 |
II. Совесть как орган, отвечающий за равновесие в отношениях 17 глава
|
|
|
|
Пример системного сна:
Одному человеку приснилось, что в каком-то подвале он нашел расчлененный труп и позвонил затем в полицию. Я сказал: «Этого достаточно». Обычно бывает так: самое важное высказывание почти во всех снах содержится в первой фразе, еще и вторая фраза может быть важной, но редко — третья. То, что идет за третьей, можно так или иначе забыть. Если это важный, знаменательный сон, то кривая энергии часто идет так, что пика она достигает через две-три фразы. Дальше сила и внимание идут на убыль, а рассказ сновидца становится все более подробным. Если остановить его после первых двух предложений, то слушатель оказывается заряжен энергией и чувствует, будто что-то открыл. Тогда перед тобой не сон, а ясный, незашифрованный текст. Там, где даются бесконечные интерпретации, дело не движется вперед. Те же модели можно наблюдать и в сказках.В большинстве сказок основное высказывание содержится в первом предложении или во втором, азатем начинается процесс, призванный его завуалировать, и подлинный смысл тогда полностью пропадает. Например, в сказке «Волк и семеро козлят» мать-коза зовет своих детей и говорит: «Берегитесь злого волка». В незашифрованном виде это означает отца. Вот и вся сказка, все ее содержание, а тут вокруг этого накручивается целая история со всякого рода отвлекающими маневрами, типа рассказа о маленьком козленке, который спрятался в корпусе часов. Всё внимание приковывается к этому козленку. Так происходили в снах. Суть содержится в первом предложении, а затем она всячески запутывается. Потом происходит нечто очень интересное, что особенно приковывает внимание терапевта, а первая фраза уже давно забыта.
|
|
|
Вернемся к тому сну. Тогда я спросил: «Кто в системе погиб?» Тут ему пришлось сначала позвонить домой. Он позвонил своему отцу, и тот ему сказал: «Я не могу рассказать тебе этого по телефону». А выяснилось следующее: вскоре после его появления на свет мать снова забеременела. Так как беременность наступила очень рано, были всякие осложнения и ребенка пришлось расчленить в чреве матери. Такова была ситуация. И в течение всей своей жизни он всегда имел место для себя и для своего братика или сестренки. У него было два дома, два офиса, два письменных стола, всего по два.
Мета-сны — это понятные, незашифрованные сны. Тут человек сразу понимает, что это такое. Эти сны не требуют никакого дополнительного толкования. С их помощью решение из бессознательного доставляется в сознание. Иногда бывают сны, которые ведут дальше, когда я занят какой-то проблемой. Они указывают следующий шаг, но только в том случае, если я уже действую.
То, что я сказал сейчас по поводу снов, — это дополнительные точки зрения, которые помогают не «клюнуть» на некоторые вещи или избежать движения в ненужном направлении. Но это не заменяет другие теории о снах. Плохо то, что сны часто принимают за откровения свыше. Есть такая китайская поговорка: «Мудрец не видит снов». Ему сны больше не нужны.
Случаи на семинарах
Мирьям: Меня занимает один сон, который я видела уже в трех вариациях. Я всегда боюсь за моего младшего сына. Б.Х.: Расскажи его так, будто видишь его сейчас.Мирьям^Я с моим младшим сыном нахожусь в какой-то большой фирме, в большом здании, в котором работает моя сестра. Я занята со своей сестрой и вдруг слышу, что меня зовет сын. Он очень далеко, и я не могу его найти. А когда я его нахожу, он задохнулся. Он забрался в какую-то каморку, в которую взрослый вообще не может войти, и я слышу, как его голос становится все тише и тише.
Б.Х. (прерывает): Этот сон не произвел на меня вообще никакого, впечатления. Сколько лет твоему младшему сыну?
|
|
|
Мирьям: Десять лет.
Б.Х: Умер ли в системе какой-нибудь ребенок?
Мирьям: У моих бабушек и дедушек было очень-очень много детей. У моей бабушки с материнской стороны родилось, например, одиннадцать детей, я не знаю, были ли в этом ряду мертворожденные или что-то такое. Но я не думаю (долгая пауза).
Б.Х.: Это очень уж далеко. Когда я слушал, я не видел тебя там, во сне. Никакого движения, как что-то далекое. Меня это не тронуло.
Мирьям: Я сегодня тут же поставила рядом хороший образ.
Б.Х.: Такая интерпретация, когда человек принимает те персонажи, которые являются ему во сне, за тех, кто они на самом деле, примитивна. Это называется толкованием на уровне бульварного романа.
Мирьям: Да, это лишь чуть-чуть соответствует действительности. За моего старшего сына я никогда не боюсь, даже если он иной раз не приходит домой ночевать, я совершенно спокойна.
Б.Х.: Ты сейчас отвлекаешься. Что я сказал?
Мирьям: Что это толкование на уровне бульварного романа.
Б.Х: А за младшего сына ты обычно все же боишься?
Мирьям: Да, очень часто. По этому поводу мне приходит В голову только то, что с ним у меня была тяжелая беременность, и я очень много должна была лежать. Когда он появился на свет, то был болен. У него была сниженная функция кишечника, полтора года кишечник работал неполностью.
Б.Х.: Тогда это сон-воспоминание. Но до полной картины чего-то еще не хватает. И поэтому тебе это не дает покоя. Посмотрим-ка на это в общем: если где-то было что-то скверное, например, травма, тогда самое важное в большинстве случаев совершенно упускается т остается не оцененным по достоинству, а именно то, что закончилось все хорошо. Этому зачастую не отдают должного, и тогда это и есть то, чего не хватает, чтобы это успокоилось.
Томас: Сегодня ночью мне приснился очень плохой сон, и я проснулся мокрый до нитки и возбужденный, и я не знаю точно, с чем это связано.Б.Х.: Расскажи, если хочешь, но так, будто видишь этот сон сейчас.
Томас: Я в автобусе с кем-то другим, он ведет его. Это мой друг, в автобусе полно народа. Хорошо, дорога идет круто в гору.
Б.Х.: Нет, начни еще раз сначала!
Томас: Я сижу или стою, будто я второй водитель впереди в автобусе, автобус ведет один мой друг.
|
|
|
Б.Х.: Точка! Это весь сон. В чем решение?
Томас: Я мог бы вести автобус сам.
Б.Х.: Точно. Поменяйтесь местами! Еще что-то, Томас?
Томас: Меня мучает еще один вопрос, который касается снов. Мне снится всегда один и тот же конец, а начинается все очень по-разному. Меня это беспокоит.
Б.Х.: Ну и как же это кончается?
Томас: Все кончается пропастями, страхом свалиться, упасть вниз. Это всегда связано с «падать» и пропастями.
Б.Х.: Хорошо, раз ты видишь такой сон, встань тогда спиной к твоему отцу (пауза).
Томас: Я как раз это сделал. Это совершенно другое чувство.
Б.Х.: Это решение. Всегда, когда ребенок чувствует себя во сне в опасности, тот человек, за которого ребенок может держаться, — это отец. Не важно, мальчик это или девочка. Конечно, и здесь есть исключения, но прежде всего, когда кто-то оказывается перед угрозой самоубийства, или несчастного случая, или катастрофы, ему, как правило, безопаснее быть рядом со своим отцом. А при определенных обстоятельствах сюда нужно добавить еще и отца отца. Мужское начало держит.
Йозеф: У меня был один яркий сон. А именно, мой младший сын уходит в воду, то есть он падает спиной в воду, я боюсь, что он утонет, хватаю его, и меня разрывает на части, потому что, с одной стороны, у меня мало времени, чтобы его спасти, а с другой — не могу же я его потерять. Я боюсь, что его одежда разорвется. И я справляюсь с этим и очень этому радуюсь. Он жив и начинает дышать, а я еще не знаю, не получил ли он каких-нибудь повреждений.
Б.Х: Это вторичный сон. Он приносит только проблему без решения. Решение в том, чтобы ты, прежде чем он пойдет в воду, его по-настоящему крепко держал. Согласен?
Ульф: Мне снилось, что я лезу по лестнице на высокое ореховое дерево, лезу еще выше, чем лестница, чтобы потрясти ветви. Б.Х.: Этот сон ничего не дает.Ульф: И что...
Б.Х.: Этот сон ничего не дает.
Ульф: Ничего не дает? Сегодня утром он дал мне — так я думаю и чувствую, — что теперь я хочу щелкать крепкие орешки.1
Б.Х.: Да, это нехороший образ. В нем есть насилие. Так я здесь не работаю. Я очень редко беру в руки молоток.
|
|
|
Ульф: А я хотел сейчас поработать.
Б.Х.: Тут нет внутри силы. Если я останусь сейчас в этом образе, то это выглядело бы так, что решение должно прийти откуда-то извне. Может быть идея, что это должен сделать я. Это плохая основа для работы.
Ульф: Нет, я уже думал, что щелкаю орехи. У меня было ощущение...
Б.Х.: Уходи от этого образа, он ничего не дает. Большинство снов служит подтверждению проблем, особенно те сны, которые человек сразу рассказывает. А еще они служат оправданию неудачи.
Ульф: Во мне была такая уверенность, что я уже сейчас могу к этому приступить.
Б.Х.: Это оно и есть. Когда кто-то держит путь в свое несчастье, в большинстве случаев он совершенно уверен. Те, кто решился на несчастье, приближаются к пропасти с высоко поднятой головой. Исцеление достигается со страхом и трепетом. Вчера ты был к этому ближе.
Ларе: Несколько дней назад я видел фрагмент сна, и мне кажется, что тут речь идет о системном сне.
Б.Х.: Расскажи его так, будто ты его видишь.
Ларе: Я лежу в своей постели и собираюсь уснуть, как открывается дверь и входит женщина с взволнованным лицом, она быстро подходит ко мне.
Б.Х.: Точка, достаточно. Это первичный сон, то есть в нем содержится воспоминание.
Ларе: У меня такое чувство, что было бы плохо, если бы это было воспоминание. Я чувствую, что в голове у меня становится жарко.
Б.Х.: Когда ты смотришь в глаза этой женщины, ты можешь их видеть? Закрой глаза и смотри туда, в глаза и на рот.
Ларе: Рот я уже узнаю, но глаза — нет.
Б.Х.: Чей это рот? Ты должен очень медленно наблюдать, как движутся рот и глаза, — это те точки зрительной фиксации, узнать которые легче всего.
Ларе: Я думаю, это рот моей мамы. Но я не уверен.Б.Х.: Хорошо, оставь это пока. Возможно, это все же зашифрованное воспоминание.
На следующий день
Ларе: Втечение последних трех-четырех лет я принимал моего отца, и я чувствую, что я еще не принял мою мать, и мне этого не хватает, в тот числе как энергии. Я очень хотел бы взглянуть тут на это.
В.Х.: Подумай еще раз о сне. Когда ты сейчас это говоришь, мне снова приходит образ из твоего сна. Лежал ли ты как-нибудь, когда был совсем маленьким, в больнице?
Ларе: Да, часто, я много болел, и у меня есть такое чувство, что я еще легко от этого отделался. В полгода у меня был фурункулез, и моей маме Приходилось тогда все время ходить со мной к врачу, и та вьщавливала фурункулы, должно быть, это было жутко больно.
Б.Х.: Да, она входит, и ты знаешь, в чем дело.
Ларе: И я, наверное, безумно орал, а потом я снова из-за Чего-то другого в больнице...
Б.Х. (перебивая): Нет, нет, нет, больше я ничего знать не хочу, у меня уже все есть. Это твой сон. Ты можешь себе представить, каково было твоей матери, когда врач выдавливала малышу фурункулы? Ребенок ведь этого не понимает.
|
|
|
Однажды у меня была знаменитая женщина-терапевт, и она рассказала, как проводила группы, где участники работают с фигурами родителей. Ее 16-летний сын тоже в этом участвовал. Они деЛали возрастную регрессию и чувствовали себя как дети, и вдруг ее сын стал очень грустным й сказал: «Мама, ты морила меня голодом». И Терапевт вспомнила эту сцену. У ребенка была холерина, и врач сказал матери, что ребенок не должен ничего есть в течение 24 часов. Так она и сделала, и ребенок выздоровел. Но теперь он вспоминает, что мать морила его голодом. Вот каково приходится родителям.
Другой терапевт рассказывал, что однажды он строго взглянул на свою дочь, а та пошла потом к матери и сказала: «Папа меня поколотил». Вот это тогда и запомнилось.
Если ты сейчас почувствуешь как твоя мать, ты сможешь решить в душе эту сцену. Было бы намного хуже, если бы она оставила тебя в больнице.
в) Терапевтическая работа с сопротивлениями
Б.Х. — мастер обращаться с такими формами поведения и чувствами, которые мы охотно обозначаем как сопротивления. Наблюдая за его работой, можно увидеть, что для того чтобы воспрепятство254
вать таким формам поведения, он специально не дает долго говорить во время кругов. В большинстве случаев он невероятно быстро распознает такие модели поведения, останавливает того (ту или тех), говорит группе что-то об этой модели, а затем делает маленькую интервенцию или рассказывает какую-нибудь историю. Он может позволить себе конфронтацию на высоком уровне, так как каждый в груп-» пе видит, как он снова и снова с любовью и уважением принимает, а в конце есть хорошее решение. Я хочу представить несколько коротких примеров с семинаров. < <
Возражения как тормоз
Йене (по поводу своей расстановки, в которой он поддерживает прежнего друга матери): Возможно ли, чтобы между >1ужем и любовником дошло до примирения, или это умопостроение?
Б.Х.: Умопостроение.
Йене: Но в жизни это все же не исключено.
Б.Х.: Если они примирятся, значит, они гомосексуальны (все смеются).
Йене: А я все-таки не могу исключить, что примирение возможно.
Б.Х.: Я хотел бы указать на что-то очень важное: на все, что правильно, существует свое законное возражение. А влияние возражения таково, что то, что до этого признавалось как правильное, вдруг не может больше действовать. Таким образом, возражение парализует энергию, оказывает разрушительное воздействие, и оно всегда дешево, так как произвести его можно легко и без усилий. Тому, кто возражает, как правило, нет необходимости отвечать за последствия.
Дело обстоит несколько иначе, когда человек входит в ситуацию и, исходя из процесса, находит какую-то другую вариацию. В этом случае он приобретает некий опыт, и когда он им делится, этот Опыт обладает тем же качеством, что и инсайт, — он либо что-то добавляет, либо корректирует. Это большая разница, так как за этим стоит духовное напряжение, опыт и риск, которому человек себя подвергает. Критиковать и ставить под сомнение — это игра академиков. Я все могу поставить под вопрос, но что это даст? Что дает это тебе, Йене, когда ты возражаешь таким вот образом? Ты можешь здесь наблюдать, что происходит с процессом, когда ты выдвигаешь возражение, которое его прерывает.
Йене: И второе...
Б.Х.: Нет, вы заметили: он был сейчас в стороне от процесса и тут же у него уже новая мысль. Когда речь идет о настоящем процессе, то угроза здесь в том, что он, как правило, не оставляет нам выбора. Разве что в мелочах, Но по большому счету — нет. Высказывая возражения, мы судовольствием уклоняемся от необходимости того, что «мы-должны-покоряться». Тогда у нас есть свобода, но чему она тогда служит? Тогда она — сплошная иллюзия.
Эрнст (после того как Б.Х. предложил ему решение): Что мне сразу пришло в голову, так это...
Б.Х: Нет, нет, никаких возражений. Я хочу кое-что сказать по поводу возражений: они действуют, как коса на траву, прежде чем та даст семена.
Поиск причин и объяснений
Людвиг: Я довольно долго ничего не мог добиться, не закончил учебу и много занимался то тем, то этим. А теперь у меня вот какая идея: а что если тут идентификация, что мой отец не мог завести себе подругу, потому что был еще никем?
Б.Х. (после некоторого раздумья): Даже если бы это было так, такого рода подход обречен на неудачу. Ты все еще ищешь причины, а у тебя уже есть решение.
Людвиг: Это все, что я должен сделать, а все остальное ерунда?
Б.Х.: Что является сейчас решением?
Людвиг: Решение в том, чтобы я склонился перед моим отцом.
Б.Х.: И чтобы ты сказал матери: «Я принадлежу моему отцу, он тот, кто мне нужен». Тогда все остальное ты можешь забыть.
Людвиг (немного упрямо): Тогда все остальное неважно — сестра и так далее...
Б.Х.: Теперь это согласие в качестве обороны.
Корова и забор из колючей проволоки
Лидия: В данный момент я чувствую себя спокойной и сильной. Сегодня ночью я видела сон. Когда я проснулась, то сильно расплакалась. Тогда мне пришли в голову определенные образы. Один из них был такой: я видела маленького человека, который упал в бочку с дождевой водой, а потом я увидела мою сестру, но без какой-либо взаимосвязи...
Б.Х.: Это образы сна или что?
Лидия: Это было после сна, и при этом были слезы.
Б.Х.: В этом ничего нет.
Лидия: Хорошо, но это как-то связано с одним разговором...
Б.Х. (перебивая): Я не хочу этого знать.
Лидия (продолжая говорить): Хорошо, но несмотря на это, еще кое-что расскажу, хочешь ты это знать или нет.
Б.Х. (перебивая): Нет, это пример, который я хотел бы проанализировать. Тут есть некое переживание, и тогда начинается поиск егообъяснения. Каким бы ни было объяснение, оно приносит облегчение. Но оно никак не связано с понятиями «правильно» или «неправильно». В большинстве случаев человек ищет причины для собственного бездействия или несчастья. Как только объяснение найдено, процесс, который был вызван переживанием, прекращается.
Это можно увидеть на примере истории мистики. Некоторые события у христиан, мусульман и буддистов очень похожи, а интерпретируют они их все по-разному. Они пытаются осмыслить его с помощью тех возможностей, которыми располагают. Но переживание нельзя обосновать, и нужна большая дисциплина, чтобы оставить все как есть и отказаться от объяснений. Нужно плыть в потоке и смотреть, куда он несет. Так понятно, Лидия? Ты можешь это принять?
Лидия (немного надменно): Большое спасибо, но...
Б.Х.: Снова ничего. (Дальше группе) Если терапевт сейчас детально остановится на том, что он или она приводит в качестве объяснения, то он помешает течению опыта. (Лидия начинает плакать. ОЪ-ращаясь к ней) Теперь ты возвращаешься к чувству. Это хорошо.
Я размышлял как-то о чистой правде и как с этим обходиться. Мудрец ведет себя с чистой правдой как корова с забором из колючей проволоки. Покуда есть что поесть, она держится подальше. А потом она ищет отверстие. (Смех в группе.) Теперь я дал тебе руководство к действию, как обходиться с некоторыми авторитетами.
Упрямство и дух противоречия
Хильдегард: Вчера я поняла, что я всегда сначала защищаюсь. Мне трудно на что-то согласиться. Я быстро реагирую упрямством.
Б.Х.: Это те люди, которыми лучше всего манипулировать. На упрямство всегда можно положиться. Здесь есть три сорта людей: первые сначала говорят «да», а потом думают; вторые сначала говорят «нет», а потом думают; а третьи сначала думают. (Пауза) Хильдегард это слышала? Она не могла это услышать, потому что тут же сказала «нет».
Пока варится яйцо
Эдда: У меня слегка учащено сердцебиение. Я все еще не отошла от отказа сегодня утром.
Б.Х.: Да, ты можешь спокойно пестовать это, если тебе угодно. Но пестовать это ты можешь, только если закроешь глаза.
Эдда: Я не хочу это пестовать, но я очень быстро понимаю, что упрямые...
Б.Х.: Ну-ну-ну. Это было приятно. Ты им показала.
Эдда: Чего, чего?
17 — 2296Б.Х.: Ты им показала. Но при этом ты, конечно, и проигрываешь тоже. ■
• Упрямство — это неспособность брать, и дилемма тут в том, что человек ждет, когда ему кто-то поможет. Однако если ему кто-то помогает, то нужно его оттолкнуть, чтобы упрямство сохранилось. Но путем многолетних исследований я установил, что в случае упрямства есть решение: его на пять минут задвигают.
Триумф или успех
Гудрун: Сегодня я проснулась в шесть утра, и у меня было такое чувство, что вокруг меня сидит много народу и все говорят: «Ты должна, ты обязана... ты должна проводить твоего друга. Ты должна сначала отдать ему должное, ты не можешь больше быть недовольной...»
Б.Х.: Ты должна каждому сказать, что ты это сделаешь... сделаю, сделаю, сделаю. Только в этом случае ты когда-нибудь от них избавишься (веселье).
Гудрун: Но это так много. Тут приходит один, который говорит...
Б.Х. (перебивая): Хорошо, хорошо, если тебе это доставляет уд-вольствие, то пожалуйста. Вот внутренняя стратегия, которую я тебе показал. Но она требует дисциплины, а самая высокая дисциплина, которая нужна человеку для выполнения стратегии, — это отказ от триумфа. Это две взаимоисключающие вещи: триумф и успех. Или у меня есть триумф, и я жертвую успехом, или у меня есть успех, и я жертвую триумфом. Такова дисциплина для достижения успеха, и поэтому в нем всегда есть некий элемент смирения. Я говорю о том успехе, который остается.
Гудрун: Я еще не решилась отказаться от триумфа.
Б.Х.: Точно, он у тебя будет, Когда распирает грудь — это имеет свою цену: там внутри преимущественно воздух. Ты слышала только слова.
Хильдегард: Моя сестра овдовела. У нее не было детей, и тогда она вышла замуж за вдовца, у которого есть взрослый сын. Этот сын очень трудный, и даже отец страдает от своего сына, который живет в той же местности. И хотя моя сестра знает, что это его сын, но она также видит, как он страдает из-за отношений с сыном, а еще как человек посторонний она видит, какие ошибки допускает отец, и даже говорит ему об этом. Но это не помогает.
Б.Х.: Ну да, конечно, нет! Она должна ему сказать: «Ты лучший отец для своего сына». '
Хильдеград: И я думаю сейчас, после того, как ты...
Б.Х. (перебивая): Ах, ну разве не изощренно она это вытеснила? (Обращаясь к Хильдегард) Что я сказал?Хильдегард: Что она должна ему сказать: «Ты лучший отец для твоего сына». И я хотела...
Б.Х.: Нет, нет, ты еще не совсем поняла. Ты услышала только слова.
Хильдегард: Я думаю, что к этому относится еще...
Б.Х.: Нет, нет, это еще не внутри у тебя. Я прерываю это сейчас.
Хотеть — знать
Хилъдегард: Я не знаю, как я себя чувствую.
Б.Х.: Когда человек этого не знает, ему всегда хорошо. Когда человеку плохо, он это знает.
Хильдегард: Но мне и не так уж хорошо. Я чувствую, что в определенные моменты у меня появляется большое волнение и многое оказывается затронуто, но потом это раз за разом очень быстро шмыгает в угол, чтобы я не могла туда попасть. И тогда остается один рассеянный туман, который тоже частично отделяет меня от реальности.
Б.Х.: Для волнения есть хороший угол, куда можно ускользнуть, чтобы избежать, изменения. Это хотеть — знать больше, чем это необходимо, для того чтобы действовать. Это когда я хочу понять, вместо того чтобы продолжить движение и соответственно действовать. Знание — это тот уголок, где на энергию налагается запрет. Еще что-то, Хильдегард?
Хильдегард: Для начала хватит.
Б.Х.: Ты это поняла?
Хильдегард: Боюсь, да (смех).
Б.Х.: Сейчас это исключение из правила, сейчас можно понимать.
Ирэне: Я слишком много думаю и чувствую себя тогда перенапряженной. Сейчас время что-то делать, а не говорить, а потом я позвоню маме.
Б.Х.: Есть же люди, которые встают под душ и считают капли. (Пауза) У нее это отклика не нашло, а у вас? *
Я приведу другой пример, чтобы пояснить этот процесс:
В Америке есть новый метод изучения языков. Там используют его в основном для обучения шпионов. Так они в кратчайшие сроки великолепно осваивают чужой язык. Метод этот очень прост: ученик получает шесть учителей, которые непрерывно обращаются к Нему на иностранном языке, пока он не перестает вообще что-либо понимать, и тогда он учится на другом уровне. И дети тоже так учатся. Шесть человек или больше непрерывно говорят что-то ребенку на иностранном языке.
17*Молодые рыбки попадаются на удочку
Эдда: Я вспоминаю два сна из моего детства, и я хотела бы разобраться, что это за сны.
Б.Х.: Нет!
Эдда: Почему?
Б.Х.: У тебя сейчас больше шансов, когда ты спрашиваешь меня почему, или меньше?
Эдда: Меньше.
Б.Х.: Точно. Этот вопрбс «почему?» — попытка оттеснить другого в подчиненную позицию. Тогда я, так или иначе, перестаю быть терапевтом. Я хочу быть как минимум равным. То, что сейчас сделала Эдда, называется «бросить приманку». Молодые рыбки на это клюют. (Веселье.) Еще что-то, Эдда?
Эрих: Десять минут назад я проснулся с одним сном, который закончился...
Б.Х. (перебивая его): Нет, нет, я хочу иметь начало. (Все смеются.) Как он начался? Только если ты хочешь это сказать.
Эрих: Я не знаю, последняя сцена показалась мне совершенно замечательной.
Б.Х. (ухмыляясь): Каким бы оно могло быть?
Эрих: Вдруг мне пришло на ум отправиться в паломничество.
Б.Х.: Это что-то о сне. То, что о сне говорится, не в счет. В счет идет только сам сон. Итак, я...
Эрих: Итак, я отправляюсь в чужой город.
Б.Х.: Вот эта фраза. Теперь ты должен проверить, то ли это, что нужно, ведет ли тебя туда хорошая сила или тебя гонит туда демон.
Эрих (немного тихо): Я думаю, это хорошая сила.
Б.Х.: Я думаю, это демон. Демон хитер.
В этом что-то есть
Катарина: У меня все еще вертится в голове, про чувства. В отношениях с людьми часто бывает так, что я автоматически занимаю противоположную позицию. Мне никак не удается за этим проследить, так быстро это происходит. Раз — и я уже там. Когда речь идет, например, о справедливости, я завожусь наверняка.
Б.Х.: Как-то одна женщина рассказала мне, что ее мать назвала ее шлюхой. Она спросила меня, что ей теперь делать. Она всегда уходила в противоположную позицию. Я сказал ей, что ей следует согласиться: «Да, есть немного». Так что, когда ты в следующий раз захочешь снова занять контрпозицию, ты можешь сказать: «Что-то в этом есть».
Катарина: Это совсем просто.Б.Х.: Прежде всего, тогда у другого с его позицией не будет над тобой власти. Когда человек знает, как с этим обходиться, этим можно почти что наслаждаться.
Принесенное из «домашнего кино»
Мануэля: У меня сильно бьется сердце, я боюсь, что у меня то же самое, что и у Эдды. Но я сейчас снова зареву, может быть, мне следует передать слово дальше?
Б.Х.: Ох как страшно! Если ты оставишь глаза открытыми, сказала Нора, то так реветь лучше. (Оба улыбаются.) И громко дышать. И смотреть. Так, да. И продолжать дышать. Но ты меня все еще не видишь.
Мануэла (быстро): Да нет, я вижу, что у тебя голубые глаза (все смеются).
Б.Х.: Ты первая, кто мне это говорит. У меня вовсе не голубые глаза. Ты уж посмотри повнимательней.
Мануэла: Теперь я действительно этого не вижу.
