Влияние индивидных факторов (экстраверсия, интроверсия, нейротизм), а также состояния личностной и ситуационной тревожности на факторную структуру материнского отношения к младенцу 7 глава

'Семейное воспитание детей с отклонениями в развитии/Под ред. В. И. Селиверстова. М.Тума­нит, изд. центр ВЛАДОС, 2003. С. 78-80.

210

них ложатся обязанности материального обеспечения семьи, которые носят дол­говременный характер. Братья и сестры аутичных детей тоже испытывают опре­деленные трудности, так как родители нередко вынуждены жертвовать их инте­ресами. Они могут чувствовать обделенность вниманием, ощущать, что родители их любят меньше. Иногда они разделяют заботы семьи, а иногда и отстраняются, что дополнительно ранит родителей. Ранимость семьи с аутичным ребенком уси­ливается в периоды его возрастных кризисов и в те моменты, когда семья прохо­дит определенные критические точки своего развития: поступление ребенка в дошкольное учреждение, в школу, достижение им переходного возраста. Наступ­ление совершеннолетия и обозначающего его события (получение паспорта, пе­ревод к взрослому врачу и т. п.) порой вызывает у семьи еще больший стресс, чем постановка диагноза.

Чрезвычайно важно помочь родителям прийти к мысли о нецелесообразности отказа от себя во имя ребенка. Объяснить, что это не способствует развитию и социализации ребенка. Все взрослые члены семьи должны достичь единства в понимании поведения и нужд ребенка, а также предъявляемых к нему требова­ний. Для этого им предлагаются готовые рецепты поведения.

211

О. С. Никольская, Е. Р. Баенская, М. М. Либлинг

ТРУДНОСТИ СЕМЬИ,

ВОСПИТЫВАЮЩЕЙ РЕБЕНКА С АУТИЗМОМ*

В предыдущих разделах читатель познакомился с особенностями, проблема­ми и возможностями аутичных детей; в завершение этой части книги мы хотели бы специально остановиться на трудностях их родителей.

Прежде всего, следует сказать, что специалист, работающий с аутичным ре­бенком, должен знать и об особой ранимости его близких. Напряженностью сво­их переживаний семьи аутичных детей выделяются даже на фоне семей, имею­щих детей с другими тяжелыми нарушениями развития. И для этого есть вполне объективные причины. Одна из них заключается в том, что осознание всей тяже­сти положения ребенка зачастую наступает внезапно. Даже если тревоги суще­ствуют, специалисты обычно долгое время их не учитывают, уверяя, что ничего необычного не происходит. Трудности установления контакта, развития взаимо­действия уравновешиваются в глазах родителей успокаивающими впечатления­ми, которые вызывают серьезный, умный взгляд ребенка, его особые способно­сти. Поэтому в момент постановки диагноза семья порой переживает тяжелей­ший стресс: в три, в четыре, иногда даже в пять лет родителям сообщают, что их ребенок, который до сих пор считался здоровым и одаренным, на самом деле нео­бучаем; часто им сразу предлагают оформить инвалидность или поместить его в специальный интернат.

Состояние стресса для семьи, которая продолжает «сражаться» за своего ре­бенка, с этого момента нередко становится хроническим. В нашей стране это во многом связано с отсутствием какой-либо системы помощи аутичным детям, с тем, что в существующих детских учреждениях «не приживаются» дети с необычным, сложным поведением. Непросто вообще найти специалиста, который взялся бы работать с таким ребенком. На местах, как правило, помочь такому ребенку не берутся — приходится не только далеко ездить, но и месяцами ждать, когда по­дойдет очередь консультации.

Более того, семья аутичного ребенка часто лишена и моральной поддержки знакомых, а иногда даже близких людей. Окружающие в большинстве случаев ничего не знают о проблеме детского аутизма, и родителям бывает трудно объяс­нить им причины разлаженного поведения ребенка, его капризов, отвести от себя упреки в его избалованности. Нередко семья сталкивается с нездоровым интере­сом соседей, с недоброжелательностью, агрессивной реакцией людей в транспорте, в магазине, на улице и даже в детском учреждении.

