Объяснение и понимание эволюционных процессов

Рассмотрим вопрос о неоднородности логических оснований эволюционных теорий в контексте проблемы объяснения. Способ объяснения, выделяемый в той или иной эволюционной концепции, отражает сущность ее теоретической трактовки. Например, физикалистская доктрина биологии проявляет себя в абсолютизации дедуктивно-номонологического объяснения, финалистическая - в телеологическом объяснении и т.д. Проанализируем объяснение универсальной эволюции современным естествознанием, опираясь, с одной стороны, на опыт современного естествознания, прежде всего биологии, в объяснении эволюции, с другой - на философские доктрины глобальной эволюции.

В философии сложились следующие подходы к объяснению глобальной эволюции: механистический (Г. Спенсер), телеологический (П. Тейяр де Шарден). Особую позицию занимал А. Бергсон, который попытался преодолеть метафизическую односторонность физикализма и телеологизма в понимании эволюции. Физикалистскую доктрину он отрицал на том же основании, на каком отрицал и телеологизм, считая, что ни причинная детерминация, ни детерминация конечной причиной (целью) не в состоянии объяснить эволюцию, поскольку в обоих случаях "время становится бесполезным". Напомним, что под детерминизмом А. Бергсон понимал концепцию жесткого детерминизма, которая была критически переосмыслена в философии. Поэтому ряд возражений А. Бергсона по поводу физикалистской доктрины снимается в связи с ограниченным пониманием детерминизма Бергсоном, но его анализ телеологизма представляет интерес и сегодня.

Прекрасно понимая, что телеологизм не сводится к доктрине конечных причин, А. Бергсон анализирует его формы. Выделяет идущую от античности идею внешней целесообразности - подчинения вещей друг другу (трава создана для коровы, ягненок - для волка...) или человеку (антропный телеологизм) и внутренней целесообразности - части сосуществуют и функционируют ради блага целого. Уже во времена Бергсона наука отказалась от внешней целесообразности как принципа научного объяснения и обратилась к внутренней телеологии, анализируя которую, философ показал, что внутренняя целесообразность качественно отличается от внешней.

Согласно внутреннему телеологизму поведение элементов подчиняется целостности (например, функционирование органов подчиняется организму в целом, жизнь особей - выживанию вида и т.д.). Но каждый элемент сам образует целостность (особь есть целостный организм), и, подчиняя целое целому, приходим к принципу внешней целесообразности. Итак, заключает А. Бергсон, как онтологический принцип целесообразность, по существу, может быть только внешней.

Однако существует другая сторона телеологизма - гносеологическая, которая наиболее глубоко проанализирована у Канта.

Телеологизм связан со способностью субъекта мыслить объект как целое. Именно такой аспект телеологизма принимает А. Бергсон. Человеческий интеллект действует, подчиняя средства цели, сначала создание плана в голове, выбор цели, потом действие. Перенесение этого способа, механизма мышления как деятельности на природу и есть телеологизм, заключает философ.

Но если согласиться, что целесообразность, по существу, психологический принцип, то почему принципы деятельности разума применяются при объяснении не всех процессов, а прежде всего тех, что имеют место в органическом мире, в то время как каузальное объяснение неорганических явлений кажется нам исчерпывающим? Видимо, причина телеологического объяснения не только в особенностях мышления, языковой полисемии, антропоморфности понятий и тому подобных факторах, но в существовании специфических по сравнению с фиксируемыми классической физикой взаимодействий.

К этому же предположению приходим, пытаясь ответить на вопрос, откуда появилась в социальной деятельности способность к целеполаганию, если "родственных" этой способности свойств не было на предыдущих уровнях организации материи. Подобно тому, как сознанию предшествовала способность живой материи к ощущению, которая развилась из всеобщего свойства материи - отражения, в живой и неживой природе могут существовать взаимодействия, развившиеся в целеполагание на уровне социальной деятельности. В живой природе и технических системах это так называемые отношения обратной связи. В неживой природе, как показала теория диссипативных систем, могут возникать такие взаимодействия, при которых поведение соответствующих структур оказывается зависимым не только от внешних сил и взаимодействий, но и от глобальных характеристик системы, от ее размеров, формы, граничных условий.

И. Пригожин отмечает, что влияние дальнодействующего порядка, благодаря которому система ведет себя как целое, сказывается на неживых, в частности, химических, неустойчивостях. Физика теперь может описывать структуры как результат адаптации к внешним условиям. Если воспользоваться несколько антропоморфным сравнением, то можно сказать, что в состояниях, далеких от равновесия, неживая материя получает способность "ощущать", "принимать во внимание" в своем поведении различия во внешней среде (силы тяготения, электрические поля), адаптироваться к ним.

Глобальное поведение диссипативных систем, т.е. поведение, детерминированное целостностью, и вносит, по утверждению И. Пригожина, элемент истории в физику, поскольку интерпретация состояния диссипативной системы зависит от знания истории системы. Осознание сходства процессов неживой природы с поведением живых систем, приспосабливающихся к среде, способных к самовоспроизведению, создает и новую гносеологическую ситуацию. Возникает проблема специфики объяснения в историческом естествознании в целом.

В аспекте исторического рассмотрения объект предстает в развитии состояний от прошлого к будущему. Объяснение исторических состояний объекта в соответствии с определенным законом называют причинным (каузальным) объяснением. Концепция каузальности претерпела изменения в ходе развития науки. Появление квантовой механики, кибернетики, эволюционной биологии привело к замене господствовавшего в классическом естествознании XVIII - XIX в.в. стиля жесткой детерминации (механицизм) вероятностным детерминизмом.

Дальнейшее распространение эволюционизма в естествознании также способствовало ограничению в сфере бытия односторонних механистических связей и осознанию взаимодействий по типу корреляций, характерных для саморегулирующихся целостных систем с прямой и обратной связью. Под каузальным объяснением стал пониматься не однозначный причинно-следственный детерминизм, а вероятностный, статистический детерминизм. Каузальное объяснение в широком смысле не одностороннее, не однозначное, а циклическое причинно-следственное, следственно-причинное объяснение. К нему относятся как генетические объяснения путем установления закономерной связи с предшествовавшими во времени состояниями, так и контрагенетические объяснения путем апелляции к последующему во времени состоянию объекта.

В историческом естествознании одинаково широко применяются причинно-следственные (генетические) и следственно-причинные (контрагенетические) объяснения. В случае генетического объяснения, зная закономерности эволюции (механизм, факторы, ограничения...) и прошлое состояние объекта (организма, популяции, минерала, звезды...), объясняют то состояние, которое этот объект имеет в настоящем. Примером контрагенетических объяснений могут служить те, которые производятся на основе принципа актуализма (настоящее - ключ к познанию прошлого).

Каузальное объяснение не является единственным, исчерпывающим типом научного объяснения. Есть в несоциальной, а тем более в социальной природе явления, которые если и можно отразить на языке причинного объяснения, то таковое оказывается пустым, тривиальным, не вскрывает сути. Критику логического позитивизма, абсолютизирующего каузальное объяснение, дает, например, Е. П. Никитин в книге "Объяснение - функция науки". Он приводит очень удачный пример, указывая, что представитель критикуемой концепции подобен тому мальчику, который на вопрос "Почему колокола звонят на пасху?", ответил: "Потому, что их дергают за веревочки".

Подобно тому, отмечает Е. П. Никитин, как сущность объекта определена его двусторонней включенностью в причинно-следственную (и вообще генетическую) цепь, она определена также его двусторонней структурной организацией... Любой объект не только внутренне структурно организован, но и выступает в качестве элемента некоторой большей, внешней структуры - суперструктуры. В связи с этим применяется структурное объяснение объекта. Оно состоит в раскрытии внутренней структуры объекта, закона композиции. Здесь осуществляется объяснение целого в терминах его частей. Структурное объяснение - это тип детерминации, связанный с принципом единства, а не с принципом развития. Детерминация настоящим, организацией системы играет важную роль в объяснении стабильности и устойчивости систем.

Кроме того, объект имеет внешнюю структуру, определяемую внешними связями. Те внешние взаимодействия, которые способствуют приспособлению или регулированию данной системы, называют функцией, а их объяснение - функциональным. В отличие от структурного, функциональное заключается в объяснении части (элементов) в терминах целого. Функциональное объяснение считают телеологическим на том основании, что оно содержит апелляцию к цели, понимаемой как "благо" целого. Иногда телеологическим называют объяснение только лишь потому, что оно формулируется на языке целевого объяснения ("для того, чтобы"). В действительности же это может быть не более чем проявление семантической избыточности телеологического языка.

Каково же соотношение каузального, функционального и структурного объяснений в эволюционном естествознании? Конечно, способ объяснения зависит от степени развитости теории, но он определяется и особенностями объясняемого объекта. В классической науке наиболее развитой признается физическая теория. Ориентируясь на заданный физикой идеал научного объяснения, другие дисциплины естествознания рассматривают каузальное как высший тип научного объяснения. Исторический метод тоже, прежде всего, ориентирован на раскрытие каузальных связей. Он заостряет интерес на том, в каких условиях, на какой основе возникло данное явление, вскрывает характер изменений, ведущих от прошлого к настоящему, объясняет их причинную обусловленность.

И именно биология, лидер эволюционного естествознания, наиболее активно использует в своем арсенале не только каузальные, но и некаузальные объяснения. Например, селектогенез описывает формообразование формулой: все, что не соответствует интересам вида, убирается отбором, т.е. форма отдельных особей сообразуется с целостностью (видом). Кибернетика укрепила в науке тенденцию, идущую от биологии, объяснять явления, соподчиняясь с целостностью, обозначив такое объяснение особым термином "телеономия".

Целеустремленность, действительно, характеризует действие кибернетических устройств, но присуща ли она органическим системам? П. Медавар и Дж. Медавар, оценивая роль целесообразности в биологии, приводят точное и остроумное сравнение, указывая, что "биологи относятся к телеологии, как благочестивый человек - к источнику искушения, когда не очень уверен в своей способности устоять" [85], и поэтому они предпочитают применять нейтральный и уклончивый термин "телеономия".

Надо думать, что такое "искушение" появилось теперь и перед химиками, физиками, геологами, т.е. везде, куда проникает идея самоорганизации и развития, поскольку диссипативные структуры, требующие глобального описания (апелляции к целостности), существуют и в неживой природе.

В этой связи особенно актуальным (в плане экстраполяции) становится обсуждение старой проблемы - проблемы биологической целесообразности. Какую же все-таки роль играет телеологическое объяснение в биологии? Сравнима ли биологическая целесообразность с целесообразностью в кибернетике? Каковы принципы органического детерминизма? Попытаемся ответить на эти вопросы.

Теория эволюции Дарвина нанесла смертельный удар, прежде всего, по теологическим концепциям жизни, апеллирующим в объяснении живого к богу, мистическим жизненным силам и т.п. Но, как отмечал А. А. Любищев, устранив телеологию в онтологии, Дарвин реабилитировал ее в качестве эвристического принципа. Имеется в виду, что, указав на естественный отбор как на природную, реальную причину механизма эволюции, дарвинизм пытается объяснить эволюцию с позиций функциональной полезности или адаптивности. Современные исследователи, оценивая место телеологического объяснения в биологии, отмечают, что оно не несет мировоззренческой нагрузки, а используется только условно, как научная модель для интерпретации реальных взаимодействий.

В биологических системах перенос целевой нагрузки с познавательной деятельности на объект не так очевиден, как, например, в кибернетике. В сущности же, стремление живого к самосохранению, рассматриваемое как онтологическое основание для функционального объяснения, есть проявление прямых и обратных связей, которые не специфичны для биологии. Двухсторонняя связь - основной принцип и при конструировании кибернетических устройств, а здесь "творец" совершенно очевиден: это мыслящий субъект. Поэтому наличие прямых и обратных связей вовсе не является основанием для утверждения того, что органические системы детерминированы будущим, а лишь обусловливают ассоциацию с целесообразным поведением при описании таких систем. Можно сказать, что наличие прямых и обратных связей есть гносеологическое, но не онтологическое основание телеологического (функционального) объяснения в биологии.

Функциональная методология изучения формы оправдывает себя в физиологии, медицине, молекулярной биологии... Однако современная наука выявляет и ограниченность функциональной методологии в аспекте причинно-следственной обусловленности структуры биологических процессов. "Апелляция к целесообразности формы, - пишет Ю. А. Шрейдер, - мешает поставить важнейшую проблему о причинности в морфологии" [86]. То есть функциональная телеология, применяемая как эвристический прием для объяснения биологической эволюции, в некоторых аспектах престает быть "эврителизмом", теряет свое единственное (методологическое) оправдание.

Между тем структурное объяснение, в отличие от телеологического, обусловлено не только гносеологически, но еще и онтологически, поскольку отражает реальные закономерности (композиционные). Структурное объяснение дает возможность, отмечает Ю. А. Шрейдер, апеллировать к таким целостным факторам, как, например, симметрия или упорядоченность системы, и, следовательно, обогащает онтологические представления.

Структурное и каузальное объяснение, таким образом, имеют при описании органической эволюции онтологический смысл наряду с гносеологическим. Поэтому именно структурное и каузальное объяснения органической эволюции могут рассматриваться как равноправные и дополняющие друг друга. Что касается телеологического объяснения, то его "права" обусловлены логическими потребностями, то есть потребностями способов отражения природных взаимодействий, детерминированных глобальными характеристиками (целостностью), но это не означает целеустремленности в буквальном смысле.

Подойдем к анализу описания универсальной эволюции, опираясь на результаты исследования способов объяснения органической эволюции. Глобальный подход к развитию основан на идее уровневости, иерархичности, системности эволюции. В этой связи при объяснении природного процесса предполагается исходить из того, что в модели универсальной эволюции наряду с общностью процессов, описываемых как эволюционирующая целостность, существует относительная самостоятельность конкретных уровней организации материи.

Исторические процессы не имеют начала и конца, они описываются как связь причинно-следственных отношений, при этом подчеркивается непрерывность и преемственность процесса. В то же время относительная завершенность уровней, закономерность структур отдельных этапов эволюции отражается не в категориях "причина-следствие", а в категориях "начало" и "конец", при описании статики процесса важна "структура". Следовательно, объяснение глобальной эволюции не исчерпывается установлением причинных связей, но существует также детерминация структурными (композиционными) закономерностями.

Значение телеологического объяснения сохраняется в аспекте детерминации диссипативных структур глобальными характеристиками и, кроме того, приобретает новый аспект. Поскольку в универсальной модели эволюции, формируемой современным естествознанием, развитие апостериорно рассматривается направленным к жизни и Человеку, постольку эвристический смысл имеет объяснение "конечной причиной", которое и реализуется в антропном принципе. Человека нельзя понять вне человечества, человечество вне жизни, жизнь - вне Вселенной. "Человек - эволюция, осознавшая саму себя" (П. Тейяр де Шарден).

Таким образом, глобальный эволюционизм является как бы ответом на стремление современной науки к комплексному изучению природы в ее саморазвитии, выступает средством, адекватным задаче исследования саморазвивающихся систем. С идеей глобальной эволюции связано две группы аксиом: во-первых, это утверждение становления, новообразования, изменчивости; во-вторых, утверждение системности, целостности, взаимообусловленности. Суть новой парадигмы эволюции в том, что реальность понимается как совокупность взаимосвязанных эволюционных процессов, которые характеризуются такими чертами как специфически системная макродинамика, непрерывный метаболизм в результате коэволюции со средой, самотрансценденция, т.е. эволюция самих эволюционных процессов.

На основе глобального эволюционизма возникает образ мира как саморазвивающейся суперсистемы, любой объект предстает как составляющая целостности: и как событие и как система одновременно. Здесь любой объект рассматривается в системном качестве, а состояние не противопоставляется процессу, состояние как равновесие приобретает динамичность. Процессуальность становится универсальной характеристикой. Но важно и другое - учитывать целостность Универсума, в котором все составляющие сами являются системами (космос как система галактик, звезд, планет; геосфера как система геологических объектов; биосфера как система живого вещества; системы взаимодействия частиц, информационные системы и т.д.) взаимосвязаны и в то же время сохраняют целостность.

Называя какую-то систему целостной, надо всегда иметь в виду среду, в которой та может развиваться и учитывать, что среда тоже развивается. Среда потенциально содержит в себе разные виды локализации процессов. Среда есть некое единое начало. Выступающее как носитель различных форм будущей организации, как поле неоднозначных путей развития. Так всякая эволюция оказывается коэволюцией системы и ее среды.

В этом суть переориентации эволюционной мысли со статистического подхода на системный. Если классический эволюционизм (дарвинизм) мыслил эволюцию в рамках баланса, делал акцент на приспособлении к среде обитания за счет случайных мутаций (статистический взгляд на эволюцию), то теперь на первом плане оказывается новообразование как результат самоорганизации и коэволюции. Эволюция сегодня понимается как коэволюция, а новую парадигму эволюции называют еще парадигмой самоорганизации.

В книге Э. Янча эволюция предстает как сложный, но целостный феномен всеобщего развертывания порядка, который проявляется многими способами: через материю и энергию, информацию и сложность, сознание и саморефлексию. Одновременно эволюция представляется единой системой взаимодействий, в которой существует иерархия и соподчиненность систем эволюции.

Эволюционная термодинамика позволила понять, что эволюционный процесс, это не линейный, не однонаправленный процесс, происходящий по экспоненте, а процесс, который можно назвать ветвящимся. Если говорить об образе, который помог бы наглядно представить этот нелинейный процесс, то наиболее удачной, на наш взгляд, является "картинка", предложенная для описания бытия С. Л. Франком. "Бытие, - писал он, - можно уподобить спутанному клубку и притом не клубку, который можно было бы развернуть в одну простую нить, а клубку, который, будучи развернут, оказывается сложным взаимопереплетающимся узором. Начало и конец всякого частного явления или содержания принадлежат не ему самому, а лежат в другом - в конечном счете, целом как таковом" [87]. Это ли не описание бытия как становления, бытия - процесса, понимаемого в смысле, который задает парадигма самоорганизации?

Просто удивительно, насколько этот образ клубка, разворачивающегося в ветвящийся, сетчатый узор, соответствует современному описанию нелинейных процессов. Особенность последних специалисты видят в том, что при определенном диапазоне изменения среды и параметров нелинейных уравнений не происходит качественных изменений картины процесса. Несмотря на варьирование воздействий, оказываемых на систему, она сохраняет устойчивость, или процесс "скатывается" на ту же самую структуру, на тот же самый режим движения системы. Но если перешагнуть некоторое пороговое изменение, превзойти критическое значение параметров, то режим движения системы качественно меняется, она попадает в область притяжения другого аттрактора. Причем, точки ветвления (точки бифуркации) могут быть в любой точке системы - процесса, у этого процесса нет экстремальных точек ни в пространстве, ни во времени, у этой системы везде центр, и все точки могут быть "источником и стоком" [88].

Как видим, современное представление о бытии, где процессы существенно нелинейны, очень далеко от моделей классической науки с жесткой, одномерной причинно-следственной связью явлений. Новая парадигма эволюции значительно изменила представление о том, что есть процесс. Кроме того, она имеет множество следствий мировоззренческого характера, однако это отдельная и очень важная тема, которую здесь мы не обсуждаем. Пожалуй, наиболее существенным отличием коэволюционной концепции от привычной для западной науки трактовки движения как последовательности состояний (кинокадров) - кинематографическая модель Бергсона, заключается в том, что эволюция рассматривается, как ячейка в общем процессе. То есть, процесс есть структура, и структура это локализованный в определенных участках среды процесс, или, иначе говоря, "блуждающее в среде пятно процесса" (Е. Н. Князева, С. П. Курдюмов). В этом суть новой парадигмы эволюции, которую называют системной, понимая эволюцию как коэволюцию систем.

Коэволюционная концепция рассматривает эволюцию объекта (например, вид), как ячейку в общем процессе, - это главное отличие эволюционизма Ламарка (упражнение) - Дарвина (отбор) - Берга (номогенез), сосредоточенного на эволюции отдельных видов. Если для классического эволюционизма Ламарка-Дарвина был характерен акцент на приспособлении к среде обитания, то теперь на первый план выходит идея самоорганизации. Категориальный каркас современного эволюционизма, если его сравнить с категориальным каркасом классического эволюционизма (главные понятия - баланс, отбор, случайность), состоит из таких понятий как метастабильность, системность, нелинейность, самоорганизация. В рамках новой эволюционной картины мира создается сегодня множество конкретных моделей эволюции большей или меньшей степени общности. Это модели эволюции геосферы (Д. В. Рундквист, В. С. Голубев), биосферы (Н. Н. Моисеев, Лима-де-Фариа), модель самоорганизующейся Вселенной Э. Янч), модели различных локальных процессов-систем (горения, теплопроводности, химических реакций и т.д.), модели социальных процессов. Но во всех этих моделях эволюция рассматривается, как того требует лежащая в основе новой парадигмы идея глобального эволюционизма, не как локальный, а как глобальный процесс с универсальными закономерностями.

Итак, сегодня следует констатировать переориентацию с локального эволюционизма на глобальный. Сегодня эволюция понимается не как последовательность реакций на внешние воздействия, а как совокупность актов самоорганизации. На основе идеи глобального эволюционизма возникает образ мира как саморазвивающейся суперсистемы, любой объект предстает как составляющая целостности: и как событие, и как система одновременно. Здесь любой объект рассматривается в системном качестве, а состояние не противопоставляется процессу. Процессуальность становится универсальной характеристикой. Но важно и другое - учитывать целостность Универсума, в которой все составляющие сами являются системами (космос как система галактик, звезд, планет; геосфера как система геологических объектов; биосфера как система живого вещества; системы взаимодействий частиц, информационные системы и т.д.) взаимосвязаны и в то же время сохраняют целостность.

Концепция глобального эволюционизма - это не только естественнонаучная концепция, она еще и чрезвычайно мировоззренчески нагружена, в силу того, что фокусом глобального эволюционизма явился человек, включенный в эволюционный процесс. Человек, созданная им техносфера, ноосфера - не только продукт, звено эволюции, но факторы живого, действующего процесса, осознавая это, человек осознает ответственность за эволюцию. Так в эволюционизм входит этическая тема, в книге автора "Всеохватывающий феномен эволюции и человечество" предлагается положить эволюционную способность систем в основание экологической этики. Там же показано, что глобальный эволюционизм дает новый взгляд на историю антропогенеза. Проблема эволюции смыкается с экологической тематикой, с проблемой выживания человечества.

⇐ Предыдущая21222324252627282930Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: