Глава 12 социальная психофизиология

Социальная психофизиология изучает поведение как результат взаимодействия биологических и социальных факторов. Поведение человека формируется в течение жизни на основе обучения и при­обретения определенных навыков под влиянием социальной среды, культуры и традиций общества, к которому принадлежит субъект. Вместе с тем оно имеет и свои биологические корни, психофизи­ологические механизмы, которые являются промежуточной пере­менной между воздействием социума и поведением человека.

Биологические факторы, влияющие на социальное поведение человека, выявляются уже при изучении зоосоциального поведе­ния животных. Существует группа зоосоциальных рефлексов, ко­торые могут быть реализованы только через взаимодействие с дру­гими особями своего вида. Они составляют основу для полового, родительского и территориального поведения. В значительной мере они определяют и формирование групповой иерархии, где каждая особь выступает в роли брачного партнера, родителя или детены­ша, лидера или подчиненного, хозяина территории или пришель­ца (Симонов П.В., 1987).

Одной из важных биологических потребностей, определяющих зоосоциальные отношения животных, является потребность в при­вязанности, в социальном контакте, в общении. Наиболее фунда­ментальная социальная связь — это отношения матери и ребенка.

Они складываются по-разному в зависимости от того, как удов­летворяется потребность в привязанности.

Характер контактов, общение животных в раннем детстве существенно влияют на их социализацию в зрелом возрасте. Пер­вые опыты с сепарацией детенышей обезьян от матери и других особей, которая производилась сразу же после рождения, были выполнены X. Харлоу (Н. Наг1о\у). Поведение изолированных дете­нышей указывает на стремление животного компенсировать от­сутствие общения с матерью через реакции самоконтакта. Живот­ное часто принимает позу, обхватывая лапами свое туловище и голову.

Ранняя сепарация животных проявляется в нарушениях игро­вого, полового и родительского поведения у взрослых животных. Такие животные плохо идут на контакт с другими особями. У щен­ков отрицательное влияние сепарации, совпадающей с их крити­ческим периодом раннего возраста, впоследствии проявляется в усилении отрицательных эмоций. Будучи уже взрослыми, они час­то реагируют на новизну (на незнакомые предметы) состоянием дистресса или страхом. У животных, подвергшихся сепарации, биохимические сдвиги в мозге сходны с теми, которые наблюда­ются у человека при депрессии. Критический период первичной социализации у собак соответствует возрасту 3—10 нед. Наиболее оптимальный период для формирования у них навыков общения — 6~7-я неделя.

При воздействии отрицательных эмоциональных факторов (го­лод, страх, боль) усиливается потребность в социальном контакте. На этом фоне ускоряются процесс социализации и формирование привязанности. Существование самостоятельной потребности в при­вязанности подтверждается также тем, что ее удовлетворение мо­жет служить положительным подкреплением (наградой). У собак можно выработать сложные формы поведения на социальном подкреплении (ласке).

У ребенка потребность в контакте со взрослым прежде всего проявляется в его повышенном интересе к лицу человека. Лицо — наиболее привлекательный стимул для новорожденного, которое он предпочитает рассматривать, игнорируя другие объекты.

Формы проявления привязанности с возрастом меняются. Трех­недельный младенец уже обнаруживает взгляд смотрящего на него человека. Первая двигательная реакция, которая формируется у ребенка по направлению к матери, — это фиксация глазами ее лица. В возрасте 4 мес. ребенок выделяет лицо своей матери среди других и не отводит от него взгляда, пока она находится в поле его зрения. Когда мать удаляется, он начинает плакать, тем самым

показывая, что желает ее возвращения. В 6-месячном возрасте ре­бенок не только плачет, но и пытается следовать за ней. Возвраще­ние матери обычно вызывает бурную радость. Ребенок улыбается, протягивает руки, издает радостные звуки. К 9-месячному возрас­ту данная реакция становится устойчивой. Кроме того, если ребе­нок пугается или огорчается, он стремится прижаться к матери. Начиная с конца 1-го года жизни ребенок уже может предвосхи­щать намерение матери уйти и реагирует на это как на ее реаль­ный уход.

Для формирования привязанности ребенка к матери важна не только зрительная стимуляция, включающая лицо, но и кожные, оральные контакты. Особую роль играют улыбка, разговор с ре­бенком, его поглаживание. X. Харлоу на макаках убедительно пока­зал, что стремление прикоснуться, ощутить телесную связь выра­жает насущную биологическую потребность детеныша.

