Редактору «The Daily Graphic»

Вечером 20 июля Кети – после успешно проведенного сеанса, во время которого она, в присутствии тридцати человек, вошла в комнату, исчезла, а потом появилась вновь – сказала мистеру Лесли и мне, что если мы и четверо других, названных ею, останемся после сеанса, то она попробует сфотографироваться. Мы так и сделали; присутствовало шесть человек, не считая фотографа. Я раздобыл пару дюжин магниевых спиралей, и когда все было готово, Кети открыла дверь кабинета и оставалась там, пока мистер Холмс, по одну сторону, а я по другую, жгли спирали, освещая комнату ярчайшим светом. Мы использовали две фотопластинки, но безуспешно.

Мы предприняли еще одну попытку 23 июля, и она увенчалась успехом. Мы спросили Кети, не попробует ли она сфотографироваться при дневном свете. Она согласилась. В четыре часа пополудни мы все сели; ставни были открыты. Вскоре в проеме появилась Кети и сказала, что готова. Она попросила нас закрыть одно окно и держать шаль как защиту от света. Как только фотокамера была заряжена, Кети вышла, прошла позади шали шесть или восемь футов до середины комнаты и встала перед камерой. Так она стояла до тех пор, пока мы не сделали первый снимок, а потом вернулась в кабинет.

Мистер Холмс попросил у нее разрешения сесть перед камерой и предложил ей положить руку на свое плечо. Она согласилась, но пожелала, чтобы все присутствующие не смотрели ей в глаза, так как это ей очень мешает...

На второй фотографии она стоит позади мистера Холмса. Когда закрыли объектив, она очень ослабла и нуждалась в помощи, чтобы дойти до кабинета; достигнув двери, она как бы прошла сквозь пол и исчезла (? ). Дверь кабинета была открыта, но ее не было видно. Через несколько минут она появилась вновь и, заметив, что еще недостаточно материализовалась, сказала, что может попробовать еще раз, если мы можем немного подождать. Мы ждали около четверти часа, после чего услышали легкий стук, означавший, что она готова выйти. Она вышла, и мы получили третий негатив.

Д-р X. Т. Чайлд

А мы, д-р Чайлд, раздобыли вот это, мы сделали это, так же, как и многое другое. А вы? Теперь, помимо правдивых заверений д-ра Чайлда о том, что его не было в городе, особенно тогда, когда делали третий снимок, мы располагаем свидетельством фотографа, д-ра Сельджера и других. В то же время, я полагаю, д-р Чайлд не рискнет отречься от своей собственной статьи. Она хранится у меня, вместе с другими такими же любопытными материалами, где все писано черным по белому. Так кто же занимается фальсификацией? Может ли доктор дать на это ответ?

Как он выкарабкается из этой дилеммы? Какие лучи его спиритического «солнца» смогут растопить этот противоречивый факт? Перед нами статья, занимающая две большие колонки в «The Daily Graphic», где он ясно говорит, что сам присутствовал при фотографировании Кети Кинг; что дух выступил смело, при ярком дневном свете; что она исчезла на пороге кабинета и что он, д-р Чайлд, помогая обессилевшей Кети добраться до кабинета, видел, что там никого не было, поскольку дверь была открыта. Кому он помогал? Чье трепетное сердце билось так близко от его руки и жилета? Была ли это красавица Элиза? Конечно, эти фотографии, подкрепленные столь надежным показанием такого поистине правдивого свидетеля, раскупились в мгновение ока. Кому же достались вырученные деньги? Кто прикарманил их? Если д-ра Чайлда действительно не было в городе, когда делались снимки, тогда эта статья – «явная фальсификация». С другой стороны, если то, что в ней говорится – правда, и он действительно присутствовал при подделке фотографий, тогда ему следовало бы знать «кто был кто в 1874-м», как знал это фотограф, и не нужно иметь острое зрение Аргуса, чтобы отличить при ярком дневном свете, с одним только прикрытым ставнем, материализованный, эфирный дух от «подвыпившей» простой смертной, которую доктор «хорошо знал», хотя и не был с ней знаком.

Если наши самозваные лидеры, наши выдающиеся регистраторы феноменов будут жульничать и обманывать публику такими достоверными сообщениями, как это – тогда стоит ли спиритуалистам удивляться столь огромному количеству скептических насмешников, которые, если и не называют нас в лицо «лгунами и шарлатанами», то вежливо принимают за «лунатиков». Не мошенничающие порою «медиумы» мешают нашему делу – но экзальтированные преувеличения некоторых фанатиков, с одной стороны, и намеренные, бесстыдные утверждения тех, кто упивается «фальсификацией оптом» и «ложью во спасение» – с другой: именно они воспрепятствовали необыкновенно быстрому распространению спиритуализма в 1874-м и полностью остановили его в 1875 году. И кто знает, сколько это еще продлится?

В своей статье «После бури выглянуло солнце» доктор меланхолично замечает:

«Предполагают, что находясь в атмосфере лжи, которая окутывает этих медиумов (Холмсов) и будучи столь сенситивным (О, бедный Йорик! ), я был подвержен обману в большей степени, нежели другие».

Мы содрогаемся при мысли о незащищенности такой великой сенситивности перед столь великой скверной! Увы, наш голубок испачкался! Каким же сенситивным надо быть к пагубным воздействиям, чтобы пуститься на такую чудовищную фальсификацию, выдумывать небылицы и подтверждать то, чего не было и быть не могло. Если д-р Чайлд, жертва своей слишком сенситивной натуры, так же легко поддается контролю злых «диака», то наш ему дружеский совет: как можно скорее бросить спиритуализм и вступить в Молодежную христианскую ассоциацию; ибо тогда, под крылышком истинно ортодоксальной церкви, он, подобно святому Антонию, сможет начать настоящую борьбу с диаволом. Эти диака, с которыми он познакомился у Холмсов, не чета старине Нику; и если доктор не смог противостоять им чистотою своей души, то, быть может, с помощью «колокола, библии, свечи» и святой воды, он сможет одолеть Сатану – восклицая, как это делали до него другие «отцы-исповедники»: «Exorciso vos in nomine Lucis! » и празднуя победу бодрым: «Laus Deo».