Б.Х.: Вот именно это я и хотел тебе сказать. Ты даже не видишь моего лица. Какие у меня волосы?
Мануэла: Уж их-то я пока еще вижу.
Б.Х.: Ах, боже мой, у меня снова какие-то появились! (Громкий смех.) Еще что-то, Мануэла?
Мануэла: Нет.
Выход в том, что все может остаться так, как есть
Мирьям: В начале круга я была еще полностью в моей нынешней системе, но сейчас я снова думаю о том, что мои родители переезжают из дома, в котором прожили сорок лет, а мы в этот дом въезжаем. Это очень-очень долгий процесс, когда моя мама, например, наводит порядок в чулане и когда еще раз всплывает все прошлое.
Б.Х.: Я бы не стал туда переезжать.
(Длительная пауза.)
Мирьям: Ты можешь объяснить почему?
Б.Х.: То, что очевидно, объяснений не требует.
Мирьям: Тогда оставлю-ка я все как есть.
Б.Х.: Ты как раз-таки и не оставляешь.
Мирьям: Да, я просто не могу сейчас ничего сказать по этому поводу. Я же должна это сначала как-то проработать.
Б.Х.: Проработать — значит: я нахожу выход, что все может остаться так, как я это запланировала. У тебя нет выбора, потому что ты не готова принять оба варианта. У тебя был бы выбор, если бы ты приняла один вариант и проверила, как он на тебя подействует, приняла быдругой и проверила его влияние на тебя. И в то же время позволила бы себе почувствовать, какое воздействие это оказывает на твою семью. В таком решении есть отрицание конца и непостоянства. Здесь есть уклонение от прощания и уклонение от назревшего конца.
Нерешительность
Марта: Я замечаю такую амбивалентность: я очень хотела бы сделать расстановку моей семьи и в то же время думаю, а не стоит ли мне записаться на следующий год, если я теперь не успею.
Б.Х.: Записаться-то ты можешь, только я тебя не возьму (улыбается, все смеются).
Марта: Я очень этого хочу, но я не знаю, достаточно ли я сообразительна.
Б.Х.: Нет, ты слишком медлительная. Но это ведь тоже замечательно, наблюдать замыкающего процессию.
Марта: Тут есть и жадность тоже. Я хотела бы расставить мою семью, отношения с моим другом и, может быть, еще кое-что в связи с моей профессией.
Б.Х.: Да, уж если не всё, тогда совсем ничего.
Тайна пути
Мануэла: Я надеюсь, что во время курса я когда-нибудь приду к тому, чтобы сделать расстановку моей семьи. Я надеюсь, но я не знаю, удастся ли это.
Б.Х.: Скорее нет!
Мануэла: Хорошо, если ты так говоришь. Жаль, но, может быть, это и неплохо. (Начинает плакать и смотрит себе под ноги.)
Б.Х.: Я хочу сказать кое-что о тайне пути. Человек идет по пути вперед, оставляя все, что было до сих пор, позади, в том числе и прежнее понимание. И я скажу тебе еще кое-что по поводу пути: цели человек достигает последним шагом. Все остальное — подготовка.
Я расскажу еще одну историю.
Осел
Один человек купил молодого осла и очень рано стал приучать его к суровости жизни. Он навьючивал на него тяжелые грузы, целыми днями заставлял его работать, а поесть ему давал только самое необходимое. И так вот маленький осел превратился вскоре в настоящего осла. Когда приходил его хозяин, он падал на колени, низко склонял голову и охотно давал навьючить на себя любой тяжелый груз, даже если иногда чуть не падал.Другим, кто это видел, было его жаль. Они говорили: «Какой бедный осел!» — и старались сделать ему что-нибудь хорошее. Один хотел дать ему кусок сахара, другой — кусок хлеба, а третий даже хотел заманить его на свое зеленое пастбище. Но он показал им, что он был за осел. Одного он укусил за руку, другого лягнул в бедро, а с третьим был упрям как осел. Тогда они сказали: «Ну и осел!» — и впредь оставляли его в покое.
|
|
|
