Глава 40. Маленькая часть большого мира. 9 глава

Улыбка. Вроде бы приветливая, но от нее веет ледяным холодом. Взгляд, вроде бы открытый, но от него хочется убежать на край света.

Но все это — беспочвенные ощущения. Крик внутреннего «я». Было еще и другое. Человек, лениво вертящий вилку в руках и улыбающийся какой-то реплике Люциуса Малфоя, уже не в первый раз пытался проникнуть в сознание Северуса.

Да, Северус Снейп владел в равной мере искусствами легилименции и окклюменции. Когда это началось? В раннем детстве Северус понял, что способен чувствовать мысли других людей, их желания и настроение. Это случалось не всегда, поэтому в детстве он мог улавливать лишь отголоски тех мыслей, которые были и так явны для окружающих. Но время шло. Годы упорных тренировок, тысячи часов за книгами, миллионы минут... Об этой его особенности не знал никто, даже Нарцисса. Ну разве что Дамблдор. Сложно скрыть свои способности от человека, в полной мере владеющего этим сложным искусством. Но Дамблдор никогда не афишировал умения тех или иных учеников, если сами они молчали об этом. А Северус молчал. Почему? Он и сам толком не знал. Это была некая запретная часть его жизни. Какая-то ненастоящая, что ли. Отчасти он немного стеснялся этого, потому что для простого обывателя подобные способности казались запредельными и сразу вызывали недоверие. Мало кто был бы рад общаться с человеком, который при желании сможет узнать, что ты о нем думаешь. У Северуса, впрочем, и так не было близких друзей. За исключением Нарциссы, но рассказать ей желания никогда не возникало. Она могла отвернуться, начать остерегаться. Ну как докажешь человеку, что ты именно с ним не пользуешься своими способностями? Снейп, по правде говоря, вообще редко этим пользовался в школьные годы. Разве что на контрольных работах по трансфигурации, если совпадал вариант с кем-то из гриффиндорцев, с тем же Поттером или с проклятым Блэком, иногда «списывал» ответы. Но, как правило, больше времени уходило на то, чтобы понять, совпадает вариант или нет. Да и вообще, это было довольно низко и мерзко. Но что поделать?

Так вот сегодня Северус в первый раз встретился с таким бесцеремонным копанием в собственной голове. Лорд Волдеморт не стеснялся. Он, словно это было в порядке вещей, с милой улыбкой прощупывал мысли, эмоции, чувства. Во всяком случае, так ему казалось. Будь Северус не знаком с подобной процедурой, он бы вмиг стал открытой книгой. Но не тут-то было. За годы занятий он в полной мере постиг науку окклюменции. То, что он делает это успешно, стало понятно сразу. Лорд Волдеморт внезапно перестал улыбаться и бросил на юношу быстрый колючий взгляд. Впрочем, мимолетный. Тут же беседа продолжилась. За столом. А на ментальном уровне Северус едва со стула не упал от массированной атаки на собственный разум. Но… он выдержал. Открыв глаза и перехватив испуганный взгляд Нарциссы, которая, видимо, заметила его внезапную бледность, он не без удовольствия констатировал, что ему удалось защитить большую часть своих мыслей.

Этот же вывод сделал и мужчина напротив.

Тем неожиданнее было предложение, полученное Северусом часом позже. Нарцисса ушла отдыхать, бросив на юношу перед уходом тревожный взгляд, Люциус отлучился ее проводить. А они с Лордом перешли в комнату отдыха. Северус сидел в уютном кресле, сжимая в руке бокал с вином, и гадал, чем же закончится этот вечер.

А потом Лорд Волдеморт сделал свой ход.

— Вы не хотели бы получить работу, мистер Снейп?

Юноша, ожидавший любого поворота событий, кроме подобного, чуть не расплескал вино от удивления. Если до этого он гадал, как можно втереться в доверие, чтобы иметь возможность быть рядом с Нарциссой, то внезапное предложение, решавшее эту проблему, поставило в тупик. Почему? Да потому, что все складывалось слишком гладко. А Северус давно разучился доверять простым решениям.

