 |
Абстрактно-философские концепции смерти
|
|
|
|
Мать, тревога и смерть
Предисловие
В этой книги представлены три неразрывно связанных предмета исследования: материнско-детские отношения, значение тревоги и психология смерти. Нельзя обсуждать тревогу, не обращаясь к теме смерти, или рассматривать смерть без обращения к тревоге; точно также невозможно исследовать источник тревоги или психологию смерти без анализа материнского влияния. Я попытался интегрировать все три темы в концепцию комплекса трагической смерти: главной его движущей силой является базисная тревога, порожденная определенными импульсами со стороны матери.
Так как сущность материнско-детских отношений была подробно рассмотрена в книге «Страх быть женщиной: теория материнского разрушительного влияния» (1), здесь она представлена в сокращенной форме (глава 4 и параграф о развитии личности в главе 6). Клиническая документация — основа теории — в данной книге не представлена.
Обсуждение тревоги (глава 5) в первую очередь связано с базисной тревогой, но мое первоочередное намерение состоит в том, чтобы внести вклад в понимание тревоги в целом. Freud (2) писал, что «проблема тревоги является узловой точкой многих наиболее важных вопросов; загадкой, разрешение которой должно пролить свет на всю нашу психическую жизнь». Эта загадка остается неразгаданной, о чем свидетельствует все еще вызывающий споры сам предмет исследования. Я надеюсь, что вынесение тревоги в контекст комплекса трагической смерти сможет помочь в выяснении ее происхождения, природы и патогенеза. Каким образом рассматриваемый комплекс влияет на нашу психическую жизнь, а также о коррекции отклонений, вызванных им, я попытаюсь рассказать в главе 6.
|
|
|
При обсуждении психологии смерти областью нашего основного интереса является страх перед ней, который, по наблюдению Zilboorg (6), хотя и естественен, требует серьезного анализа для его понимания. Если мы хотим хоть немного постичь мир вокруг нас, необходимо стремиться понять всю сложность этого страха как можно лучше. Я полагаю, что первым и наиболее важным шагом является разделение понятий страха небытия и страха перед уничтожением. Именно последний является источником тревоги.
Сейчас наблюдается возрождение интереса к теме смерти в работах философов, психиатров, психологов и социологов. Я пытаюсь сделать обзор литературы, которой более чем достаточно, устанавливает связь между отношениями к смерти и материнским влиянием. Философский и религиозный подходы к этой проблеме рассматриваются вкратце, так как две недавно вышедшие книги Choron (3) посвящены именно им. В главах 1 и 2 рассматривается вопрос о значениях и установках по отношению к смерти, дающих общее представление о материнской разрушительности и значении тревоги, а в главе 3 — о страхе перед смертью.
Данная работа о смерти и вызывающих появление тревоги аспектах материнского влияния нарушает два запрета. Из них наиболее фундаментальным и трудно преодолимым является взгляд на материнскую разрушительность. Представление о матери как об источнике опасности вызывает у нас ощущение чего-то противоестественного. Некоторые исследователи соглашаются с наложением запрета на тему смерти не только потому, что им самим присущ этот комплекс, но и потому, что они принимают идеи Freud относительно депривационной природы страха смерти.
Если бы страх смерти был бы не более чем отвращением к кончине человека как к таковой, было бы разумным последовать совету Паскаля «не реагировать на него вообще». Несогласованность данных, имеющихся в литературе о смерти, обусловлена недостаточным осознанием сложного и многогранного характера аттитюдов по отношению к смерти.
|
|
|
Я выражаю благодарность Jacques Choron, доктору социологических наук, доктору философии, за его кропотливый критический разбор текста, и К. R. Eissler, доктору медицинских наук, за его ценные комментарии к главам, посвященным теме смерти. Я благодарен за критические замечания Rollo May, доктору философии и Herman Feifel, доктору философии, а также A. Michael Rossi, доктору философии, за его замечания и комментарии.
Д. С. Р.
Уэллесли Хилз, Массачусетс
Значения смерти
В чем смысл смерти? Этот вопрос называют «бессмысленным» (7) и «неуместным» (8). «Глупец ждет ответа» — говорит Гейне. Выходит, у нас нет выбора, кроме как примириться с бессмысленным угасанием? Именно в этом нас настойчиво убеждают некоторые экзистенциалисты. Хотя мы не можем узнать внутреннюю и окончательную природу смерти, мы можем попытаться найти ответы на другие проблемы, связанные со смертью человека — не одно значение, а значения. Цель смерти — тема для биологических и философских предположений, механизмы смерти объясняют действием физико-химических процессов. Но для отдельного индивидуума подлинного значения не имеют ни сущность, ни цель, ни механизм и ни какая-то другая абстракция, а только его собственная смерть или смерть близких ему людей. О смерти не думают, ее представляют или ощущают, а образы и эмоции наделяют смерть смыслом. Смысл смерти — это ее значение в контексте жизни. На Смерть нет ответа, но есть ответы на психологические проблемы, возникающие в связи с ней. Поиск же всеобъемлющего смысла и вывод о том, что смерть бессмысленна, вытекают из личных проблем индивидуума.
Я согласен с мнением Eissler (9), что «смерть может быть преимущественно проблемой интеллекта, а, возможно, и первоочередной проблемой интеллекта». Choron (10) утверждает, что с момента понимания человеком неизбежности и неотвратимости смерти, более того, понимание того, что смерть является полным уничтожением — появились психологические проблемы, связанные со страхом смерти и ощущением бессмысленности жизни. Последнее, я убежден, есть не более чем производное от страха смерти. А страх смерти является не столько реакцией на факт естественной кончины, (а, возможно, и совсем не является), сколько реакцией на угрозу трагической гибели. Основной тезис этой книги состоит в том, что психологическая проблема смерти в значительной мере сводится к страху перед угрозой трагической гибели, и эта угроза и есть источник базовой тревоги. Области психологической танатологии и сущности тревоги неотделимы друг от друга. В связи с тем, что эмпирические корни тревоги уходят в материнско-младенческие отношения, было бы логично начать наше обсуждение с темы разрушительного влияния матери, но, для лучшего понимания материнского воздействия, мы подойдем к этому предмету через рассмотрение «моделей» смерти, установок по отношению к ней и происхождения страха смерти. Ознакомившись с психологией смерти и материнского деструктивного влияния, мы будем готовы к тому, чтобы провести анализ значения тревоги.
|
|
|
Модели смерти можно разделить на абстрактно-философские и индивидуальные концепции. Рассмотрение первых включено только для беглого ознакомления с предметом, так как практически все в них, кроме идеи смерти как превращения, является второстепенным по отношению к тому, что мы считаем важным, для психологического исследования.
Абстрактно-философские концепции смерти
Основной предмет спора в различных интерпретациях человеческого ухода из жизни — это вопрос «дверь или стена»? Является ли смерть абсолютным исчезновением или это переход к другой форме существования? Одни ученые и философы поддерживают идею полного уничтожения, в то время как теологи и некоторые исследователи уверены, что это превращение, переход в другое состояние.
Полное исчезновение
Научные теории смерти говорят о прекращении всех жизненных процессов, включая деятельность мозга. В общих чертах они считают естественную смерть результатом либо изнашивания структуры, либо дефицита или необратимой дисгармонии функций организма. Но является ли смерть необходимостью — спорный вопрос. В 1892 году Weismann (11) выдвинул предположение, что одноклеточные организмы и репродуктивные клетки многоклеточных животных потенциально бессмертны. Это предположение подкрепили труды Carrel (7), которому удалось сохранять клетки организма живыми в лабораторных условиях на протяжении периода, намного превышающего естественный жизненный цикл животного, у которого эти клетки были взяты. С теорией о потенциальном бессмертии форм жизни с недифференцированными соматическими и половыми клетками соглашаются некоторые биологи.
|
|
|
Pearl (12) считает, что жизнь, в своей основе, — бесконечна, и что смерть не является необходимым дополнением жизни или ее следствием, но относительно новым феноменом, который появился только когда и только потому, что в ходе эволюции появилось разделение функций. Ни старение, ни естественная смерть не являются неизбежным следствием или атрибутом жизни; смерть приносит специализация функций, а не какие-то присущие отдельным клеткам процессы умирания.
