Время возникновения остальных библейских псалмов.

 

Такие результаты астрономического исследования псалма 22 (21), показывающие для него христианскую эпоху, заставили меня пересмотреть с новой точки зрения и остальные древнееврейские гимны. Все они носят характер этой же эпохи как по своему стилю, так и по настроению. Самый еврейский заголовок большинства псалмов (МЗМУР Л‑ДУД) в переводе на русский язык значит «музыка возлюбленному», так что ни о каком авторе Давиде тут речи нет. Если даже и произносить еврейское начертание ДУД — как Давид, то переводить надо — псалом Давиду, а не псалом Давида. Если же принять во внимание, что еврейское начертание Л‑ДУД — значит просто возлюбленному, то, отметив себе, что исследованный нами 22 (21) псалом несомненно посвящен столбованному «спасателю», после того как Иоанн Хризостом возвел его своим Апокалипсисом в самого «творца мира», пришедшего отдать себя в жертву за грехи, — и все псалмы, имеющие этот заголовок, следует считать посвященными Иисусу же, а потому тоже написанными не ранее V века.

Их введение в церковный ритуал приписывается (Сократом‑Схоластиком) талантливому религиозному поэту и композитору Флавиану Антиохийскому, жившему в начале V века. Было бы странно думать, что это введение случилось лишь через тысячу лет после их сочинения (!), а потому и мое вычисление только восстановляет естественную хронологическую связь, которую можно было бы установить, и не прибегая к астрономии, по общим законам литературной и художественной эволюционной преемственности.

Но как бы ни смотреть на этот предмет, все равно: псалом 22 явно посвящен «Великому царю богославцев», символизированному Змиедержцем, поднимающимся на небо рождественским зимним утром, в солнечном одеянии, на «Лани Рассвета».

То же самое мы видим и в ряде других псалмов. Так, в 31 (30) мы читаем мольбу верующего:

 

«Истощилась от печали моя жизнь, и прошли мои годы в стонах; сила моя иссякла от моих проступков, и высохли от них мои кости. Я сделался поношением своих врагов и соседей и страшилищем для своих знакомых. Видящие меня на улице бегут от меня.

Я слышу злоречие многих; они сговариваются против меня и замышляют исторгнуть мою душу.

В твоей руке, Грядущий, мои дни. Избавь меня от руки моих врагов и гонителей. Яви светлое лице твое твоему слуге. Спаси меня твоим снисхождением» (11 — 17).

 

Совершенно это же повторяется с мелкими вариациями и с признаками подражательности в псалме 87 (88), в псалме 70 и 68, в псалме 101 (102), и особенно в псалме 37 (38), где значительная часть содержания прямо переписана отсюда, а следовательно, и из псалма 22, где все это есть.

В псалме 34 (35) автор поет уже в бодром настроении, по крайней мере, без упоминания о собственных грехах, а только о чужих:

 

«Побори, грядущий властелин, борющихся со мною! Возьми щит и латы и восстань на помощь мне! Обнажи меч и загради меня от преследующих меня! Да будет путь их темен и скользок, и вестник Грядущего (комета) да преследует их!» (1 — 6).

 

«Отведи душу мою от их злодейств, спаси от Львов мою единственную! Я прославлю тебя в великом собрании, ибо они составляют замыслы против мирных земли, раскрывают на меня свои пасти и насмешливо говорят: „Хорошо! хорошо! Все видел наш глаз!“

Не удаляйся же от меня! Да облекутся в стыд и позор величающиеся надо мною, и язык мой будет проповедывать твою правду и хвалу всякий день» (17 — 28).

 

То же самое говорится и в псалме 54, написанном, повидимому, после того, как комета отошла от Ориона.

 

«Выслушай, грядущий властелин, мою правду, прими мою мольбу из нежных уст.

Ты испытал мое сердце, посетил меня ночью, искусил и ничего не нашел.

Я охранил себя от путей неправильных.

Укрой меня в тени твоих крыльев от врагов моей души, окружающих меня.

Они устремили глаза свои на меня, чтобы низложить меня на землю.

Они подобны Льву (созвездие), жаждущему добычи, подобны Львенку (созвездие), сидящему в тайном месте.

Восстань же, Властелин, и низложи их; избавь мечом твоим (кометой) душу мою от нечестивого».

 

Еще более ярко проявилось это бодрящее настроение в псалме 16 (17):

 

«Объяли меня муки смертные, облекли меня цепи ада и опутали меня сети смерти.

Я призвал Громовержца в своем бедствии, и он услышал мой голос из своего чертога (неба).

И потряслась и всколыхнулась земля, и сдвинулись основания гор, и поднялся дым от его гнева;

Всепожирающий огонь изошел из его уст, и посыпались пылающие угли (извержение вулкана?).

Наклонил он небеса (грозовой тучей).

Он воссел на колесницу и понесся на крыльях ветра.

Он сделал мрак своим покровом, мрак вод и воздушных облаков.

И бежали перед ним его облака, град и огненные угли.

Загремел Громовержец на небесах, пустил свои стрелы и рассыпал их, как множество молний,

И открылись источники (небесных) вод, и раскрылись основания вселенной от твоего громового голоса, от дуновения твоего гнева.

И извлек меня Громовержец из множества вод и избавил меня от моего сильного врага (кометы) и от ненавидящих меня» (6 — 16),

«ибо я был непорочен перед ним» (24).

 

А вот еще подражание, и с новой точки зрения, в псалме 67 (68), показывающее, что я правильно поступил, когда перевел еврейское начертание АБИРИ Б ШН — могучие в круговом движении, а не могучие Васанские, как сделали церковные переводчики, думая, что дело идет о некоей земной возвышенности.

 

«Высота божия, высота Кругового Движения (зодиакальный пояс не6ес!)

Высота высокая, высота Кругового Движения!»

Зачем вы, горы (земные) высокие, завистливо смотрите на эту высоту, на которой соблаговолил обитать сам бог и будет обитать вечно?

Там десятки тысяч, тысячи тысяч колесниц его (светил, и среди них во святилище своем властелин высот Сины» (16 — 18).

«Воспевайте бога‑Громовержца земные царства и хвалите повелителя, шествующего на небесах» (33 — 34).

«Да восстанет бог, и расточатся его враги, и да бегут от лица его ненавидящие его!

Как тает воск от лица огня, так нечестивые да погибнут от лица бога‑Громовержца, а справедливые да возвеселятся!

Пойте хвалу нашему властелину, превозносите ходящего на небесах!» (2‑5).

 

Тот же самый стиль, т.е. та же самая эпоха чувствуется и в других псалмах, где нет явных заимствований из псалма 22 (21). Вот, например, хоть «18 гимн Возлюбленному»:

 

«Небеса проповедуют божью славу и возвещают о делах его рук, день дню передает речь, и ночь ночи открывает знание.

Нет языка и наречия, где не слышался бы их голос.

Звук его раздается по всей земле и идет до пределов вселенной.

Выходит солнце, как жених, из своего брачного чертога и, как исполин, радостно пробегает свой путь.

От края небес его начало, и на краю небес конец, и ничто не укрыто от его теплоты».

«Откровенье Громовержца умудряет неведающих».

 

«Славьте бога богов, — продолжает эту апологию псалом 135 (136), — велика его милость!» «Он утвердил землю на водах», «сотворил великие светила, Солнце для управления днем, Луну и звезды для управления ночью». «Ты испытал меня, Грядущий, и все знаешь, — говорится далее в „138 (139) гимне Возлюбленному“. — „Иду ли я, отдыхаю ли, ты окружаешь меня, и все мои пути тебе известны. Еще не явилось слово на моем языке, а тебе оно уже вполне известно. Высоко для меня твое знание, и не могу постигнуть его. Куда уйду от твоего воздействия и убегу от твоего лица? Взойду ли на небо, ты там, сойду ли в преисподнюю, и там тебя найду. Возьму ли крылья зари и перелечу на край моря, и там поведет меня твоя рука. Скажу: „может быть, тьма сокроет меня?“, но для тебя и ночь прозрачна, как день. Испытай же меня, властелин, и узнай мои помышления; посмотри, не на опасном ли я пути, в направь меня на путь вечный“.

«Хвалите Громовержца все вестники небес, — заключает эту апологию псалом 148, — хвалите его солнце и луна, хвалите его все звезды света. Хвалите его небеса небес, и воды, что выше небес». «Хвалите Грядущего на земле все бездны моря, все рыбы великие и огонь, и град, и снег, и туман, и бурный ветер, исполняющий его веления; хвалите его горы и холмы, и кедры, и все плодоносные деревья, и звери, и всякий скот, и пресмыкающиеся животные, и крылатые птицы, юноши и девицы, старцы и отроки, ибо слава его и на земле и на небесах».

Во всей этой лирике старинных гимнов столбованному «возлюбленному» чувствуется то же самое настроение, та же самая идеология, а потому и время их возникновения не может быть рассеяно на несколько веков. Это одна и та же эпоха — первый порыв восторженного энтузиазма, беспредельного самоотвержения, к которому подготовляли земную жизнь в лице его последнего творения — человека, вечные законы мировой эволюции, те самые законы, которые управляют жизнью и всех других светил, вызывая там в известные периоды аналогичные чувства и аналогичные стремления.

 

Глава III.

 

«Старый завет» и «Новый завет».

 

Раньше чем перейти к последующему, я теперь же хочу настоятельно предостеречь читателя против гипнотического внушения, приготовленного ему позднейшими хронологистами так называемого «Старого завета». Создался всеобщий гипноз, будто библейские писатели задолго описали все, относящееся до жизни Иисуса и до его смерти. На деле же, как это показал я в своей книге «Пророки» (вышедшей в 1914 году), совпадение их текстов с евангельскими объясняется, наоборот, тем, что так называемый «Старый завет» развивался одновременно с «Новым заветом» и даже часто позднее его первой книги «Апокалипсиса».

Самое присутствие в собрании церковных документов сокращенных книг в роде Евангелия Марка рядом с его пополненными и исправленными изданиями, какие мы имеем в Евангелиях Луки и Матвея, или присутствие «Апокалипсиса» рядом с Иезекиилем, развивающим его, и на равных с ним правах, возможно только в том случае, если первые книги не являются простым сокращением более пространного подлинника. Иначе и всякого, сократившего, например, сочинения Шекспира, пришлось бы считать таким же автором его произведении, как и он сам. Другое дело, если сокращения имеют определенную цель, например, конспектируют другие книги, как, например, I часть «Заброшенной книги» (Паралипоменона) конспектирует «Пятикнижие» и книги Самуила или делают тенденциозные выемки из них, как вторая половина этой же книги.

Я здесь хочу только предупредить читателя (чтобы последующее не было для него слишком неожиданно), что по многим местам библейских книг, даже и без моих астрономических вычислений нам придется прийти к заключению, что вся древняя «Священная история народа божия» есть апокриф религиозной истории IV, V, VI и даже VII веков нашей эры и что основные черты этой последней перенесены в «Книге царей израильских и иудейских» почти целиком, в последовательном порядке, в среднем, на 1100 лет назад. Переменены только имена, да и этому нельзя удивляться: в старые времена каббалисты нарочно старались писать непонятно для непосвященных: в алхимии называли золото — солнцем, серебро — луной, в астрономии изображали зодиакальные созвездия и планеты особыми значками, сохранившимися в астрономических альманахах до сих пор. Чему же удивляться, если и в Библии, где так многочисленны следы применения каббалы, в значениях еврейских названий царей мы найдем впоследствии не их действительные имена, а только их осмысленную характеристику с предоставлением читателю самому отыскать этих людей в реальной жизни человечества? Посмотрим же на выдвигающийся теперь перед нами вопрос с этой точки зрения.

После Константина I Римская империя фактически тотчас же распалась на две части, постоянно вступавшие друг с другом в религиозные и политические столкновения, а после Давида и Соломона библейское царство разделилось на иудейское (что значит православное) и израильское (богоборческое и, по библей‑ской его характеристике, довольно‑таки еретическое).

Четвертым царем богоборцев в «Книге царей» назван Ила или Юлий, а четвертым византийско‑римским царем после Константина был Юлиан, тоже «богоборец».

Седьмым богоборческим царем, царствовавшим через 56 лет после Соломона, назван в Книге Царств богопротивный царь Ахав с такой же богопротивной женой Изабелью (Изабеллой), которых обличал величайший из пророков Илия (что значит бог Грядущий), а седьмым византийским царем, тоже царствовавшим через 57 лет после Константина, был Аркадий, с такой же богопротивной женой Евдоксией, римское имя которой, может быть, и было Изабелла, потому что Евдоксия по‑гречески лишь значит «доброславная». Под тем же именем Изабели и обличал ее величайший из христианских пророков древности Иоанн Златоуст.

В некоторых случаях при последующем распределении пророков по различным царствованиям мы видим чрезвычайно характерную путаницу, происходившую от того, что пополнитель «летописи», знавший из оставшихся различных записей на папирусных листах только при каком царе жил тот или иной пророк, или имевший о нем от своих предшественников отдельную запись, не знал, к какому царствованию отнести его, если в разные времена оказывались одноименные цари. Так, например, произошла путаница с размещением Исаии и Иеремии. Дополнитель знал, что Иеремия пророчествовал при Иоахазе, но Иоахазов было два: один воцарился над «богоборцами», по приблизительному расчету по их царям в Книге Царств, около 125 лет после Соломона, а другой помещен, как царь иудаистов около 350 лет после того же Соломона. Дополнитель вставил его в царствование иудейского Иоахаза, а надо было его вставить в царствование Иоахаза «богоборческого», потому что комета, описанная Иеремией и давшая первое начало его пророчествам, явилась, по моим вычислениям, в 451 году нашей эры, т.е. через 114 лет после Константина I. Следовательно, Иеримия жил как раз при богоборческом, а не при иудаистском Иоахазе, при нападении на Византию Аттилы и гуннов и при Халкедонском соборе, вызванном испугом мессианцев от шестого в нашу эру появления кометы Галлея.

То же было и с Исаией, описавшим ту же комету. Таким образом, вся история царства богоборцев, или царства израильского, поскольку она вырисовывается из единственного источника для установления его исторического существования, Книги Царей и выдержек из нее в «Заброшенной книге» (Паралипоменоне), есть сплошной апокриф, корни которого целиком лежат в средневековой истории Восточной Римской империи. Астрономическими вычислениями времен целого ряда мест, содержащих в еврейской Библии аллегорические и прямые описания положений планет во время описанных в ней событий, а также указаниями на кометы и их приблизительные положения в данные времена и на солнечные и лунные затмения, я покажу в последующих главах моей книги, что единственной надежной опорой древней хронологии и единственным надежным компасом при наших мысленных путешествиях за пределы IV века нашей эры является только астрономия.

Рассмотрим же прежде всего астрономические места библейских пророческих книг.

 

Глава IV.

 

Что такое пророчества?

 

Прежде всего спросим себя, может ли существовать у людей способность предвидения будущего?

В этом никто не может сомневаться, и даже прямо можно сказать, что эта способность развита тем сильнее, чем более реальных знаний накоплено упорным умственным трудом у данного человека в детстве и в юности, и чем они разностороннее.

Я говорю прежде всего о предвидении образованным человеком тех событий, которые кажутся неподчиняющимися никакому порядку для неученого, как, например, будущие солнечные и лунные затмения. Предсказание их и действительное точное осуществление в указанный день и час почти всегда кажутся невежественным людям не делом собственного человеческого ума, а сношением образованного человека с какой‑то высшей, нечеловеческой силой.

В древности этого рода научное пророчество считалось результатом сношений посвященных в тайны наук с богами и их ангелами, а с конца средних веков, когда, благодаря полу‑знанию и вульгаризации науки и религии, массы людей стали самодовольно считать себя всезнающими и лично достойными сношения с высшими творческими силами вселенной, чудесные результаты достижения немногими невидимых для них вершин науки стали завистливо считаться толпою за доказательство греховной связи умственно превосходящих ее людей с демоническими существами, враждебными покровительствующему ей божеству.

Особенно ярко проявилось это в средневековом христианстве, благодаря возвеличению евангелистом Матвеем (5, 3) «нищих духом» (πτωχοί τω πνεέματι), которым он от имени «спасателя» обещал даже «царство небес», и благодаря придуманной потом полемике этого ученого с тогдашними грамотеями, выразившейся особенно резко в приписанных ему словах:

 

«Горе вам, ученые (книжники), фарисеи, лицемеры за то, что встали у ворот знания, сами не входите и других не пускаете».

 

Проповедуемые христианскими священниками во всех церквах такие идеи, конечно, не могли привести ни к чему иному, как к самомнению «нищих духовно» и их представлению, что на высшие вершины знания можно взойти без многолетнего упорного труда, что изучить все науки так же легко, как запомнить прослушанную несколько раз сказку, и что, будто, вся беда лишь в том, что кто‑то их туда не пускает.

От этого внушенного нашей религией большинству неученых самомнения и предубеждения против ученых особенно сильно приходится страдать интеллигенции в христианских странах, и придется страдать до тех пор, пока там мировоззрение не будет очищено от всех противокультурных примесей. Пора бросить, наконец, раз навсегда идею, что в евангельском учении, проповедуемом от имени Христа, заключаются только высокие моральные истины. На деле их там очень мало и, наоборот, масса евангельских внушений носит прямо противокультурный, а иногда даже и противоестественный характер, и потому мы должны настолько же свободно критиковать всенародно эти книги, как критикуем и всякие другие.

Но возвратимся к предмету этой главы. Современная наука не только не отрицает, а наоборот, доказывает лучше, чем что‑нибудь другое, возможность для всесторонне образованного человека предвидеть и предсказывать будущие события общего характера не только в физическом мире, но даже и в общественной жизни. Корни всех грядущих событий всегда лежат в прошлом, и по характеру этих корней разносторонне развитой человек может провидеть то, что из них вырастет.

Вот почему везде наука может предохранить массы от многих тяжелых бедствий.

Этот дар научного предвидения, почти непогрешимого в пределах, указываемых для каждого века состоянием его науки, есть неотъемлемая особенность человеческой мысли, и величина его увеличивается с каждым новым поколением, по мере совершенствования знаний.

Нельзя ли того же сказать и о нашем даре подсознательного предвидения, т.е. об инстинктивном предубеждении против тех или иных поступков как общественного, так и индивидуального характера, или даже о возможности для нас предсказать в сомнамбулистическом состоянии то, чего мы при бодрствовании не предвидим в будущем?

И в этом едва ли можно сомневаться, так как подсознательная деятельность вообще тем богаче у человека, чем глубже и обширнее его начитанность, т.е. чем богаче у него то, что, в противоположность нищенству духом мы можем назвать духовным богатством, к которому и должен стремиться всякий человек. Значит, и дар инстинктивного предвидения, предупреждающий нас от того или иного поступка, не заключает в себе ничего сверхъестественного.

Огромное количество подсознательных впечатлений, наполняющих весь поверхностный слой полушарий большого мозга, может нас предупреждать о ближайших или об отдаленнейших последствиях тех или иных не только физических, но и общественных, окружающих нас, процессов и течений, но оно не может предупреждать нас об их отдельных мелких деталях, т.е. о том, что мы относим в область случайного.

 

Так, указав на неизбежность будущей войны между двумя какими‑нибудь народами, вооружающимися друг против друга много лет, мы, взвесив все условия, можем указать и то, насколько война будет продолжительной и жестокой, и на чьей стороне будет окончательная победа впоследствии, но ничто не даст нам возможности определить, как будет называться место, при котором произойдет последнее сражение, и, если война будет через много десятилетий, то как будут называться еще неродившиеся командиры обеих сторон, хотя мы заранее будем уверены, что командиры в свое время родятся и что у них будут и какие‑нибудь собственные имена.

Предсказание таких имен в древних документах будет для нас лишь доказательством их апокрифичности. Перечитывая библейские пророчества, мы сейчас же увидим в них многочисленные образчики таких апокрифов, но вместе с ними увидим немало и перво‑научных и инстинктивных предвидений и сделаем им научную оценку.

 

Глава V.

 

Библейское пророчество «осилит Бог» (Иезеки‑Ил).

 

(Книга Бен‑Вуза, 453 г. нашей эры.)

Вот библейское пророчество, называемое «Иезекиил», по еврейскому начертанию: «Иезк‑Ал», по‑русски: осилит бог.

Публика и даже многие ученые теологи до сих пор думают, что эта интересная книга написана каким‑то Иезекиилом, жившим между 595 и 574 годами до начала нашей эры и убитым «одним из иудаитских князей» за изобличение в идолопоклонстве.

Но почему они так думают, неизвестно. Слово «Иезекиил», как имя отдельного лица, нигде не упоминается в Библии, за исключением одного только раза. В XXII главе этой же самой книги говорится:

 

Скажи семье богоборца: так говорит Грядущий бог: «я уничтожу мое святилище… и вы будете делать то же, что я делаю, не будете закрывать подбородка и не станете есть хлеба от других…»

«Осилит бог» (Иезк‑Ал) будет для вас предзнаменованием: «все, что он делал, и вы будете делать» (24, 20 — 24).

 

Мы видим, что место это, по своей конструкции, очень путанное. Прежде всего, когда бог не закрывал своего подбородка и не ел хлеба от других? А между тем фраза совершенно определенна и не допускает возможности перевода в смысле того, что это делал не бог, а, например, сам автор книги. Затем и слова о том, что «Осилит бог» (или Иезеки‑Ил) будет предзнаменованием для богоборцев, являются только повторением в третьем лице последней фразы этой же самой главы, где бог говорит автору:

 

«Придет день, когда откроются твои уста перед спасшимися, и ты будешь для них предзнаменованием» (24, 27).

 

Отсюда видно, что имя Иезеки‑Ил вставлено тут в предыдущее выражение переписчиком, вместо слова «ты». Среди сотен таких же своих обращений к автору, рассеянных по всей этой длинной книге, бог всегда склоняет местоимение «ты» по всем падежам и ни разу не употребляет собственного имени автора.

Отсюда я заключаю, что Осилит бог (Иезеки‑Ил) есть просто заголовок этой книги, вполне точно определяющий ее содержание, все вертящееся около одного и того же сюжета: грядущей победы какого‑то непризнаваемого бога. Автор этой книги, вероятно, носил в своей жизни какое‑нибудь и греческое имя, которое следует еще искать по потоку былых времен. До настоящего же времени никаких других достоверных сведений о его жизни нет, кроме тех немногих строк, в которых он показывает свое временное местопребывание на реке Хабуре, как называют приток Евфрата среди гонимых богоборцев.

Когда он жил? Оставив в стороне ненадежное предание, постараемся определить время по содержанию самой книги.

Там, в первой же главе дается, как это мы уже видели в Апокалипсисе, астрологическое описание положения различных планет среди созвездия Зодиака. Марс, Юпитер, Сатурн и Луна показываются около созвездия Змиедержца, а Солнце, Меркурий и Венера — около Близнецов.

По такому гороскопу нетрудно вычислить время данного места книги с астрономической точностью, и время это оказывается: полночь 5 июня 453 года после начала нашего европейского летосчисления, а совсем не 595 год до него, как думали до сих пор.

Вот эта первая глава в моем переводе, так как обычный, церковный, хотя и одинаков с ним, но тяжел для чтения, вследствие того, что переводчики, незнакомые с астрономией, переводили механически каждую фразу, совершенно не понимая ее смысла.

 

Осилит Бог.

 

Глава I.

 

Зашифрованный гороскоп.

 

«Пятого июня тридцатого года, когда я был среди переселенцев на берегу реки Хабура (или же Эбро в Испании), прояснились ночью небеса от облаков, и я увидел божественные зрелища.

«Шла буря с севера, большое облако со сверкающими молниями, а вокруг него тянулось сияние (Млечною Пути), как светящийся поток, текущий между вспышками огня грозы. На южной же стороне неба были видны четыре живые существа (планеты), и там же выделялся облик человека (в созвездии Змиедержца, рис. 57).

К нему одному шли те четыре лика (планет), и у него же одного, таинственного, были четыре крыла (неба: две из двенадцати пар клиньев, отсекаемых от небесной сферы ее меридианами, рис. 58 ).

«Непроложно было шествие этих существ, и вогнутость путей их была, как вогнутость пути окружности, и все четыре лика их сияли, как полированная медь. Человеческие руки простирались под крыльями (неба) над ними (у Змиедержца, Стрельца, Геркулеса, рис. 58 ), а крылья неба соприкасались одно с другим и не останавливались во время своего кругового шествия по небу, идя каждое вперед (по направлению ежесуточного движения находящихся под ним планетных ликов). Очертание Льва было направо от них, очертание «Подстерегателя» налево, а очертание Орла находилось около всех четырех, над ними.

«Их лики и их крылья были разделены (небесными меридианами) попарно сверху вниз, и в каждой паре одно крыло соединялось с другим на небесном экваторе), и два покрывали тела тех живых существ.

«А сами живые существа (планеты) шли туда, куда влек их дух.

 

 

«Они были словно угли, пылающие в огне. Пламя грозы ходило между ними, и молнии вырывались из пламени. Они имели способность двигаться прямым и попятным движением, как представляется нашему взгляду молния.

«Я смотрел на эти живые существа и у каждого из них видел над землею по одному колесу (их орбите), сделанному как бы из стекловидного топаза, а устройство всех (орбит) было одно и то же: как бы колесо находилось в колесе (рис. 59). Ободья их были высоки и страшны, и многочисленные очи — (звезды) повсюду мерцали кругом их.

«Вместе с движением этих четырех существ двигались иих орбиты, а при поднятии их от земли, поднимались и они.., потому что движения планет зависели от движения их орбит. Над головами же их был небесный свод, блестевший, как изумительный хрусталь, распростертый наверху.

«И я слышал (в вое бури) шум от их крыльев на небе, как шум от множества волн, как голос всемогущего, как клики в воинском стане. И я видел, как те лики, подобные блестящей меди, становились на горизонт вместе со своими опускавшимися небесными крыльями.

«А на небе в это время находился (созвездие) Трон, как‑будто сделанный из синего сапфира, и на нем сидела человеческая фигура (рис. 60). И я видел там как бы лучистый поток (Млечный Путь, рис. 60 ), идущий, словно языки огня, вверх и вниз от пояса этой фигуры, подобно радуге на облаках во время дождя.

«Это был символ славы Грядущего».

 

 

Глава II.

 

Апокалиптический свиток.

 

В руке сидящего на Троне Неба был свиток папируса (полоса созвездий Зодиака) исписанный (звездными фигурами) внутри и около (Апокалипсис 5, 1).

«Я упал в благоговении на мое лицо, но голос всемогущего сказал мне: „Встань на твои ноги, я буду говорить с тобою“

 

 

«И вот меня охватило вдохновение, и я увидел (в ответвлении Млечного Пути) как бы руку, простертую ко мне свитком (Зодиакальных созвездий неба), исписанным и с лицевой и с оборотной стороны, и было изображено на нем (в зловещем сочетании планет и созвездий): «Плач, стон и горе!»

 

 

Глава III.

 

Повеление в грозе и буре.

 

«И он сказал мне: съешь эту кору папируса (материал древнего письма). Будет горько в твоем желудке, но в устах твоих она будет сладка, как мед (Апокалипсис 10, 9).

А вестник неба (грозовая туча) сказал мнеударом грома:

«Прими внутрь этот свиток и ступай пророчествовать семье богоборца».

«И я принял внутрь себя свиток. Он был сладок, как мед в моих устах, и вдохновение повлекло меня к небесам. И вот слава властелина (утренняя заря) поднялась на своем месте, на востоке, и я услышал позади себя, в порыве сильного ветра, как бы шум крыльев (небесного свода), ударяющихся одно о другое, и грохот кружащихся орбит».

«И повлекло меня вдохновение в неведомую даль… И я пошел в горести, со встревоженной душой».

«Данное мне богом повеление пророчествовать в семье богоборца тяжело лежало на мне» (Иез. I — II).

 

 

* * *

 

Какие же отсюда выводы?

Обратим, прежде всего, внимание на первую фразу первой главы, которую я перевел: «Пятого июня тридцатого года, когда я был среди поселенцев на берегу реки Хабура, разъяснились ночью небеса (от облаков), и я увидел божественные зрелища».

Я употребил здесь слово «июнь» только для ясности перевода, потому что выражение автора «четвертый месяц» соответствует как раз юлианскому июню по древнему счету месяцев от весеннего равноденствия. Но для нас это совсем неважно, а важно то, что в четвертый месяц как юлианского, так и еврейского счета солнце находится в созвездии Близнецов (рис. 58), а с ним около него же и Меркурий и Венера.

 

 

Значит, положение этих трех светил у нас вполне точно определено, а вместе с тем оказывался вполне определенным и положение всех остальных. Ведь остаются только четыре древние планеты, далеко уходящие от солнца: Сатурн, Юпитер, Марс и Луна, и все четыре показаны идущими к Змиедержцу на противоположной стороне от Близнецов в виде четырех «ликов» на небе, «блестящих, как полированная медь» «горящих, как угли, пылающие в огне» и «имеющие для себя колеса‑орбиты».

А то, что «облик человека», стоящего под четырьмя часовыми крыльями неба, был именно облик Змиедержца, в этом тоже не может быть сомнения: начертание созвездия Льва показано направо от него, начертание Стрельца — налево (рис. 58), начертание созвездия Орла перед ним. Вся обстановка здесь совершенно определенная для времени наблюдения в июньскую полночь при заходе созвездия Льва, и она дает возможность вычислить астрономически время наблюдения автора с точностью до одних суток. Кроме того, тут же обнаруживается и еще одно важное обстоятельство. Луна показана в противостоянии солнцу всего через пять суток «от начала месяца». Какой бы это ни был из еврейских, вавилонских, египетских или иных лунных месяцев, все равно: на пятый день от новолуния луна уйдет не более, как на два созвездия влево от солнца. Значит, в данном случае, — когда солнце было в Близнецах, — она могла быть только в Раке или начале Льва, а никак не в Весах или в Скорпионе, как здесь показано. Только по Юлианскому календарю Луна могла быть в указанном здесь для нее месте на пятый день месяца.

 

Всякие вычисления времени этой книги до возникновения Юлианского календаря, т.е. до начала нашей эры, тут сразу обрезываются начисто: библейское пророчество «Осилит бог» (или Иезеки‑Ил) оказывается написанным не раньше первого века нашего собственного летоисчисления!

Посмотрим же, когда это могло бы быть. Сделаем общий расчет даже и до начала нашей эры.

Прежде всего определим положение планет на 595 год до начала нашей эры по историческому счету, так как к этому году теологи относят гороскоп в I главе «Иезекиила». Это был 594 астрономический год, и мы сейчас же находим, что Юпитер тогда был в Льве, а Сатурн в Овне, тогда как здесь оба показаны у Змиедержца. Сразу ничего не выходит. Последний раз они сходились у Змиедержца лишь в 960 году, за 365 лет до указываемого историками срока, а потом стали сходиться лишь с 282 года, через 313 лет после него. Значит, и начнем расчеты с 282 года.

В таблице IX показаны все последовательные годы пребывания Сатурна в средине Скорпиона и ближайшие к нему годы пребывания тут же Юпитера, и мы видим, что совпадения обеих планет здесь, начиная от 282 года, разделились на две эпохи.

Первая из них от 282 года, до 45 года до начала нашей эры. Хотя и бесполезно было вычислять эти года по употребляемому автором Юлианскому календарю, но я все же вычислил для них положения Марса по астрономическим таблицам Нейгебауера, и читатель сам видит отрицательные результаты: Марс был всякий раз далеко от Скорпиона (табл. X).

После же начала нашей эры совпадения начинаются лишь после вычисленного нами времени столбования Иисуса, 21 марта 368 года, и единственно удовлетворительное размещение всех планет было, как видит сам читатель из таблицы X, только к ночи с 4 на 5 июня 453 года нашей эры. Вот как поздно была составлена эта книга, если не целиком, то в окончательной редакции! На 1000 лет с лишком позднее, чем думали теологи! И однако же точность астрономического вычисления и ясность гороскопа, на котором оно основано, не дают никакой возможности сомневаться в этом.

Вот положение планет в этот день (таблица IX):

 

 

Юпитер (Ю) был под 245° геоцентр. долг. ____ — 20° широты (эп. 1906 г.)

Луна (Л) проходила 240° ________________________ — 17°

Сатурн (С) был под 226° _______________________ — 15°

Марс (М) был под 213° ________________________ — 14°

 

Все это и показано на таблице IX, а Солнце было в Близнецах около 90° долготы (по координатам 1906 г.) почти на высшей точке своего пути против этих четырех светил.

 

 

Полученный нами результат чрезвычайно поучителен и с другой точки зрения.

Еврейское пророчество «Осилит бог» (Иезеки‑Ил) оказывается написанным через 85 лет после столбования Иисуса в 368 году и через 58 лет после появления Апокалипсиса в 395 году.

А отсюда прежде всего неизбежен такой вывод: основатели современного талмудического и раввинско‑мессианского еврейства, к которым принадлежит автор разбираемой книги, как ясно из ее содержания, не только никогда не «распинали Христа», как это внушали нам средневековые монашествующие фанатики христианства, но были его первыми почитателями и старинными мучениками за него, как и автор исследуемого нами теперь пророчества, недаром причисленный средневековыми авторами к сонму христианских святых (см. Четьи‑Минеи на 21 июля). Как его причислили бы, если бы он не был крещеным (т.е. купанным)?

Евреи V века оказываются одной из христианских сект, и нам теперь только остается посмотреть, насколько соответствует идейный стиль этой книги и приводимые в ней исторические факты такому позднему времени и такому новому освещению вопроса. Уже приведенные нами три первые главы «Иезеки‑Ила» достаточно обнаруживают своими «планетными орбитами, лежащими друг в друге, как колесо в колесе», знакомство автора с Птолемеевой системой и указывают на то, что, как и Иисус (т.е. Василий Великий), он был ее сторонником.

Иначе пришлось бы допустить, что Птолемей, помещаемый в конце II века, сам взял свою систему у автора этой книги.

Эти же три главы своими фигурами Стрельца, Льва, Орла и Человека, как‑будто играющими особую роль среди созвездий, прямо указывают на то, что автор писал под большим влиянием Апокалипсиса.