Не оставалось ничего, кроме как играть ва-банк, доверившись великому Мерлину.

— У меня есть работа.

— В лекарской лавке? — Лорд не выразил пренебрежения или удивления, но Северус вмиг почувствовал себя неудачником.

Была — не была.

— Нет, с сентября я приступаю к работе в Хогвартсе.

— Даже так? — на породистом лице Лорда появилось подобие заинтересованности. — И кем же, позвольте спросить?

— Помощником преподавателя зелий.

— Хм, — Темный Лорд сделал глоток вина. — Ну что ж…

Северус почувствовал, как в душе все оборвалось. Его сейчас выставят из этого дома, и Нарцисса останется совсем одна.

Но следующие слова мужчины вновь удивили его.

— Профессор Дамблдор — мудрый человек. Смею предположить, что вы действительно талантливый зельевар. Тем более предложение остается в силе.

Северус удивленно взглянул на говорившего.

— У вас ведь будет свободное время. Каникулы, выходные. Подумайте. Не отказывайтесь сразу. В вашем распоряжении будет собственная лаборатория, в которой вы сможете работать, когда захотите, любые ингредиенты, жалование, плюс свободный график.

Если Северус считал предложение Дамблдора верхом удачи, то сейчас условия были просто фантастическими. Это-то и настораживало.

— Можно вопрос? — юноша в упор взглянул на мужчину напротив.

— Конечно, мистер Снейп, конечно, — благодушная улыбка.

— Зачем вам это?

Мужчина улыбнулся, поднялся со своего места и прошелся по комнате. Все это время Северус не сводил с него напряженного взгляда.

— Мне нужен зельевар, — просто ответил мужчина.

— Зельеваров полно, — откликнулся Снейп.

— Но хороших — единицы, — эхом отозвался Лорд.

— О том, что я хорош, вы узнали уже после предложения, — парировал юноша.

Темный Лорд резко обернулся, их взгляды встретились. Несколько секунд оба молчали, затем мужчина задумчиво проговорил:

— А вы не так просты, как кажетесь, поэтому я отвечу честно. Мне действительно нужен зельевар. К тому же я беспокоюсь о дорогих мне людях.

Слово «дорогих» прозвучало фальшиво, на взгляд Северуса.

— Я обратил внимание на то, что вы в хороших отношениях с миссис Малфой. У вас будет возможность поддержать ее. Молодые особы так впечатлительны.

— Вы беспокоитесь о Нарциссе?

— Я беспокоюсь о человечестве.

У Северуса голова пошла кругом от этой игры.

— Вы предлагаете мне шикарные условия работы.

— Я привык заботиться о своих людях.

Слово «своих» прозвучало многозначительно.

— Что от меня потребуется взамен?

— Вы так подозрительны, мистер Снейп, — мужчина вновь улыбнулся. — Ничего.

— Ничего?

— Сущий пустяк. Небольшая татуировка. Просто символ нашего единства.

Наступила тишина. В который раз в этом нелепом разговоре.

Северус посмотрел на вино в своем бокале. Вот, значит, в чем дело. Татуировка. Символ единства? Как бы не так. Почему-то Северус даже знал, как она выглядит — галлюцинации случайных свидетелей над разгромленными домами... Здравый смысл подсказывал, что нужно убираться подальше от этого дома и этого человека, рассказать все Дамблдору. Обратиться за помощью и защитой. Но тут же возник вопрос: «К кому?».

Профессиональных авроров, закаленных схватками с троллями и дикими гоблинами, день ото дня становилось все меньше. Волшебный мир оказался не готов к вторжению хорошо организованных сил. Сейчас все надежды возлагались на молодых. «Неразумная поросль», как окрестила их одна из газет. Ускоренный выпуск Аврората, в числе которых и были пресловутые Блэк, Поттер и прочие. Довериться им? Да что они смогут против этого человека, который смотрит прямо в душу в ожидании… согласия. Да, он ни на минуту не сомневается, что Северус согласится. Видимо, успел что-то понять. Уйти? И оставить Нарциссу здесь?