Точке зрения, что жизнь по своей сути является бесконечной, противостоят определенные научные теории и философские подходы. Примерно в одно и то же время были обнародованы две концепции об имманентности смерти — теория Freud об инстинкте смерти и закон Ehrenberg о необходимости смерти. Долгая полемика по поводу инстинкта смерти в настоящее время практически подошла к концу в связи с неприятием этой концепции большинством исследователей. Money-Kyrle (14) полагает, что инстинкт смерти не может быть инстинктом в обычном понимании, так как любой инстинкт развивается в ходе эволюции, для сохранения отдельной особи и вида в целом. Alexander (15) приходит к заключению, что теорию инстинкта жизни и смерти следует рассматривать не как попытку описать действующую силу инстинкта, а как философскую абстракцию. Лично мое несогласие с этой теорией прагматично: допущение существования инстинкта смерти имеет тенденцию недооценивать эмпирическое происхождение человеческого стремления к саморазрушению, а также роль межличностных отношений матери и ребенка.
В соответствии с законом Ehrenberg о необходимости смерти (16), жизнь — это непрерывный переход от существования к небытию. Этот переход не вызван свойствами клеток или организмов, но он является выражением сущности жизни: превращением чего-то разобщенного в структуру. Тезису о возможности бесконечной жизни у одноклеточных организмов он противопоставляет мнение о смерти как об окончании индивидуального жизненного процесса. По этому поводу Freud возражает, что, даже если бы простейшие одноклеточные организмы были бы бессмертны, (в понимании Weismann), его утверждение о смерти как о более позднем приобретении, могло бы быть отнесено только к самому явлению, но не исключало бы возможность существования процессов, ведущих к ней. Очевидно, что если смерть является эволюционной случайностью, ни теория инстинкта смерти, ни представления о смерти как о сущности бытия не являются надежными.
|
|
|
Обе гипотезы принимают идею энтропии, точно сформулированную Ehrenberg (определяющего для смерти в биологии место, аналогичное месту абсолютного ноля в термодинамике), и подразумеваемую Freud в его концепции инстинкта как выражении консервативной природы живых существ или стремления к стабильности. Аналогия с энтропией ошибочна, так как нельзя провести корректное сопоставление замкнутых систем, как требует второй закон термодинамики, и открытых биологических системам. И теория Freud, и теория Ehrenberg уязвимы в своих фундаментальных положениях — идее о потенциальном бессмертии клеток, и о принципе энтропии.
Были предложены другие объяснения эндогенного характера смерти, такие, как последняя фаза индивидуального развития, необратимое угасание процессов питания, тропизм, а также механизм, подобный заводу в часах, который постепенно приходит к концу. Каким бы ни было объяснение, ученые сходятся во мнении, что смерть — это неотъемлемая часть жизни (исключая одноклеточные организмы). Carrel, который продемонстрировал потенциальное бессмертие изолированных соматических клеток, тем не менее писал, что смерть «является необходимым и обязательным условием жизни». Это «не несчастный случай, привнесенный извне. Это часть нас самих. Она заложена в генах яйцеклетки».(7)
С античных времен религиозная и философская мысль разделяли идею имманентности смерти. «Для всех созданий смерть уготована изначально» говорит Талмуд. Сенека писал, что «даруя жизнь, она, с первого же часа, посягает на нее», а сэр Thomas Browne отмечал, что «мы живем со смертью и умираем не мгновенно». Фейербах говорит, что «с самого рождения смерть таится в нашем мозге костей». Simmel уверен, что смерть с самого начала граничит с жизнью; смертный час является просто последней фазой непрерывного процесса, начавшегося еще при рождении. (18)
Абстрактная идея о непрерывности и, следовательно, неизбежности смерти резко расходится с личной установкой по отношению к смерти. Смерть — это нечто, «противоположное» жизни, происходящее случайно или по чьему-то злому умыслу. Она является несомненным фактом, но в то же время кажется невозможной для себя лично. Не может смерть быть и полным исчезновением потому, что то, что делает человека существом, наделенным сознанием, продолжает существовать и после физической смерти.
Еще один вопрос абстрактного свойства заключается в том, является ли смерть, воспринимаемая как тотальное уничтожение, абсолютным обесцениванием всех ценностей, или целью, или достижением цели? Утверждение Freud, что «целью всей жизни является смерть» (17) вытекает из его представления об инстинкте смерти, и в этом смысле все биологи и философы, считающие смерть неотъемлемым свойством жизни, рассматривают прекращение существования как конечную цель жизненного процесса. В позитивном значении, если взглянуть на смерть в процессе эволюции, она есть ничто иное, как плата за движение вперед и социальный прогресс. Смерть — «это уловка Природы, дабы создать еще более буйную жизнь» говорит Гете. По мнению de Chardin (19), для современного этапа человеческой эволюции, или «ноогенеза», (того, что Джулиан Хаксли называет «психологической эволюцией),...«смерть является постоянным, необходимым условием замены одного индивидуума другим в процессе существования», «необходимым рычагом управления в механизме жизни».
Но в чисто психологическом смысле, может ли завершение жизни считаться достижением? Jung (20) убежден, что коллективное бессознательное побуждает относиться к смерти как к выполнению жизненного предназначения и к цели жизни в чистейшем смысле, а не как к простому бессмысленному прекращению существования. «Каждый, кто придерживается рационалистической точки зрения на этот предмет, психологически изолирует себя, а также идет против своей собственной человеческой природы». Подобным же образом Eissler (9) рассматривает смерть как исполненный значения процесс, в котором предшествующая жизнь находит свое завершение, и посредством которого все предшествующие жизненные процессы сходятся в одну точку. Он основывается на предположении, что человеческая смерть всегда является конечным результатом всей его жизненной истории, и не может произойти вне связи с динамическим развитием личности этого человека. В этом случае смерть является необходимым, логическим и осознаваемым результатом жизненного процесса. По моему мнению, это крайнее выражение психического детерминизма весьма уязвимо; хотя в некоторых случаях смерть можно представить себе как некое завершение динамических тенденций, само это завершение вовсе не является выполнением предназначения. Хотя некоторые личные побуждения могут найти свое удовлетворение в связи со смертью, все же ее абстрактное значение как исполнение некоего предназначения кажется мне мистическим.
Marcuse (21) считает, что позитивная установка по отношению к смерти возникла в ходе исторического процесса. Он указывает, что, по мере развития западного мышления, интерпретация смерти варьировала от понятия смерти как простого естественного явления до идеи смерти как цели жизни, отличительной черте человеческого существования. «Восхваление» смерти берет свое начало именно здесь: смерть придает жизни «смысл», она — предваряющее условие «истинной» жизни человека. Осознанное принятие смерти считается прерогативой человека, знаком его свободы. Marcuse видит «странный мазохизм» в тенденции некоторых философов превращать бессмысленное и жестокое явление в экзистенциальную привилегию. Значение смерти, по его мнению, эмпирическое и поэтому, в конечном счете, историческое. Существует необходимость пожертвовать жизнью отдельного индивидуума ради того, чтобы продолжалась жизнь «целого», — не вида как такового, а совокупности социальных институтов и отношений, установленных людьми. Без подтверждения своей приоритетности эта совокупность может оказаться под угрозой разрушения. Он даже предполагает, что инстинкт смерти не является в первую очередь биологическим, но стал «второй натурой» под воздействием цивилизации.
Мы не можем дать точное определение абстрактной экзистенциалистской концепции смерти потому, что экзистенциализм имеет дело с конкретным человеком и с непосредственностью его личного опыта. Также мы не можем поместить экзистенциализм ни на сторону, придерживающуюся мнения об ограниченности жизни, ни на сторону, считающую ее бесконечной, так как в то время как одна школа трактует смерть как небытие, другая выступает за бессмертие в религиозном или метафизическом контексте. Для Capтpa (Sartre) (23) смерть это то, что в принципе уничтожает весь смысл жизни; для Heidegger (24) встреча со смертью дарует «аутентичность» существования и «великую радость». Тем не менее, экзистенциалистская интерпретация тревоги будет здесь уместна, и для ее освещения я буду основываться на онтологическом анализе Tillich (25).
|
|
|