Но и в западных странах, где лучше налажена помощь таким детям и нет пробле­мы в нехватке информации об аутизме, семьи, воспитывающие аутичного ребенка,

' Аутичный ребенок: Пути помощи. М.: ТЕРЕВИНФ, 1997. С. 77-80.

212

тоже оказываются более страдающими, чем семьи, имеющие ребенка с умственной отсталостью. В специальных исследованиях, проводившихся американскими пси­хологами, обнаружено, что стресс в наибольшей степени проявляется именно у ма­терей аутичных детей. Они не только испытывают чрезмерные ограничения личной свободы и времени из-за сверхзависимости своих детей, но и имеют очень низкую самооценку, считая, что недостаточно хорошо выполняют свою материнскую роль. Такое самоощущение мамы аутичного ребенка вполне понятно. Ребенок с ран­него возраста не поощряет ее, не подкрепляет ее материнского поведения: не улы­бается ей, не смотрит в глаза, не любит бывать на руках; иногда он даже не выделяет ее из других людей, не отдает видимого предпочтения в контакте. Таким образом, ребенок не несет ей достаточного эмоционального отклика, непосредственной ра­дости общения, обычной для всякой другой матери и с лихвой покрывающей все ее тяготы, всю усталость, связанную с ежедневными заботами и тревогами. Понятны поэтом проявления у нее депрессивности, раздражительности, эмоционального

истощения.

Отцы, как правило, избегают ежедневного стресса, связанного с воспитанием аутичного ребенка, проводя больше времени на работе. Тем не менее они тоже переживают чувства вины, разочарования, хотя и не говорят об этом так явно, как матери. Кроме того, отцы обеспокоены тяжестью стресса, который испытывают их жены, на них ложатся особые материальные тяготы по обеспечению ухода за «трудным» ребенком, которые ощущаются еще острее из-за того, что обещают быть долговременными, фактически пожизненными.

В особой ситуации растут братья и сестры таких детей: они тоже испытывают бытовые трудности, и родители часто вынуждены жертвовать их интересами. В ка­кой-то момент они могут почувствовать обделенность вниманием, посчитать, что родители их любят меньше. Иногда они, разделяя заботы семьи, рано взрослеют, а иногда «переходят в оппозицию», формируя особые защитные личностные установки, и тогда их отчужденность от забот семьи становится дополнительной болью родителей, о которой они редко говорят, но которую остро ощущают.

Ранимость семьи с аутичным ребенком усиливается в периоды его возрастных кризисов и в те моменты, когда семья проходит определенные критические точки своего развития: поступление ребенка в дошкольное учреждение, в школу, дости­жение им переходного возраста. Наступление совершеннолетия, вернее, обозна­чающего его события (получения паспорта, перевода к взрослому врачу и т. п.), порой вызывает у семьи такой же стресс, как и постановка диагноза.

Попытки оказания профессиональной психологической поддержки подобным семьям стали делаться у нас только недавно, и пока они носят эпизодический характер. Мы убеждены, что такая поддержка должна развиваться прежде всего как помощь семье в ее основных заботах: воспитании и введении в жизнь ребенка с аутизмом. Главное тут — дать родителям возможность понять, что происходит с их ребенком, помочь установить с ним эмоциональный контакт, почувствовать свои силы, научиться влиять на ситуацию, изменяя ее к лучшему.

Кроме того, таким семьям вообще полезно общаться между собой. Они не толь­ко хорошо понимают друг друга, но каждая из них имеет свой уникальный опыт переживания кризисов, преодоления трудностей и достижения успехов, освое­ния конкретных приемов решения многочисленных бытовых проблем.

213

Л. С. Печникова

МАТЕРИНСКОЕ ОТНОШЕНИЕ К РЕБЕНКУ-АУТИСТУ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ НАЛИЧИЯ В СЕМЬЕ ЗДОРОВОГО СИБСА*

Обследовано 50 матерей (в возрасте от 24 до 49 лет) детей с ранним детским аутизмом (РДА) в возрасте от 4 до 14 лет, посещающих специальную группу по коррекции РДА при Институте коррекционной педагогики РАО. Все обследован­ные матери были психически здоровы, и только в трех случаях отмечалась на­следственная отягощенность по линии ближайших родственников (дедушки, ба­бушки). Нас интересовала связь материнского отношения к ребенку-аутисту с наличием в семье здорового сибса. Есть ли различия между материнским отно­шением к здоровому и больному ребенку и сглаживает ли такая ситуация стресс матери от неполноценного общения с аутичным ребенком? В 27 случаях в семье был один ребенок и в 23 — двое, причем из них 10 матерей имели старшего ребен­ка с РДА, а 13 — младшего. В исследовании использовались методики, позволяю­щие охарактеризовать отношение матери к больному ребенку — это Цветовой тест отношений (ЦТО), разработанный А. М. Эткиндом (1985) для изучения эмоцио­нальных компонентов отношений испытуемых к самим себе, к своим детям и дру­гим, значимым для него людям, и Тест-опросник родительского отношения, раз­работанный А. Я. Варгой и В. В. Столиным (1988), направленный на выявление характера родительского отношения.

По данным ЦТО, матери, имеющие одного ребенка, чаще эмоционально при­нимают его качества (78,1%). В группе матерей, имеющих двух детей, больного ребенка эмоционально принимают 50% матерей, а здорового — 68,75%. Внутри группы матерей, имеющих двух детей, было выделено две подгруппы: 1) больной ребенок — старший (первый по рождению) и 2) больной ребенок — младший. Оказалось, что матери второй подгруппы чаще эмоционально отвергают себя, своего больного ребенка и здорового ребенка.

Эмоциональное отвержение ребенка с РДА по методике ЦТО обнаружено все­го у 3,3% матерей. По результатам Теста-опросника родительского отношения, у матерей, имеющих двоих детей, чаще встречается отвержение как ведущая по­зиция в отношениях с больным ребенком (66,5% против 50% в группе матерей с одним ребенком). Наличие в семье здорового сибса усугубляет эту ситуацию тем, что для второго ребенка поведение матери не является столь травмирующим, и по­этому матери отказываются менять свою жизненную изначальную установку по отношению к больному ребенку и усиливают его отвержение.

' Социальное и душевное здоровье ребенка и семьи: защита, помощь, возвращение в жизнь // Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Москва, 22—25 сентября 1998). М., 1998. С. 73-74.

214

Наибольшие отличия обнаружены внутри группы матерей, имеющих двоих детей: там, где больной ребенок — младший (то есть второй по рождению после здорового ребенка), у всех матерей (100%) ведущей позицией в отношениях с ним является отвержение. В подгруппе, где больной ребенок — старший (то есть пер­вый по рождению) в семье, только у 50% матерей ведущей позицией является от­вержение, а в 50% наблюдается «кооперация».

Это, видимо, связано с тем, что после стресса общения с аутичным ребенком и связанного с этим падения самооценки матери рождается второй здоровый ребе­нок, семейная ситуация значительно меняется в сторону стабилизации за счет повышения уверенности в себе у матерей (с нее снимается груз собственного чув­ства неполноценности), что, в свою очередь, сказывается и на отношении к боль­ному ребенку. Когда же ребенок с РДА — младший, ситуация меняется с точнос­тью до наоборот — его болезнь является сильным ударом для женщины, считаю­щей себя успешной матерью.

Расхождение результатов по этим двум тестам, видимо, объясняется самой методической направленностью их. Так, тест-опросник родительского отноше­ния апеллирует в большей степени к когнитивной составляющей родительского отношения и оценке его поведения с точки зрения встроенности в социальные отношения (например: «Мой ребенок ничего не добьется в жизни», «Для своего возраста мой ребенок немножко незрелый», «Моего ребенка трудно научить хо­рошим манерам при всем старании» и т. д.). ЦТО направлен на изучение эмоцио­нальных компонентов, чаще — бессознательных, отношений испытуемых к са­мим себе и ближайшему окружению.

Родительское отношение матерей детей с РДА имеет противоречивую струк­туру: на когнитивном уровне оценка ребенка является отвергающей или инфан-тилизирующей, отражает трудности матери в понимании своего ребенка, постро­ении модели его воспитания и возможности встроиться в социальную среду. Од­нако эмоциональное отношение большинства матерей остается адекватно принимающим, позитивным.

Материнское отношение к больному ребенку зависит от порядка его рожде­ния; в семьях, где ребенок с РДА — единственный, чаще наблюдается его эмоцио­нальное принятие. Наименее благоприятная психологическая ситуация склады­вается в отношении второго по порядку рождения ребенка с РДА: у матерей чаще складывается комплекс ролевой неполноценности и невозможность гибкой адап­тации к особенностям больного ребенка. Трудная задача изменения собственных ожиданий и установок по отношению к ребенку, с одной стороны, и невозмож­ность изменить биологический и эмоциональный статус ребенка — с другой, при­водят к отвержению ребенка матерью и ее собственной невротизации.

Психологическая коррекция должна целенаправленно снимать состояние рас­терянности у матерей, мобилизовать возможности взаимодействия с ребенком, выстраивать понятную модель социальных ожиданий и адекватных воспитатель­ных мер.

215

М. И. Буянов

В СЕМЬЮ ПРИШЛА БЕДА

(СЕМЬЯ РЕБЕНКА С ШИЗОФРЕНИЕЙ)*

Пребывание в семье психически больного ребенка и то, как сама атмосфера в семье может провоцировать или вызывать психические расстройства. Многие участники конференции активно ставили вопрос о так называемых шизофрено-генных семьях, в которых вырастают дети и подростки с шизофренией. В таких семьях преобладают родители с нарушенными контактами, эмоциональной хо­лодностью, взаимным равнодушием. Особенно большое значение имеют эмоцио­нальные расстройства матери: некоторые авторы выделяют даже «псевдоматрио-фокальную семью», в которой мать вроде бы и есть, но фактически она отсутству­ет. Еще хуже обстоит дело, когда в семье нет отца, а ребенка воспитывает шизофреногенная мать. Нередко этот ребенок является единственным в семье.

Лондонские врачи Кюиперс, Берковитц и Лефф показали, что чем более есте­ственно, предупредительно, терпимо и милосердно относились родственники к своим больным шизофренией родным, тем меньше было у последних рецидивов. Необходимо одновременно лечить как самого больного, так и его родителей (а зачастую и детей, и иных родственников). Если методы лечения больного могут быть самыми разнообразными, то лечение родственников должно ограничивать­ся главным образом семейной психотерапией.

* Ребенок из неблагополучной семьи: записки детского психиатра. М.: Просвещение, 1988. С. 53-54.

216

Е. М. Мастюкова, А. Г. Московкина

СЕМЬЯ РЕБЕНКА С ШИЗОФРЕНИЕЙ*

Исследования, посвященные роли семьи в патогенезе шизофрении, стреми­лись выявить ее влияние на возникновение и развитие мыслительных процессов, в частности ее роль в возникновении нарушений мышления, характерных для шизофрении. Было установлено, что условия такой семьи затрудняют формиро­вание у ребенка особенностей мышления, характерных для здоровых, и, напро­тив, способствуют нарушениям, которые характерны для больных. Этому спо­собствуют противоречивые коммуникативные отношения родителей с ребенком. Речь идет чаще всего о противоречивых требованиях родителей к ребенку, кото­рые в связи с этим невыполнимы, но эта противоречивость оформлена так, что не осознается ребенком. Например, родитель больного шизофренией нередко упре­кает ребенка в холодности и одновременно в неумении сдерживать свои чувства. Ребенок в этих условиях постоянно чувствует себя сбитым с толку, не обнаружи­вает логики, закономерности, что затрудняет развитие мышления.

Нарушениям мышления, характерным для шизофрении, способствуют и нело­гичность, парадоксальность взаимоотношений в семье. Семейные взаимоотноше­ния должны быть понятны ребенку, однако семьи больных шизофренией отлича­ются тем, что в их поведении нет ясной, доступной пониманию ребенка логики.

Характерными для таких семей являются «псевдоотношения», а именно «псевдо­взаимность» и «псевдовражда». Для «псевдоотношений» характерно противоречие между провозглашаемыми ролевыми требованиями и тем, какое поведение в ответ на эти требования в действительности ожидается. В результате складывается ситуа­ция, когда средства, обычно используемые семьей для того, чтобы помогать ее чле­нам строить свое поведение в соответствии с требованиями семьи (вербальные ука­зания, санкции и др.), в семье больного шизофренией вводят его в заблуждение, за­трудняют «улавливание» последовательности семейных взаимоотношений. Структура взаимоотношений в семье ребенка с шизофренией подобрана таким образом, что хотя стороны и заинтересованы в успехе, но ни одна из них не может выиграть.

Характерная особенность нарушения личности при шизофрении — это «аутизм, отрыв от реальности, нарушение единства переживаний, эмоциональ­ные расстройства в виде побледнения аффекта, его неадекватности».

Изучение родителей детей с шизофренией показывает, что характерный для них стиль воспитания еще более «отрывает» ребенка от реальности, парализует его Активность. В таких случаях встречается значительно выраженная «потакаю­щая» опека. Этот тип взаимоотношений отнимает у ребенка возможность освое­ния приемов решения проблем, что необходимо для его развития.

' Семейное воспитание детей с отклонениями в развитии / Под ред. В. И. Селиверстова. М.: Гу-манит. изд. центр ВЛАДОС, 2003. С. 75-76.

217

X. Ремшмидт, М. Мартин, Э. Шульц

МЕРОПРИЯТИЯ, ОРИЕНТИРОВАННЫЕ НА СЕМЬЮ (БОЛЬНОГО ШИЗОФРЕНИЕЙ)*

Несмотря на поддерживающую терапию нейролептиками, примерно у 40% па­циентов в первый год после выписки из стационара наблюдается рецидив психоза (Brown etal., 1972; Left", 1976; Hogarty, Anderson, 1986). Частота рецидивов повыша­ется на втором году до 65%, если фармакотерапия не комбинируется с психотера­певтическими и социально-реабилитационными мерами (табл. 1).

Более детально можно описать семейную атмосферу, исследуя эмоциональ­ную экспрессивность («expressed-emotion»), путем оценки трех основных призна­ков (Vaughn, Leff, 1976; Hahlweg et al., 1988), которые перечислены ниже.

Критика: критические высказывания в адрес пациента, а также вербальные аспекты (порицание, антипатия, злобное отношение к пациенту) и недоброжела­тельные интонации.

Враждебность: степень неприятия личности пациента родственниками.

Избыточное эмоциональное восприятие: выраженность эмоционального учас­тия родных в жизни и личности пациента; при этом решающую роль играют та­кие признаки, как чрезмерная забота или опека (протекция).

 

«Исследование эмоциональной экспрессивности» показало, что семейная ат­мосфера влияет на течение шизофрении, но не на ее возникновение. Как показы­вает изучение эффективности терапии, участие в ней родственников приводит к явному снижению процента рецидивов, что свидетельствует о роли семейных факторов в динамике заболевания (табл. 2).

На практике это означает, что при лечении детей и подростков с шизофрени­ческим заболеванием в терапевтический процесс должна включаться семья. В на­стоящее время отказались от прежних амбициозных концепций семейной тера­пии при наличии в семье пациента с шизофренией. Не подтвердилось, например, что для семей с одним ребенком, больным шизофренией, типичен определенный

* Психотерапия детей и подростков: Пер. с нем. / Под ред. X. Ремшмидта. М.: Мир, 2000. С 509-512.

218

вид противоречивых коммуникаций, называемый «Doppelbindung» (двойная связь), с вытекающими из него взаимоотношениями. Результаты современных исследований, как и практический опыт, показывают, что нет «психотических» и «шизофреногенных» семей. Нельзя также изначально предполагать, что в семье с одним ребенком или подростком, больным психозом, есть что-то дисфункцио­нальное.

 

Совместная работа с семьей направлена на изменение семейного климата, сня­тие напряженности и смягчение эмоционально отягчающих взаимодействий пу­тем включения родных в профилактику рецидивов.

Акцент в работе с семьей делается на разъяснении родным пациента характера заболевания, консультировании и тренинге в критических ситуациях, развитии семейных стратегий поведения в случаях фрустрации внутри и вне семьи. Струк­турированная терапевтическая программа работы с семьей может способствовать тому, что пациент будет встречать меньше излишних и враждебных эмоций во­вне. Этот процесс схематично резюмирован в таблице 3.

' Результаты приведены лишь в процентах, а не в абсолютных цифрах (Hogarty et al., 1987; Tarrier, 1990).

219

Как видно из таблицы, мы выделяем различные уровни вмешательства, при которых на первом плане стоят разные цели, представляющие также разные фазы терапии (Mattejat, 1989):

1. Основным является семейное консультирование. Главная цель данной фазы терапии состоит в том, чтобы убедить родителей в необходимости терапии. Се­мейное консультирование включает в себя предоставление сведений о заболева­нии, о патогенезе, возможностях терапии, до медикаментозного лечения и его возможных побочных эффектах.

2. На этой основе может затем строиться поддерживающая или снимающая напряженность семейная терапия. Цель этого этапа — контроль и трализация симптоматики. Это означает, что прерываются вторичная динамика, конфликты и «порочный круг», порождаемые психозом, то есть речь идет как бы о разобще­нии симптоматики и семейных интеракций.

3. В некоторых семьях после того, как психотическая симптоматика звучала, и семья не кажется остро обеспокоенной имеющимися симптомами, на первый план выступают другие проблемы. При проведении семейной терапии, ориентирован­ной на развитие отношений, речь идет в дальнейшем о личностной и эмоцио­нальной самостоятельности пациента, уменьшении его внутренней зависимости от родителей, отдельно от семьи; родителям важно отойти от восприятия своего больного ребенка как пациента, предоставлять ему больше самостоятельности.

220

 

А. Е. Личко

ПСИХОТЕРАПИЯ СЕМЬИ

(ПОДРОСТКА, БОЛЬНОГО ШИЗОФРЕНИЕЙ)*

Семейная психотерапия необходима при всех формах шизофрении. Она долж­на начинаться с индивидуальных бесед с каждым членом семьи в отдельности.

Первой задачей является семейный диагноз [Howells J., 1971], который вклю­чает в себя определение типа семьи, оценку внутрисемейных отношений, выяс­нение роли каждого члена семьи в жизни подростка, его отношения к подростку и подростка к нему. Для подростков, больных вялотекущей шизофренией, осо­бенно характерной является ригидная псевдосолидарная семья [Эйдемиллер Э. Г., 1978]. В ней безоговорочно доминирует один из ее членов, чаще всего мать, при пассивной зависимости от нее всех других. Семейная жизнь жестко регламенти­рована. Отсутствует двусторонняя эмоциональная теплота. У некоторых членов этой семьи, чаще у отца, существует свой маленький автономный мирок, обере­гаемый от вторжения других, особенно властного семейного лидера. Отношение больного шизофренией подростка к матери складывается по-разному. Чаще воз­никают и постепенно нарастают негативное отношение, враждебность, стремле­ние высвободиться из-под ее опеки. В крайних случаях это может проявиться аг­рессией, даже жестокой, в отношении к матери. В других случаях обнаружива­ется патологическая зависимость от нее. При этом подростку вовсе не свойственно теплое эмоциональное чувство, скорее это патологическая привычка всегда быть с матерью. В ее отсутствие возникает чувство душевного дискомфорта, появляет­ся немотивированная тревога. Поэтому разлука с матерью, например при госпи­тализации, переносится крайне тяжело.

В более редких случаях приходится встречаться с матерью другого типа — она отличается холодностью; между ней и другими членами семьи существует незри­мая дистанция. При заболевании подростка шизофренией она старается укло­ниться от контактов с врачами, целиком перекладывая всю заботу, тревоги и бес­покойства на плечи отца. Отцы же в этих случаях обнаруживают чрезвычайную привязанность к подростку, в какой-то степени в эмоциональном отношении за­меняют ему мать, в то же время ищут контакта с врачом, жаждут душевной под­держки.

Вторая задача семейной психотерапии — разъяснение родителям болезненного состояния подростка, особенностей проявления его заболевания. При психопа-топодобных, неврозоподобных, апатоабулических, стертых аффективных рас­стройствах, когда проявления психического заболевания неотчетливы, родители бывают склонны приписывать возникающие нарушения непослушанию, лени, упрямству, чудачеству, распущенности и т. п. Важным бывает убедить родителей в

' Шизофрения у подростков. Л.: Медицина, 1989. С. 188—189.

221

необходимости длительного лечения психотропными средствами, контроля за приемом лекарств. Иногда, не желая смириться с серьезным психическим забо­леванием подростка, родители сами то и дело толкают его на прекращение при­ема лекарств, надеясь убедиться, что никакой болезни нет, а если и была, то давно прошла. Надо внести также ясность, какие требования для подростка выполни­мы и должны предъявляться, несмотря на болезнь, а какие непосильны для него в связи с болезненным состоянием и предъявление которых не приведет ни к чему, кроме конфликтов и усугубления нарушений.

При аффективных расстройствах возникает еще одна дополнительная зада­ча — члены семьи должны быть ознакомлены с первыми признаками обеих фаз, особенно депрессивной, чтобы не пропустить их начала. От близких требуется известная гибкость в отношении к больному подростку. В период интермиссии они должны относиться к нему как к здоровому, следя лишь за поддерживающим лечением, если оно назначено, и за тем, чтобы подросток не подвергался дей­ствию провоцирующих факторов (алкоголь, перегревание на солнце, занятия спортом, если они опасны черепно-мозговыми травмами, даже легкими, и т. п.), но не ограничивая активности и не снижая требований. При первых признаках депрессии или гипоманиакального состояния родители не должны заниматься самолечением подростка, используя сохранившиеся прежние лекарства, — обя­зательно необходимо обратиться к психиатру.

Третьей задачей является коррекция родительских планов и ожиданий в отно­шении будущего подростка. Особенно это касается вожделений в отношении по­лучения им высшего образования, что возможно только в случаях полных и стой­ких ремиссий. Когда прогноз менее благоприятен, родителей следует ориентиро­вать на обучение подростка профессии, доступной для него, а при злокачественном течении с быстрой инвалидизацией — на приобщение к домашнему труду. Нужно объяснить, что для подростка вредны как непосильные интеллектуальные нагруз­ки, так и безделье. Последнее особенно усиливает апатоабулические и психопа-топодобные расстройства.

Четвертая задача семейной психотерапии — разрешение внутрисемейных кон­фликтов, гармонизация атмосферы в семье, перестройка взаимоотношений меж­ду ее членами. Эта задача не всегда выполнима, особенно в ригидных псевдосо­лидарных семьях или там, где родители на грани развода. Иногда всю семейную психотерапию приходится ограничивать беседами отдельно с каждым родителем, отдельно с больным подростком, так как совместное обсуждение отношения друг к другу приводит только к обострению конфликтов. Лишь после удачной подго­товки всех членов семьи удается собрать их вместе.

222

 

Часть IV

Предыдущая15161718192021222324252627282930Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: