Рациональность в истории науки и философии

Проблема научных революций непосредственным образом связана с исторически изменяемыми типами научной рациональности. Эта связь обусловлена воздействием глобальных научных революций на все основания науки, что меняет не только эти основания, но и саму рациональность. В философии науки выделяют три типа рациональности, что говорит об исторической изменчивости и многообразии этого понятия. Являясь не просто теоретическим, но социально-культурным явлением, рациональность в многозначности своих смыслов может быть выявлена путем обращения к разным типам рациональности, сформировавшимся в ходе общественного развития. Казалось бы, при таком подходе, укладывающимся в рамки социoкультурной интерпретации познания, особых проблем с определением рациональности нет. Однако они сразу же возникают, если предпринять попытку сделать хотя бы беглый обзор существующих типов рациональности.

В своем исходном значении, отраженном в этимологии термина, рациональное – это разумное, связанное с разумом, включающее момент рефлексии и контроля. В обыденном словоупотреблении рациональность нередко отождествляется с эффективностью, оптимизацией, целесообразностью, но это только часть содержания рассматриваемого понятия, так как, например, человек может совершить действие, оптимальное в определенной ситуации, и без участия разума, рефлекторно. Обязательными составляющими рациональности представляются различение мира внешних объектов и системы идей и их соотнесение.

Сложность определения рациональности состоит в том, что в это понятие как производное от "ratio" так или иначе включается (чаще всего непроизвольно) весь комплекс представлений, вызванных функционированием этого "ratio". И хотя специалисты считают, что большинство понятий, связанных с рациональностью, требует строгого терминологического употребления, и вносят соответствующие уточнения, в действительности дело обстоит иначе. В философской, не говоря уже о другой, литературе этот термин продолжает использоваться как чрезвычайно широкий и трудно поддающийся спецификации.

Рациональность определяется через ratio, разумность как целесообразность, системность, логичность, научность и даже через интерсубъективность. Она также понимается как присущее субъекту универсальное средство организации деятельности. По М. Веберу, рациональность – это точный расчет адекватных средств для данной цели. Данный философ, социолог выделил в своих исследованиях деятельности четыре ее типа: два нерациональных – аффективный и традиционный и два рациональных – ценностный, в фундаменте которого лежит сознательная вера, и целевой, связанный со свободным выбором целей и соответствующих средств. Ценностная рациональность выступает в качестве рефлексии над процессом деятельности, а целевая – как рефлексия над результатом деятельности. По Л. Витгенштейну рациональность – наилучшая адаптированность к обстоятельствам. По Ст. Тулмину она есть логическая обоснованность правил деятельности. Канадский философ У. Дрей рациональным называет всякое объяснение, которое стремится установить связь между убеждениями, мотивами и поступками человека.

Как видим, существует огромное количество определений, которые имеют тенденцию множиться, но, несмотря на это, смысл рациональности остается для нас непроясненным. Показательным в этой связи может быть стремление немецкого философа Г. Ленка расширить понятие рациональности до более полного перечня значений. Он выявляет около двадцати определений, рассматривая рациональность как логическое следование аргумента из принятых посылок; как формально-научную доказуемость; как синтетически-интегративную рациональность; как содержательно-научную рациональность (теоретически-научное структурирование); как рациональную реконструкцию (идеально-типическую разработку критериев суждения для обсуждения); как развитие рациональной экспликации понятий; как целерациональность; как рациональность в теории принятия решений и стратегическую рациональность; как рациональность в теории игр (стратегическая рациональность в более узком смысле) и пр. Это многообразие в определении, на наш взгляд, весьма тупиково, хотя современные методологи, фиксируя различные типы рациональности (закрытую, открытую, универсальную, специальную, мягкую, сверхрациональность и пр.), склонны все же к принятию полисемантизма, многозначности понятия «рациональность». Но, как отмечает П.П. Гайденко, «нужна по крайней мере иерархическая теория типов рациональности, которая в определенной форме все же вносила бы начало единства в многообразие единичных значений, т.е. вносила бы момент систематизации» (12, 20). Здесь, на наш взгляд, необходим историко-логический анализ концепта рациональности, осуществляемый в работах многих отечественных авторов, например, П.П. Гайденко, В.С. Степина, В.С. Швырева и пр. Попытаемся проследить, как понятие рациональности постепенно сузилось до понятия научной рациональности в истории Западной Европы, и как это отразилось на экологии и культуре в целом.

Открытие рациональности как таковой связано с открытием способности мышления работать с идеальными объектами, способности слова отражать мир разумно-понятийно. Такой вид мыслительной деятельности стал возможен уже в античности. П.П. Гайденко полагает, что причины появления рациональности кроятся в возникновении античной математики: невозможно «отрицать, что становление новой физики происходило на базе той математики, которая возникла в древности» (12, 30). Т.е. принцип системности, доказательности, положенный в основу античной науки, стал фундаментом западноевропейской рациональности как таковой. Напротив, восточную математику (древнеегипетскую и древневавилонскую) нельзя считать прародительницей науки и рациональности, так как в ней отсутствует система доказательств, впервые появившаяся только у греков. «Древневосточная математика представляет собой совокупность определенных правил и вычисления; то обстоятельство, что древние египтяне и вавилоняне могли осуществлять весьма сложные вычислительные операции, ничего не меняет в общем характере их математики» (12, 31).

Парменид делает еще один важный шаг на пути к рациональному мышлению. Он вводит в философию и науку первое логическое понятие как способ реконструкции мира. Его понятие бытия делит все знание на истинное, полученное посредством разума, и мнимое, полученное в результате чувственного восприятия. Формула Парменида – «мыслить и быть – одно и то же» – выражает глубокое убеждение греков о внутреннем родстве бытия и разума. Сами истоки идеи рациональности в философском сознании, начиная с античности, связаны с сознательной постановкой и обсуждением коренной мировоззренческой проблемы "соизмерения человека в бытии", "врастания", "вписанности" человека в окружающий его мир. Наилучшим образом эти идеи разработаны и представлены в древнегреческой философии Аристотелем, который сумел воссоздать мир, космос, порядок через разработанную им рационалистическую систему категорий.

Принято считать, что возникновение научной рациональности как особого отношения к миру связано с эпохой Нового времени (XVI – первая половина XVII века). Научная рациональность – совокупность ценностей, норм и методов, используемых в научном исследовании.

Специфика научной рациональности заключается в мысленном конструировании таких идеальных объектов, которые пригодны для практического использования. Т.е. наука признает лишь те идеальные объекты и процедуры, которые непосредственно или опосредованно, актуально или потенциально сопряжены с практической значимостью для жизнедеятельности людей.

Идеал новоевропейской рациональности – объяснение всех явлений с помощью установления между ними механистической причинно-следственной связи. К принципиальным рационалистам, которые, собственно, и замещают рациональность научной рациональностью, относятся Р. Декарт, Б. Спиноза, Н. Мальбранш, Г.В. Лейбниц, Х. Вольф и др. Рационализм XVII - первой половины XVIII вв. исходит из убеждения, что разум мыслит бытие и что в этом и состоит его подлинная сущность, гарантирующая объективность, необходимость научного знания. Рациональность безотносительна, одинакова для любой эпохи и культуры. Вплоть до XIX века в Западной Европе господствовала традиция понимания разума и рациональности как внеисторичных. И даже Кант, «…отвергнувший онтологическое обоснование знания и показавший, что не структура познаваемой субстанции, а структура познающего субъекта определяет характер познания и предмет знания» (12, 11), принадлежит этой традиции. По мнению П.П. Гайденко, новоевропейская наука и философия элиминирует из природы «целевую причину», введенную Аристотелем, и этот новый тип ментальности меняет отношение к природе. Природа становится объектом, сырьем, а человек относится к ней не как хозяин и даже не как господин, а как преобразователь и насильник. Нацеленность на преобразование и изменение мира становится господствующей идеологией, начиная с XVII века. И, как отмечает П.П. Гайденко, «экологический кризис есть не только продукт постиндустриальной цивилизации» (12, 17), но и новоевропейского научного типа рациональности.

В XIX веке немецким идеализмом (послекантовским) и позитивизмом (Сен-Симоном, О. Контом) было разрушено представление о внеисторическом разуме. Проблема рациональности переместилась в плоскость историзма и развития. Развивающийся разум – основная идея Гегеля. У О. Конта разум, пройдя три стадии познания и общественного развития, наконец, приходит к созданию истинной позитивной науки. Идея историчности разума и самой рациональности в дальнейшем получила новое звучание. Так Р. Коллингвуд настаивал на культурно-исторической обусловленности разума.

Со второй половины XX-го века тема рациональности обрела самостоятельное значение и разрабатывалась в философских учениях представителями критического рационализма (Т. Куном, И. Лакатосом, К. Поппером, С. Тулмином, П. Фейерабендом). Они показали, что генератором рациональности выступает научный разум, а история развития знания предстает как гармонизация мира рациональных идей, перебрасывающая мост к порядку самой реальности. Разум, движимый рациональной активностью, становится мощной творческой силой, способствующей прогрессу общества, культуры, техники. Наука, исторически развиваясь, шаг за шагом создает когнитивно-методологическую систему рациональности. Т. Кун, разрабатывая свою теорию научных революций, пришел к установлению плюрализма исторически сменяющих друг друга форм рациональности. Если раньше считалось, что есть один объективный разум, то теперь возникло представление о множестве типов рациональности. «Тем самым, – отмечает П.П. Гайденко, – была поставлена под вопрос всеобщность и необходимость научного знания» (12, 13).

На сегодняшний день накопилось очень много вопросов, касающихся научной рациональности, ее роли в обществе, влиянии на судьбы людей и пр. Эти проблемы являются весьма актуальными в последнее десятилетие. Состоявшийся в 1978 г. в Дюсельдорфе Всемирный философский конгресс обозначил тему рациональности как ключевую тему в развернувшейся философской дискуссии. Это, разумеется, не случайно. Дело в том, что та совокупность идей и идеалов, которая в течение последних столетий во многом определяла развитие не только западноевропейской философии, но и западной культуры в целом, и которую иногда называют "Проектом Просвещения", начинает ныне подвергаться самому решительному критическому переосмыслению. Эта критическая ревизия, осуществляемая очень по-разному и самыми различными течениями современной мысли, имеет под собой серьезные основания.

Всеобщий интерес к проблеме научной рациональности можно объяснить индустриализацией нашей цивилизации, ключевую роль в которой стала играть наука, стимулирующая развитие новых технологий. По мнению П.П. Гайденко, «актуальность проблемы рациональности вызвана возрастающим беспокойством о судьбе современной цивилизации в целом, не говоря уже о дальнейших перспективах развития науки и техники. Кризисы, порожденные технотронной цивилизацией, и прежде всего экологический, – вот что в конечном счете стоит за столь широким интересом к проблеме рациональности» (12, 9). Развитие технической рациональности в самом широком смысле слова привело к созданию системы механизмов, имеющих собственную логику функционирования, отчужденных от человека и противостоящих ему и его свободе. Внедрение рационального начала в общественную жизнь обнаружило явные пределы, а рационализация техносферы и ряда областей экономики сопровождается в современном обществе эрозией культурных смыслов и потерей идентичности (13, 3).

Причиной усиления роли научной рациональности является тот факт, что наука осваивает мир в понятиях. Т.е. научно-теоретическое мышление характеризуется как понятийная деятельность. Именно оперирование понятиями и позволяет выполнять науке основные познавательные функции: описание, объяснение и предсказание явлений определенной предметной области.

В.Н. Порус в работе «Парадоксальная рациональность» показывает крайности как господствовавшего вплоть до XIX века абсолютизма, так и релятивизма в понимании рациональности: «Абсолютизм стремится определить научную рациональность как таковую, как некое универсальное свойство научной деятельности и ее результатов, используя для этого методы нормативной эпистемологии. С помощью этих методов формируют критерии рациональности. Но как только эти критерии объявляются адекватными выразителями научной рациональности, они становятся ложем Прокруста. Релятивизм отбрасывает требование универсальности и абсолютности, поворачивается к реалиям науки и ее истории, отказывается от априорных определений рациональности… Но при этом аннулируется само понятие «рациональности»… Абсолютизм не в состоянии сладить с фактом исторического движения в сфере рационального, в особенности – в науке. Релятивизм, напротив того, исходит из историчности, придает ей решающее значение. Но за движением ему не удается рассмотреть того, что движется. И тот, и другой в конечном счете утрачивают предмет своих исследований и притязаний» (14, 86).

Крайности релятивизма в понимании рациональности особенно отчетливы в философии П. Фейерабенда, для которого «нездоровый альянс науки и рационализма» – источник «империалистического шовинизма науки». Рациональность, взятая в своем абсолюте, не имеет никакого значения как в науке, так и в человеческой жизнедеятельности в целом. Фейерабенд считает представление о науке как о имеющей явное преимущество перед другими формами духовности, например, мифологией, вредной иллюзией. Действительная, а не выдуманная идеализированная наука, с его точки зрения, пропитана духом авторитарности и догматизма. «Методологический анархизм» Фейерабенда, воплотившийся в лозунге – «Все дозволено!», – есть реакция на поэтапное превращение разума в научную рациональность.

В работах немецкого философа науки К. Хюбнера анархические мотивы в отношении рациональности снимаются, но остается желание устранить существовавшее долгое время узкое представление о рациональности как научной рациональности. Он показывает, что рациональность – всего лишь формальная организация какого-либо содержания. По мнению Хюбнера, есть определенные правила и стандарты рациональности, которые вовсе не ограничиваются наукой. Так, например, миф, традиционно связанный с некой иррациональностью, в действительности имеет свою рациональность, которая обусловлена специфическим, отличным от научного, понятием опыта. В своих исследованиях Хюбнер пришел к четырем основным значениям понятия рациональности:

1. Логическое значение, тождественное фиксированию правил определенного смыслового содержания.

2. Эмпирическое значение как применение всегда одинаковых правил объяснения.

3. Оперативное значение как применение расчета (калькуляции).

4. Нормативное значение как сведение целей и норм к другим целям и нормам.

Рациональность для Хюбнера есть нечто формальное, что относится только к уже положенному содержанию, например, к содержанию науки или мифа.

Осознание многообразия форм существования научной рациональности, сопровождавшее философское осмысление научных революций XX столетия, в современной философии науки основывается на понятиях идеалов и типов рациональности. Практически впервые понятия неклассической философии и неклассической рациональности вводятся и рассматриваются М.К. Мамардашвили, Э.Ю. Соловьевым, В.С. Швыревым. Классический и неклассический идеалы рациональности подробно описывает М.К. Мамардашвили на базе философии, психологии и физики. Американский философ Х. Патнем констатирует принципиальные трудности с классическим идеалом безличностного знания, анализируя ситуации в квантовой механике и современной логике. В.С. Степин формулирует признаки классического, неклассического и постнеклассического типов рациональности, имевших место на разных этапах развития науки.

Одна из наиболее значительных концепций "новой" рациональности - модель "коммуникативной рациональности" Ю. Хабермаса. Автор данной концепции сконцентрировал свои усилия на поиске нереализованных возможностей коммуникативных связей и способов их реализации с целью выйти на новый уровень философско-методологического сознания и, разумеется, социально-культурной практики. Его усилия направлены на поиски новой рациональности, но не в сфере науки и техники, а в сфере "интеракции". Раскрывая новые условия и роль человека в современном мире, Хабермас апеллирует к критическому самосознанию индивида; активно полемизируя с позитивистами, предлагает объединить познание и "эмансипационный интерес" в его гуманистическом понимании с целью исследования перспектив более удачной, истинной жизни. Отсюда и его обращение к нетрадиционной методологии – герменевтике, саморефлексии, психоанализу; требование рассматривать общество не как общественно-экономическую формацию, а как социокультурный феномен, который может быть адекватно интерпретирован посредством нравственно-социального анализа.

· Типология рациональности

Анализируя проблему рациональности в целом, следует исходить из многообразия форм рациональности, если угодно, из определенного спектра возможностей реализации принципов рациональности. В философии и методологии науки существует множество типологий рациональности. Наиболее интересные, как нам представляется, – типология «закрытой» и «открытой» рациональности В.С. Швырева и типология по принципу классической, неклассической и постнеклассической рациональности, весьма распространенная в научном сообществе, но лучшим образом формализованная в работах академика В.С. Степина.