 |
Глава 40. Маленькая часть большого мира. 12 глава
|
|
|
|
Но это в мирное время. А кто сейчас об этом помнит?
Джеймс заглянул в каминную. Так между собой называли помещение, в котором была развязка транспортной каминной сети. На самом деле называлось оно длинно и труднопроизносимо, но среди ребят прижилось простое и понятное «каминная».
Как всегда в углу за небольшим письменным столом дремал пожилой волшебник. Часть каминов работала, часть была опломбирована. Видимо, что-то перекрывали, возможно, где-то работали специалисты.
— Мистер Гордон, — негромко позвал Джеймс.
Старичок всхрапнул, но не проснулся.
— Мистер Гордон! — на этот раз Джеймс крикнул, не церемонясь.
Служитель вскочил из-за стола, что-то бормоча и одновременно поправляя толстую книгу регистрации. Когда же он сообразил, что перед ним всего лишь молодой аврор, пусть и старший по званию, принялся недовольно причитать, сетуя на невоспитанность и безделье молодого поколения.
— Сириус Блэк уходил?
Мужчина недовольно покосился на молодого аврора, словно прикидывая, уйдет или нет. Поняв, что не уйдет, кашлянул, вздохнул и принялся водить пальцем по страницам толстой книги, шевеля губами. Джеймс возвел глаза к потолку, поняв, что теряет время. Во-первых, это надолго, а, во-вторых, Сириус всегда наплевательски относился ко всякого рода правилам. Неужели он стал бы регистрироваться при пользовании камином? Тем более служитель, видимо, спал все время. Представить Сириуса по доброй воле заполняющим какие-то обязательные бумажки было сложно. Он отчеты-то сдавал через раз. Ну бывают люди, совершенно не приспособленные к бумажной работе.
— Вот он, — удивил своим заявлением мистер Гордон.
Джеймс притянул книгу к себе, наплевав на недовольство пожилого волшебника. Действительно, в графе «Фамилия» рукой Сириуса была накарябано что-то похожее на «Блэк». А в графе «Подпись» — определенно его автограф. Хм, нельзя плохо думать о людях.
|
|
|
К тому же он зарегистрировался два раза. Джеймс нахмурился, взглянув на время использования каминной сети. Это было больше четырех часов назад, и, судя по записям, Сириус отлучался на четырнадцать минут.
— Спасибо, мистер Гордон. Вы мне очень помогли, — торжественно произнес Джеймс и вновь направился на поиски друга.
Теперь идя по коридору, он заглядывал в кабинеты к статистам, к секретарю, в медпункт. В общем, всюду, где водились хорошенькие девочки. Была у Сириуса и такая черта — обнаруживаться в непосредственной близости от женского пола.
Джеймс подмигнул Мегги Олсен, симпатичному психологу отдела.
— Привет, как ты? — голос у Мегги был очень красивый и сразу располагал к общению.
Джеймс понял, что вопрос задан в свете случившегося с Дэвидом.
— Все в норме.
— Загляни как-нибудь.
— Поговорим об этом? — Джеймс повторил коронную фразу всех психологов, которую любила вспоминать Лили.
Мегги рассмеялась.
— Да нет. Просто поболтаем. Чаю попьем. Расскажешь о Лили, о малыше Гарри, — она ободряюще тронула его локоть.
— Идет, — Джеймс улыбнулся. — Ты, кстати, Сириуса не видела?
— Видела.
— Серьезно? Давно?
— Минут десять назад.
— И где он?
— У себя.
— Спасибо, Мегги. Еще увидимся.
— Обязательно.
Джеймс двинулся по коридору. И почему, разыскивая Сириуса, он побывал везде, кроме его кабинета? Занятно. Джеймс толкнул серую дверь. Когда-то здесь висели таблички с именами всех сотрудников отдела, но потом по совету все той же Мегги, их сняли. Зачем документальное подтверждение того, что век аврора в условиях войны недолог? Таблички сняли, а краска в том месте, где они когда-то висели, была чуть ярче. И почему ее не перекрасили?
|
|
|
Сириус сидел за своим письменным столом, если это можно так назвать. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и… спал. Для довершения картины ему не хватало положить ноги на стол, поверх горы недописанных отчетов. Джеймс вспомнил бледное, перепачканное в свежей земле лицо друга. Этот придурок мог погибнуть час назад. Когда же он мозгов наберется?! Джеймс почувствовал злость. Злость на войну, злость на собственный страх и на едва не остановившееся сердце при виде упавшего Бродяги. Так как злиться на войну и себя был глупо, идеальной кандидатурой для гнева был человек, сидящий напротив. Джеймс заглушил внутренний голос, говоривший: «Дай ему поспать. Когда еще спокойное время выдастся?».
Он решительно потряс друга за плечо. Сириус вздрогнул, распахнул глаза, несколько минут непонимающе озирался по сторонам, а потом потянулся и устроился на стуле поудобней, явно намереваясь проигнорировать Поттера.
— С добрым утром, — хмуро проговорил Джеймс.
— И тебе того же, — Сириус зевнул и прилег на стол, отодвинув в сторону недописанный отчет.
— Нужно поговорить.
— Угу, — Сириус не проявил никакого интереса.
— Черт! Ты думаешь, я шучу?!
— О Мерлин, что же так орешь-то? — Сириус досадливо сморщился и встал из-за стола. — Сначала на вызове орал, теперь еще и тут. Власть портит людей, — вполголоса причитал Сириус Блэк, раскладывая гору бумаг на столе в аккуратные стопочки. Прямо идеальный сотрудник.
— Хватит придуриваться! — прошипел Джеймс.
Почему Сириус не мог быть серьезным тогда, когда это требовалось. Почему он всегда дурачился и нес ерунду?
— Иди к черту, а, — безо всякого выражения проговорил Сириус и попытался пройти мимо друга.
Джеймс схватил его за плечо и развернул к себе. Их взгляды встретились. Как же паршиво Бродяга выглядел. Бледный, темные тени под глазами, ему явно следовало выспаться, да и побриться заодно. Джеймс попытался подавить в душе жалость. Нужно раз и навсегда поставить ему мозги на место. Нельзя так безалаберно относиться к своей жизни. Нельзя постоянно бросать вызов Судьбе. Однажды она может его принять.
— Я читал твое досье, — глядя в глаза друга, проговорил Джеймс.
— С ума сойти! — Сириус возвел глаза к потолку. — Теперь ты знаешь обо всех моих дурных привычках. Какой ужас!
|
|
|
Сириус дернул плечом, и Джеймс его выпустил, даже посторонился, давая дорогу. Сириус направился к выходу.
— Это, кстати, секретная информация, — мимоходом проговорил он.
— А ты думал, только тебе девушки из архива дают почитать личные дела симпатичных сотрудниц? — парировал Джеймс.
Сириус усмехнулся и снова направился к двери.
— Ты хоть понимаешь, что мог погибнуть! — рявкнул Джеймс. — И, судя по твоему личному делу, не только сегодня! У тебя такие эксцессы через раз встречаются!
— Джим, — Сириус развернулся в дверях, — я понимаю, что один из твоих людей погиб, но это не повод орать на еще живущих.
— Да причем здесь это? — взорвался Джеймс. — Ты ведешь себя… — он в отчаянии махнул рукой.
Сириус пожал плечами.
— Ты хоть понимаешь, что я должен написать рапорт? — уже спокойнее проговорил Джеймс.
— Ну... долг — это святое, — глубокомысленно изрек Сириус, потягиваясь и пытаясь дотянуться до потолка.
Джеймс мысленно сосчитал до десяти. Когда Бродяга был в таком настроении, разговаривать серьезно с ним было бесполезно, но...
— В твоем личном деле сказано, что тебе осталось одно единственно нарекание, а потом отстранение на несколько месяцев, — уточнил Джеймс.
