 |
А ведь несколько дней назад он и подумать о подобном не мог. 8 глава
|
|
|
|
Все повернулись к ней. Девушка поднялась на ноги, отряхнула мантию.
Рон тоже встал. Драко Малфой пощупал пульс Брэнда, и в этот миг раздался непонятный звук. Головы всех присутствующих повернулись в сторону стены. А точнее черты, проведенной Малфоем на каменном полу.
Черта искрилась и сверкала, а от самой стены исходил все нарастающий гул. Драко Малфой выругался и сжал плечо Брэнда.
– Блез, отправляйтесь в лазарет, и хорошо бы потом пойти к Дамблдору.
– Его нет, – откликнулась Гермиона.
– Почему не срабатывают датчики на магию? – нервно спросил Рон, косясь на непонятное явление.
– Думаю, они подстраховались.
– Кто «они»? – задал риторический вопрос Рон.
– Блез, уходите!
– Черта отрезала Брэнда от заклятия. Может, она выдержит? – не очень уверенно произнесла Гермиона.
Малфой помотал головой так буднично, словно они говорили о погоде. Впрочем, его напряженный взгляд неотрывно следил за чертой, становившейся все ярче. Раньше Гермиона думала, что яркость – это признак силы. Сейчас же отчетливо видела, что неведомая магия выжигает слабую защиту. Это не сила – это агония.
– Драко, это безумие, – голос Блез был еле слышен.
Гарри Поттер все это время стоял в нескольких шагах от компании и ощущал себя гостем на этом празднике жизни. Что ему оставалось? Вина. И унизительное чувство благодарности за спасение. Ведь понятно, что сейчас спасли не только Брэнда. А еще мальчик мог пострадать, и это снова его, Гарри, вина. К этому добавлялся геройствующий Малфой и режущая душу готовность друзей помогать слизеринцу. Да, Гарри понимал, что они действовали по ситуации, на общее благо. Но разве от этого становилось легче? Лютый враг на глазах превращался в героя и спасителя. А от Гарри не то что толку, от него одни неприятности и проблемы. Поэтому, когда от стены пошел странный гул, и черта засветилась, грозясь стереться и разорваться в клочки, Гарри двинулся туда. Прекратить все одним движением.
|
|
|
– Гарри, нет! – Гермиона первая отреагировала на его движение. Остальные же, кажется, забыли о его присутствии.
– Гарри! – Рон крикнул чуть позже, зато громче.
Драко Малфой быстро встал и тоже направился к черте. Гарри был дальше, поэтому они быстро поравнялись и сейчас делали шаг за шагом к свету, неотрывно глядя в глаза друг другу.
Глаза в глаза, и оголенные нервы.
– Поттер, плохая идея!
– Да что ты? А по-моему, чудесная.
Шаг.
– Остановись!
– Что там?
Шаг.
– Отвечу – остановишься?
– Не торгуйся, Малфой!
Шаг.
– Темный Лорд.
Шаг.
– Поттер!
– Так в этом весь смысл, Малфой. Я переступлю черту, и все. Никаких проблем!
– Ты идиот, Поттер! Проблемы как раз начнутся.
Шаг. Черта все ближе.
– Поттер, черта слетит и все. Не тешу себя мыслью, что ты опечалишься из-за меня или Блез, но подумай об Уизли, о Грейнджер, о Брэнде. Они погибнут.
Темноволосый юноша остановился.
– Лжешь!
– Нет!
– Ему нужен я.
– Он сейчас не вполне контролирует силу, открывшую проход.
Недоверие во взгляде.
– Ты собираешься его остановить?
– Я собираюсь попытаться, – прямой взгляд.
– Если не получится?
– Исполнишь свое желание – шагнешь за черту.
– Гарри, – Рон сжал плечо друга. Оказывается, успел подойти, а они и не заметили, – остынь. В конце концов, Малфой лучше разбирается в Темной магии.
Они не оглянулись на Рона, не отреагировали на сарказм. Две пары глаз.
Блез Забини бросила взгляд на нервно переминающуюся с ноги на ногу гриффиндорку, на юношей, напряженно застывших в отдалении. Признаться, она не понимала мотивов Драко. Связь с Брэндом разорвана. Восстановить ее невозможно. Не было еще силы, способной противостоять заклятию материнской крови. Остальным опасность тоже едва ли угрожала. Лорду нужен Поттер. Это яснее ясного. Почему же Драко не хочет просто отойти в сторону и позволить гриффиндорцу сделать шаг? Блез не была злой и кровожадной, но если выбирать между Поттером и Брэндом? Или Поттером и Драко? Но Драко Малфой зачем-то встал на пути Поттера. Значит, в этом есть смысл. Блез привыкла к тому, что мотивы поступков любимого человека частенько туманны и загадочны, но это для него важно, следовательно…
|
|
|
– Поттер! Прояви уважение хотя бы к шагу, на который пошла я.
Все обернулись. Смесь одобрения и удивления – Драко. Недоумение – Уизли и растерянность и вина – Поттер. Теперь закрепить эффект.
– Брэнд очень много для меня значит. Он совсем мальчик. Он не должен гибнуть из-за чьего-то желания проявить неуместный героизм.
Ну вот и все. Мудрость – самое сильное оружие. Гарри Поттер тряхнул головой и быстро пошел прочь от черты. Видимо, хотел вовсе уйти, но Уизли его перехватил. Блез услышала негромкое. «Подожди». И больше не стала слушать. Она смотрела в спину юноши, спокойно шагнувшего за светящуюся черту. Без пафоса и прощальных взглядов, без напутственных слов. Будто отправился на прогулку.
Расстояние до стены он преодолел за несколько неспешных шагов. А потом просто остановился напротив и замер. Гул прекратился, черта померкла. Лишь изредка то там, то сям поблескивали искры, но их было все меньше. Черта на полу приняла свой первоначальный вид – засветилась спокойным светом. Все правильно. Все силы, управляемые невидимой рукой, сейчас сосредоточились на одном объекте – худощавом подростке с зажатой в кулаке волшебной палочкой, которой он, впрочем, даже не воспользовался. Так, во всяком случае, казалось.
Некоторое время все молчали, размышляя каждый о своем и напряженно вглядываясь в неподвижную фигуру. Тягостное молчание нарушил Рон.
– Брэнду нужно в лазарет.
– Если у Драко не получится, никому из нас никуда нужно не будет, – негромко проговорила Блез.
Гриффиндорцы оглянулись, пытаясь определить, не шутит ли. Она не шутила. До этого сила была относительно мирной. Во всяком случае, у нее была цель. Теперь же исход предсказать невозможно. Блез не имела склонности видеть мир в розовом свете, поэтому она была уверена в том, что, в случае неблагоприятного исхода, мало никому не покажется.
|
|
|
– Что там происходит? – напряженный голос Поттера оторвал от размышлений.
И нервы Блез не выдержали. Все, что сейчас происходит, происходит по вине этого… этого…
– Что происходит? Для тебя ничего особенного. Просто очередной человек на волосок от гибели по твоей вине. Просто тот, кого ты ненавидишь, спасает твою чертову шкуру.
Две пары зеленых глаз. Ненависть и боль, потрясение и обида. Гарри резко развернулся и сделал несколько шагов, намереваясь уйти. Все равно куда. Только подальше от правды, подальше от ненависти. Не видеть, чем закончится попытка Малфоя. Или же, наоборот, шагнуть за черту. Он резко развернулся и двинулся к слизеринцу.
– Давай, удовлетвори самолюбие тем, что попытался что-то сделать, но тебе не дали! Какая разница, что погибнем еще и мы?! Для тебя ведь никакой.
Юноша развернулся. Если бы она была парнем. Но что ответишь бледной и подавленной девчонке – девчонке, говорящей правду? За него это сделала Гермиона.
– Да как ты смеешь! – ее звенящий шепот наполнил собой все вокруг. – Как смеешь ты обвинять в чем-то Гарри?! Заклятие на Брэнда наложил не он! И уж он-то хотел этого меньше всего. Поблагодари того, кому ваши семьи счищают пыль с ботинок! Эта… нелюдь лишила Гарри семьи и детства. Думаешь, это благодать Мерлинова остаться сиротой в год от роду?! Знаменитость? На которую все показывают пальцем, от которой ждут небывалых подвигов и которую клеймят за каждый проступок?! Он этого не хотел! – яростный взмах в сторону Гарри. – И ни один нормальный человек не захотел бы. И нечего упрекать его в жертвах других людей. Напиши претензию Волдеморту!
Наступила тишина. Гермиона замолчала, переводя дыхание. Рон смотрел на нее с восхищением, так же, как смотрел на третьем курсе, когда она высказала все, что думает, профессору Трелони, а потом еще отвесила оплеуху Малфою.
Гарри же замер на месте. Чувство благодарности и нежности затопило его с головой. Хрупкая девочка, сидящая на полу, нервно отряхивающая пыль с подола мантии. Щеки раскраснелись, глаза лихорадочно блестят. То ли гнев, то ли слезы ярости. Гарри перевел взгляд с раскрасневшейся Гермионы на стоящего рядом с ней верным рыцарем Рона и впервые подумал, что его сила – это его друзья. Что спасало его от напастей все последние годы? Дружба с этими людьми. Но, главное, они спасли его от самого себя. От чувства вины и одиночества.
|
|
|
Блез Забини выдержала яростную тираду гриффиндорки. Вдохновилась ли, непонятно, однако ничего не добавила. Отвернулась в сторону черты. Гарри тоже бросил взгляд на Малфоя. Кажется, ничего не происходит. Может, они все преувеличивают?
Словно в ответ на его мысли, Малфой едва заметно покачнулся.
– Мы можем ему помочь? – глухо спросил он у Блез.
Так уж получилось, что она была единственным экспертом.
– Мы можем только ждать, – не глядя в его сторону, откликнулась девушка.
Гермиона наконец взглянула на Гарри и похлопала ладонью по полу рядом с собой.
Юноша послушно присел. Рон вздохнул, немного потоптался и сел рядом с Брэндом, словно загородив его от черты. Странную они представляли картину. Трое подростков сидят посреди коридора у тела спящего мальчика, а еще один стоит напротив стены.
– Что сейчас происходит? – снова нарушил тишину Рон, качнув головой в сторону слизеринца. – С чисто технической точки зрения, без отвлечений на высокие материи, – тут же уточнил он, не желая углубляться в полемику.
Блез обхватила колени руками и негромко проговорила:
– Время идет вспять.
– В смысле? – удивился Рон.
Гарри и Гермиона тоже оглянулись на девушку.
– Психо-эмоциональный и физический уровень отсчитываются в обратном порядке от этого момента.
Гермиона нахмурилась. Она не может говорить понятней?
– Блез, слушай, – примирительно начал Рон, – понимаю, что испытываю твое терпение, но можно сначала? Ты говоришь, исходя из своей точки зрения, но ты знаешь, что за заклятие, кто наложил, чем закончится, как снять. Мы – ничего не понимаем.
Гермиона с теплотой посмотрела на Рона. Она могла на него злиться, могла считать оболтусом и недотепой, но чего у Рона нельзя отнять, так это способности концентрироваться в нужный момент. Вот и сейчас: спокойный и уверенный голос, самые верные слова. Забини смерила его усталым взглядом, с секунду подумала, не послать ли куда подальше, но все же заговорила:
– Закрыть подобный проход невозможно, – вот сразу с такой милой новости, – Драко пытается, – девушка горько усмехнулась и задумчиво проговорила. – Может быть, это его вечная самоуверенность, а может, безысходность. И тем не менее...
|
|
|
– А как оно действует? – Гермиона позабыла о гневе на слизеринку.
– Заклинание банально простое. Кто самый злейший враг нас самих?
Гермиона еще не успела осознать вопрос, как прозвучал ответ Гарри:
– Мы.
– Точно!
