— Не обращай на него внимания, — сказала мама. Легко ей говорить! А вот как не обращать?
— Папа... — заикнулся я, когда тот уже открыл дверь, чтобы уйти.
На долю секунды у меня возникло желание рассказать им обоим о Теневом клубе, о наших проделках и о том, как нас сейчас подставляют — словом, обо всём... но нет. Липовый же из меня тогда президент клуба, если всё расскажу родителям.
— Неважно, — сказал я. — До вечера!
Папа ушёл, а я отправился в школу. Если бы я поделился с родителями, этот кошмар мог бы кончиться там и тогда; но у меня не хватило ума сделать это. В таких случаях жизнь вколачивает ум в дурные головы дубиной — именно это со мной и произошло.
***
В пятницу утром, пересекая по дороге в школу спортивную площадку, я увидел Остина. Тот наворачивал круги в своих «аэропедах», как каждое дурацкое утро своей ничтожной дурацкой жизни. Я постарался не задерживать свой взгляд на нём: смотрел вверх, смотрел вниз, на траву, на небо, на верхний ряд трибун — да куда угодно, только не на Остина. И поскольку я был слишком погружён в это занятие, дело кончилось тем, что я споткнулся о какие-то острые, зазубренные камни, торчащие посреди поля, и запахал носом.
Чудесно, подумал я. Теперь Остин станет ржать надо мной: мол, гляньте, он уже за собственные ноги цепляется! Но он не ржал — бегал себе, не обращая на меня внимания. Я постарался как можно быстрее убраться с поля, создав, однако, при этом видимость, что вовсе никуда не спешу.
И лишь когда я вошёл в школу, до меня начало доходить: Тайсон не добрался только до двоих непобиваемых: Остина и Ребекки. В этот момент ко мне подошла Шерил.
— Куда ты подевался? — воскликнула она. — Ищу тебя везде... — Тут её взгляд упал на мои ладони. — А с тобой-то что произошло?!
Я посмотрел на свои руки. Ну, поцарапались, когда я брякнулся на поле.
— Да споткнулся, упал... Ничего страшного.
— Я тут Тайсона пасу, — сообщила она. — Думаю, хорошо бы, если бы весь клуб поочерёдно следил за ним.
— Он здесь?
— Пока не видела.
И тут в моей голове словно что-то щёлкнуло. Некая тёмная и страшная мысль начала обретать чёткую форму. Медленно, постепенно. Сначала я взглянул на свои ладони, на покрывавшие их царапины. Камни, о которые я споткнулся — ещё вчера их там не было, не могло быть! Каким образом посреди мягкого травяного поля из земли могли вылезти такие острые булыжники? В самом центре! О нет! О нет! Нет!
Шерил, должно быть, прочитала всё в моих глазах.
— Что с тобой? — спросила она.
— Остин! — крикнул я. — Мы должны остановить Остина!
Я развернулся и на самой своей высокой спринтерской скорости понёсся по вестибюлю к выходу, отшвыривая с дороги учеников и учителей. Из-за спины до меня доносился голос Шерил, выкрикивающей моё имя, но у меня не было времени на объяснения. Может, уже вообще слишком поздно!
Я пролетел сквозь двойные двери, по дороге сбив с ног парочку ребят.
— Остин! — вопил я на бегу. Потому что насколько мне это было известно, ещё вчера тех камней там не было; а ещё я знал, что Остин каждый божий день совершает спринт через самую середину травяного овала БОСИКОМ! Все знали об этом его обычае, но только мне одному было известно о камнях, только я мог остановить его!
Я проскочил между трибунами как раз в тот момент, когда Остин начал свой бег босиком через траву, оставив «аэропеды» отдыхать и направляясь прямо к минному полю острых, как бритва, камней. Из всей сумятицы бушевавших во мне чувств одно было несомненным: я всем сердцем хотел остановить Остина.
— Остин! — крикнул я. — Остин, стой!
Но он и не подумал сделать это; он никогда бы не остановился в середине забега. Я понёсся по траве, пытаясь догнать его, но я не был достаточно быстр, нет, я не был достаточно быстр! Мне оставалось лишь в отчаянии смотреть, как он мчится прямо на камни.
Сначала на них налетела его левая нога, и в безукоризненном беге Остина возник излом. Он попытался сохранить равновесие, но тут его правая нога ударилась о другой камень, подвернулась, и в следующий миг Остина подбросило в воздух, а затем кубарем понесло по траве — настолько велика была инерция, набранная его телом.
Я подбежал к нему, но вынужден был отвернуться, не в силах вынести этого зрелища. Ужасно. Остин налетел на самые страшные камни, причём так, что хуже некуда. Подошвы обеих его ступней были располосованы, из открытых ран лилась кровь, а левая стопа торчала под неестественным, жутким углом.
Остин увидел всё это и закричал:
— Нет! Нет! Мои ноги!
Он вопил: «Мои ноги, мои ноги, мои ноги!» — снова и снова. Я видел: он только сейчас постепенно начал ощущать боль. Я присел рядом. Кругом было столько крови! Я совершенно растерялся, не зная, что мне делать.
— Мои ноги, мои ноги! Нет! Только не мои ноги! Всё что угодно, только не ноги!
Я стащил с себя футболку и прижал к одной его стопе — остановить кровотечение, а он заорал:
— О-ой! Моя лодыжка! Она сломана! У меня перелом лодыжки! Перелом лодыжки! Моя лодыжка! Моя лодыжка!
Я мало что знаю о сломанных лодыжках, но тут и экспертом быть не надо. Его ступня была вывернута уж очень странным образом, а когда я пытался её сдвинуть, Остин завопил как резаный. Лодыжка начала опухать и приобретать синюшный цвет.
— Нет! Только не ноги! — кричал Остин.
Моя футболка окрасилась алым.
— Всё хорошо, всё хорошо, — приговаривал я, хотя и знал, что хуже быть не может. — Всё будет в порядке.
Остин взглянул на меня. Кажется, только сейчас он сообразил, что это я ему помогаю, не кто-нибудь другой.
— Гофер! — сказал он. — Мои ноги... Мои ноги!
К этому времени вокруг уже начали собираться ребята, а от дверей школы к нам бежали учителя.
— Эй, дайте мне кто-нибудь рубашку! — приказал я, и трое пацанов содрали с себя и бросили мне свои футболки. Я прижал одну из них к другой стопе Остина.
— Мои ноги, — бормотал он сквозь слёзы.
— Всё будет хорошо...
— Нет! Ты ничего не понимаешь! — закричал он. — Отец хочет, чтобы я участвовал в Олимпийских играх. Я должен! Он рассчитывает на меня! Я должен. Я должен бегать... — Лицо Остина краснело всё больше и больше, слёзы катились градом. — Я столько лет тренировался. Столько лет! В следующем году должен был получить личного тренера. Мои ноги! Не могу же я бегать с такими но... — Он взглянул на них. — Нет! Что мне делать? Что делать? Что я отцу скажу?! Он меня убьёт! Моя лодыжка... Ох как больно! Он меня убьёт! Что же делать?!
Остин окончательно сломался и расплакался совсем как маленький ребёнок, с таким отчаянием, что я сам чуть не разревелся.
В это время к нам пробился мистер Диллер, наш директор, взял Остина на руки и понёс в школьный медпункт. Я направился следом, но сначала сбегал на верхний конец поля, взял Остиновы «аэропеды» и прихватил их с собой.
Что бы ни сотворил Остин в прошлом, как бы он ни пихал меня носом в грязь, но такого он не заслуживал. Он был будущим олимпийцем, бег — важнейшая часть его жизни; да нет, бег и был его жизнью. А вот для меня спорт вовсе не имел такого большого значения — я бегал ради удовольствия, только потому что мне это нравилось. Раны на его ступнях зашьют, но это ещё не самое плохое: его лодыжкам понадобятся месяцы, чтобы прийти в норму. Неизвестно, как много времени пройдёт, прежде чем Остин снова сможет бегать. Если вообще когда-нибудь сможет.
Теперь, само собой, я оказался самым быстрым в команде, но мне на это было наплевать. Хотите верьте, хотите нет, меня больше заботило состояние ног Остина.
Я последовал за мистером Диллером с Остином на руках в школьный медпункт и смотрел, как медсестра обрабатывает ноги моего бывшего соперника, пока они не захлопнули дверь. Но даже через закрытую дверь можно было слышать, как он плачет. Я стоял там по крайней мере пять минут, забыв про то, что на мне нет футболки. Впрочем, с футболкой можно было попрощаться навек; но в моём рюкзаке лежала другая одёжка — майка с надписью «Гофер». Я надел её и уселся под дверью. Вскоре появилась Шерил. Потом медсестра посоветовала мне отправляться на урок, но я отказался. Шерил ушла, а я остался ждать.
Наконец сестра впустила меня в медпункт — посидеть с Остином, пока она позвонит его родителям. В комнате пахло спиртом и кровью. Ноги Остина были теперь перевязаны бинтами того же цвета, что и его «аэропеды». Сломанную лодыжку заключили в шину. Я всё ещё держал в руках его кроссовки. Положил их на стул рядом с Остином.
— Спасибо за помощь, Джаред, — сказал Остин. В глазах его ещё не высохли слёзы. Я улыбнулся. Впервые с начала учебного года он назвал меня Джаредом.
— Не стоит, — сказал я. — Мне очень жаль, что с тобой случилось такое несчастье.
Он сглотнул.
— Кажется, я вёл себя с тобой как последняя сволочь, — проговорил он.
— Да, — признал я, — но забудь об этом.
— Наверно, это потому, что во мне очень силён соревновательный дух, понимаешь? Отец говорит, что в этом нет ничего плохого. Н-не знаю... Думаю, за все эти годы ты единственный, кто почти догнал меня по скорости. И мне стало страшно. То есть, у меня было такое чувство, что если есть человек, которому осталось вот совсем чуть-чуть — и он меня побьёт, то я тогда недостаточно хорош для Олимпийских игр.
Он смотрел на меня, а я молчал и слушал.
— Думаю... думаю, мы могли бы стать по-настоящему хорошими друзьями, — продолжал он, — если бы я дал тебе шанс.
Я кивнул, а Остин уставился на свои забинтованные ноги. В его глазах снова стали собираться слёзы, а лицо покраснело.
— Не видать мне теперь Олимпийских игр, верно?
Слёзы скатились с его щёк и капнули прямо на бинты. Я сидел с Остином, пока не пришла его мать и не забрала сына в больницу.
***
Новость разлетелась по школе со скоростью света, и к тому времени, когда я вошёл в класс, все жужжали о происшествии с Остином. Народу не понадобилось много времени, чтобы понять: это не просто несчастный случай. Я был настолько выбит из колеи, что и думать забыл о Тайсоне. Я погрузился в полную прострацию и до самого ланча так и не сообразил, что теперь я главный подозреваемый.
***
— Я ЭТОГО НЕ ДЕЛАЛ! — кричал я в лицо мистеру Грину. Я никогда прежде не кричал на учителей, но сейчас я не владел собой. Шёл шестой урок, сразу же после ланча; Грин вызвал меня в свой кабинет и обвинил в том, что это я подложил те камни, о которые Остин располосовал себе ноги.
— Я не верю тебе! — отчеканил он, стоя перед своим столом.
— Клянусь, я этого не делал!
— Ах значит, ты чисто случайно оказался рядом, когда произошло несчастье?
— Совершенно верно!
— И чисто случайно ты затеял накануне жестокую драку с Остином?
— Да какую там жестокую!
— И ты, я полагаю, станешь уверять меня, что ваш клуб не имеет никакого отношения ни к велосипеду Веры, ни к трубе Дэвида, ни к аквариуму Дрю?
— Не имеет!
— Брось, Джаред! — Он впечатал кулак в стол. Мистер Грин был до того уверен в своей правоте, что мне стало страшно. — Это заняло некоторое время, но я выяснил, кто состоит в вашем клубе. И знаешь, что я тебе скажу? Каждый из его членов имел зуб на тех людей, что стали жертвами этого... этого террора!
— Это верно, — подтвердил я, — нас подставили!
— Подставили? Кто подставил?
— Тайсон Макгоу!
Вот к этому Грин был явно не готов. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать услышанное, и наконец он проговорил:
— Если ты надеешься переложить вину на Тайсона...
— Но это правда!
— Тайсон никогда бы такого не сделал, я знаю это совершенно точно.
— У нас есть свидетель, — настаивал я.
— Кто?
— Ральфи Шерман. Он видел, как Тайсон взрывал аквариум!
— Ах вот как? — отозвался Грин. — Ральфи Шерман, значит? Да он утверждает, что его мама как-то родила щенков. Ты ожидаешь, что я поверю хоть одному слову Ральфи Шермана?
— Но это правда! Почему бы вам не вызвать сюда Тайсона и не обвинить его, как вы обвиняете меня?
— Потому что, — сказал Грин с отвратительным сарказмом в голосе, — Тайсон вообще не пришёл сегодня на занятия, Джаред. Я слышал, что вчера на него набросился некий мальчик, избил и выгнал из школы, во всё горло крича «Тайсон писается в постель». Не знаешь, случаем, кто был этот мальчик, а, Джаред? — Он смотрел на меня так, будто я был каким-то преступником. — Очень много людей потратили годы на то, чтобы Тайсон смог преодолеть последствия своего обездоленного детства, а тут являешься ты, и все наши усилия, возможно, коту под хвост!
Грин ещё какое-то время буравил меня гневным взглядом, а затем сел в своё кресло, вытащил из кармана рубашки ручку с золотым пером и принялся писать.
— Вот записка к учителю — разрешение покинуть урок. Я также даю теб<
|
|
|