 

* * *

Перед уходом из поместья Северус зашел попрощаться с Нарциссой. Встревоженный взгляд, ледяные руки. Он с веселой улыбкой постарался объяснить ей, что ему предложили работу. Полчаса ушло на попытки убедить Нарциссу, что подвоха никакого нет, и они просто искали себе зельевара. Она, конечно же, не поверила ни единому слову, но спорить перестала, когда невозможность его переубедить стала очевидной.

А потом Северус быстро поцеловал ее в щеку и направился к выходу.

В холле его ждал сам Люциус, не присутствовавший при разговоре с Лордом, но прекрасно осведомленный о его результатах

— Ты — желанный гость в этом доме, — сказал он на прощание.

По его холодной улыбке было сложно понять, совпадают ли его желания с желаниями Лорда, но перечить тому он явно не собирался.

Северусу предложили карету, но он решил воспользоваться камином для гостей.

Он переправился в Лондон. В бар, в котором когда-то работал официантом. На душе было тревожно. Даже мысль о том, что он сможет помочь Нарциссе, померкла. Сможет помочь? Не слишком ли много он на себя берет? Он вспомнил испуг в серых глазах и собственное малодушие — ведь так и не смог сказать о том, что ценой его присутствия в ее жизни станет метка на левом предплечье.

 

* * *

Фрида медленно подошла к окну и отдернула тяжелую штору. Серебристый свет залил комнату. Полнолуние. Яркое, неотвратимое. Мысли Фриды невольно обратились к Ремусу Люпину. Молодая женщина горько вздохнула. Хватит ли ей жизни, чтобы искупить ту боль, которую она невольно причинила этому странному юноше? Ре-мус. Загадка, тайна. Ее не хотелось разгадывать, потому что за ответом на все вопросы крылась опасность. Фрида попыталась вспомнить свои ощущения в тот день, когда истина стала для нее очевидной. Что она испытала? Страх? Разочарование? Нет! Пьянящее чувство близкой опасности, словно она ходила по лезвию ножа. Она так и не сказала Рему о своей догадке. Просто не смогла. В его взгляде и так всегда таилась настороженность, которая становилась явной при затрагивании любой опасной для него темы. Он почти никогда не расслаблялся в окружении людей. Его напряжение чувствовалось. Словно он всегда ожидал разоблачения. Фрида часто пыталась поставить себя на его место. Страх, нервозность и… одиночество. Когда она поняла, что скрывается за обликом милого тихого юноши, ей стало легче. В глубине души она считала себя виноватой в том, что втянула его в эти странные отношения. Но, поняв, что он сам был обречен на одиночество, попыталась убедить себя в том, что эта иллюзия счастья ему на благо. Это — призрачная возможность прожить настоящую жизнь.

За высокопарными словами Фрида Забини пряталась от своей совести. И ей даже удавалось. До того вечера. Но всему наступает конец, и уютный кокон из разумных слов, оправдывающих ее действия, разорвался в клочья пасмурным весенним вечером, когда она долго выбирала наряд, готовясь к встрече. Пытаясь убедить себя в том, что наряжается на праздник — она как девушка Рема был приглашена на день рождения Сириуса Блэка — Фрида, как могла, старалась обмануть саму себя. Разве так тщательно готовятся ко дню рождения не слишком близкого знакомого? Просто утром была окончательно назначена дата ее помолвки. Месяц. Остался один месяц. Фрида знала о помолвке и до этого, но она так и не набралась смелости рассказать обо всем Рему, не хватило решимости с ним расстаться. И вот сегодня она должна это сделать. Должна — страшное слово. Но дальше встречаться стало невозможно — она приобрела совершенно иной статус. Даже на эту пресловутую вечеринку еле удалось выбраться.