Привязанность, которая формируется между ребенком и мате­рью, существенно влияет на его будущее эмоциональное и соци­альное развитие и определяет его коммуникативные способности. Дети-первенцы, которые, как правило, окружены большей забо­той и вниманием родителей, имеют более сильную потребность принадлежать какой-либо социальной группе, чем их младшие братья и сестры.

Социальная потребность человека принадлежать к определен­ной социальной группе и занимать в ней определенное место, пользо­ваться вниманием окружающих имеет глубокие биологические корни в виде потребности привязанности и боязни одиночества, которые испытывают животные.

Право принадлежать к какой-либо группе и получать от нее поддержку налагает на особь обязанность соблюдать правила и нормы поведения, установленные в данной группе- Последние диктуются иерархической организацией, присущей каждой груп­пе, в которой тон задают лидеры, доминантные особи. Наличие иерархии стабилизирует и организует групповое поведение. Поря­док в стаде обезьян поддерживают доминирующие особи. Всякое нарушение норм поведения, характерных для данного вида, вы­зывает реакцию агрессии со стороны других членов сообщества и прежде всего особей высокого ранга. Обычно нарушитель изгоня­ется из группы. У обезьян гамадрил наблюдали случаи, когда до­минирующий самец убивал собственного наследника, если тот чрезвычайно отвлекал внимание и дестабилизировал группу-

Врожденные механизмы иерархического поведения сложны и остаются малоизученными. Высокий ранг особи в группе обеспе­чивает преимущество в получении пищи, мест для отдыха и в репро-

дуктивном поведении- Исследования показывают, что доминиро­вание особи зависит как от природных факторов, так и от соци­альных, средовых влияний. Позицию доминирующей особи укреп­ляют не только ее личные притязания и способности, но и прояв­ление признаков подчинения субдоминантных членов группы.

Как осуществляется взаимодействие социальных и природных факторов, в совокупности определяющих высокий ранг особи, ее доминирующее положение? В свете этой проблемы представляет интерес исследование, выполненное группой ученых из Стэнфор-дского университета. Они исследовали социальную регуляцию агрессивного поведения и репродуктивной функции у африканс­кой рыбы (НарЬсЬгогтз Ьштот). У этого вида рыб функция вос­производства монополизирована небольшой частью самцов. Одно­временно они отличаются агрессивностью, так как защищают тер­риторию выведения потомства от посягательств других рыб. Эти территориальные самцы (Т-самцы) составляют около 10% всего количества самцов. Остальные самцы (не-Т-самцы) находятся в подчиненном положении: не принимают участия в размножении и в драках по защите территории. Кроме того, доминирующие самцы (Т-самцы) отличаются яркой окраской, имеют высокий уровень циркуляции андрогена (мужского полового гормона) и большого размера семенники.

На замороженных срезах мозга рыб (Т-самцов и не-Т-самцов) у нейронов преоптической области вентрального гипоталамуса исследователи определяли содержание гормона, выполняющего функцию релизинг-фактора для гонадотропина — гормона, выде­ляемого гипофизом. Гонадотропин регулирует половую функцию, определяет ее интенсивность. Они установили, что у Т-самцов в гипоталамусе содержится большее количество фактора, высвобож­дающего гонадотропин, а нейроны, в которых он содержится, имеют значительно большие размеры, чем аналогичные нейроны У не-Т-самцов. Исследователи предположили, что Т-самцы подавля­ют половую функцию не-Т-самцов, и это сопровождается измене­ниями на нейронном уровне в гипоталамусе. Другими словами, социальные влияния на половую функцию самцов данного вида рыб опосредованы нейронами преоптической области вентрального гипо­таламуса. Чтобы проверить эту гипотезу, они исследовали случаи, когда не-Т-самцы превращались в Т-самцов. А это случалось вся­кий раз, когда какая-либо территориальная зона для размножения оказывалась вакантной и ее быстро осваивал не-Т-самец. Оказа­лось, что такая особь быстро меняла свое поведение; оно станови­лось агрессивным. Рыба меняла свою окраску на более яркую, при этом у нее происходили мощные гормональные изменения, кото-

22 - 3341

рые усиливали ее репродуктивные функции. Параллельно с изме­нением поведения у нового Т-самца увеличивался размер нейро­нов, содержащих высвобождающий фактор для гонадотропина, так же как и его количество в этих нейронах. Увеличивался и размер семенников. С переходом по каким-либо причинам Т-самца в группу не-Т-самцов гормональные и поведенческие изменения шли в об­ратном направлении.

Авторы полагают, что преоптическая область вентрального ги­поталамуса является непосредственной мишенью для социальных стимулов, которые могут регулировать половую активность и фун­кцию защиты территории, формируя либо доминирующую, либо подчиненную особь. Подобные механизмы регуляции репродук­тивной функции, по-видимому, существуют и у других видов по­звоночных, так как ключевые нейроэндокринные компоненты оси гипоталамус — гипофиз — половые органы принадлежат сильно консервативной системе, сохраняющейся у всех позвоночных. У нейронов преоптической области гипоталамуса обнаруживается высокая пластичность, хорошая способность к обучению. Возмож­но, они представляют то звено, через которое реализуется взаимо­действие социальных сигналов с нейроэндокринным механизмом, обеспечивающим доминантное положение особи в группе. Можно предположить, что некоторые биологические механизмы, обладаю­щие повышенной чувствительностью к воздействию социальных факторов, могут усиливать половое и агрессивное поведение, делать их доминирующим видом поведенческой активности, что приводит к существенным изменениям в зоосоциальных отношениях.

Одно из направлений социальной психофизиологии— изучение свя­зи индивидуальных различий и социальных процессов. Известно, что в силу определенных индивидуальных различий одни субъекты про­являют ярко выраженную склонность к доминированию, другие предпочитают позицию подчинения. Эти качества легко могут быть выявлены с помощью психологических тестов. Однако измерение индивидуальных различий по психофизиологическим параметрам предоставляет значительно большие возможности для изучения природных, биологических детерминант индивидуальных особен­ностей социального поведения.

Сравнительное изучение ЭЭГ на близнецах, сибсах и родствен­никах показало сильную зависимость ее рисунка от генетического фактора. Установлена высокая степень сходства ЭЭГ, особенно у монозиготных близнецов. Сходство ЭЭГ у близнецов сохраняется до старости. Паттерны ЭЭГ у взрослых идентичны даже у близне­цовых пар с довольно разным эмоциональным прошлым, напри­мер у близнецов, один из которых страдал тяжелым неврозом.

Близнецовые и семейные исследования показывают, что на­следуются не только ЭЭГ с хорошо выраженным альфа-ритмом, но и другие типы ЭЭГ бодрствования, например низковольтная ЭЭГ с плохо выраженной или отсутствующей альфа-активностью в затылочной области, а также ЭЭГ, где альфа-волны замещены высокочастотной бета-активностью (16—19 в 1 с), которая, подоб­но альфа-ритму, в ответ на стимул реагирует депрессией.

Таким образом, тип ЭЭГ, характерный для конкретного челове­ка и дающий представление о его индивидуальном уровне актива­ции, имеет сильную генетическую детерминацию. Паттерн ЭЭГ от­ражает не только общий уровень активности мозга, но и связанное с ним течение информационных процессов, поэтому различные ва­рианты ЭЭГ сцеплены с определенными типами интеллектуальной деятельности, а также с различными личностными особенностями. Результаты многочисленных исследований подтверждают это.

Так, лица с хорошо выраженным и регулярным альфа-ритмом часто проявляют себя активными, стабильными и надежными людьми. Для них характерны высокая спонтанная активность и упорство, точность в работе, особенно в условиях стресса, хоро­шая кратковременная память. Однако переработка информации у них протекает не очень быстро. Другой паттерн ЭЭГ в виде низко­амплитудной активности, наблюдаемой в широком диапазоне ча­стот, сочетается со склонностью к экстраверсии и ориентирован­ностью на людей. Лица, обладающие данным типом ЭЭГ, отлича­ются хорошей пространственной ориентацией. Для людей, у которых обнаруживают тип ЭЭГ с диффузно распространенными бета-вол­нами, характерны низкие показатели тестов, оценивающих кон­центрацию внимания и аккуратность. Они делают много ошибок при низкой скорости работы. Их устойчивость к стрессу мала.

В работах Н.Е. Свидерской показано, что индивиды, отличаю­щиеся друг от друга по психологическим признакам, имеют и раз­личную локализацию в коре фокусов максимальной синхрониза­ции потенциалов. Было выделено три типа их расположения. Из 50 обследованных здоровых испытуемых 30% составили группу с фокусом максимальной синхронизации в передних отделах мозга, 50% с фокусом в центральной области и 20 % лиц имели макси­мальную синхронизацию в теменно-затылочной области. Обследо­вание этих испытуемых по тесту Кеттела показало, что индивиды с фокусом максимальной синхронизации в передних областях ха­рактеризуются большой доминантностью, независимостью, само­уверенностью, критичностью. Лица с фокусом максимальной син­хронности потенциалов в задних корковых областях, наоборот, имеют по этим же психологическим показателям низкие баллы.

22-

Субъекты существенно различаются по чувствительности меха­низмов кодирования и декодирования невербальных эмоциональных сигналов. Это проявляется в их способности к эмпатии — постиже­нию эмоционального состояния, переживаний другого человека, сопереживанию ему-

Аналогичное явление обнаружено и у животных. Сигналы эмо­ционального состояния другой особи того же вида — вокализа­ция, специфические запахи, особенности поведения партнера — обычно сильно влияют на поведение других животных. Крысы и обезьяны уменьшают число нажатий на рычаг для получения пищи, если эти реакции сопровождаются болевыми раздражениями дру­гой особи того же вида. Вместе с тем у животных существуют боль­шие индивидуальные различия в способности реагировать на сиг­налы оборонительного возбуждения, исходящие от другой особи. Это явление П-В. Симонов назвал эмоциональным резонансом, в котором проявляется способность животного строить и изменять свое поведение, учитывая эмоциональные сигналы партнера.

В опытах П.В. Симонова (1987) из 247 белых крыс-самцов 77 (31%) сравнительно быстро вырабатывали условную реакцию — избегать действий, которые ведут к наказанию партнера током. 111 крыс (45%) вырабатывали эту же реакцию только после того, как их несколько раз использовали в качестве жертвы. Но у 24% крыс даже после подобных испытаний не удалось выработать реф­лекс избегания криков боли партнера. Они не обращали внимания на страдания «жертвы». Таким образом, на одного альтруиста при­ходится два эгоиста. Справедливость этого соотношения была до­казана для крыс, кошек, собак, обезьян и человека.

Хорошо известны опыты социального психолога С. Милгрэма (5. МПёгат). Он сообщал своим испытуемым, что хочет исследо­вать влияние наказания на заучивание слогов, при этом испытуе­мый, выполняя роль «учителя», должен следовать правилу -- на­казывать «ученика» за каждую новую ошибку все более сурово. За­тем он помещал «учителя» перед рядом кнопок, нажатие на которые вызывало удары тока напряжением от 15 до 450 В. «Ученик» нахо­дился в соседнем помещении, окруженный проводами. Реально ток не подавался, а «ученик», им был актер, демонстрировал свое переживание боли криками и просьбами прекратить наказание. Результаты оказались следующими: 2/з «учителей» — миролюби­вые люди, отцы семейств — посылали «ученику», несмотря на его стоны и мольбу, удары тока до 300 В только потому, что экспери­ментатор, сидевший рядом с «учителем», настаивал продолжать «обучение», не обещая при этом ни награды, ни наказания. И только 1/3 «учителей» отказалась продолжать опыт.

У тех животных, у которых при виде страданий партнера появ­ляется эффект эмоционального резонанса, развивается отрицатель­ное эмоциональное состояние с признаками симпатической акти­вации. Это заставляет его что-то предпринять, чтобы устранить возникшую у него отрицательную эмоцию. Ради этого животное вы­рабатывает сложный инструментальный навык, который и избавля­ет жертву от ударов тока. Избавление от отрицательной эмоции слу­жит положительным подкреплением, которое и обеспечивает обучение.

Наиболее чувствительны к крикам жертвы доминирующие особи. 75% крыс-доминантов вырабатывают условные рефлексы избавле­ния. С жизненным опытом чувствительность к страданиям других возрастает. Меньше всего реагируют на страдание жертвы крысы самого низкого ранга. Животные, наиболее чувствительные к стра­даниям других, одновременно обладают большей стрессоустойчи-востью. Таким образом, эволюция поддерживает альтруистов.

Не менее важной проблемой социальной психофизиологии явля­ется изучение влияния социальных факторов на здоровье. Социальный стресс — одна из распространенных причин ухудшения состояния здоровья. В то же время ограничение социальных контактов также может быть источником серьезных заболеваний, в частности сер­дечно-сосудистых. Взаимоотношение сердечно-сосудистых заболе­ваний и социальной среды наиболее изучено при негативном вли­янии социальных факторов. Вместе с тем следует ожидать, что су­ществуют и какие-то социальные факторы, способные предохранять от заболеваний и сохранять здоровье.

Это предположение подтверждается работами, в которых пока­зано, что экспериментатор во время интервью с ипытуемым может снижать уровень его симпатической активности, усиленной в ре­зультате развития лабораторного стресса. По данным одних авторов, присутствие партнера на опыте может снижать симпатическую ак­тивность (по электродермальному показателю и ЧСС), вызванную физическим стрессом (болевой стимуляцией); по данным других, присутствие посторонних лиц ухудшает состояние человека. Изу­чение влияния социального присутствия на функциональное состоя­ние человека показало, что результат существенно зависит от ха­рактеристик наблюдателя. Снижение уровня симпатической актив­ности в присутствии наблюдателя возникает лишь в том случае, если он хорошо знаком с испытуемым, имеет ранг того же уровня и при этом ситуация не требует оценки деятельности испытуемого.

В некоторых работах исследовалось влияние касания на сердечно­сосудистую активность. Установлено, что касание спины челове­ка, находящегося в спокойном состоянии, вызывает у него сни­жение ЧСС. Во время процедуры обследования пациента отмеча-

лись случаи, когда пальпация устраняла даже желудочковую арит­мию сердца. У женщин, которые до операции имели более частые контакты с другими пациентами в виде касания плеч и спины, в послеоперационный период обнаруживались лучшие показатели артериального давления.

В опытах Т. Камарка (Т. Катагск) было исследовано влияние ка­сания на вегетативные реакции — систолическое и диастолическое давление и ЧСС, когда испытуемый выполнял сложное арифмети­ческое задание, которое обычно вызывает увеличение кровяного давления и ЧСС. В одной серии испытуемый выполнял задание в отсутствие наблюдателя, в другой — в присутствии друга, которого просили время от времени касаться спины испытуемого, демонст­рируя ему тем самым свою поддержку. При этом друг не мог подска­зывать решение задачи, так как испытуемый был в наушниках.

Главный результат: присутствие друга снижало симпатические реакции, вызываемые арифметическим тестом. При повторении этих опытов через 4 нед. были получены сходные результаты. Автор обращает внимание на то, что эффект снижения симпатической активности не сопровождался какими-либо изменениями в само­чувствии субъекта. Тест Спильбергера, с помощью которого изме­ряют состояние тревожности, гнева и любознательности, не фик­сирует каких-либо изменений. Отсутствие связи между состоянием вегетативной нервной системы и самооценкой эмоционального состояния, которое получено в этих опытах, может означать лишь то, что во время установления социальных контактов социальные стимулы могут воздействовать на нервную систему на неосознава­емом уровне и в зависимости от их особенностей вызывать тот или другой тип эффекта. Положительное или отрицательное влияние социальных отношений на физиологические процессы зависит от характера этих отношений. Дружеская поддержка снимает напря­жение. Социальное присутствие, предполагающее оценку действий человека, эквивалентно стрессовому фактору.

Существуют различия в индивидуальной чувствительности к со­циальному присутствию. Боязнь новизны в социальном окружении генетически детерминирована. Она выявлена у некоторых ново­рожденных и проявляет себя как устойчивая индивидуальная ха­рактеристика в течение жизни. Ее физиологической основой явля­ется высокое содержание кортизола — гормона стресса. У младен­цев с социальным страхом высокий уровень кортизола обнаружен даже во сне. Негативное влияние социального присутствия (ауди­тории, руководителя, партнера) на эмоции и функциональное состояние субъекта может быть причиной затруднений, возника­ющих при деловом общении.

Перспективным направлением социальной психофизиологии является изучение психофизиологических коррелятов группового поведения. К. Хагфорс (К. Налога) из университета Юваскула (Фин­ляндия) осуществил групповую регистрацию кожно-гальваничес­кой реакции (КГР) во время просмотра фильмов в кинозале. КГР одновременно регистрировали у 80 субъектов при просмотре 8 коммерческих фильмов. Испытуемые имели задание — нажимать на кнопку всякий раз при появлении эмоционального пережива­ния любого типа и держать ее нажатой до тех пор, пока эмоция не исчезнет. Индивидуальные записи КГР преобразовывались в сум­марную кривую, так же как и субъективные реакции, фиксирую­щие моменты появления и длительность эмоционального пережи­вания. Была установлена высокая положительная корреляция меж­ду групповой записью КГР и кривой субъективных оценок и выявлен общий закон изменения КГР как группового показателя во время просмотра пятиминутных фильмов. Суммарная кривая КГР группы испытуемых содержала два периода возрастания ак­тивности: в начале просмотра и в конце. Эта динамика отсутство­вала в индивидуальных кривых записи КГР во время просмотра фильма, что дает основание рассматривать динамику суммарной КГР как выражение группового эффекта. Периоды роста активно­сти в суммарной КГР рассматривались как отражение максималь­ного вовлечения аудитории в общую поведенческую активность, включающую смех, переживание успеха, ликование.

По мнению автора работы, регистрация КГР и получение кри­вой групповой электродермальной активности могут быть исполь­зованы для оценки привлекательности телевизионных и других фильмов, а также рекламы.

⇐ Предыдущая40414243444546474849Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: