Глава VII. ПОХОД В ГРЕЦИЮ.

Победа в Испании дала Цезарю превосходство на суше над своим противником. Наряду с 11 легионами, с которыми он начал войну, он образовал постепенно еще 17 новых легионов74, большей частью из солдат Помпея, поступивших после сражения к нему на службу. Из новых легионов два были разбиты в Африке под начальством Куриона; полтора - в Адриатическом море, у Иллирийской бухты, под начальством Кая Антония. Из других ему удалось собрать около половины; всего же он имел у Брундизия 12 легионов и 10 000 конницы, чтобы переправиться в Эпир и вести войну против Помпея. Остальные войска были размещены в Италии, Сицилии, Галлии и Испании.

Войску, направлявшемуся в Эпир, Помпей мог противопоставить 9 легионов, которые шли на помощь из Сирии, и еще 2 под начальством Сципиона. Не только по численности, но и по качеству они не соответствовали легионам Цезаря. В числе этих легионов было 2 старых легиона Цезаря, доверять которым было опасно; остальные были вновь сформированы и состояли отчасти из старых призывов, пополненных новыми наборами в Греции и Азии. Помпей должен был бы потерять всякую надежду на успех после уничтожения главных сил его войска в Испании, если бы он, подобно Цезарю на суше, не имел необходимого перевеса на море. К имевшимся у него римским кораблям он присоединил еще суда восточных подвластных государств. Цезарь же хотя и начал сооружать корабли, но у него не было того фундамента, который был у Помпея: старого флота. Самый значительный морской город в его первоначальных владениях - Массилия - перешел на сторону его противников и был вновь присоединен лишь после жестокой осады. Флот в Адриатическом море был разбит и уничтожен помпеянцами. Преимущества, которых достиг после этих событий Помпей, были так велики, что Цезарь не мог стать с ним на один уровень. Когда он достиг Брундизия, у него не было даже достаточного числа кораблей для одновременной перевозки всего войска, предназначенного для наступления.

При современных условиях считается стратегически невыполнимым переправлять войско по морю, на котором господство не обеспечено хотя бы временно или отчасти. Цезарь решился на это, хотя не имел для перевозки достаточно транспортных средств. Если бы он ждал прибытия такого количества кораблей, которого хватило бы для перевозки всего войска, то, во-первых, такая масса осложнила бы самую перевозку, а главное - обратила бы на себя внимание неприятельского флота, стоявшего пока еще спокойно в портах. Помпей сам еще не прибыл со своим войском в Эпир; портовые города, в которых находились большие склады запасов, не имели пехотной охраны. Успех можно было завоевать только быстротой. Благодаря сокращению обоза можно было разместить на корабли половину войска - 7 легионов и корпус конницы, - которые благополучно и переправились, так как противник не предполагал, что в такоевремя - в середине зимы - можно предпринять подобную экспедицию75. Было сделано наблюдение, что в это время года периодическая перемена направления ветра, с юга на север, за которой обычно следовало несколько дней хорошей погоды, благоприятствовала выполнению плана Цезаря. Северный ветер примчал его флот за 12-15 часов к бухте, хорошо защищенной от этого ветра и имеющей удобный берег для быстрой разгрузки76.

Только теперь начались трудности. Правда, два эпирских приморских города - Орик и Аполлония - были тотчас же взяты, но главный - Диррахий - Помпей успел занять своим войском до Цезаря. Помпеянские корабли настигли и сожгли часть возвращавшейся транспортной флотилии и с тех пор зорко следили, чтобы помешать второму транспорту. Отрезанный от своей базы Цезарь казался в Эпире парализованным с половиной войска. Тем не менее непосредственной опасности еще не ощущалось. Помпей, - невзирая на то, что имел на 2 легиона больше пехоты и более сильную кавалерию, - не решался напасть со своими неопытными войсками на ветеранов Цезаря или запереть их в укрепленном лагере.

Так стояли друг против друга два полководца, не сражаясь. Помпей ожидал легионов Сципиона, чтобы иметь еще больший перевес в пехоте, и летнего времени, чтобы начать действовать флотом. Цезарь надеялся на прибытие его генералов со второй половиной войска из Брундизия.

Можно поставить вопрос, почему он не стянул нужные подкрепления сухим путем, через Иллирию, а также почему он с самого начала не направил легионы, возвращавшиеся из Испании и Галлии, этим вторым путем, на котором можно было избегнуть опасного морского переезда и который был даже короче? Ответ будет гласить, что переход большого войска зимой через гористую и враждебную Иллирию представлял непреодолимые затруднения в отношении продовольствия. Во всяком случае этот переход требовал больших приготовлений; в то же время переход по Италии до Брундизия не представлял опасности и мог быть сделан безостановочно. И здесь, как видим, эта переправа была отважной, но не бессмысленной. Вызывает удивление только то, что Цезарь отдал приказ о переброске оставшейся части войска и что она удалась. При этом надо помнить, что в древности военные корабли с тесно сплоченной массой экипажа не могли долго держаться на море. Они не могли, следовательно, блокировать Брундизий. хотя помпеянский адмирал Либон пытался это сделать и занял с этой целью лежащий у гавани небольшой остров. Но на этом острове было мало воды, и Марк Антоний, командовавший в Брундизий, мешал экипажу добывать воду с материка, расставив на большое расстояние сторожевые посты из конницы. Таким образом, помпеянцы вынуждены были снять блокаду и ограничиться только наблюдением из эпирских гаваней за прибывающим транспортом Цезаря, чтобы вовремя на него напасть. Но когда дул благоприятный для цезарианцев ветер, то шедшие на веслах корабли не могли причинить большого ущерба парусному транспорту. Конечно, этот переезд был сопряжен с большим риском, так как зависел всецело от произвола ветра. Только спустя два месяца решились Антоний и другие генералы выполнить этот повторный приказ Цезаря и предпринять этот смелый переезд; и счастье настолько сопутствовало им, что не только весь их флот переправился невредимым, но и неприятельский флот, желавший их настичь, был разбит об утесы.

По-видимому, Цезарь, не будучи уверенным в безопасности морского транспорта, направил также подкрепление через Иллирию, но оно было задержано враждебными горцами и не успело прийти к решительному моменту.

Антоний привел Цезарю 4 легиона и кавалерию, так что Цезарь имел теперь безусловно численный перевес. Но что он должен был с ним предпринять? Благодаря его внезапным и исключительным по смелости переходам ему удалось вклиниться между Помпеем и Диррахием, но он достиг этим немногого. Помпей укрепился непосредственно на берегу и, имея в своем распоряжении корабли, сохранил связь с хорошо защищенными в Диррахий складами, - так же как и со всем миром. Он мог без труда доставить продовольствие по своему водному пути, тогда как Цезарю подвозился провиант долгим сухим путем из местности, наполовину опустошенной всякими фуражировками. И Цезарь, невзирая на имевшийся у него перевес, не мог вынудить развязку.

Он решился разделить свое войско. Почти все прибывшие к нему в конце подкрепления - 3 S легиона - он отослал в глубь страны. Два легиона пошли навстречу Сципиону, чтобы его найти и разбить. Полтора направились в Элладу, чтобы подчинить возможно больше городов и местностей или в крайнем случае привлечь их на сторону Цезаря. С главной массой своего войска Цезарь решил запереть войско Помпея. Местность благоприятствовала этому начинанию, нужно было только местами отсечь естественные скаты холмов и построить редуты. Но работа была чудовищно трудна, а ожидаемая удача незначительна. Цезарь сам говорит, что он имел в виду получить выгоду в трех отношениях, если бы удалось запереть неприятеля: прикрыть от помпеянской конницы подвоз продовольствия к своим войскам, эту конницу ослабить, отрезав ее от фуража, и, наконец, нанести моральный удар враждебной партии, так как везде стало бы известно, что Помпей заперт и не решается вступить с ним в бой. Добиться этой блокадой капитуляции Помпея или хотя бы начала мирных переговоров Цезарь и сам не думал; да это было и невозможно. Ничто не могло препятствовать Помпею разместить войско на корабли и перевезти его в другое место.

Почему Помпей не отплыл в Италию, как советовали ему друзья? У него было веское основание не делать этого. Цезарь тогда повел бы свое войско тоже в Италию через Иллирию, что ему и удалось бы рано или поздно, хотя бы с частью войска, а затем, если бы даже Помпей и успел за это время захватить Италию в свои руки, ему пришлось бы дать решительное сражение, которое не сулило успеха Помпею, так как он имел 9 легионов, а Цезарь 11 и еще столько же в Италии, Галлии, Испании и на островах.

Наилучшим планом для Помпея было бы не прямо направиться в Италию и Рим, но отнять сначала у цезарианцев с помощью нумидийского царя Юбы Сицилию, Сардинию и Испанию, а затем, увеличив свои боевые силы рекрутами этих провинций, принять решительный бой. При помощи флота все эти действия могли быть приведены в исполнение или сразу, или непосредственно одно за другим. Четыре легиона, которые были у Цезаря в Испании, состояли большей частью из старых солдат Помпея; возможно, что они перешли бы снова на сторону последнего. Нам неизвестно, были ли такого рода планы у Помпея. У нас нет источника, дающего нам возможность заглянуть глубже в происходившие в главном штабе интимные совещания78. Но так как мы имеем сведения, что Помпей желал избегнуть сражения, и не можем себе представить, чтобы вся его стратегия свелась только к стремлению уклониться от боя, то мы вправе подозревать подобного рода мысли.

Наступление Цезаря вызвало в нем представление, что здесь имеются большие возможности успеха. Войско, с которым Цезарь повел блокаду, было меньше войска Помпея; последний мог при помощи своих кораблей ударить в тыл осаждающим. Мы должны предположить, что такой опытный полководец, как Помпей, понимал, какие выгоды ему сулила слишком большая отвага Цезаря, а потому решил, вместо всяких дальнейших планов, извлекать пользу пока из этого, имея флот и войско под рукой. Вся энергия ветеранов Цезаря не могла все-таки воспрепятствовать широко задуманному наступлению, которое предприняли помпеянцы при поддержке своих кораблей. Цезарианцы были атакованы сразу с трех сторон: из помпеянского лагеря, с берега и с тыла; они потерпели жесткое поражение, сопряженное с большими потерями, а линия их укреплений, достигавшая на юге берега, была прорвана.

Этот результат является настолько естественным, что некоторые склонны видеть в попытке Цезаря запереть с суши большое непобежденное войско, владевшее морем, крупную ошибку с его стороны. Он мог в лучшем случае мало выиграть и много проиграть. Но на войне случай и счастье играют роль, а, кроме того, Цезарь испытывал судьбу не вследствие высокомерия, но потому, что ничего другого нельзя было предпринять. Кроме того, он не терял надежды захватить Диррахий благодаря имевшимся у него в городе связям. Если бы он, вместо того чтобы проводить осаду, ушел со своим войском в глубь страны, он тоже не достиг бы больших результатов, чем направленные им туда отряды. Приморские города не сдались бы ему и он не победил бы Сципиона, который естественно держался в отдаления от главной массы неприятельского войска. Помпей же мог бы тем временем отправить в различные экспедиции свой флот и легионы, которые имели бы больше успеха, чем Цезарь со своим войском. Превосходство противника на море, позволявшее ему избегать развязки, дало бы ему еще больше преимуществ.

Осада помпеянского войска повела все-таки к худшему - к поражению. Но именно этот удар вызвал долгожданный ответный удар.

Упоенные успехом помпеянцы готовы были тут же выйти на решительный бой, но Цезарь уклонился от сражения, считая, что надо дать войску время оправиться от морального потрясения. Ловким маневром он выиграл расстояние и направился по дороге в Фессалию, чтобы вновь соединиться с выделенными им отрядами, которые завоевали для него большую часть местностей внутри страны. Главный корпус под предводительством Домиция маневрировал без успеха вокруг Сципиона, избегавшего решительного сражения79.

Для Помпея и сейчас было бы самым правильным не спешить с развязкой, но, опираясь на моральный подъем после сражения при Диррахие, склонить раньше на свою сторону западные провинции, а затем с удвоенной силой напасть самому на Цезаря. Но если сам Помпей и лелеял подобные мысли, - а как сообщает Цезарь, он все еще уклонялся от решительного сражения, - то он все-таки не имел такой силы в своей партии, чтобы настоять на выполнении подобного длительного плана. Цезарь рассказывает, что он сам находил для Помпея три возможности: уход Помпея в Италию, осада эпирских городов, имевших гарнизоны и склады Цезаря, и, наконец, - следование за самим Цезарем. Цезарь говорит, что в последнем случае он начал бы сам осаду против Сципиона и заставил бы этим Помпея прийти на выручку. Но Сципион имел возможность вернуться в какой-либо приморский город, например Фессалоники или даже Византию, где Цезарь, не имея флота, ничего не мог бы сделать, в то время как Помпей мог подвергнуть нападению укрепления Цезаря и с суши, и с моря. Шансы в отношении оружия были неравны. Но помпеянцы были теперь так уверены в себе, что не хотели добиваться победы окольными путями. Сначала они сделали попытку отрезать корпус Домиция, который маневрировал в Македонии против Сципиона, а когда это не удалось и Домиций со своими двумя легионами ушел к Цезарю, то они последовали за ним на Фессалийскую равнину и предложили решительный бой. Оба полководца имели в своем распоряжении на театре военных действий больше 11 легионов; Цезарь оставил в эпирских городах 8 когорт, Помпей в Диррахий - 15. Но выделенные в Элладу 1 S легиона еще не вернулись к Цезарю, так что помпеянское войско было значительно сильнее и морально, благодаря победе, и по численности.

Сам Цезарь говорит, что он имел только 22 000 чел. пехоты и 1 000 чел. кавалерии, Помпей же - 45 000 чел. пехоты и 7 000 чел. кавалерии. Прибавим к этому, что он добыл победу, потеряв якобы только 200 чел., в то время как 15 000 помпеянцев пало на поле сражения. Таким цифрам можно было оказывать доверие до тех пор, пока все они принимались на веру, но меня удивляет, что они и сейчас еще находят себе горячих защитников. Они неприемлемы и сами по себе, а еще больше потому, что находятся в явном противоречии с утверждением Цезаря, что Помпей сам не хотел сражения и был принужден принять его только благодаря настояниям и уверенности в победе окружавших его. Что же представлял собой Помпей, если он, имея вдвое больше пехоты и всемеро больше кавалерии, хотел уйти от боя? По тем маневрам, которые Помпей производил, мы судим, что он имел численный перевес, но этот перевес был не так значителен, чтобы затмить качественное превосходство ветеранов Цезаря и вселить в него уверенность в победе в открытом поле. Только после того, как удалось нападение на неприятельский лагерь при Диррахий, что подняло дух его войска и, как он полагал, понизило настроение противника, он осмелился решиться на сражение и при этом старался подыскать благоприятные условия на местности, что еще отсрочило сражение. Если мы прибегнем к другим известиям, которые, может быть, исходят от одного из военачальников Цезаря, Азиния Поллиона, написавшего труд о междоусобной войне, то надо исчислить (при условии, что точно мы ничего не можем сказать) войско Помпея в 40 000 легионеров и около 3 000 всадников, а войско Цезаря в 30 000 легионеров и, может быть, 2 000 всадников; в отношении легковооруженных, имевшихся у обоих противников, перевес был на стороне Помпея.

Нельзя доверять известиям, что и теперь Помпей был против сражения. После того как началось следование за Цезарем в глубь страны, откладывать события не имело смысла. Нельзя было помешать прохождению Цезаря по плодородным местностям от Черного моря до г. Истма и дать ему возможность получать с них продовольствие. Преимущество, бывшее у помпеянского войска и состоявшее в том, что оно могло благодаря связи с приморскими городами получать издалека транспорты, все же не было настолько велико, чтобы поддержать надолго дух войска, а к тому же все моральное значение похода было утрачено благодаря излишним проволочкам. Кроме того, Цезарь находился в ожидании легиона из Эллады и, вероятно, еще двух, следовавших из Италии через Иллирию80. Помпей не решался сразиться с Цезарем; он мог колебаться при Диррахии раньше, чем решил преследовать Цезаря, или во всяком случае раньше, чем удар против корпуса Домиция потерпел неудачу, но не теперь, встретясь в Фессалии лицом к лицу с ним. И все-таки сражение не состоялось тотчас же после того, как войска оказались на виду друг у друга: каждый из противников думал, что другой, ожидая развязки, выбирает благоприятную для себя позицию и надеется заманить его туда81.

Наконец, Помпей продвинулся на равнину так далеко от своего лагеря, что не имел больше преимущества в местности, и Цезарь, хотевший уже отойти, решил не ожидать своих подкреплений и пошел навстречу Помпею.

Попробуем набросать картину этого чрезвычайно тяжелого последствиями дня. Она будет отличаться от общепринятых представлений, так как я полагаю, что описания Цезаря, которым обыкновенно доверяют, подлежат исправлению на основе других источников.