Фрида Форсби зажмурилась, вспоминая последние часы беззаботности. Не своей — Рема.

Небольшая квартира Сириуса Блэка представляет собой штаб наступающей армии: повсюду обрывки планов местности, каких-то карт, чертежей. Рем с улыбкой объясняет, что Джеймс Поттер выбирает себе дом, да еще попутно они всем миром готовятся к предстоящей свадьбе Джеймса и Лили. Так как больше времени все они проводят как раз в убежище Сириуса, то всякий хлам, связанный с этим процессом, хранится здесь.

Питер Петтигрю скручивает какие-то схемы в рулоны и пытается пристроить в ящик. Лили Эванс носится по квартире в поисках неизвестно чего. Она что-то готовит: с кухни доносятся соблазнительные ароматы. Джеймс Поттер старательно упаковывает какую-то коробку, над чем-то смеясь. Видимо, представляет реакцию именинника на подарок.

Фриде всегда нравилась компания Рема. Было в них что-то… настоящее, что ли.

Такое редко встретишь. Эти люди были вместе не по протоколу, не по чьей-то прихоти. Разве что по прихоти Судьбы. Они громко ссорились и не менее громко мирились, но всегда были вместе. В горе и в радости. Просто потому, что вместе им было хорошо. Фрида завидовала этой возможности — возможности выбора.

Едва она трансгрессировала в дом Сириуса, как тут же была пристроена к полезному занятию. Всем собравшимся было плевать на ее происхождение, громкую фамилию... Она не чувствовала себя здесь особенной. И это было славно — чувствовать себя просто человеком. Иногда казалось, что так и есть, что она имеет право на причастность к их веселому и шумному миру, полному радостных надежд и юношеских порывов. Рем наскоро чмокнул ее и умчался чем-то помогать Питеру. Фрида посмотрела на его мелькнувшую в дверях спину и поняла, как же тяжело ей будет сказать то, что она должна ему сказать.

Спустя полчаса они пытаются пристроить свечи на праздничный торт, торопясь, потому что Сириус вот-вот должен вернуться с работы, чертыхаясь, потому что уже успели несколько раз обсчитаться с его возрастом (почему-то все время получалось меньше восемнадцати), и пришлось заново переставлять свечи, чтобы все получилось симметрично. Эмили — девушка Сириуса — сидит на корточках на полу и старательно считает свечки. Фрида улыбается. Эмили забавная, но она так непохожа на Нарциссу. Возможно, поэтому они с Сириусом и вместе. Воспоминание о Нарциссе заставляет поежиться. Фрида старается переключиться на процесс заучивания стихотворения. Теплая рука легонько обнимает за талию. Девушка оборачивается и видит улыбку Рема. Никто больше не может так улыбаться: одновременно нежно, грустно и… весело. Сумасшедшее сочетание. Он быстро подмигивает ей и наклоняется над тортом, свободной рукой поправляя покосившуюся свечку. Фрида смотрит на его профиль и ей внезапно хочется плакать. Последние минутки иллюзии счастья тают, подобно свечному воску.

А он ничего еще не знает. Он пока улыбается на ворчание Эмили, готовя праздник для друга.

— Рем, помоги! — Питер Петтигрю приложил к стене праздничный плакат и просит помочь его приклеить. Теплая рука Рема исчезает с ее талии. Он перепрыгивает через обрывки упаковочной бумаги и какие-то коробки.

— Боже, вот это бардак! — звонкий голос Лили заставляет Фриду оглянуться. Та расстроенно смотрит на горы разнообразного хлама в комнате. — Мы ни за что не успеем.

— Успеем, — Фрида улыбается гриффиндорке и достает волшебную палочку, которую только что спрятала.

Следующие полчаса проходят с общей суматохе и лихорадочных попытках вспомнить, все ли успели приготовить. В квартире царит идеальный порядок. Праздничный ужин готов.

Хлопает входная дверь, и на пороге появляется Джеймс Поттер, в последний момент бегавший что-то докупать в ближайшую лавку. До прихода именинника остаются считанные минуты. Фрида успела выяснить, что Сириус и не догадывается о приготовленном сюрпризе.

Так как заняться больше нечем, девушка присаживается в кресло в углу большой комнаты и наблюдает за Ремом, который сматывает оставшуюся упаковочную бумагу. Очень старательно и сосредоточенно.

— Чья это работа? — возглас Джеймса заставляет Рема поднять голову и посмотреть в указанном направлении. Под потолком висят гирлянды из розовых шаров. Рем, кажется, только сейчас заметил их цвет. Его губы тронула усмешка. Видимо, представил реакцию Сириуса.

— Это ты сделал? — продолжает закипать Поттер.

Рем какое-то время разглядывает конструкцию, пока не понимает, что вопрос адресован ему.

— С ума сошел? — праведно возмущается он в ответ Поттеру, сдувая челку с глаз. — Я к ним и не подходил.

Потом идет бурное выяснение и поиск виновного. Им в итоге оказывается Питер, потому что он — единственный, кто не сумел вразумительно оправдаться, хотя шары вешала Эмили. Но Фрида этого уже не замечает. Она неотрывно следит за Ремом, который сегодня на редкость оживлен. Почему так бывает? Почему? Ведь наперекор судьбе все начало налаживаться. Несмотря на заведомую обреченность их отношений, они стали друг другу больше, чем просто друзья или просто любовники. Они как-то незаметно перешагнули эту грань. Незаметно, не сговариваясь. Видимо, зная, что рано или поздно все закончится, они смогли не обращать внимания на слухи, сплетни, на мелкие проблемы и неурядицы. У них не было повода для ссор. Их отношения были выше этого.

Какой же жестокой нужно быть, чтобы сказать ему правду. Но жестокость порой бывает во благо. Мисс Забини очень старается себя в этом убедить.

А потом были шум и веселье. Приход Сириуса, синие глаза, вспыхнувшие удивлением, смех, поздравления, импровизированный фейерверк. В тот вечер Фрида многое бы отдала за возможность забыть о своей миссии и просто чувствовать себя свободной. Искренне участвовать в веселье этих людей.

Фрида Форсби поплотнее запахнула шаль. Что-то в кабинете стало холодно. Молодая женщина подошла к камину и опустилась на колени перед пламенем, вытянув вперед озябшие ладони.

— У тебя все время руки холодные, — Рем рисует узоры на ее ладони.

— Да, я знаю. Видимо, кровь не греет, — Фрида улыбается.

Поздний вечер, бурное веселье сошло на нет. Лили Эванс пристроилась на плече Джеймса Поттера и пытается вздремнуть. Мешает это сделать именинник, потому что раз за разом открывает подарок Джеймса. Из коробки все время что-то выскакивает и громко вопит. Что это за чудо такое, Фрида так и не поняла.

На каждое появление подарка Лили морщится, но замечаний пока не делает.

Самому Сириусу процесс выскакивания этого нечто видимо доставляет удовольствие, потому что с его губ не сходит улыбка. Хотя… он теперь все время улыбается. Это состояние прочно вошло в его жизнь.

Рем сидит, откинувшись на спинку стула, и гладит руку Фриды. Он само благодушие и спокойствие. Фрида ловит себя на мысли, что давно не видела его таким расслабленным. Исчезла обычная настороженность. Он спокоен. Сердце девушки сжимается от прикосновения его пальцев, но не от сладкой истомы, а от страха. Чем ближе конец вечера, тем сильнее становится ее страх, тем быстрее испаряется уверенность в собственной правоте.

Эмили Кристалл что-то задорно вещает. Вот кто, кажется, совсем не устал, хотя львиная доля забот по организации праздника досталась ей. Но в этом она вся. Фрида невольно улыбается, глядя на девушку.

