Московская школа книжного искусства XIV- XV вв.

Хоть и не так быстро, но все же процесс распространения грамотно­сти среди горожан (посадского люда) шел. В письме (в деловой доку­ментации) нуждалась и государственность. Все это создавало почву для некоторой демократизации формы памятников письменности, книги, в том числе. В результате уже в середине XIV в. начинают входить в упот­ребление бумага (как более дешевый, чем пергамент, материал) и полу­устав (как более быстрое, чем устав, письмо).

Отечественное производство бумаги удастся наладить только при Петре I. До этого пользовались бумагой итальянской, германской, фран­цузской, польской, реже — привозимой с Востока. Слово «бумага» вос­точного происхождения: татарское — «бумаг», «бумбуг», тюркское — «памбук», «памук». Кроме того, было предположение, что это слово происходит от греческого «bambax» — хлопок. В Московском государ­стве бумага, привозимая в Европу с Востока (толстая, грубая, желтова­того оттенка, иногда сильно выглаженная, без водяных знаков, волок­нистая в разрыве), называлась «бомбицина». Однако термин этот про-

 

исходит, как доказали ученые, не от слова «bambax» (тем более что из­готавливалась она не из хлопка, а изо льна), а от названия места ее произ­водства — сирийского города Bambyce (по-арабски Мамбидш). В XIV в., благодаря посредничеству итальянских купцов, эта бумага, называемая по-итальянски «carta bambagina, carta di bambagia», шла на Русь.

Знаменитый русский палеограф и лингвист В.Н.Щепкин следующим образом характеризует полуустав: «Славянский полуустав характери­зует эпоху, когда письменность перерастает литургические рамки и об­наруживает более широкое литературное развитие. В связи с возрос­шей потребностью в книгах полуустав является как деловое письмо писцов, работающих на заказ и на продажу: полуустав соединяет цели удобства письма и четкости, отсюда его внешние приметы: полуустав, вообще говоря, мельче и проще устава и имеет значительно больше со­кращений; гораздо чаще устава полуустав бывает наклонным — к нача­лу или к концу строки, ибо строго вертикальные почерки требуют бо­лее всего времени и тщательности. Вертикальный или прямой полуус­тав обычно лишен каллиграфической строгости: отдельные буквы его бывают прямы только более или менее. Равным образом буквы в полу­уставе не выдерживают строго геометрического принципа: прямые ли­нии допускают некоторую кривизну, округлые — не представляют пра­вильной дуги. Все это результат облегченного или упрощенного про­цесса письма, которое стремится прежде всего к удобству, а требования красоты заменяют требованиями четкости. Принципу удобства служат и сокращения, но количество их бывает очень различно. Удобство, меж­ду прочим, соединяется с известным ускорением, но скорость не есть прямая цель полуустава, ибо другим его требованием является четкость. Полуустав, в котором ускорение процесса письма сказывается заметно, называется беглым полууставом. Если желание ускорить процесс пись­ма сказывается не в одной простоте начерков, а также в некоторых спе­циальных заимствованиях у скорописи, говорят о полууставе, перехо­дящем в скоропись. В эпоху полуустава еще долго сохраняется устав для роскошных литургических памятников. Но наконец, устав и в этом искусственном употреблении заменяется так называемым каллиграфи­ческим полууставом. Он крупнее и тщательнее простого полуустава, но сохраняет многие свойства, выработанные этим последним в целях удоб­ства, именно наклон, кривизну прежних прямых, более многочислен­ные сокращения» (В.Н.Щепкин. Русская палеография. М., 1967, с. 106— 107. Переиздание книги, вышедшей в 1918 — 1920 гг.). Более подроб­ные сведения о полууставе можно получить в разделе «Полуустав» кни­ги: Н.С.Чаев, Л.В.Черепнин. Русская палеография. М., 1946, с. 140—144.

«Сийское Евангелие» 1339 г. (Библиотека Академии наук в Петер­бурге, № 189) — памятник книжного искусства Московской школы. Оно написано дьяками Мелентием и Прокопием. Известно и имя художни­ка (оно приведено в заставке) — Иоанн. В.Н.Лазарев считает, что он является автором и миниатюры. Двуединая композиция миниатюры представляет Христа и апостолов. Группа апостолов (слева) дана ком­пактно на нейтральном фоне. Фигура Христа вписана в пространство условно изображенной церкви и как бы слита с этим пространством. Две части композиции объединяются благодаря жестам рук — Христа (благословляющей, дающей) и Петра (вопрошающей, берущей). В це­лом фигура Христа статична, а фигуры апостолов динамичны. Это от­ражено и в характере и выражении лиц Христа (спокойного, изливаю­щего свет доброты) и апостолов (взволнованных, выражающих целую гамму чувств и мыслей). Но и фигуре Христа есть легкое колебатель­ное движение, и в фигурах апостолов — элемент статичности: они мас­сивны, большеголовы, плотно связаны с землей, внутри группы движе­ние развивается постепенно, масса группы воспринимается как моно­лит, укрепленный как бы задвинутый сверху текстовым блоком. Стиль письма и строй композиции русскому варианту романского стиля — традиции XII—XIII вв.

После Куликовской битвы (1380) зависимость русских земель от Золотой Орды имела, как считают историки, номинальный характер. Однако это не помешало Тохтамышу организовать в 1382 г. поход на Русь. Спасая книги, иконы и другую церковную утварь от уничтоже­ния, москвичи свезли все это в Кремль, наполнив этими реликвиями храмы «до стропа» (до стропил, до потолка). И все это сгорело. О том свидетельствуют исторические источники. Так что неудивительно, что от раннего времени до нас дошло мало памятников книжного искусст­ва Московской школы. Большее количество памятников письменности сохранилось от конца XIV, XV и XVI вв.

Среди книг московской школы конца XIV в. особый интерес пред­ставляют «Евангелие Кошки» 1392 г. (РГБ, М. 8654) и «Евангелие Хит­рово» 1390-х годов (РГБ, М. 8657).

«Евангелие Кошки» свое название получило по имени владельца — боярина Федора Алексеевича Кошки, известного политического деяте­ля, видного дипломата. Книга заключена в драгоценный переплет — серебряный оклад, выполненный с применением техник литья, скани и финифти (эмали). Эта пергаментная рукопись не содержит в себе ли­цевых изображений, однако роскошно декорирована заставками и бук­вицами. В мотивах, используемых в заставках, узнаются арники и кри-

 

ны, знакомые нам по «Остромирову Евангелию», что соответствует ви­зантийской книжной и ювелирной традиции. В многочисленных ини­циалах органично сочетаются изображения фантастических животных с элементами растительного орнамента. Обращает на себя внимание архитектоничность книги в целом, сгармонизированность всех элемен­тов в пределах каждого разворота, каждой страницы. Речь идёт и о рас­кладке полей, и о пропорциональных отношениях ширины и высоты двухколонника текстовой полосы, и об умении создателей этой руко­писи органично связать силуэт инициала с фоном, частично нейтраль­ным (цвет пергамента), а частично состоящим из неровно нарезанных строк. Очевидно, функцию каллиграфа и рубрикатора выполнял один человек либо два мастера работали, находясь в постоянном и непос­редственном контакте друг с другом. Специалисты связывают проис­хождение рукописи с мастерской Феофана Грека, прибывшего в Мос­кву, может быть, уже в конце 1380-х годов и не позднее 1395 г., о чем свидетельствуют упоминания его имени в III Новгородской и Воскре­сенской летописях.

Епифаний Премудрый, талантливый писатель конца XIV — первой четверти XV в., около 1413 г. следующим образом характеризует Фео­фана Грека: «... преславный мудрец, философ зело хитрый, Феофан, ро­дом грек. Книг изограф нарочитый и среди живописцев изящный живо­писец...» (Цитирую по второму тому Истории русского искусства. М., 1954, с.152). Очевидно, в Москве Феофан Грек не только расписывал вместе со своими учениками церковь Рождества Богородицы с преде­лом Воскрешения Лазаря, Архангельский и Благовещенский соборы, но и руководил книжной мастерской. Из нее, видимо, вышла и вторая знаменитая московская рукопись «Евангелие Хитрово».

Название этой лицевой пергаментной рукописи происходит от име­ни ее владельца, боярина Хитрово, которому она была подарена царем Федором Алексеевичем. В конце XVII в. книга была пожертвована Б.М.Хитрово Троице-Сергиевой лавре, в ризнице которой она и храни­лась до революции. Рукопись рубрицирована и декорирована, как и «Евангелие Кошки», заставками и многочисленными буквицами. Кро­ме того, в нее включены миниатюры — изображения евангелистов и их символов. Относительно датировки рукописи между специалистами нет согласия. Из трех версий (конец XIV, середина XV и XVI вв.) убеди­тельной представляется первая, основанная на комплексном анализе рукописи, ее сравнении с «Евангелием Кошки» и произведениями жи­вописи, в которых авторство Феофана Грека и его учеников докумен­тально подтверждено.

«Евангелие Хитрово» известно, главным образом, благодаря мини­атюрам, стилистически близким произведениям Андрея Рублева, одного из учеников Феофана Грека. Что же касается инициалов, то в их рисун­ке обнаруживается полное сходство с инициалами «Евангелия Кошки», хотя колорит здесь иной — более мягкий, без резких цветовых контрас­тов. О том, что обе рукописи вышли из одной мастерской, говорит сход­ство в характере письма и в качестве пергамента. Эти обстоятельства позволяют, опираясь как на ориентир на 1392 г. (дату исполнения «Еван­гелия Кошки»), датировать «Евангелия Хитрово» 90-ми годами XIV в. Особым аргументом, подтверждающим причастность Феофана Грека и его учеников к созданию этой рукописи, служит факт неправильного написания греческими буквами имен евангелистов. «В «Евангелии Хит­рово», — пишет В.Н.Лазарев, — есть одна деталь, лишний раз подтвер­ждающая его связь с мастерской Феофана Грека. Надписи на книгах Евангелистов русские, зато обозначения евангелистов даны по-гречес­ки; при этом греческие надписи русифицированы.... Здесь возможны два объяснения: либо русские надписи выполнялись русским выучени­ком грека и он коверкал язык по незнанию, либо, что вероятнее, надпи­си выполнялись греком и он сознательно изменял орфографию из стрем­ления приблизить греческий язык к русской речи» (История русского искусства. Т. Ill, M., 1955, с. 92).

В литературном наследии Московской Руси конца XIV—XV вв. есть материалы, проливающие свет на то, как в Византии и на Руси воспри­нимали назначение и возможности искусства иллюстрации. К та­ковым относится приводимый ниже фрагмент воспоминаний Епифа-ния Премудрого о Феофане Греке, в котором он пересказывает свой раз­говор с художником. Сначала Епифаний просит Феофана изобразить во всех подробностях Софийский собор в Константинополе: «Все пере­численное изобрази на книжном листе, чтобы я мог положить это в на­чале книги и, вспоминая твою работу и глядя на такой храм, мог бы пред­ставить себе, что нахожусь в Царьграде». Он же, мудрец, ответил мне: «Невозможно, — молвил он, — ни то тебе получить, ни мне написать, но впрочем, ради твоей докуки, я частично напишу тебе, и это не часть, это — сотая доля, от множества малость, но благодаря этому крошечному нашему изображению и остальное ты представишь и уразумеешь»-.... От того листа была великая польза и прочим московским живописцам, так как многие перерисовывали его себе...»..» (Цитирую по кн.: Исто­рия русского искусства. Т. II, М., 1952, с. 152). Таким образом, во-пер­вых, искусство иллюстрации трактуется как изображение общего посред­ством конкретного, а во-вторых, определяется место фронтисписного

 

типа иллюстрации в пространстве книги — в начале книги, перед тек­стом. Отсюда, через многие поколения художников и теоретиков, про­тянутся ветви древа искусства и теории книги в XX в.

«Евангелие Хитрово» многократно копировали. От XV в. дошли рукописи, как близкие по стилю этой книге, так и вольные кЬпии ее. Отголоски свободного живописного стиля «Евангелия Хитрово» ощу­тимы в рукописи из Кирилло-Белозерского монастыря середины XV в., — «Леяния апостолов» (ГРМ, 12387). В связи с тем что во второй поло­вине XV в. бумага почти совсем вытеснила пергамент, тональность ми­ниатюр меняется, колорит становится более блеклым.

В конце XV — начале XVI в. во многих рукописях Московского го­сударства сказывается Дионисиевская школа живописи. На принадлеж­ность мастеров лицевого письма к этой школе или на эпоху Дионисия (ведь его влияние испытывали мастера и не принадлежавшие к его шко­ле) могут указывать, как совокупность пространственно-цветовых ха­рактеристик, так и отдельные черты стиля, как-то: стройные, изящные пропорции фигур, светлая, радостная цветовая гамма. Характерным примером этой группы рукописей является «Книга пророков» (РГБ, Муз. 20), 1490 г.

Вопросы для самопроверки

1. Бумага как материал для письма. Данные палеографии о проис­хождении слова «бумага».

2. Полуустав, его общая характеристика, исторические этапы развития.

 

3. Общая характеристика Московской школы книжного искус­ства XIV в.

4. «Евангелие Хитрово». Описание и анализ миниатюр.

5. «Евангелие Кошки». Описание и анализ.

6. Феофан Грек о книжной миниатюре (из воспоминаний Епифания Премудрого).

7. Общая характеристика Московской школы книжного искусства XIV-XVbb.

⇐ Предыдущая1234Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: