 |
Проработка универсального архетипа
|
|
|
|
ВСТУПЛЕНИЕ
Все, что написано в этой книге, прекрасно известно читателю.
Просто он не всегда помнит об этом, или называет другими словами.
Эта книга была задумана автором как своеобразное введение в психологию. Она предназначена для людей, которые, не являясь психологами по образованию или основной профессии, тем не менее каждый день сталкиваются с многочисленными представителями человеческого рода и их проблемами и вынуждены так или иначе приспосабливаться к одним людям и управлять другими, пользуясь при этом не вполне понятными им самим методами.
Коммуникация или, проще говоря, человеческое общение настолько обыденно и привычно, что кажется непрофессионалу не содержащим никаких особых тонкостей и загадок. С другой стороны, высшие достижения профессионалов-психотерапевтов, бизнесменов, юристов, политиков, дипломатов в очень большой степени связаны с умением тонко подстраиваться и не менее тонко влиять на своих партнеров, пользуясь психологическими методами, большая часть которых постигается чисто интуитивно, а остальные не постигаются вообще.
Царские пути в подсознание. Основным достижением теоретической психологии ХХ века, связанным в первую очередь с именем Зигмунда Фрейда, было открытие подсознания, то есть скрытых от человека психических процессов, которые, однако, в значительной мере влияют на его мировосприятие, самоощущение и поведение. Конечно, нельзя сказать, что Фрейд первым открыл существование подсознания, но он, во-первых, сделал на нем большой акцент, то есть сказал на весь цивилизованный мир: «Подсознание — ЕСТЬ!» — и был услышан, а во-вторых, исследовал и подробно описал пути, с помощью которых можно проникнуть в подсознание и что-то о нем узнать. Основным методом, которым пользовался при изучении подсознания основатель психоанализа, были свободные ассоциации, связанные с содержанием сновидений человека. Фрейд даже говорил, что сновидения это царский путь в подсознание.
|
|
|
Этой же точки зрения придерживался самый знаменитый ученик Фрейда — швейцарский психолог Карл Юнг, которого можно считать предтечей трансперсональной психологии, интенсивно развивавшейся во второй половине нашего столетия. Юнг, изучая сны своих пациентов, натолкнулся на поразившее его обстоятельство, заключавшееся в том, что в этих снах встречались непонятные и неизвестные самим пациентам символы, весьма значимые и популярные в другие времена и в иных культурах. Отсюда Юнг сделал вывод о том, что через свою психику и подсознание человек, сам не ведая того, связан с другими людьми и культурами через универсальные архетипы, или первообразы, отражающие в личном подсознании основные и общие для всего человечества сюжеты, представленные в наиболее распространенных мифах, легендах и сказках. Юнг, вслед за своим учителем, также считал, что толкование сновидений это царский путь в индивидуальное подсознание.
Уже во второй половине ХХ века наш современник чешский психиатр Станислав Гроф, изучая действие на психику своих пациентов сильного психотропного препарата ЛСД, столкнулся с такими эффектами их проникновения в глубины своей памяти и подсознания, которые показались ему и его последователям не сравнимыми даже с глубинным психоанализом. И, резюмируя достоинства своего метода, Гроф заметил, что царский путь в подсознание это ЛСД. (В последнее десятилетие на смену этому препарату, запрещенному в связи с негативными побочными эффектами, пришел более мягкий метод так называемого свободного дыхания, дающий похожие результаты проникновения в психику.)
|
|
|
Общим и для Фрейда, и для Юнга, и для Грофа, и для их последователей было стремление проникнуть в центр патологической программы подсознания, помочь пациенту увидеть и осознать подсознательный корень его психологических проблем, например, первичное травматическое переживание, реакцией на которое стали его актуальные проблемы. Такой подход к психотерапии можно назвать хирургическим, но он не является единственно возможным. Вообще, осознание глубинных противоречий и травм своего подсознания для большинства людей — чересчур болезненное переживание, к которому они психологически не готовы. Поэтому их подсознание сопротивляется подобному прямому вторжению как только может, причем хитроумию и эффективности этого сопротивления можно только поражаться. Более деликатным и вызывающим меньшее подсознательное сопротивление является терапевтический подход, когда психолог не стремится к тому, чтобы пациент осознал подсознательные корни и источники своих проблем, а взаимодействует с ними косвенно, идет окольными путями. Если этот подход оказывается успешным, то пациент плохо понимает, почему беспокоившие его симптомы ушли или ослабли, и роль психотерапевта, во всяком случае, становится неочевидной. Последнее обстоятельство во многом неблагоприятно для терапевта (во-первых, у него не возникает должного самоутверждения, а во-вторых, у клиента может возникнуть вопрос, за что же он платил деньги?), но благотворно для клиента, который не попадает в сюжет Беспомощной Жертвы, что неизбежно при любой видимо эффективной помощи.
Существует ли путь в подсознание, не связанный напрямую с осознанием травматических переживаний прошлого и других болезненных его зон? По мнению автора, таким путем является изучение модальностей (качественных особенностей) восприятия и поведения человека, соответствующих высшим, то есть наиболее абстрактным архетипам. Является ли этот путь царским, пусть судит читатель; дело автора — описать его и пройти по нему вместе с читателем до момента, когда наши дороги разойдутся, то есть до последней страницы этой книги.
Модальности. Изучение человеческой психики фактически еще только начинается, и в этом нет ничего удивительного, так как она является самым сложным из известных нам объектов Вселенной. Революционным открытием ХХ века была функциональная асимметрия головного мозга, то есть анатомо-физиологическое подтверждение существования двух принципиально разных видов мышления: логически-дискурсивного (левополушарного) и абстрактно-образного (правополушарного). В частности, левое полушарие сосредоточено на фокусе, на содержании и конкретном смысле, в то время как правое полушарие отвечает за фон, окружение и общие обстоятельства и смысл, составляющие единую картину. Казалось бы, эти роли одинаково важны; однако, это так лишь при рассмотрении обыденной жизни и мышления человека. При переходе к наиболее тонким и одновременно самым важным аспектам человеческой жизни, к тому, что отличает человека от животного и делает его самосознающим и духовным существом, способным на диалог с Божественным началом Вселенной, обнаруживается, что роль правого полушария резко возрастает: оно, по мнению автора, отчетливо становится главным. Религиозная вера, духовные порывы, гуманизм не логичны, но образны, и рациональная мысль здесь хороша лишь при условии ее безусловного подчинения первично иррациональному единому образу. Аналогичное явление наблюдается и при изучении человеческой психики и подсознания: самые фундаментальные их структуры лучше постигаются правым, нежели левым полушарием исследователя (если он, конечно, не левша). В частности, чем глубже в подсознание, тем большую роль приобретают вопросы «как?» и «в каком стиле?» по сравнению с «что?» и «в каком месте?». Для психики чаще важнее обстоятельства, оттенки, общий смысл, звучание, нежели конкретное действие, детали, точные отношения. Кроме того, психика чрезвычайно связна, и «свободные ассоциации», которыми пользовались Фрейд и Юнг, являются, по-видимому, не частным психологическим приемом, но фундаментальным механизмом связи различных сфер и областей подсознания. Эти ассоциации возникают по принципу общности некоторого качества, или модальности, которым обладают два в остальном никак не связанных друг с другом слова или воспоминания.
|
|
|
Однако не все качества, или модальности, в равной мере важны для психики. Наиболее фундаментальными являются те из них, которые постоянно присутствуют (в одном из своих вариантов) в ней всегда, причем чаще всего незаметно для человека. Эти модальности соответствуют высшим, то есть наиболее абстрактным архетипам, и способны самым причудливым образом налагаться друг на друга, образуя разнообразнейшие узоры и переплетения, очень индивидуальные для каждого человека. Можно даже сказать, что неповторимая психическая индивидуальность человека как раз и состоит в специфичной конкретно для него игре модальностей высших архетипов, сопровождающей его обыденную (или необычайную) жизнь.
|
|
|
Психологическая одаренность человека в первую очередь определяется тем, насколько точно он умеет (чаще всего подсознательно) воспринять модальности окружающей его реальности и адекватно на них отреагировать. Сложность здесь заключается еще и в том, что эти модальности довольно быстро меняются, а реакция профессионала должна быть практически мгновенной. Но главная трудность состоит в преодолении жесткой фиксации модальностей, свойственной данному человеку, и не навязывании их партнеру. Человек, который грубо навязывает свои модальности окружающим, производит впечатление тирана, психологического грубияна, толстокожего носорога, жесткого эгоцентрика — притом, что сам по себе, внутренне, он может не соответствовать этим характеристикам; однако невнимание индивида к используемым им модальностям обществом не прощается. Наоборот, человек, искусно и тонко управляющий модальностями своего и чужого поведения, получает звания чародея, любимца общества, центра общественного притяжения, административного таланта, гения коммуникации и т. п.; и хотя его понимание окружающих может быть совсем не глубоким, интуитивно найденные им ключи открывают гораздо более тайные двери, чем он предполагает.
Предлагаемая вниманию читателя книга по замыслу автора совершенно практична: она дает возможность трудолюбивому и внимательному читателю не только ознакомиться с высшими архетипами на теоретическом уровне, но и научиться видеть их проявления в используемых им самим и окружающими людьми модальностях, а также самому использовать (или, в крайнем случае, имитировать) необходимые модальности даже в тех случаях, когда его подсознание против этого почему-либо возражает.
Высшие архетипы. Поиск актуальных для эпохи архетипов — задача антропологов, культурологов и поэтов; осмыслением и абстрактным описанием архетипов должны заниматься философы, а изучением их преломления в человеческой психике, подсознании и поведении — теоретическая и практическая психология. В этой книге автор рассматривает преимущественно этот последний аспект, то есть проявления архетипов в человеческой психологии и поведении. Набор рассматриваемых в книге архетипов в основном известен читателю предыдущих книг автора «Эзотерическая астрология» и «Покрывало майи, или Сказки для невротиков»; однако если там психологический анализ был лишь слегка намечен, то в этой книге автор поставил себе целью дать подробную, широкую и объемную картину проявлений архетипов в большинстве аспектов человеческого бытия.
|
|
|
Зачем это нужно? Дело в том, что абстрактно-философское описание высшего архетипа обычно очень просто — настолько, что его может понять первоклассник; но действие этого архетипа в конкретной ситуации внешнего или внутреннего мира человека заключается не в содержании соответствующего эпизода, а в его определенной окраске, или модальности, на которую человек, как правило, не обращает особого внимания, хотя для психики она играет первостепенную роль.
Многочисленные психологические проблемы и несовершенства связаны с неточным или откровенно неудачным использованием основных модальностей, причем нередко возникает впечатление, что за подобными ошибками стоит целенаправленная подсознательная сила, буквально заставляющая человека использовать неадекватные модальности откровенно во вред самому себе. Психолог фрейдовской или юнговской школы, заметив это, попытает выяснить, каковы же внутренние причины подобных систематических искажений, выявить соответствующее детское переживание и т. д. Однако это, во-первых, не всегда возможно, а во-вторых, связано с преодолением большого подсознательного сопротивления: психика не одобряет прямого вторжения в ее интимные и болезненные места. В то же время подробное знание других, обычно игнорируемых человеком, вариантов восприятия и поведения, связанных с использованием иных модальностей, дает возможность существенной (и весьма глубокой) психокоррекции без поиска и исправления «истинных» причин невроза в понимании Фрейда или Грофа. В таком подходе есть свои достоинства и недостатки: он менее впечатляющ, нередко занимает существенное время и требует от клиента большой работы над собой. С другой стороны, он более «терапевтичен» и легче встраивается в непосредственную жизнь клиента; кроме того, при таком подходе излечение происходит как косвенный результат процесса обучения, что, по мнению автора, будет магистральным направлением психотерапии ХХI века.
Модальности и свобода. Вопрос о внутренней свободе человека и умении «властвовать собою» тесно связан с его осознанием и владением модальностями своего внешнего и внутреннего поведения. Это очевидно даже в бытовом отношении: друзья и родственники чаще всего обижаются друг на друга не в связи с тем, что они друг другу делают, но по причине того, как они это делают. Просьба, выраженная тоном приказа; извинение, произнесенное в обвиняющей тональности; небрежно выраженное соболезнование — типичные причины обид, как кратких, так и долговременных. Однако внимательное наблюдение показывает, что подобные неадекватности, как правило, неслучайны, и, казалось бы, очевидная и несложная коррекция поведения оказывается для человека психологически — по неясным для него самого причинам — необычайно трудным делом. Однако, справившись с ним, человек ощущает облегчение в своей жизни в целом, обнаруживая гораздо большую свободу переживаний и действий, чем имел раньше.
Цели. Подробно описывая уровни проработки высших архетипов и проявления соответствующих модальностей на самом разном жизненном материале, автор преследовал три основные цели. Первая из них заключалась в том, чтобы дать читателю возможно более полное описание этих архетипов и их влияния на психику и поведение человека. Вторая цель состояла в том, чтобы помочь читателю правильно воспринимать людей, сильно отличающихся от него самого, и найти адекватные средства общения с ними. И, наконец, третьей, самой важной для автора целью было составление практического руководства для саморазвития: читая приведенные описания, читатель, как надеется автор, не только узнает в них своих хороших знакомых, коллег и киногероев, но и получит ключи к выработке у себя самого соответствующих умений и навыков.
Если читатель поставил перед собой цель активного овладения предлагаемым материалом, то по прочтении каждого фрагмента описания архетипа он может задаться следующими вопросами:
· Какие из описанных модальностей наиболее свойственны мне, а какие — моим окружающим?
· Какие из описанных модальностей непереносимы для меня, и какие — для моих друзей и врагов?
· Какой спектр модальностей для меня в принципе доступен, а какие я не использую никогда, и по каким соображениям? Серьезны ли последние, или являются лишь маскировкой чего-то более глубокого?
· Какой спектр модальностей я допускаю для своих окружающих, и как он коррелирует со спектром, который я в принципе разрешаю себе? Фактически разрешаю себе?
После этого читатель может для каждой из описанных автором модальностей придумать жизненный пример, где она используется, и попробовать реализовать его на практике. Затем можно рассмотреть свой жизненный опыт под таким углом зрения:
· Какие из трудных проблем могли быть обойдены или решены с меньшими затратами одним лишь тщательным подбором используемых вами модальностей?
· Какие случаи искаженного и вовсе неправильного понимания вами человека или ситуации были связаны с неправильным пониманием модальности происходящего?
Автор не сомневается, что серьезные размышления на эти темы приведут читателя к неожиданным и далеко ведущим открытиям.
Введение
УНИВЕРСАЛЬНЫЕ АРХЕТИПЫ И ПСИХОЛОГИЯ
Время и архетипы. Динамика времени определяется и выражается господствующими в обществе архетипами; смена времен означает смену архетипов или, по крайней мере, способов их проявления и акцентуации. Как правило, ведущие архетипы эпохи завуалированы и опосредованы социальными ритуалами и общепринятыми полусознательными представлениями, с которыми никто не спорит и даже не ставит под сомнение — просто потому, что это не приходит в голову. Воздух, которым мы дышим, не является предметом обсуждения — до тех пор, пока он не меняет решительно своего химического состава, к которому нужно заново адаптироваться или, если это оказывается невозможным, качественно его менять.
Сейчас, однако, меняются не только формы социальной жизни больших коллективов — меняется сам человек, меняются архетипические варианты судеб индивидов и коллективов и становится несравненно более ясной сама природа человека как творения Божьего и Божественного инструмента воздействия на мир. Информация и техники, бывшие раньше в распоряжении узкого круга избранных, рассекречиваются и становятся доступными всем желающим — разумеется, теряя при этом первоначальную харизму и превращаясь из последних в первые ступени Лестницы Восхождения, но все же открывая ее всем стремящимся.
Греческое слово архетип в переводе означает первообраз. С легкой руки знаменитого швейцарского психолога Карла Юнга оно вошло в западную культуру ХХ века в значении «универсальный образец», и хотя сам Юнг понимал архетип достаточно конкретно — как универсальный мифологический сюжет или символ, присутствующий в большинстве религиозных культур — впоследствии значение этого слова было расширено до представления об универсальном символе, который может по-разному интерпретироваться в любых обстоятельствах, не теряя при этом своего основного звучания.
Поиск и первичное описание ведущих (активных) архетипов эпохи — задача культурологии и философии, но без подробного изучения их влияния на психику отдельных людей и коллективов она не может считаться выполненной, так как именно в психике архетип проявляется наиболее развернуто и полно.
Архетипы и модальности. Архетип проявляется во внутреннем и внешнем поведении человека не напрямую, а через определенную модальность, то есть через качество происходящих внутри и вне человека процессов. Люди зачастую не склонны обращать внимание на используемые ими и обращенные к ним модальности, интересуясь больше «существом дела»; однако для подсознания, а также для жизни человека в целом модальности играют не менее важную роль, чем осознаваемое «существо дела», окрашивая его в определенные тона и оттенки, которые, в конце концов, оказываются основным фактором, а то, что казалось сутью, во многом отступает на второй план или даже кажется вовсе несущественным. Одна из задач практического психолога заключается в том, чтобы помочь клиенту ясно увидеть спектр используемых им модальностей, а также его расширить, — и тому, куда и как можно расширять этот спектр, во многом посвящено настоящее исследование.
Универсальные и частные архетипы. Как правило, высшие архетипы не существуют поодиночке: они появляются родственными группами (если угодно, кланами), тесно связанными друг с другом, как на философском плане, так и в индивидуальной психологии, и именно так, системно, их естественно описывать — по крайней мере, автор идет по этому пути. Полная совокупность частных родственных друг другу архетипов образует универсальный архетип, описание которого на уровне модальностей психики соответствует ее рассмотрению с единой и весьма специфической точки зрения. Что дает такое рассмотрение? Например, по опыту автора, любые психологические проблемы человека, сколь бы конкретными они ни казались, всегда сопровождаются резкими нарушениями баланса и взаимодействия частных архетипов (модальностей) в пределах какого-то универсального архетипа (нередко сразу нескольких). Поэтому, учась правильно балансировать соответствующие частные архетипы, человек если и не решает свою наболевшую проблему кардинально, то, по крайней мере, существенно оздоравливает больную почву, на которой она выросла.
Можно сказать, что архетип задает определенный способ видения (восприятия, интерпретации) мира; частные архетипы в пределах данного универсального архетипа дают в совокупности объемный взгляд, позволяющий охватить объект (процесс) со всех сторон, не оставив ничего незамеченным. В качестве примера бросим первый взгляд на подробно рассматриваемые в следующих частях книги универсальные архетипы.
Холистический архетип. Этот универсальный архетип состоит из двух частных архетипов, глобального и локального.
Глобальному архетипу соответствует взгляд на объект в целом, когда он рассматривается как единая замкнутая система, существующая изолированно от остального (внешнего) мира — это, если угодно, архетип рамки, которая наводится на определенный фрагмент мира, отделяет его от окружающего пространства глухой стеной и объединяет в единое целое, делая его при этом моделью мира.
Локальный архетип рассматривает объект как выделенную часть (деталь) некоторого целого, с другими частями (деталями) которого он связан различными связями. При этом как целое само по себе, так и остальные его детали, видятся словно в сильном тумане, как бы подразумеваются, а весь фокус внимания направлен на данный объект.
Таким образом, глобальный и локальный взгляды на объект в некотором смысле противоположны и взаимодополнительны: глобальный взгляд означает рассмотрение объекта в целом, когда все детали и частности отступают на второй план, локальный же взгляд фиксирует одну из деталей (элементов, частей) данного объекта, изучает ее особенности, рассматривает ее сопряжения с другими деталями в рамках целого.
Диадический архетип (см. книгу автора «Покрывало майи, или Сказки для невротиков»). Этот универсальный архетип также состоит из двух архетипов, которые в китайской традиции называются инь (женское начало) и ян (мужское начало); в западной традиции им приблизительно соответствуют понятия материи и духа.
Янское (мужское) начало традиционно описывается как активное, стимулирующее, творящее, воплощающееся; иньское (женское) начало предстает как инертное, реактивное (реагирующее на воздействия), восприимчивое, подвергающееся воздействию, материал для творения (воплощения).
Таким образом, можно сказать, что ян воздействует, а инь подвергается воздействию; при этом все, что относится к характеристикам воздействия, — замысел, энергия, инструменты — суть янские атрибуты, а все, что относится к объекту воздействия, — его качества, способы и аспекты реагирования — суть атрибуты иньские.
Диалектический архетип (см. книгу автора «Эзотерическая астрология»). Этот универсальный архетип включает в себя три частных архетипа, соответствующие трем фазам существования объекта: творению, осуществлению и растворению.
Архетип (фаза) творения соответствует периоду, когда объект возникает в окружающей среде как бы из ничего или за ее счет; он строится, создается, берет авансы и проходит первоначальные испытания в искусственно облегченных условиях; здесь его кармическая задача только ставится.
Архетип (фаза) осуществления соответствует периоду жизни объекта, когда он находится в балансе с окружающей средой, полноценно участвует в предусмотренном во внешнем мире разделении труда, берет небольшие кредиты и оперативно за них расплачивается, и выполняет в общих чертах свою кармическую задачу.
Архетип (фаза) растворения соответствует периоду разрушения объекта; здесь он перестает выполнять свойственные ему на фазе осуществления функции, утрачивает баланс с окружающей средой, становясь ее жертвой, расплачивается по долговременным обязательствам, взятым еще на фазе творения и завершает свою кармическую задачу, доделывая то, что было упущено на фазе осуществления.
Временные архетипы (фазы времени) в жизни любого человека и в любой ситуации меняются весьма причудливым образом, и их внимательное отслеживание дает человеку гораздо лучшее понимание динамики внешних и внутренних процессов.
Индивидуальность и модальности. Каждый человек нуждается в обретении и раскрытии своей уникальной индивидуальности (даже если он этого не осознает или вытеснил соответствующую потребность в подсознание). Эта индивидуальность проявляется, как правило, в тонкостях и акцентах, которые возникают спонтанно и как бы ниоткуда, и окрашивают его поведение, мироощущение и самовыражение в определенные тона и оттенки. Однако нередко эти оттенки не встречают достаточно благожелательного отношения со стороны среды, и человек пытается их кардинально изменить — к большому ущербу для своей индивидуальности. Другой вариант существенного искажения личной судьбы возникает, когда человек вообще не придает значения важным модальностям своей внешней и внутренней жизни, живет «как придется» или «как все», игнорируя весьма существенные для себя тонкости (а зачастую и «толстости»). В этом случае не замечаемые им, но весьма существенные для него полутона и оттенки фактически тащат его по чуждым для него жизненным сюжетам, из которых он тщетно пытается вырваться путем прямых действий (действуя по близорукому «существу»), а убедившись в бесплодности таких попыток, и вовсе машет в отчаянии рукой на себя и свои обстоятельства.
Фактически найти и отстоять право на «свои» модальности поведения и восприятия — важнейшая духовная задача человека, без решения которой он не может состояться и решить главных задач своей текущей жизни. Однако это не так просто — в частности, те модальности внешнего и внутреннего поведения, которые проявляются у человека в детстве или интенсивно развиваются в юности, во многих случаях представляют собой наводки семейной и социальной среды, от которых нужно избавляться или существенно их корректировать. И если даже человек берется это делать, то во многом ведет себя стихийно и непоследовательно, не имея адекватного языка для выражения своих проблем; созданию такого языка и посвящены усилия автора.
Модальности и подсознание. Модальности по самому своему определению, как правило, воспринимаются подсознанием — сознание направлено на суть, существо происходящего. В тех случаях, когда ученик специально осваивает новую модальность, она, конечно, оказывается в центре его внимания — но, как правило, ненадолго, пока им не осваивается, а потом снова благополучно становится на периферию сознания. С другой стороны, именно модальности в максимальной степени удобны для восприятия и хранения подсознанием — оно архетипично и символично в гораздо большей степени, чем сознание, и модальности — его естественный язык.
В начале ХХ века Зигмунд Фрейд высказал мнение, что царский путь в подсознание — это толкование сновидений, и его ученик Карл Юнг был с ним солидарен. Во второй половине нашего века третий великий исследователь подсознания Станислав Гроф, проводивший свои исследования на опытах с ЛСД, сказал, что царский путь в подсознание это психоделические трансы. Однако и то и другое (то есть и сон, и ЛСД-транс) суть подчеркнуто измененные состояния сознания, и, нисколько не подвергая сомнению классиков, автор считает, что и в обычных состояниях сознания человека есть прямой доступ к его подсознанию — так сказать, третий царский путь в него — это наблюдение за модальностями, которые использует и на которые реагирует человек; иллюстрациям последнего тезиса посвящены многие из следующих далее страниц этой книги.
Модальности: синтонность и комплементарность. В любом взаимодействии человека со внешним миром и с самим собой весьма существенны, хотя чаще всего проходят незамеченными для сознания, взаимодействия между модальностями. Если человек, отвечая мне, употребляет ту же модальность, которую я использовал, обращаясь к нему, то его ответ будет синтонным, или, как говорят иногда, зеркальным. Однако синтонный ответ далеко не всегда меня устроит, а нередко и вообще сорвет общение: например, выступая в янской (активной) модальности, скажем, интенсивно уговаривая своего партнера сделать что-либо, я предполагаю, что он меня выслушает и воспримет мои предложения, то есть займет, по крайней мере, на время моего монолога, иньскую (воспринимающую) позицию. Модальность, естественно дополняющая данную, называется комплементарной ей (калька с английского слова complementary — соответствующий чему-либо), и тот же термин мы далее используем для архетипов: так, комплементарным к иньскому архетипу будет янский, и наоборот. Употребление в диалоге любой модальности, отличной от комплементарной, будет некомплементарным поведением, осложняющим коммуникацию; однако некомплементарность бывает разная: от очень грубой, фактически разрывающей ткань общения, до легкой или малозаметной, осложняющей его лишь косвенно.
Например, резкое прерывание собеседника в разгар его речи и навязывание ему контраргументов, никак не связанных со смыслом его высказываний, — поведение по типу «ян на ян» — безусловно, грубо некомплементарно. Менее грубой, хотя также некомплементарной, является реакция по типу «инь на инь», которую иллюстрирует многозначительный вечерний разговор двух супругов:
— Я так много всего сегодня сделала по дому, и так не хочется одной убирать кухню...
— А у меня сегодня был такой тяжелый рабочий день, и нужно срочно просмотреть биржевую сводку...
Восприятие архетипа. Итак, архетип прячется в фон, модальность, полутень, поглубже в подсознание. Зачем же насильственно извлекать его на безжалостно яркий свет сознания? Ответ прост: миром правят тонкости (тончайшая из них — Абсолют), и если мы хотим хоть как-то проникнуть в легчайшие кружева кармы, то, игнорируя модальности, мы лишь наделаем в них дыр да завяжем дополнительные узлы. Наоборот, чувство архетипа, выражающееся в постоянном полусознательном внимании к употребляемым нами самими и окружающими людьми модальностям, дает нам тонкое и точное чувство времени, чувство меры, великолепные коммуникативные способности. Но это, конечно, далеко не все.
Тонкий мир управляет основными процессами плотного. Язык тонкого мира это язык архетипов и абстрактных качеств, окрашивающих плотные события акварельными тонами соответствующих модальностей. Поэтому, обращая на них сознательное внимание, мы получаем прямой ключ к тонкой карме — тем более эффективный, чем лучше мы умеем различать оттенки и полутона. С точки зрения психологии, архетипы и модальности — наиболее адекватный язык описания глубинных слоев подсознания, где правят бал весьма абстрактные символы и нет места никакой конкретике в бытовом ее понимании: даже совершенно конкретный травматический опыт, становясь для человека источником существенного блока в психике, предварительно неизбежно проходит стадию существенного обобщения и превращения в чрезвычайно абстрактный символ, который наделяется большим эмоциональным содержанием и начинает окрашивать всю жизнь человека, работая как бы «под архетип».
Человек, выработавший в себе постоянное внимание к используемым окружающими и им самим модальностям, никогда не окажется застигнутым совершенно врасплох резкими, драматическими и тем более катастрофическими событиями и переменами в жизни: им обязательно предшествуют существенные дисбалансы и напряжения на уровне тонких архетипических проявлений, например, характерные и устойчивые некомплементарности во взаимодействиях человека с окружающими и самим собой, которые, будучи вовремя замечены и адекватно поняты, могут указать пути предотвращения будущей катастрофы или ее существенного смягчения.
Архетипы и жизненные сюжеты. Любой человек рано или поздно обнаруживает, что его жизнь не представляет собой хаотического набора случайностей, но, наоборот, подчинена определенным закономерностям, или сюжету, выйти за рамки которого чрезвычайно трудно, если вообще возможно. При этом фактическое наполнение жизни может меняться, но некоторые психологически наиболее существенные ее черты и закономерности сохраняются, несмотря ни на что.
Вероятно, каждый человек в юности сталкивался с необходимостью написать или хотя бы прочитать трактат под названием: «Что такое «не везет» и как с ним бороться?» Однако с годами некоторые индивиды почему-то теряют интерес к этой теме, как будто находят отчетливый конструктивный ответ на поставленный вопрос, другие же полностью подчиняются коварному невидимому существу по имени Невезуха, становясь его закадычными друзьями, и никакие усилия с их стороны не помогают отвлечь его внимания от их персоны. Известный американский психолог Эрик Берн ввел даже специальные термины — характеристики трех видов судьбы, или жизненного пути, человека: неудачник, непобедитель (середняк) и победитель.
Неудачник характеризуется тем, что неизменно проваливает любые свои сколько-нибудь серьезные планы, какую бы поддержку и авансы от внешней среды он ни получал. Даже если все говорит в пользу того, что его мероприятие пройдет успешно, в критический последний момент он обязательно заболеет, или попадет в автокатастрофу, или просто забудет передать важную информацию — и дело будет сорвано.
Середняк старается избежать крупных провалов, и, как правило, ему это удается. Он точно знает свой потолок и выше себя не прыгает, но в то же время старательно поддерживает свой уровень. Если ему представится возможность ценой существенных усилий подняться на две ступеньки выше его уровня, он откажется — либо струсит, либо из природной скромности решит, что такая задача ему не по плечу. Он не герой, но и не нищий, и отчетливо и успешно избегает обеих этих крайностей, в глубине души их опасаясь и стыдясь одновременно.
Победитель не ставит для себя никаких априорных ограничений: если судьба повернется так, что предложит ему пост президента США или подарит харизму гуру-чудотворца, он охотно примет это положение и даже приложит значительные усилия для достижения соответствующей цели, если она его прельщает. С другой стороны, он интуитивно точно знает грань, отделяющую реально достижимое от принципиально невозможного для него лично, и питает нескрываемое отвращение к крупным провалам — не только к своим собственным (они у него крайне редки), но и к чужим. Как правило, он ставит себе реальные для себя цели и достигает того, чего хочет, — правда, иногда ценой значительно больших издержек, чем середняк.
Берн утверждает (и читатель, вероятно, с ним согласится), что каждый из этих трех сюжетов чрезвычайно устойчив, так что, например, прожить полжизни середняком, а потом переквалифицироваться в победители очень трудно, если вообще возможно. Чем же определяются подобные жизненные роли и сюжеты? Если ставить этот вопрос ретроспективно, то корни можно искать в карме прошлых (или будущих) воплощений, в особенностях родового процесса (перинатальные переживания), в ранних детских впечатлениях, воспитании и т. д. Но поиск причин не отменяет исследования актуального механизма проживания роли и сюжета: почему конкретно у одного человека все получается по одной схеме, а у другого — совершенно по иной? Ответ на этот вопрос может дать внимательное изучение актуально используемых человеком модальностей, его поведения, комплементарного в одних случаях, и подчеркнуто некомплементарного в других. Коррекция некомплементарных модальностей означает на первый взгляд весьма поверхностное изменение манер человека, но на психологическом уровне является тонким вмешательством в глубинные слои подсознания, отвечающим за глобальные жизненные сюжеты. Например, жизненный сюжет неудачника, независимо от его происхожден<
|
|
|