Фриду всегда забавляло отношение компании Сириуса к Эмили. Ее никто никогда не слушал. Со стороны это было хорошо заметно. Сама Эмили то ли не замечала невнимания к собственной болтовне, то ли оно ее не смущало. Но чего не отнять было у гриффиндорцев, так это умения показать заинтересованность в собеседнике, дабы не обидеть его. Джеймс Поттер вставлял «угу» как раз в том месте, где требовалось. Лили, не открывая глаз, улыбалась на шутки Эмили. Питер так вообще воплощал собой внимание, хотя Фрида готова была поспорить на что угодно, что и тот Эмили не слушал. Рем даже пару раз что-то спросил в тему.

Фриде очень нравилось то тепло, которое исходило от этих людей.

Внезапно Рем дернулся. Оказывается, Сириус бросил в него скомканную салфетку. Юноша усмехнулся, на миг выпустил руку Фриды, скатал из салфетки шарик. Фрида с улыбкой вытащила палочку и раскрасила шарик в черно-белую полоску. Оба юноши удивленно на нее посмотрели, а она беззаботно пожала плечами. Снаряд полетел точно в Сириуса. Началась перестрелка, к которой подключились все мальчишки. Даже Джеймс, несмотря на пытавшуюся уснуть Лили.

Пара «снарядов» попала во Фриду.

— Эй! Хватит! — Рем обнял девушку за плечи и притянул к себе, укрывая.

В его объятиях было тепло и… грустно.

А потом Фрида сообщила о том, что должна ехать домой. Удивление во взгляде.

— Ты не останешься?

Порой они ночевали у Сириуса. Места было не слишком много, но хватало всем.

— Нет, мне нужно вернуться.

— Ладно. Я провожу.

Бедный мальчик. Он еще ничего не понял.

А потом были бурные прощания с именинником и с гостями, сожаления по поводу ее отъезда. Эмили предложила воспользоваться камином, на что Джеймс дружески посоветовал лучше трансгрессировать, сообщив, что камин у Сириуса глуховат, и сам он уже пару раз улетал не туда. На что хозяин дома заметил, что у некоторых «фефекты фикции». Джеймс удивился тому, что эти «фефекты» в силах различить только местный камин, и веселая перебранка затянулась еще на двадцать минут.

А потом Фрида и Рем выбрались на свежий воздух, решив, что трансгрессировать лучше будет оттуда. На самом деле Рему просто хотелось побыть с девушкой хоть чуть-чуть наедине, а не среди шумной толпы. Фрида же… Фрида должна была выполнить свою непростую задачу.

На улице было темно и сыро. Дождь прекратился, но от этого легче не становилось. Мокрый асфальт отражал неясный свет небольшого фонаря — райончик у Сириуса был еще тот.

Порыв ветра бросил в лицо прядь волос. Девушка нервно заправила волосы за ухо, стараясь не думать о том, как приступить к разговору. Хотелось до бесконечности стоять на этой улице, впитывая в себя промозглый вечер, потому что Фрида Забини была уверена, что в ее уютной, согретой камином комнате ей будет гораздо хуже, чем среди этой серости и прохлады. Ремус с улыбкой деловито поправил воротник ее мантии, придал причудливую форму ее шейному платку. Фрида почувствовала, что у нее не хватит сил сказать ему правду. Только не ему. Как? Как можно убить эту безмятежность в его взгляде, как решиться стереть с его губ эту легкую улыбку?

Он притянул ее за воротник и прижался щекой к ее щеке. Фрида почувствовала в горле ком. Теплые губы скользнули по ее щеке. В глазах предательски защипало.

— Рем, я… мне нужно кое-что тебе сказать.

— М-м-м, я весь внимание, — в голосе была улыбка.

Юноша осторожно чмокнул ее в уголок губ.

— Жалко, что тебе пора. Надеюсь, эта толпа тебя не утомила? — он крепко обнял ее, прижимая к себе.

— Нет. Они славные.

Как же ей хотелось забыть о своем намерении. Просто промолчать. Оттянуть момент истины. Момент, после которого все изменится. Кому лучше она сделала своей слабостью? Украсила свою недолгую жизнь вторым расставанием, второй маленькой смертью. Да еще наградила этим его — удивительного мальчика, с которым жизнь и так обошлась жестоко. Теплое дыхание Рема согревало висок. Фрида зажмурилась, впитывая нежность его объятий. С ним она всегда чувствовала себя защищенной и… нужной. Его нежность была непредсказуемой и искренней. Сложно было понять, почему именно в этот миг его взгляд внезапно светлел, а от рук веяло теплом и уютом. Порой он был где-то далеко. Видимо, по ту сторону своего внутреннего мира. Что с ним сделают ее слова?

Теплые губы вновь скользнули по щеке и легко коснулись ее губ. Фрида попыталась выкинуть все мысли из головы, но вдруг поняла, что не может ответить на его поцелуй. Не имеет права! Она отстранилась:

— Рем, мне правда нужно с тобой поговорить, — ее голос был глух.

В серо-зеленых глазах мелькнула тревога. Словно облачко набежало.

— Что-то случилось?

— Да. Я… Я… не знаю, как сказать.

Она сделала еще шаг назад, пытаясь увеличением расстояния между ними прибавить храбрости своей душе. Его вытянутые руки лежали на ее плечах. И это безумно мешало.

— Ну, скажи как-нибудь, — он помассировал ее плечи, словно придавая уверенности, — я понятливый.

Несмотря на веселую небрежность фразы, Фрида почувствовала в его голосе неуверенность.

— Через месяц моя помолвка, — выпалила она на одном дыхании.

Наступила звенящая тишина. В этой тишине отчетливо слышался звук капель, срывающихся с водосточной трубы. Кап. Кап. Кап. Мерно и монотонно. Фрида отвела взгляд от его лица. Не было сил смотреть на то, как что-то медленно таяло в его глазах. Беззаботность. Та беззаботность, которой девушка радовалась весь вечер, растворялась в совершенно других эмоциях.

Кап. Кап. Кап.

Он резко снял руки с ее плеч и сделал шаг назад. Опустил голову и несколько минут просто смотрел на лужу у своих ног. Кап. Кап. Кап. Фриде хотелось закрыть уши ладонями. В мертвой тишине звук капели оглушал.

Ремус Люпин резко развернулся и пошел по дороге.

Фрида просто стояла и смотрела в его прямую спину. Ей до смерти хотелось окликнуть его. Но что она могла сказать? Внезапно юноша остановился. Некоторое время постоял, а потом резко развернулся и пошел обратно. Столько порывистых движений у обычно спокойного Ремуса ей видеть не доводилось.

Он приблизился и остановился, не дойдя до нее несколько шагов. Внезапно Фрида поняла, что не может догадаться, о чем он думает. Чуть закушенная губа, нахмуренный лоб и тут же — улыбка. Калейдоскоп эмоций.

— Я… не хотела… То есть… — Фрида не знала, как закончить.

— Ничего не нужно, — он взмахом руки остановил поток ее бессвязного бормотания. — Все в порядке. Это же должно было случиться. Вот и случилось.

Он пожал плечами.

— Давно ты узнала?

— Сегодня.

— И сразу сказала. Спасибо.

— Я не могла тебя обманывать.

Он кивнул.

— К тому же мне теперь сложно выбираться из дома. Сам понимаешь.

— Понимаю, — эхом подхватил он.

— Ремус, — Фрида шагнула вперед и порывисто обняла его напряженные плечи, — прости. Я...

— Все хорошо, — голос был ровным, лишь рука, погладившая ее волосы, дрогнула.

— Рем, я… — слезы все-таки потекли.

— Ш-ш-ш. Я не стою того, чтобы ты плакала, — он высвободился из объятий и улыбнулся, достав из кармана платок. Она автоматически его приняла и начала вытирать слезы.

— Тебе пора. Еще не хватало замерзнуть.

— Я чувствую себя… — она всхлипнула, так и не договорив.

Потом подняла на него заплаканное лицо. Он ободряюще улыбнулся.

— Все нормально.

— Я не думала, что это будет так тяжело.

Он снова пожал плечами.

— Все. Давай. Пока.

— Пока.

Она развернулась и приготовилась хлопнуть в ладоши, желая скорее покончить с этим. Не травить ему и себе душу.

— Фрида! — звонкий окрик заставил обернуться.

Юноша успел отойти на несколько шагов.

Тишина. Кап. Кап. Кап.

Сумерки. Звонкие шлепки капель о поверхность мутной лужи и худощавый юноша, становящийся с каждым шагом все дальше от нее. Он отступал назад, не глядя, и его уход сопровождался звонким хлюпаньем воды.

— Не волнуйся за меня.

Кап. Кап. Кап.

— Ты поступила правильно.

Кап. Кап. Кап.

— И… будь счастлива, пожалуйста.

Кап. Кап. Кап. Последний взмах рукой, и он быстро уходит прочь.

Кап. Кап. Кап. Рыдающая девушка прижимает ладони к ушам, чтобы не слышать звона падающих капель и эха его голоса…

Фрида Форсби провела ладонью по щеке. Ладонь оказалась мокрой. Каждый раз. Каждый раз, когда она переживала в памяти тот момент, предательские слезы текли по щекам.

Больше они не виделись. Фрида не знала, где сейчас Ремус Люпин, что с ним. Если бы можно было повернуть время вспять… Что бы она сделала? Отказалась от тех месяцев мнимого уюта? Фрида с сожалением признавала свой эгоизм. Да, за эти месяцы пришлось заплатить высокую цену, но она не отказалась бы ни от одного дня. Они помогли загнать в потаенные уголки души мысли о Люциусе. А теперь в одинокие и безмолвные вечера эти мысли вырывались на свободу, терзая душу и смущая разум. Фрида снова и снова переживала в памяти свою прошлую жизнь. Тот отрезок, в котором был холодный потомок аристократической семьи, и тот, в котором был… мальчик-оборотень. Она была счастлива в каждом из них. Так или иначе. Во всяком случае, гораздо счастливее, чем сейчас.

Огонь в камине потрескивал, рассеивая свет и тепло.

За окном начался дождь.

Кап. Кап. Кап. Весело стучали капли по карнизу. Кап. Кап. Кап. Сквозь приоткрытое окно врывалась память о том вечере, когда красивая девушка растворилась в воздухе с легким хлопком, а юноша, засунув руки в карманы, бродил по серым улицам, шлепая по лужам и почти жалея о том, что сегодня нет полнолуния, когда можно лететь в серебристом свете навстречу ветру, с каждым ударом сердца уносясь все дальше и дальше от собственного сознания. Да, он не помнил о том, что делал ночами в полнолуние. Но, наверное, он был счастлив. Ведь он был просто зверем. А звери не умеют чувствовать душевную боль. Умирать от тоски — удел людей.

 

* * *

Время. Сложная и неумолимая субстанция. Порой, когда ожидаешь чего-то, оно тянется нестерпимо медленно, а порой летит, как сумасшедшее, особенно, когда ты вместе с кем-то дорогим и близким.

Минуты слагались в часы, часы в дни, дни в недели.

Жизнь неумолимо менялась. Это происходило незаметно, постепенно, но необратимо. А главное — естественно. Уже не возникал вопрос, почему нельзя встретиться с тем, с кем встречался год назад, почему должен делать то или это. Жизнь незаметно расставила все по своим местам. А люди привыкли и приняли это.

⇐ Предыдущая33343536373839404142Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: