Любовь под любым другим названием

Интересы — это сознательные привязанности; мы зна­ем, когда они у нас есть. Но существует другой тип привя­

[41]

зан ноете й, которые мы можем не осознавать, но которые могут захватить нас сильней любого сознательного инте­реса. Это те привязанности, которые возникают еще до того, как мы начинаем что-то осознавать, они возникают в мире младенческих ощущений, о котором мы уже гово­рили. Привязанность младенца к собственному телу через ощущения, создающие основу первого осознания, есть начало способности к любви — любой разновидности люб­ви, как мы увидим.

Начиная интересоваться различными частями своего тела, привязываясь к ним, развивающееся человеческое существо находит способы осуществления своих привязанностей, и эти способы, становясь привычными, усиливают сами при­вязанности. Мы уже приводили пример — дети сосут боль­шой палец, развивая привязанность ко рту и к удоволь­ствиям, которые он приносит.

Привязанности такого типа мы обычно называем при­вычками. Мы повторяем одно и то же действие, одним и тем же способом проявляем свою привязанность, и не­много погодя сама привычка становится привязанностью, как будто особый способ действия сам по себе потреб­ность или желание. Ребенок любит сосать палец, или лю­бит спать на животе, или любит есть медленно и разбор­чиво. Взрослый любит газету за завтраком, выпивку перед обедом, свое место за базой во время бейсбольного матча. Эти на первый взгляд тривиальные привязанности могут быть так сильны, что человек тревожится и раздражается, если что-нибудь служит им помехой. Именно из-за по­добных привычек-привязанностей многие мало путеше­ствуют, а некоторые не способны к большой любви. При­вязанности, которые мы легко сбрасываем со счетов как привычки, могут принести любви и браку гораздо больше вреда, чем мы сознаем.

Эти привычки-привязанности могут иметь очень глубо­кие корни. Привычки — слишком механическое название. Такую привычку, как, например, грызть ногти, мы можем отбросить. Привычка грызть ногти — это способ проявле­ния привязанности, но она не указывает, к чему именно

[42]

привязан тот, кто грызет ногти. Привычка-привязанность может вырасти на основе какого-то инфантильного идеала, например желания оставаться связанным с материнской грудью. Такая ранняя привязанность, если тем или иным способом не была разрешена, способна влиять на индивида на протяжении всей его жизни. Не осознаваемая, она мо­жет стать корнем других привязанностей, которые человек вынужден развивать, хотя они не соответствуют его взрос­лым интересам. Именно раннее и глубокое происхождение некоторых привычек-привязанностей делает отказ от них таким трудным.

Названия наших привязанностей (интерес, привычка или даже страстное увлечение) характеризуют наше отношение к ним и в определенном смысле описывают ту власть, ко­торую эти привязанности имеют над нами. Наши интересы и то, что людям просто «нравится», приносят нам созна­тельное удовлетворение, также мы чувствуем, что можем, если захотим, сознательно от них отказаться — на время или навсегда. Наши страстные увлечения приносят нам не только удовольствие, но и сознательную боль, мы рассмат­риваем их как преходящие, временные. Привычки, кото­рые не всегда приносят осознанное удовольствие, как раз труднее всего преодолеть. Нередко можно услышать, как мужчина говорит о женщине, к которой все еще привязан, хотя эта привязанность не приносит ему радости: «Навер­но, я к ней просто привык».

Многие наши привязанности и даже привычки-привя­занности приятны, и мы испытываем к ним позитивные чувства. Заядлый курильщик может сказать: «Я люблю пер­вую утреннюю сигарету». Он может выкуривать две пачки в день и не получать удовольствия, может даже не замечать, как выкуривает эти сигареты, но сознательно наслаждается самой первой, он ее любит. Возникающие у нас привязан­ности могут вообще не приносить удовольствия, они могут определенно нам не нравится, и тем не менее мы испыты­ваем привязанность. Эти привязанности занимают свое место среди многих других разнообразных и на поверхнос­ти часто необъяснимых видов любви.

[43]

Дерево со многими ветвями

Интересы, привычки, увлечения — все это разновидно­сти привязанностей. Влюбленный, какие бы романтичес­кие чувства он ни испытывал, на самом деле является ком­бинацией всех этих скорее прозаических привычек, инте­ресов, привязанностей, которые сформировались у него с рождения. В них истинная история его любовной жизни. Романтическая любовь тоже входит в это единое целое, но является лишь частью истории человека любящего.

Если представить себе развитие человека в виде дерева, а все разновидности его любви в виде ветвей, то любовь к другому человеку, вероятно, будет самой высокой веткой на этом дереве. Или, если хотите, самой прочной, такой, к которой можно подвесить качели. И тем не менее это толь­ко ветка, еще одна ветка среди многих других, и не всегда она самая крепкая и самая развитая из всех.

Например, считается, что студентки колледжей больше всего интересуются молодыми людьми, а вот сами молодые люди могут больше интересоваться футболом, а некоторые даже увлечены учебой.

Очень многие по-настоящему интересуются только ма­шинами. Многие молодые люди работают истопниками или сидят по вечерам с детьми, чтобы накопить денег и купить подержанный автомобиль. Теперь такой молодой человек проводит воскресенья, разъезжая по окрестностям с пред­метом своей любви. Рядом с ним может сидеть девушка, но предмет его любви не она. Это машина. Он испытывает ее, проверяет, как она вписывается в повороты, ищет пустые прямые участки дороги, чтобы развить максимальную ско­рость. Он радуется, когда машина отзывается на его при­косновения, а грохот ее двигателя для него — самая пре­красная музыка. Он разговаривает со своей машиной, поет ей, когда ведет; все свободное время он возится с ней, моет, полирует, ласкает.

Эта любовь может сохраниться и после того, как он по­лучит диплом об окончании колледжа и окажется в мире, где будет делать свою карьеру, содержать жену и детей.

[44]

Специалист в области исследования мотиваций недавно убедил производителей автомобилей откровенно реклами­ровать свой продукт как предмет любви, с подчеркиванием его сексуальности. Это может показаться крайностью, но в этом заключена психологическая истина, та, которую мы уже сформулировали, а именно: все виды любви есть, по существу, вариации одной и той же темы. Все они выража­ют привязанность.

Это совсем не значит, что мужчина, который любит ма­шины, не может любить женщин. Он может любить свою машину, а также жену, детей, свой дом, свою работу, дру­зей, политику, покер и еще десяток других вещей. Его мо­гут привлекать также вольная речь, низкие налоги, романы Эрнеста Хемингуэя, джаз и разные виды ценных бумаг на рынке.

Наши многочисленные виды любви сосуществуют и совсем не обязательно исключают друг друга. Индивид со многими «Любовями» — это тот, кто способен на мно­жество привязанностей. Если все они хороши для него, если приносят ему удовлетворение и обогащают жизнь и увеличивают производительность, тогда он счастливый че­ловек, вероятно, к тому же здоровый и хорошо адаптиро­ванный.

У некоторых любящих интересы бывают самые неожи­данные и редкие. Если вы встретите человека, привязанно­го к древним шумерским письменам, или окаменелостям определенного геологического периода, или к подводным исследованиям, или к чему угодно, вы, вероятно, заметите, что он весь поглощен своим интересом и что он, вероятно, счастлив. Но если вы обнаружите, что у него нет отноше­ний с другими людьми, что у него никогда не было любов­ных связей, он никогда не вступал в брак, отрезал себя от родителей, семьи, друзей, — тогда вы, несомненно, заклю­чите, что человек этот необычен и, вероятно, ненормален. Ненормально в нем не то, что у него такие необычные ин­тересы, такая необычная любовь, а то, что это его един­ственная любовь. От людей мы ожидаем наличия многих и разнообразных любовных переживаний.

[45]