— Подумаешь, — Сириус наконец-то дотянулся кончиками пальцев до потолка. — Вернусь в отчий дом. Раскрою с порога объятия и торжественно объявлю: «Здравствуй, мама. Я одумался. Где тут у вас учат на Пожирателей?».
— Да иди ты, — не выдержал Джеймс и двинулся к выходу, задев Сириуса по пути плечом.
Тот словно только и ждал, когда же наконец выведет друга из себя. Он тут же удержал Джеймса за плечо и развернул к себе.
— Эти подонки сегодня убили ребенка. Маленького мальчика. Там, наверху, — Сириус сглотнул, подбирая слова, — там... перевернутая детская кроватка и... они совсем как живые. А у ребенка в кулачке зажата погремушка. Понимаешь? Их нужно убивать. Не захватывать, не предавать суду. Их нужно убивать при задержании. Всех до одного.
Джеймс молчал, глядя на вмиг посерьезневшее лицо друга.
— Азкабан — достойная кара для них, — наконец проговорил он.
|
|
|
— Азкабан... Думаешь, там и в правду так страшно, как описывают?
— Надеюсь.
— В домах, по которым проходят эти... — Сириус передернул плечом, — гораздо страшнее.
Наступила тишина. Они еще не знали, что пройдет всего несколько дней, и каждый из них сможет это проверить на собственном опыте. Вот только рассказать друг другу они об этом уже не смогут.
* * *
Джеймс Поттер выключил воду в ванной и посмотрел на свое отражение в зеркале. Уставший, взъерошенный. В памяти снова всплыл разговор с Сириусом.
Провожая друга до каминной, он задал вопрос:
— Я трус, да?
Сириус, который в это время что-то старательно искал в кармане куртки, вскинул голову и на миг прекратил свое занятие.
— Не понял...
Джеймс посмотрел в потолок.
— Я все думаю, почему медлил? Почему сам не сделал это?
— Что это?
Сириус всегда быстро терял терпение. Вот и сейчас он нахмурился и вернулся к поискам.
— То, что сделал ты.
— О Мерлин! У тебя просто с мозгами все в порядке.
— Я серьезно!
— Джеймс, — Сириус наконец посмотрел ему в глаза. — У тебя — семья. Ты больше не можешь думать только о себе. Ты должен думать о них. Если с тобой что-нибудь случится... Даже думать об этом не хочу. А я? Меня никто не ждет, у меня нет жены, нет детей, нет родителей. Я… неудачник, — Сириус беспечно улыбнулся. — Если со мной что-то случится, мир не заметит потери.
Джеймс набрал воздуха, чтобы высказать все, что думает.
— Успокойся. Успокойся. Дыши глубже.
— Иди к черту!
— Договорились. Ты, кстати, ключи от моего мотоцикла не видел?
— Бродяга! — Джеймс оглядел коридор. — Ты на работу на нем летаешь? Если кто-то узнает...
— Он стоит у дома Рема. Успокойся. Я просто хочу его забрать, а ключи найти не могу.
— Может, дома оставил?
— Может. Ладно. Давай.
Они пожали друг другу руки. Сириус направился к каминной.
— Стой, — Джеймс и сам не ожидал, что окликнет. Просто вдруг захотелось об этом сказать.
Сириус обернулся. Джеймс догнал его.
— Пообещай мне одну вещь.
— Обещаю: не буду летать на работу на мотоцикле.
— Да нет, — отмахнулся Джеймс. — Пообещай, что не оставишь Лили и Гарри, если со мной что-то случится.
— Что? — брови Бродяги взметнулись вверх. — По-моему, это меня сегодня кто-то головой о землю стучал. Или я чего-то не заметил?
— Я серьезно!
— Поттер, прекрати! Что с тобой может случиться?!
— То же, что и с тобой!
— У меня больше шансов, — парировал Сириус.
Но, увидев серьезный взгляд друга, проговорил:
— Сохатый, ну с чего такие мысли, а?
— Просто пообещай и все.
— Если тебе станет легче...
— Станет.
— О Мерлин! Обещаю! Неужели ты думаешь, что кто-то из нас бросит твою семью? Тем более Гарри мой крестник. Да и вообще, иди ты с такими позитивными разговорами.
|
|
|
Сириус развернулся уйти, а потом вернулся обратно.
— Джим, все будет в порядке. Пройдет десять лет, и мы дружно будем провожать Гарри в Хогвартс. Он найдет себе таких же сумасшедших друзей, как ты в свое время. И школа снова будет стоять на ушах. Серьезно! Уже не будет этой чертовой войны. Гарри сможет заниматься тем, чем захочет. Играть в квиддич, например. Так что бросай свои похоронные мысли.
Джеймс усмехнулся. В устах Сириуса Блэка будущее выглядело безмятежным и радостным. Дверь каминной захлопнулась, разделив друзей. Джеймс с улыбкой направился в сторону комнаты отдыха. Через десять лет они будут провожать Гарри в Хогвартс... Десять лет, и не будет войны, не будет Волдеморта. После разговора тревога отступила.
* * *
Джеймс Поттер вошел в спальню. Полумрак, уют и тепло. Каким же счастливым выглядит его мир. Джеймс, стараясь не шуметь, добрался до кроватки и осторожно поцеловал сына.
А потом он долго лежал без сна, глядя в потолок, слушая негромкое дыхание Лили, ощущая ее запах и понимая, что он... счастлив. Безгранично и неправдоподобно. Его жизнь, разделенная на две части: работа и дом, была такой яркой и счастливой, что сложно было понять до конца, чем же он это заслужил. Почему он так счастлив, а никто из его друзей до сих пор не нашел своего островка уюта. Чем он, Джеймс Поттер, это заслужил? Джеймс вздохнул и решил подумать об этом в другой раз.
Непрошеной гостьей в памяти всплыла фраза Сириуса: «...они совсем как живые. А у ребенка в кулачке зажата погремушка», — Джеймс вздрогнул. Ей совсем не место в этом уютном, наполненном счастьем доме. Джеймс попытался отвлечься. Пройдет десять лет. Не будет войны... Гарри отправится в Хогвартс. Через десять лет все будет по-другому. Гораздо лучше.
В ту ночь Джеймс Поттер еще не знал, что Судьба не отведет ему этих десяти лет. В его распоряжении не осталось даже десяти дней.
А дальше их жизни: оборванные жизни Джеймса и Лили, разбитые — Сириуса и Ремуса, собственноручно попранная жизнь Питера, сольются в одну историю — историю о Мальчике-Который-Выжил.
Почему судьба распорядилась именно так? Разве у нее потребуешь ответа?
03.02.2011
Глава 43. Твой Свет.
На прицеле у Тьмы в ожидании разящей стрелы
Вдруг мгновенье замрет, и исчезнут все прочие звуки.
Лишь останется смех из давно позабытой поры,
Где все было не так, где еще не познали Разлуки.
Где не хаживал Гнев, не была страшной гостьею Смерть,
Где звучал громче прочих звенящий голос Надежды,
Словно зеркала гладь, и ничем невозможно стереть
Лица... и голоса позабытых, ушедших, прежних...
Кто рискнет осудить за бессилье опущенных рук?
За смирение с тем, что надежд на спасение нет?
Только здесь, на краю, заставляя застыть все вокруг,
Резанет по глазам неземной и спасительный Свет.
Разорвет Темноту, разобьет мелким крошевом Боль...
И укроет крылом, согревая замерзшую душу.
Кто-то вечность назад даже имя придумал: Любовь.
Ты не веришь словам? Ну, тогда свое сердце послушай.
И какая-то сила вдруг даст на краю устоять,
Не шагнуть в пустоту, не сломаться под яростным ветром.
Впереди будет жизнь для того, чтобы что-то понять,
А пока сделай выбор — доверься слепящему Свету.
Почему судьба распорядилась именно так? Разве у нее потребуешь ответа?
Гермиона давно не пыталась понять, почему все именно так. Слышать о том, что все происходящее — к лучшему, и жизнь все расставляет по своим местам, и согласиться с этим… Для Гермионы это было сродни предательству. Неужели смерть родителей Гарри к лучшему? Или гибель Сириуса? Она часто возвращалась к этим мыслям, вспоминая колдографии выпускников Хогвартса. Перед глазами стояли лица семнадцатилетних подростков. Счастливая улыбка Лили, пронзительный взгляд Сириуса, Джеймс Поттер, Ремус Люпин, Нарцисса Блэк... У всех этих людей были свои радости, свои горести, а время распорядилось так, как было угодно ему: оборвало чьи-то жизни и разрушило чьи-то надежды.
Девушка вошла в библиотеку. Честно признаться, она понятия не имела, где искать Малфоя. Занятия с первокурсниками будут лишь через два дня, а дорога каждая минута. Есть шанс поймать его завтра на уроках по полетам. Драко и Гарри негласно договорились чередовать занятия. Судя по тому, что в прошлый раз грязным и злым вернулся Гарри, в этот раз очередь Малфоя. Вот только подойти к нему при первокурсниках… Ох.
Гермиона решила на всякий случай заглянуть в секцию зельеварения. Периодически там бывал кто-то из слизеринцев. Каково же было ее удивление, когда она заметила в дальнем углу Драко Малфоя собственной персоной, откинувшегося на спинку стула и листавшего какой-то учебник. Видимо, Мерлин решил проявить к ней благосклонность?
Девушка остановилась у его стола, набрала в грудь воздух, и тут он поднял голову. Кажется, она погорячилась насчет благосклонности великого Мерлина. Посмотрев на Малфоя, девушка поняла, что ей безумно хочется оказаться у себя в комнате. И не выходить из нее лет сто. Сразу некстати вспомнилось собственное поведение, этот дурацкий поцелуй... Черт. Не думать. Не думать. Только вот щеки начали медленно, но верно заливаться краской.
Малфой выдержал паузу и, не дождавшись ее слов, приподнял бровь.
— Что?
— Нам нужно поговорить, — выпалила Гермиона.
— Поговорить? — в его взгляде мелькнула досада.
— Да. Это важно.
Юноша потер лоб, посмотрел на свою книгу. Еще один разговор по душам за сегодняшний день он не вынесет. К тому же больше всего на свете он ненавидел выяснение отношений.
— Слушай, — он поднял на нее взгляд, — если ты собираешься говорить о том, что произошло…
— Я? — Гермиона нервно дернула плечом и возмущенно проговорила. — Нет! Есть более важные темы. Для меня, во всяком случае.
На его лице отразилась озадаченность, тут же сменившаяся усмешкой. Оценивающий взгляд заставил покраснеть еще больше.
— Малфой, прекрати, — прошипела Гермиона. — Я не собираюсь обсуждать эту… — она замялась, подбирая слово, — …ситуацию.
Ответом была гробовая тишина и его внимательный взгляд, под которым было чертовски неуютно.
— Я повела себя, как дура. Ты — тоже. Сделаем вид, что ничего не случилось. Инцидент не стоит того, чтобы о нем говорить.
— Я молчу, Грейнджер. Говоришь ты.
Гермиона закусила губу. Захотелось взять со стола его тяжелую книгу и треснуть по светловолосой макушке.
— Ты… — девушка махнула рукой.
Драко Малфой смотрел на ее пылающие щеки и отчего-то чувствовал досаду. «Инцидент». Она так назвала свой первый поцелуй? Да еще поцелуй с ним? Гордость требовала наговорить гадостей, сделать ее положение еще хуже. Да вот только здравый смысл останавливал. Она права: обсуждать здесь нечего. Если он сейчас что-то скажет, она, чего доброго, решит, будто он об этом помнит. А ему плевать. Совершенно плевать. Вот только досада окончательно испортила настроение.
— Грейнджер, поверь: у меня есть более важные занятия, чем выслушивать твой лепет. Так что излагай внятно!
— В конце концов, это в большей степени касается тебя, поэтому извини, уж придется проявить терпение, — Гермиона уперла руки в стол и нависла над Малфоем. — Я хотела поговорить о Гарри…
Слизеринец вскочил на ноги и подобно ей упер руки в крышку стола. Он негромко проговорил:
— Тебе не с кем поговорить о своем ненаглядном Поттере?
— О Мерлин, что ты несешь? Я же сказала, что речь идет о…
— Гермиона!
В секции зельеварения появился Гарри, решивший помочь подруге в поисках. Увидев неожиданную сцену, юноша прирос к полу.
В его душе поднялся целый ураган. Она рядом с чертовым слизеринцем. Понятно, что они спорят. Об этом говорит все: начиная от пылающих от ярости щек Гермионы до напряженно-презрительного взгляда Малфоя, но почему-то это не обрадовало. Внезапно Гарри понял, что предпочел бы, чтобы они вообще не пересекались. Опасался, что Малфой может причинить ей вред? Да, конечно. Но еще больше опасался... Гарри не мог сам себе объяснить причину своего недовольства.
— Гермиона, что случилось? — проговорил он.
Девушка отошла от стола и выдавила из себя улыбку.
— Ничего. Все нормально.
Драко Малфой внезапно рассмеялся:
— Поттер, от тебя никуда не спрячешься. Тебя либо видишь, либо слышишь. Как Пивз. Ей-Мерлин!
Гарри бросил взгляд на слизеринца и обернулся к девушке.
— Пойдем, пожалуйста, — Гермиона потянула его за рукав.
Только конфликта ей сейчас не хватало до полного счастья! Драко Малфой раздраженно откинул челку с глаз. Гермиона поспешно отвернулась и дернула Гарри за руку, но тот не двинулся с места.
— Малфой, — его голос напряженно зазвенел, — покажи руку.
Гермиона почувствовала, как сердце ухнуло вниз. Она медленно обернулась, перехватила недоуменный взгляд слизеринца. Тот, видимо, тоже собрался уходить, но так и застыл от неожиданности. Гермиона поняла, что Гарри заметил перстень, когда Малфой провел рукой по волосам.
— Покажи руку, — повторил Гарри.
— Поттер, ты с метлы упал? — участливо поинтересовался слизеринец.
Гарри пропустил выпад мимо ушей.
— Гарри, пожалуйста… Пойдем, — умоляюще проговорила Гермиона.
— Подожди, — нетерпеливо отмахнулся юноша и добавил: — Малфой, я не шучу.
— Поттер, ты совсем свихнулся? А в следующий раз ты что попросишь показать?
— Что на твоем перстне?
Малфой автоматически бросил взгляд на руку и снисходительно улыбнулся.
— Родовой герб, Поттер. Знаешь ли, это такая вещь, о которой ты и твои друзья могут прочесть разве что в книжках.
— Что на нем изображено? — негромко спросил Гарри.
— Иди к черту! — терпение Драко Малфоя лопнуло, и он направился к выходу.
Гарри схватил его за плечо и дернул. Малфой резко развернулся.
— Поттер, не смей прикасаться ко мне своими…
— Прекратите, — Гермиона вклинилась между юношами. — Гарри, пожалуйста… Здесь библиотека.
— Грейнджер, убери своего Поттера подальше от нормальных людей. Он социально опасен.
Юноша презрительно посмотрел на гриффиндорцев, однако пройти не мог, потому что парочка стояла на выходе из секции, преграждая дорогу.
— Все, хватит, — Драко Малфой потянулся к карману за волшебной палочкой.
Гермиона с ужасом за этим следила. Фамильный перстень блеснул в свете факела. Витиеватая буква «М» и руки-лапы зверей-людей, обвивающие ее.
Девушка услышала резкий вздох и оглянулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гарри медленно сползает по стеллажу на пол.
— Гарри, — сдавленно проговорила она, опускаясь на колени, — Гарри, милый.
Она гладила его лицо, шепча какие-то нелепые нежности.
— Малфой, вызови мадам Помфри.
Драко Малфой с выражением брезгливости на лице наблюдал за этой картиной. Услышав ее просьбу, он оторопел.
— Грейнджер, ты лучшая на курсе по колдомедицине. Примени энервейт.
— Нельзя!
— Почему?
— О Господи! Да потому, что к нему — нельзя! — Гермиона действительно не была уверена, как поведет себя наложенное заклятие. Что произойдет, если Гарри сейчас очнется?
— Ах да! Я забыл! Это же Поттер! К нему даже стандартные заклинания применять нельзя. Он же особенный. Нужно на колдомедицине ввести спецкурс «Особые заклинания для поддержания символа освобождения в рабочем состоянии».
— Малфой! Прекрати! — прошипела Гермиона. — Ты можешь хоть раз сделать что-то полезное?
Слизеринец бросил на нее убийственный взгляд и произнес заклинание, позволяющее вызвать мадам Помфри на место, где требуется ее помощь. Юноша сердито посмотрел на Грейнджер. Она по-прежнему стояла на коленях и гладила бледное лицо Поттера, что-то повторяя.
— Прекрати, ему от этого вряд ли полегчает.
Девушка дернулась и сердито посмотрела на него снизу вверх. Отбросила мешающую прядь волос и собралась что-то сказать. Драко не стал дожидаться красноречивой тирады. Вместо этого он проговорил:
— Дай мне выйти.
— Ты собираешься перешагивать через Гарри?
— А ты предпочитаешь, чтобы я прошелся по нему? Я — за.
Гермиона закрыла лицо руками. Она была готова прибить на месте этого несносного мальчишку.
— Его можно поднять, например, — предложил Малфой, который понял, что уступать дорогу ему не собираются.
— Его лучше не трогать до прихода Помфри.
— И ты предлагаешь мне здесь сидеть?
— Можешь постоять! — огрызнулась Гермиона.
Малфой негромко выругался.
— Ты ведь хотела о чем-то поговорить. Это связано с приступом Поттера?
Гермиона подняла взгляд. Он стоял чуть в стороне, теребя в руках пергамент и напряженно ожидая ответа. Рассказать про пуговицу и… Рассказать? Но ведь тогда придется признать, что ей не стирали память. Подвести Дамблдора. Да кого она обманывает? Она боялась признаваться не из-за директора, а из-за себя самой. Впереди больше половины учебного года. Два раза в неделю у них совместные занятия. У них на шее пара сумасшедших первокурсников. Разбить хрупкое равновесие? Вновь не видеть ничего, кроме презрения в серых глазах? Нет. Нельзя ничего рассказывать. А внутренний голос, мудрый внутренний голос, тихо ей прошептал: «Ты обманываешь себя, Гермиона Грейнджер». Дело совсем не в том, что совместные занятия станут невыносимыми, а в том, что разорвется тонкая незримая нить, связавшая их в тот день, когда он сказал: «Я не дам тебе упасть».
— Это уже не имеет значения.
— Что значит: не имеет? — начал злиться Малфой. — Ты врываешься в библиотеку, лепечешь непонятно что, а потом появляется Поттер в компании со своим обмороком, и ты говоришь, что все это не имеет значения?!
— Что здесь произошло? — встревоженный голос мадам Помфри заставил их повернуть головы. — О Мерлин! Поттер? Что с ним снова приключилось? Мистер Малфой!
— Не трогал я вашего Поттера! — возвел глаза к потолку слизеринец.
И в первый раз в его словах была истина.
А потом Гарри переправили в больничное крыло. Хвала Мерлину, свидетелей происшествия, кроме прибывших на сигнал мадам Пинс и Помфри, не оказалось — все ученики были на занятиях.
Малфой быстро ретировался. Гермиона даже заметить толком не успела, когда именно. Мадам Помфри выгнала ее за ширму и начала осмотр Гарри. Прошло десять минут, двадцать... Гермиона нервно кусала губы, но спросить, что с ним, не решалась. Отчасти не хотела отвлекать, мало ли что, а отчасти боялась услышать ответ. Послышались шаги, и на пороге лазарета появился Альбус Дамблдор.
Гермиона бросилась к нему.
— Профессор, слава Богу, вы здесь!
— Что случилось? — спросил он, вглядываясь в силуэт мадам Помфри за ширмой.
Гермиона быстро рассказала о пуговице и перстне, о том, что, увидев герб Малфоя, Гарри вдруг потерял сознание.
— Давно вам известно о пуговице?
— Нет! Он показал мне ее лишь сегодня. Я сразу отправилась к вам, но профессор Макгон…
— Да, я знаю, — прервал директор. — Но почему Гарри не обратился ко мне?
Гермиона почувствовала неловкость.
— Он хотел разобраться сам. Это его упрямство...
— Или недоверие, — негромко откликнулся Дамблдор.
Гермиона промолчала. Добавить было нечего. Директор и сам все понимал.
— Хорошо… Вы можете идти, мисс Грейнджер.
— Я хочу дождаться результата...
— Хорошо. Подождите снаружи. Я вас позову, когда Гарри придет в себя.
Он отодвинул ширму, Гермиона вытянула шею, пытаясь заглянуть внутрь, однако увидела лишь край одеяла. Ширма задвинулась, послышались тихие голоса.
Гермиона постояла несколько секунд и побрела к выходу. Ну не будет же она подслушивать, в самом деле. Тем более, теперь здесь Дамблдор, а значит, все будет хорошо. Наверное.
Она пристроилась в коридоре на широком подоконнике и начала ждать. Как же трудно ждать. Мучиться неведением, додумывать развитие событий... Почему-то варианты, подсовываемые воображением, были один мрачнее другого.
Девушка вздохнула и повернулась вполоборота к окну, чтобы видеть улицу. За окошком начался первый снег. Мокрые хлопья бились в стекло, стекали на карниз... А ведь совсем скоро Рождество. И эта мысль почему-то не вызывала радости. Впервые за семнадцать лет. Наверное, она выросла, потому что на многие привычные вещи стала смотреть по-другому.
Ее внимание привлекло какое-то движение. К двери лазарета с видом идущего на эшафот приближался Драко Малфой. Надо же, а еще час назад Гермиона ломала голову, как его отыскать. Теперь же впору самой прятаться.
— А ты здесь зачем? — удивленно спросила девушка.
— Поттера навестить решил, — недружелюбно откликнулся слизеринец.
Гермиона проводила его растерянным взглядом. Он ведь пошутил?
Драко Малфой вошел в неуютный лазарет. Он его терпеть не мог, потому что каждый раз, когда оказывался здесь, чувствовал себя беспомощным и слабым. То гиппогриф, то насланная кем-то сыпь, то падение с метлы... Юноша ненавидел собственную слабость и беспомощность.
Словно как-то угадав его присутствие, Дамблдор отодвинул ширму в сторону и сделал приглашающий жест рукой. Юноша про себя выругался. Видимо, директору кто-то рассказал, что он присутствовал при приступе Поттера. Теперь сиди здесь, отдувайся. Его перехватили по пути в собственную комнату, и Драко был жутко зол на все вокруг.
— Проходите, мистер Малфой.
— Спасибо, профессор, но мне бы не хотелось беспокоить больного, — Драко выговорил это даже с минимумом сарказма в голосе.
— Сейчас вы его не побеспокоите.
Юноша вздохнул и зашел за ширму. Его взгляд тут же упал на кровать. А ведь обещал себе не таращиться на Поттера. Гриффиндорец был под цвет простыни, с синяками под глазами, но умирать явно не собирался, иначе с чего бы вдруг Драко сюда вызвали. Не дань же уважения отдать, в самом деле.
|
|
|
