Глава 7. Правда о доминантности

Глава 7. Правда о доминантности

Связь социального статуса с поведением людей и собак

Кобели чесапик-бей-ретривера — это собаки с широкой грудной клеткой и развитой мускулатурой, собаки, которым обычно нравится энергичное, с нажимом на ребра, глубокое поглаживание. Выведенные для того, чтобы в холодную погоду ломать лед в Чесапикском заливе для охотников на уток, они славятся своей твердостью, независимостью и некоторым (но не чрезмерным) упрямством. Хотя я и пытаюсь избежать стереотипного взгляда на породы, поскольку он может помешать распознать истинную сущность собаки, с которой работаешь, но когда я впервые увидела этого пса в своем офисе, он выглядел, как иллюстрация классического представителя своей породы. У него была огромная квадратная голова — признак, сопутствующий высокому содержанию тестостерона у людей и животных (представьте себе форму челюсти классического красавца-мужчины в сравнении с челюстью у красивой женщины с изящным подбородком). Он выглядел мускулистым, как тяжелоатлет, и сильным, как маленький бычок.

Я выпрямилась, сделала вдох и спросила о сути проблемы. «Доминантная агрессия, диагностированная ветеринаром», — сказал мне владелец собаки Джон. С его слов складывалась картина, что Честер враждебно воспринимал коррекцию своего поведения. Когда Джон, находясь дома, говорил псу: «Нет! », тот бежал в спальню, запрыгивал на кровать, ждал, пока Джон приблизится к нему и затем, глядя ему прямо в лицо, задирал лапу и мочился на подушку. Поговорив с Джоном несколько минут, я занялась обычной оценкой, чтобы в процессе общения с собакой составить о ней впечатление. Один из моментов, который меня при этом интересует — среагирует ли собака на мои манипуляции холодным тяжелым взглядом, направленным мне прямо в глаза. Холодный взгляд — один из визуальных сигналов, который собака высокого ранга подает другой как предупреждение. «Держись подальше, приятель, не то я осуществлю эту угрозу» — неплохой перевод с собачьего. Не нужно иметь ученую степень, чтобы понять: если такая большая собака, как Честер, застывает и смотрит тебе прямо в глаза своим твердым, как кремень, взглядом, можно попасть в неприятную ситуацию. Но как бы мы сами не холодели от такого прямого взгляда, он является полезным визуальным сигналом, помогающим объяснить, почему собака делает то, что она делает. Поэтому я стала работать с Честером, чтобы понять, смогу ли я добиться от него такого взгляда.

Мало кому из собак, будь то кобель или сука, лидер или подчиненный, нравится, когда люди берут их лапы в руки. Как же они в этом отличаются от нас: мы, люди, любим держаться за руки, нам нравятся массаж рук и маникюр. Некоторые псы особенно не любят, когда трогают их задние лапы, и деликатно взяв собаку за заднюю лапу, можно многое узнать о ней. Кто-то будет лизать вашу руку, кто-то застынет в беспокойном ожидании с отведенными назад в испуганной гримасе уголками рта. А другие застынут и уставятся на вас тяжелым и холодным, как сталь, взглядом. Большинство собак никогда так не смотрят. Если вы не профессиональный тренер или не владелец особенно проблемной собаки, то, вероятно, никогда с этим не сталкивались. Я видела подобное в глазах помеси волка и собаки: животное уличило момент и выстрелило в меня взглядом-пулей перед тем, как погрузить свои зубы мне в руку (я бросила кусок мяса в паре метров от того места, где этот метис грыз кость, подобрала кость, пока он ел угощение, и вручила ему обратно кость — все это для того, чтобы научить его не беспокоиться, когда кто-либо подбирает его «сокровища». Менее чем через полсекунды он взял кость из моей руки, выплюнул ее, метнув в меня гневный взгляд, и затем больно и глубоко укусил меня за другую руку).

Обычно этот взгляд — настоящее предупреждение, которое дает время, примерно четверть секунды, среагировать на него, прежде чем собака укусит. При моих действиях у собак нет нужды выполнять свои угрозы, и опасность невелика. Я никогда не оказываю на собаку такого давления, при котором у нее не останется иного выбора, кроме как среагировать. Деликатно держа ее заднюю лапу, уголками глаз я слежу за ее лицом. Еще я приближаюсь к ней, когда у нее во рту кость, чтобы посмотреть, изменится ли ее реакция, или осторожно удерживаю переднюю лапу, когда собака пытается ее убрать. Благодаря всем этим тестам, я узнаю о собаке достаточно много: как она реагирует на что-либо умеренно неприятное, что она делает, когда я начинаю отбирать ее «сокровище». Один из способов реакции собаки — застывшая поза и тяжелый взгляд, которые связаны с настоящей наступательной агрессией: не защитной агрессией, обусловленной страхом, не подчинением и не пассивной беспомощностью. Я вижу это у собак, не желающих уступить ни миллиметра и подчеркивающих готовность реализовать свою угрозу, которую они только что продемонстрировали. Я вижу это у тех собак, которых, как мне кажется, можно точно описать как доминантно-агрессивных, вроде метиса волка с собакой, чей взгляд я интерпретировала, как «не смей никогда больше так делать», и который наказал меня для наглядности единичным, но серьезным укусом.

Протянув руку к задней ноге Честера и держа его за заднюю лапу, я была готова к тому, что он мгновенно превратится из большого дружелюбного парня, которым был до сих пор, в доминантного агрессивного пса[41]. Глаза Честера не изменились ни на йоту, оставшись такими же мягкими и светлыми. Он продолжал вилять всем телом от плеч до кончика хвоста. Когда он облизывал мое лицо, его рот оставался открытым и расслабленным, хвост низко опущенным и свободным. Я попросила его лечь. Он лег, виляя хвостом так сильно, что в такт с ним двигалось все его тело. Я аккуратно перевернула его, и он с шумом вылизал мои руки своим огромным смешным языком. Я разрешила ему встать, дала косточку, начиненную сыром, и затем наклонилась, чтобы ее забрать. Он поднял глаза и лизнул мою руку, после чего вернулся к косточке. Я дотянулась до косточки и забрала ее. Он стоял, ухмыляясь. И позволил мне сделать это.

Честер, хотя и имел сложение профессионального борца, но не вел себя в моем офисе, как доминантный пес. И, похоже, он не был таким и дома. Джон поведал, что мог гладить Честера в любое время, расчесывать его, снимать шелуху растений с его хвоста, забирать его игрушки и миску с едой и сгонять с кровати без всяких проблем. Честер обожал гостей; он позволял детям играть с его игрушками, бурно с ним обниматься и сидеть на нем, как на лошадке. Собственно говоря, единственная проблема с Честером у Джона возникала тогда, когда он говорил ему слово «нет».

Ничего не было понятно. Я вернулась к основной проблеме и снова попросила Джона рассказать свою историю. Он объяснил, что в самом начале его предупредили, что чесапик-бей-ретриверы могут быть упрямыми, своенравными собаками, и что «надо сразу продемонстрировать им, кто в доме хозяин». Первый раз, когда Честер, только прибыв в семинедельном возрасте в новую семью, сходил в туалет дома, Джон преисполнился решимости преподать ему хороший полноценный урок. «Нет», — прогудел он и, подбежав к Честеру, схватил его за загривок, как учил заводчик, и сильно его встряхнул. В последующие несколько дней это повторялось неоднократно, причем Джон усиливал громкость «нет» и интенсивность встряхивания за загривок. Никаких телячьих нежностей с этой крепкой охотничьей собакой, хоть она и была всего лишь щенком. На второй день Честер помочился (подчиненные собаки часто делают это при испуге), когда Джон прокричал: «Нет! » и приблизился к нему. Но когда Честер прижал уши, перевернулся на спину и помочился, Джон осознал, что его наказание зашло слишком далеко, и немедленно прекратил свое наступление на Честера. Тот же сценарий: Джон вопящий «нет! » и бегущий к собаке, испуг Честера и мочеиспускание — несколько раз повторился в последующие пару дней.

Теперь вы можете связать все пункты воедино. Честер понял, что если он помочится в ответ на «нет! » Джона, тот прекратит свою атаку. Позднее Честер научился комбинировать мочеиспускание с захватывающей игрой «Догони меня, я здесь! », которой он успешно обучил Джона и превратил в забаву «Возня на кровати и задирание лапы над подушкой». Его взгляд, обращенный на Джона с кровати, вероятно, не был похож на холодную угрозу. Держу пари, что Честер просто наблюдал за Джоном, чтобы увидеть, что тот предпримет дальше. Мое собственное предположение на этот счет заключается в том, что Честер, как и многие подростки, любил наблюдать за своими взрослыми, когда они вне себя от расстройства, и нашел идеальный способ заводить Джона. Честер здесь не был на сто процентов беспомощной жертвой: он применил то, чему научился, и использовал это, чтобы вывести из себя Джона, но это бесконечно далеко от доминантной агрессии. Где здесь, вообще, была агрессия, в конце концов? Честер никогда даже не рычал на Джона, и тем более не пытался его укусить. Проблема поведения пса была преодолена, когда Джон заменил «нет» на «неверно». Честер усвоил, что если, услышав команду «неверно», он прекращает делать то, что делал, происходит что-то хорошее. Он полюбил новую игру, и, согласно последним сведениям, Джону не приходится менять простыни из-за Честера уже достаточно продолжительное время.