Гермиона нащупала на каменном полу руку Гарри и накрыла своей. Его ладонь вывернулась, и сильные пальцы переплелись с ее. Они так и остались сидеть, взявшись за руки, передавая друг другу тепло и веру в то, что все будет хорошо. Вера была слабая, и на двоих ее не хватало, да и негромкий голос Забини никак ее не подпитывал. Наоборот.
– Все просто: время для Драко сейчас идет вспять на эмоциональном и физическом уровне. Сейчас все зависит от того, было ли у него что-то счастливое в последние дни, часы. Он будет переживать самые яркие эмоции заново и, если что-то было, то это поможет…
– То есть, если он был безумно счастлив несколько часов назад, то он сможет закрыть проход? – уточнил Рон.
– Если сводить все к банальности, да. Бывали случаи, когда подобные заклинания побеждались в течение нескольких минут.
– Но ты же сказала, что снять его невозможно, – не утерпел Рон. – Ошиблась?
– Нет. Те заклинания были наложены простыми волшебниками. Здесь же и волшебник посильнее, да и Драко не прыгал от счастья в последние дни.
Гермиона посмотрела в спину слизеринца. Их поцелуй вчера вечером… Может быть, поможет? Или же он совсем не был счастлив? Он был раздосадован, разозлен.
– А время в обратном порядке идет быстро? – негромко спросила она.
– Думаю, да.
Значит, ее жалкие попытки внести свет в его жизнь оказались слишком слабыми.
– А может, у вас какое-нибудь радостное событие на днях было? – бодрым, как ему показалось голосом, предположил Рон.
– Скорее, наоборот, – хмуро откликнулась Блез.
«Мариса!» – в ужасе подумала Гермиона. Судя по лицу слизеринки, та вспомнила об этом же. Гермиона зажмурилась.
Дрожащий листок пергамента в его руках, закушенная губа, красные пятна на щеках. Боль, растерянность.
Мерлин! Неужели сейчас он снова это переживает? Ведь так можно сойти с ума. Это несправедливо!
– Эй! – подал голос Рон. – Кровь откуда?
– Карета, – простонала Гермиона. – Физически это тоже действует?
– Черт! Да я же пять раз повторила. На эмоционально-физич… Драко, ну давай же, – перебила сама себя Блез.
Белые манжеты рубашки постепенно темнели. На запястьях вскрывались старые швы от драки, произошедшей несколько месяцев назад. Значит, жизнь проносится перед ним с сумасшедшей скоростью.
– А что будет в самом конце? – негромко проговорил Гарри.
– До самого конца еще никто не доходил. Обиды, потрясения, болезни, раны. Если человек в течение нескольких минут переживет все свои простуды и переломы да еще вкупе с разочарованиями… Вряд ли кто-то доходил даже до детского возраста.
– А внешне люди меняются? – с интересом спросил Рон.
– Ро-о-он, – протянула Гермиона, посчитав вопрос кощунственным.
– Нет, Уизли. Не меняются, – убийственным тоном откликнулась Блез.
Драко Малфой покачнулся и сделал шаг назад. Вся группа замолчала. Кровь не просто сочилась из запястий, она текла по пальцам и капала на пол. Режущее заклятие. Само. Гермиона почувствовала, как Гарри сжал ее руку. В этот миг Гермиона Грейнджер вдруг отчаянно захотела, чтобы в период летних каникул у Драко Малфоя произошло что-то чудесное и волшебное. Она бросила быстрый взгляд на Блез. Ревность уступила место боли и нежности. Пусть Забини подарит ему незабываемые мгновения. Пусть сделает что-нибудь! То есть сделала… Тем летом. Перевернула его мир, вызвала бурю эмоций, заставила сердце бежать быстрее. Она сможет. Она не такая, как другие.
Но, судя по лицу Блез Забини, ничего радостного и светлого в их жизни в тот период не происходило. Слизеринка закрыла лицо руками, признавая поражение. И вдруг: боль в пальцах – это Гарри так сильно сжал. Гермиона оглянулась, ожидая увидеть самое страшное. Однако произошло чудо. Иначе назвать нельзя.
Девушка вскочила на ноги. Рон и Гарри уже давно стояли. Гул исчез, но самое главное, исчезло свечение. Обычная каменная стена. Такая же, как и сотни других.
– Это все? – неверяще переспросил Рон.
Блез Забини отняла руки от лица и потрясенно уставилась на стену.
– Кажется, – неуверенно проговорила она.
Но все и так было понятно по тому, как повел себя Драко Малфой. Он покачнулся, и его повело в сторону. Юноша ухватился за подоконник и согнулся пополам. Несколько секунд просто стоял, приходя в себя.
– Ему надо помочь! – не выдержала Гермиона.
Однако слизеринец выпрямился и, придерживаясь за стену, медленно пошел в их направлении. Он не смотрел ни на кого конкретно. На бледном лице глаза выделялись темным пятном, увеличенные тенями усталости и неведомой болезни, из пореза на переносице сочилась кровь. Он смотрел куда-то вглубь себя, и никто не решился сделать шаг навстречу, помочь, поддержать. И дело здесь было не в ненависти. Просто все смотрели с некой опаской на человека, за несколько минут пережившего столько потрясений. Так здоровые смотрят на больных душевными недугами. Как к ним подступиться? Подпустят ли?
У черты юноша остановился и взмахнул палочкой, которую, кажется, так и не применил.
Белая полоса на полу в последний раз мигнула и исчезла.
Драко Малфой посмотрел на исчезающую черту и устало улыбнулся. Граница добра и зла. Граница ненависти и любви, граница боли и блаженства. За последние несколько минут он многое понял в своей жизни. Робкая иллюзия счастья. Казалось, совсем незаметная, но позволившая продержаться, выстоять, перевести дух и накопить силы. И все это девочка, чей взгляд сейчас жег душу. Ему не нужно было смотреть, он это чувствовал. Если говорить честно, то он сейчас почти не видел. Перед глазами все расплывалось, а уши будто заложило ватой. А еще в эти несколько минут были стабильность и уверенность, привычный уют и спокойствие. Девушка, чей взгляд сейчас пытался придать сил и извинялся за неверие в его победу. Была ненависть, которая помогла отвлечься от большой Ненависти к тем, кто во всем виноват. Эта ненависть была родной и привычной. Драко сросся с ней за последние шесть с половиной лет. И человек, вызывавший ее, смотрел сейчас с потрясением и сочувствием. Драко чувствовал их взгляды. Тасовал их словно колоду карт, прикасаясь то к одному, то к другому. Но спасло его не это. Эти люди помогли выстоять, набраться сил, не потерять связь с реальностью. Спас его совсем другой человек.
Блез Забини ошиблась, предполагая, что ничего светлого в то лето не было.
Самое светлое и святое… Мать. Звонкий смех, до того дня не слышанный, а потому непривычный и диковинный. Искры солнца, запутавшиеся в серебристых волосах. И тепло, тепло, тепло. То тепло, которого он не чувствовал все семнадцать лет, вернее не желал чувствовать. Считал, что может без него обойтись. Нет! Не может! И не хочет. В этом тепле было так светло и радостно, так спокойно и сказочно... Один день – и все предыдущие годы показались лишь репетицией тех мгновений. Именно та прогулка на пляж, за которую, как считала Нарцисса, ему пришлось заплатить слишком высокую цену, оказалась чем-то самым важным в эти несколько минут. Цена была несравнима с тем, что он получил.
Юноша опустился на пол, прислонившись затылком к каменной стене, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Уснуть и никого не видеть. Даже если в его сон ворвутся все эти кошмары – плевать. Сил на бодрствование не осталось.
Его лба коснулось что-то холодное. Блез. У нее всегда холодные руки.
– Драко, милый, у тебя жар, – в голосе волнение и... счастье – гремучая смесь.
– Все нормально, – выговорил он. Или только подумал, что выговорил?
– Его нужно отправить в лазарет, – Грейнджер всегда жутко инициативна.
Как им всем объяснить, что ему никуда не нужно. Он никуда не хочет. К тому же ему сейчас лучше не отходить от стены. Вдруг проход закрылся не до конца? Правда, в таком состоянии он вряд ли сможет что-то сделать.
Голоса, совещающиеся о его судьбе, слились в единый гул, и накатилось забытье. Перед тем как исчезли звуки, он почувствовал теплые руки на своих запястьях, расстегивающие и закатывающие манжеты рубашки, и негромкие заклинания, останавливающие кровь.
От прикосновений Грейнджер стало уютно и светло. С этой мыслью Драко Малфой потерял сознание.
Гермиона успела подхватить его за плечи и пристроить к стене.
– Нужно что-то делать! – она обернулась к слизеринке.
– Не смотри на меня. Я не знаю.
– Ты у нас главный эксперт по Темной магии из находящихся в сознании, – съязвила Гермиона.
– Перестаньте, – вмешался Рон. – Давайте приведем его в чувство, и все.
Гермиона виновато опустила голову. Хороша лучшая ученица по колдомедицине. Вместо того чтобы помогать – препирается. Перед тем как применить энервейт она произнесла два заклинания, которые до этого никогда не использовала на практике. Одно было незаменимо при нервном истощении, второе придавало силы.
Драко Малфой тряхнул головой и открыл глаза.
– Привет, – улыбнулась Гермиона, – как дела?
Юноша тоже чуть улыбнулся в ответ:
– Великолепно, спасибо.
В голосе прозвучал сарказм, но эффекта не достиг – слишком тихим и слабым был ответ.
Юноша сел ровнее и оглядел однокурсников.
– Блез, Брэнду нужно в лазарет. Чего-нибудь соврать Помфри, и…
– Давайте уже договоримся, что врать, – хмуро подытожил Рон. – Мы все пропустили уроки. Забини тоже нужно в лазарет – она вся зеленая. Брэнда она одна не дотащит, значит, пойдет кто-то из нас. А это – подозрение на всех. Короче…
– Придумайте что-нибудь сами, – милостиво разрешил Драко Малфой.
Рон сердито махнул рукой.
– К Брэнду заклятия применять можно? Левитации там или...
– Я бы не стал, – откликнулся слизеринец.
– Час от часу не легче, – сердито пробурчал Рон и стянул с мальчика укрывающую его мантию, недоуменно посмотрел на эмблему, потом на Малфоя, который единственный из присутствующих был без школьной мантии, и брезгливо передал Забини предмет туалета. Ухнув, поднял мальчика на руки.
– Я в сторону лазарета, – сообщил он и покосился на Гарри. Но тот не отрывал взгляд от Малфоя. Слизеринец заметил это и усмехнулся.
– Сегодня не твой день, Поттер. Так уж повелось, что девушки любят героев, – он кивнул на Блез, сжимающую его мантию, и Гермиону, сидящую рядом с ним на полу. – А ты сегодня скорее злодей…
– Малфой, – прошипела гриффиндорка и оглянулась на Гарри.
– Я бы ответил тебе, – медленно проговорил Гарри, – но подожду, пока встанешь на ноги.
– А что именно тебя беспокоит? Гриффиндорское благородство? На фоне того, что по твоей вине чуть не погиб Брэнд, отсрочка мне выглядит жалковато.
– Да пошел ты, – негромко откликнулся Гарри и рванул прочь.
– Какой же ты… – Гермиона не договорила и бросилась за Гарри, да так быстро, что оставила рядом со слизеринцем свою волшебную палочку.
– Ну и сволочь же ты, Малфой, – сквозь зубы процедил Рон. – Почему бы тебе не высказать все теми же словами своему папочке?
– Уизли… – глаза слизеринца недобро прищурились.
– Прекратите! – рявкнула Блез и, кое-как скомкав мантию, пристроила ее на подоконник. – Брэнду нужно в лазарет!
Рон двинулся прочь с ребенком на руках. Девушка же осталась стоять над слизеринцем.
– Иди. Тебе тоже нужно в лазарет, – произнес слизеринец.
– Я не оставлю тебя.
– Я в порядке. Брэнду ты нужней.
– Драко…
– Блез, иди!
В голосе столько непреклонности, что девушка поняла: ей здесь не место. Не сейчас.
– Надеюсь, я когда-нибудь пойму тебя, Драко Малфой, – негромко проговорила Блез и пошла вслед за Уизли, уже сворачивающим в соседний коридор.
– Тогда тебе станет скучно, – шутливо произнес слизеринец, но она не ответила на шутку, даже не улыбнулась. Впрочем, он этого и не видел. Он закрыл глаза.
– Гарри! Гарри, стой! Да стой же! Мне надоело сегодня бегать, – в отчаянии выкрикнула Гермиона.
Юноша остановился и подождал. Он не смотрел на нее, он вообще не хотел никого видеть. Спрятаться, раствориться. Не видеть, не слышать... Гермиона подбежала, шумно переводя дыхание.
– Ты куда собрался?
– Не знаю, – сердито ответил Гарри. – Не все ли равно? Это из-за меня.
– Да с чего ты взял? – сердито топнула Гермиона. – Со слов сумасшедшей Забини и Малфоя, который не уснет спокойно, если не скажет тебе гадость?
– Он сейчас мог умереть. И снова из-за меня.
– Нет! – яростно крикнула Гермиона, хватая его за плечи и разворачивая лицом к себе. – Это все из-за Волдеморта, из-за Люциуса Малфоя, из-за кого угодно. Это не твоя вина. Слышишь? И не смей так думать!
Гарри смотрел в ее лицо. Красные щеки, пылающий взгляд и слезы, так не вяжущиеся с уверенностью тона.
– Я прошу тебя, – Гермиона сглотнула, и слезы потекли по щекам. – Я прошу тебя. Не уходи. Ты мне нужен.
Она привстала на цыпочки и крепко обняла юношу, прижимаясь щекой к его щеке. Больше всего на свете в этот миг Гермиона Грейнджер боялась ухода Гарри Поттера. Потому что знала: случится что-то страшное. Он уйдет не просто так – навсегда. Непременно сделает глупость, потому что чувство вины, постоянно живущее в нем, растравлено до предела злыми словами слизеринцев.
– Гермиона, я…
– Пожалуйста, я прошу.
Горячие слезы текли по их щекам, падали за воротник его рубашки, обжигали кожу.
Он никогда не видел, чтобы девушки так горько плакали. Можно устоять перед чем угодно, но не перед слезами любимой девушки. Да, любимой. Гарри подумал об этом отстраненно и спокойно, будто всегда это знал, только сформулировал мысль лишь сейчас.
– Хорошо, – глухо выговорил он.
– Спасибо, спасибо, спасибо.
От облегчения Гермиона принялась целовать его щеки, нос, подбородок быстрыми лихорадочными поцелуями. Дружескими, братскими. Пару раз попала в уголок губ.
Гарри Поттер изо всех сил сдерживал себя, чтобы не сжать ее еще сильнее в и без того крепких объятиях и не зацеловать до смерти. Моральные силы таяли с каждой секундой. Юноша глубоко вздохнул.
– Это нужно делать непременно посреди коридора и на виду у всех? – брезгливо проговорила Блез Забини.
Гермиона удивленно обернулась, Гарри разжал объятия. Слизеринка сказала эту фразу нарочито громко, чтобы услышал юноша, оставшийся за поворотом. Гермиона в этом не сомневалась. Она устало потерла висок. Когда это закончится?
Гарри же смотрел на Рона, несшего на руках мальчика, ожидая увидеть упрек, но увидел лишь растерянность и что-то еще.
– Помочь? – он кивнул на ребенка.
– Не нужно. Он легкий. Лучше побудь с Гермионой. Она, думаю, все же будет оказывать первую помощь этому хорьку.
Теперь уже на лице Рона появилась брезгливость. Блез Забини быстро посмотрела на Рона. Ее губы тронула улыбка. От Гермионы это не ускользнуло. Слизеринка обрадовалась тому, что Гермиона не останется с Драко наедине.
Детский сад!
Девушка решительно двинулась по коридору туда, где за поворотом сидел Малфой.
Гарри с минуту подумал и пошел следом.
Перед поворотом Гермиона остановилась и вытерла слезы рукавом мантии. Платка не оказалось. Она же не знала, что будет реветь вне своей комнаты. Но с таким ритмом жизни пообещала себе взять за привычку носить носовой платок.
Глубоко вздохнула, оглянулась на Гарри, который плелся в ее сторону со скоростью черепахи: шаг вперед два назад, и шагнула за угол.
Драко Малфой сидел в том же месте и с любопытством разглядывал волшебную палочку. Ее волшебную палочку. Гермиона похлопала себя по карманам и убедилась в том, что глаза не подводят. Она приблизилась к слизеринцу, игнорируя его внимательный взгляд, и присела на корточки, старательно прикрыв колени подолом мантии. Ей было неловко. Она устала, злилась и чувствовала, что дрожит. То ли от холода, то ли от нервного потрясения.
Манжеты его рубашки были очищены от пропитавшей их крови. Видимо, он все-таки выучил заклинание. Зато то там, то здесь алели разводы. Гермиона вспомнила порез на переносице и фразу, сказанную им вечность назад. «Обычное круцио… Там на полу было стекло…»
«Час от часу не легче», – мысленно процитировала она фразу Рона и наконец подняла взгляд:
– Дай мою палочку.
– Ты плакала… – протянул слизеринец. – Не льщу себя надеждой, что из-за меня.
– Можешь порадоваться – из-за твоих слов.
– Я сказал Поттеру правду и только, – взгляд был серьезным.
– Ты сказал мстительную колкость, ничего общего не имеющую с правдой. Гарри невиновен, и ты это прекрасно знаешь.
– Я не собираюсь рассуждать о Поттере, – он внезапно поднял руку и коснулся пальцами ее щеки. Она отдернула голову.
– Понял, – со злым весельем произнес Малфой. – Попал в опалу?
И тут же веселье слетело, и глаза расширились. Гермионе даже не понадобилось оборачиваться – Гарри свернул в их коридор.
– Поттер? Ба! Какими судьбами? Соскучился?
Гарри молча пересек коридор и сел на соседний подоконник по той же стороне, где находились Гермиона и Малфой. «Чтобы не видеть слизеринца», – поняла Гермиона.
Малфой молча протянул ей палочку.
– Расстегни рубашку, – тихо попросила Гермиона.
Гарри бросил на нее быстрый взгляд, Малфой смотрел дольше.
– Боюсь, Поттер забудет о благородстве, если я исполню твою просьбу.
– Гермиона, наложи на него заглушающее заклятие, – посоветовал Гарри.
– Не обращай внимания, – попросила она, и тут же слизеринцу: – Я не шучу. У тебя рубашка в крови.
– Моя рубашка и моя кровь.
– Так! – рявкнула Гермиона так неожиданно, что оба юноши вздрогнули. – Или ты делаешь то, что я говорю, или я вызываю Помфри. Я не шучу.
Слизеринец поморщился от ее звонкого окрика и принялся расстегивать пуговицы. Запоздало Гермиона поняла, что морщится он не только из-за этого – руки болели. Но предложить ему помощь в таком интимном деле, да еще на глазах у Гарри девушка не решилась.
Малфой расстегнул три верхних пуговицы и демонстративно опустил руки. Гермиона не стала спорить, потянула рубашку чуть вверх и скинула ее с плеч. Множество мелких порезов и царапин кровоточили. Девушка почувствовала, как щеки заливаются краской. И не только от неловкости и присутствия Гарри, но и от внимательного взгляда слизеринца. Она глубоко вздохнула и встала на колени, решив, что так будет гораздо устойчивее. Не держаться же за слизеринца! Гермиона быстро произносила заклинания, стараясь полностью сосредоточиться на этом занятии и не отвлекаться на маленького дракона, следившего за ее волшебной палочкой. И все-таки нужно расспросить, что же это за медальон. Правда, случая теперь точно не представится. Грустно.
|
|
|
