Неожиданный сбой: обвинение в затруднении

 

Издав буллу «Pastoralis praeeminentiae», папа снова завладел ини­циативой. Возможно ли, чтобы и его смутили признания тамплие­ров? В тот момент он в основном негодовал на незаконное вмеша­тельство короля Франции в папскую юрисдикцию.

Для Филиппа Красивого эта булла, конечно же, стала источни­ком беспокойства: он не мог ее отвергнуть, а значит, ему нужно было лавировать с тем, чтобы как можно меньше уступить папе. Он дваж­ды уклонялся от просьб папы о передаче тамплиеров под контроль Церкви. Он не смог предотвратить того, что в декабре 1307 г. в при­сутствии двух кардиналов, присланных папой, Моле и другие руко водители ордена не повторили своих признаний, а Моле рассказал, что боялся пыток. С этого момента папа уже знал, как себя вести Климент V развил свое преимущество и в феврале 1308 г. затормо зил действия инквизиторов.

Филипп Красивый нанес ответный удар сразу в двух направлениях, усилив давление на папу и взбудоражив общественное мнение в коро­левстве. Точно так же он действовал против папы Бонифация VIII.

Он обратился к докторам Парижского университета, задав им семь вопросов о законности своих действий. Может ли светская власть действовать в одиночку, когда заблуждение очевидно? Полу­чивдоказательства виновности тамплиеров, не вправе ли он был арестовать их? И т. д.

Ответ университета, полученный только 25 марта 1308 г., был озадачивающим и скорее неблагоприятным для начинаний короля. Ученые отстаивали церковную юрисдикцию и утверждали, что ор­ден Храма — монашеский орден. Правда, они согласились, что бла­годаря наличию признаний «имеется горькое подозрение, что все члены ордена являются еретиками или пособниками ереси». Этого оказалось достаточно, чтобы осудить орден и оправдать расследова­ние, начатое королем.

В борьбе с папой королевская власть использовала еще одно средство — клевету. Были обнародованы анонимные пасквили, в ко­торых папу обвиняли в непотизме (что трудно отрицать!), потака­нии ересям и пр. Все это сопровождалось угрозами и напоминания­ми о злоключениях Бонифация VIII.

Одновременно правительство созвало в Туре Генеральные штаты королевства. Инициатором этого заседания стал Гильом де Ногаре: «Небо и земля поколебались от дерзости столь великого преступле­ния, и стихии пришли в смятение. <...> Против столь беззаконной язвы должно восстать все — законы и оружие, скоты и четыре сти­хии» (р. 105-107). Эта фраза уже сослужила свою службу в борьбе против Бонифация VIII...

На заседаниях штатов присутствовали представители духовенст­ва, знати и городов. В качестве этих последних были без колебаний приглашены жители даже крошечных поселков, и в результате на­бралось около трехсот человек. Нам ничего не известно о дискусси­ях (проходивших между 5 и 15 мая). Однако представители всех трех сословий сопровождали короля в Пуатье на встречу с папой. В течение июня и июля Филипп, Ногаре и Плезиан непрерывно ока­зывали давление на Климента V. Плезиан представлял позицию ко­роля на консистории, проходившей 29 мая. Он собрал воедино всеобвинения против ордена Храма. Папа не отреагировал. Тогда 14 июня Плезиан пошел в атаку:

 

Ваше Святейшество ответило в общих словах, не сказав ничего определен­ного о конкретном деле; вы видели, что умы присутствовавших там слуша­телей были поражены неожиданностью. <...> Поэтому некоторые подозре­вают вас в желании покровительствовать тамплиерам...

 

Далее следует угроза прямого вмешательства светской власти и народа, так как «все те, кого касается это дело, призваны защитить веру» (р. 129).

Плезиан потребовал возобновить расследование во всех диоце­зах, снова привлечь к делу инквизиторов и полностью искоренить орден Храма, признанный сектой.

Чтобы усилить давление, советники короля 27 июня 1308 г. представили папе семьдесят два тамплиера, хорошо подготовлен­ных и отобранных из числа отступников ордена или рыцарей, под­вергшихся пыткам. Этьен де Труа, один из первых обвинителей ор­дена, покинутого им еще до ареста, дал показания без всяких уговоров. По его словам, принимавший его в орден Гуго де Перо ска­зал ему, показав крест:

 

«Следует, чтобы ты отверг того, кто здесь изображен». Я противился изо всех сил, но один из присутствовавших там братьев извлек свой меч и, при­ставив острие к моему боку, закричал: «Если ты не отвергнешь Христа, я проткну тебя этим мечом, и ты умрешь на месте. Все остальные также уг­рожали мне смертью, и поэтому я в конце концов отрекся от Христа, но все­го один раз⁴⁹³.

 

Филипп Красивый из предосторожности оставил в Шиноне са­новников ордена, якобы заболевших.

Пятого июля Климент V сдался. Вернувшиеся на свои места ин­квизиторы теперь действовали вместе с епископами в масштабе дио­цезов. В булле «Faciens misericordiam» от 12 августа 1308 г. папа объ­яснил свою позицию по поводу суда над тамплиерами. Он возложил на провинциальные соборы обязанность судить тамплиеров как ча­стных лиц по представлению епархиальных комиссий. Чтобы су­дить орден в целом, он назначил папских уполномоченных в каждом государстве или регионе. Парижская комиссия, отвечавшая за коро­левство Франция (именно здесь происходили основные события), состояла из восьми человек. Решение об окончательном уничтожении ордена было принято и провозглашено на общем соборе, созванном буллой «Regnans in coelis». Он проходил в Вьенне в начале 11310 г. Наконец, понтифик оставил за собой право судить руководителей ордена. Имения ордена должны были использоваться на нужды крестового похода. В ожидании его начала опеку над ними получил король, одновременно «по просьбе Церкви» сохранив контроль над пленниками.

Победа короля была полной. Но только внешне. Ведь папа сохранил всю свою свободу действий и мог затягивать и тормозить процесс. И это удалось ему как нельзя лучше, так как дело не было завершено еще добрых два года.

В действительности епархиальные комиссии приступили к рабо­те только весной 1309 г. Что касается апостолической комиссии, то она впервые собралась в ноябре 1309 г. Епископы, не очень убеж­денные в виновности тамплиеров, как и папа, не выказывали при­знаков особого рвения. Удивительно, что не делал этого и Филипп Красивый: хотя он и был уверен в том, что сможет держать папскую комиссию под контролем, он все же не стремился ускорить начало заседаний, боясь, что перед уполномоченными папы братья смогут отказаться от своих показаний.

Во Франции епископальные расследования начались в середине 1309 г., в некоторых других местах для этого пришлось дожидаться 1310 г. Для французских заключенных это означало вторую череду допросов. В Англии, Испании и Италии она оказалась первой. И снова были использованы пытки — не везде, но и не только во Франции. В качестве примера можно сослаться на предписания, дан­ные епископом Парижа: предметом особого интереса являлось то, каким образом тамплиеры принимались в орден. В случае необхо­димости «следует пригрозить пыткой, даже страшной, и показать инструменты, но не начинать ее тотчас же. <...> Пытать должен под­ходящий для этого церковный пыталыцик — обычным способом и в меру» (р. 143).

Во Франции пытки применялись почти повсеместно, кроме Клермона. В Англии ничего такого не происходило, пока в сентябре 1309 г. там не появились два инквизитора с континента (в стране своих инквизиторов не было). Тамплиеры, содержавшиеся в Лондо­не, отвергли обвинения. Инквизиторы потребовали примененияпыток, на что король 9 декабря ответил согласием. Однако шесть ме­сяцев спустя инквизиторы пожаловались — никто не хочет пытать! Они потребовали, чтобы пленников перевезли в Понтье, континен­тальное владение короля Англии, не подчинявшееся английским за­конам. В конце концов, поиски «подходящего пыталыцика» увенча­лись успехом, и пытки начались, но только в июне 1311 г. были получены признания у трех тамплиеров (всего лишь)⁴⁹⁴. В Ирландии комиссия по расследованию состояла из трех доминиканцев, двух францисканцев и каноника из Килдара. Она задала восемьдесят семь вопросов пятнадцати тамплиерам, допрошенным в феврале 1310 г. в соборе Св. Патрика в Дублине⁴⁹⁵.

В Арагоне сохранились только материалы допросов тамплиеров из Лериды и Руссильона. В этом регионе братья защищались осо­бенно упорно. Пьер Блада объявил 15 февраля 1310 г.:

 

Мерзости, приписываемые ордену на основании так называемых призна­ний его руководителей, никогда не существовали, и я добавляю, что если ве­ликий магистр ордена Храма сделал эти признания, которые ему приписы­вают, во что я, со своей стороны, никогда не поверю, то он солгал и погряз во лжи.

 

Брат-капеллан Раймунд Сапте твердил то же самое⁴⁹⁶.

Понадобился приказ папы, изданный в марте 1311 г., чтобы пыт­ки были применены к восьми тамплиерам из Барселоны. Некоторые из них заранее позаботились о том, чтобы объявить, что их показа­ния не будут иметь силы, но ни один не сдался⁴⁹⁷. В Кастилии и Пор­тугалии допросы проводились обыкновенными способами.

В Германии ситуация порой складывалась особенно драматично. Архиепископ Магдебурга, относившийся к тамплиерам чрезвычай­но враждебно, бросил их в тюрьму и вознамерился самолично их су­дить, за что был отлучен от Церкви своим соперником, епископом Хальберштадта. В Майнце 11 мая 1310 г. прецептор дома в Грюмбахе и двадцать рыцарей захватили зал, где проходили допросы братьев; прецептор выступил в защиту ордена и своего брата Фридриха фон Зальма и предложил доказать свою невиновность участием в орда­лии. Тридцать семь присутствовавших там тамплиеров заявили о своей невиновности⁴⁹⁸.

В Италии пытки применялись в Неаполе и папском государст­ве — за счет этого удалось заполучить несколько признаний. В Северной Италии в сентябре 1309 г. была учреждена комиссия под началом архиепископа Равенны Ринальдо да Конкореццо. Она наблюдала за ходом расследования в диоцезах. Очень немногие из допрошен­ных тамплиеров находились в тюрьме. Затем провинциальный со­бор на двух заседаниях в январе и июне 1311 г. изучил полученные материалы и вызвал в суд содержавшихся в заключении тамплиеров Пьяченцы, Болоньи и Фаенцы. Они были признаны невиновными, с; чем согласился и францисканский инквизитор. Только два инквизи­тора-доминиканца считали тамплиеров виновными и порицали то, как Конкореццо провел расследование и процесс. Они пожаловались папе, который в письме к архиепископу упрекнул его за пренебреже­ние пытками и приказал снова начать допросы. Конкореццо отка­зался, но его коллеги в Пизе и Флоренции воспользовались этим, чтобы возобновить преследование тосканских тамплиеров, на сей раз с применением пыток. В Венеции, городе без костров, инквизи­ция находилась в руках государства: здесь тамплиеров не только не трогали, но даже позволили им остаться в их собственном доме⁴⁹⁹.

Наконец, на Кипре тамплиеры отвергли обвинения, и для возоб­новления расследования здесь также потребовался приказ Климента V. Разбирательство, проходившее во Франции, отличалось почти полным отсутствием свидетельских показаний, исходивших от лиц, не принадлежавших к ордену: в 1309-1310 гг. такие свидетели дали всего шесть показаний из двухсот тридцати одного. Напротив, за пределами Франции были получены многочисленные сторонние свидетельства: шестьдесят в Англии, сорок одно в Ирландии, сорок четыре в Шотландии (где тамплиеров было двое). Количество бла­гожелательных и негативных свидетельств одинаково, причем по­следние чаще всего сводятся к пересудам и сплетням. Сорок одно свидетельство в Ирландии исходит от тридцати семи церковнослу­жителей и четырех мирян, один из которых в прошлом являлся сер­жантом ордена Храма. Из числа свидетелей обвинения трое одновременно входили в комиссию по расследованию ⁵⁰⁰.

Крах ордена Храма

 

После этого быстрого обзора европейских горизонтов нам сто­ит вернуться чуть-чуть назад и остановиться на Франции. Именно там разворачивались главные события, поскольку одновременнос епархиальными расследованиями вроде тех, о которых мы только что говорили, комиссия из восьми человек вела разбирательство дела о виновности ордена как такового.

Когда в ноябре 1309 г. эта комиссия собралась на первое заседа­ние, она присутствовала в неполном составе, и до 22 ноября перед ней не предстало ни одного тамплиера, чтобы защитить орден. Од­нако, и мы располагаем соответствующими доказательствами в от­ношении епископа Базаса, комиссия оповещала о своей работе там­плиеров, содержавшихся под стражей в королевстве. Двадцать шестого ноября на заседании присутствовал Жак де Моле: он стре­мился достойно защитить орден, но захотел получить совет, так как сам был недостаточно мудр⁵⁰¹. Ему перевели на французский различ­ные документы. В зале, как будто случайно, присутствовал Гильом де Плезиан, «но не по приказу поименованных господ уполномочен­ных, как они сами сказали» (р. 153). Явившись туда вторично не­сколько дней спустя, Моле занял позицию, с которой уже больше не сходил: раз папа оставил за собой суд над ним, он будет говорить только в присутствии папы. Когда 2 марта 1310 г. он был вызван в третий раз, около пятисот братьев уже успели заявить о своем же­лании засвидетельствовать невиновность ордена, он же продолжал молчать. Лишь с большим опозданием он понял, что выбранная им тактика не принесла результата.

В конце 1309 г. в лагере короля царил оптимизм: Моле ничего не сказал, а перед восьмеркой предстало слишком мало тамплиеров. Казалось, всякая опасность непредвиденного поворота устранена. Двадцать шестого ноября король приказал своим бальи и сенеша­лям препроводить в Париж тамплиеров, выразивших желание вы­ступить свидетелями.

Комиссия приступила к работе 3 февраля, заслушав шестнадцать тамплиеров из Макона. Неожиданность была полной: пятнадцать из них защищали орден. С этого началась целая волна, потому что к концу месяца уже пятьсот тридцать два брата, прибывших со всего королевства, заявили о своем желании дать показания в защиту ор­дена. В конце марта их было уже пятьсот девяносто два, а вскоре уже более шестисот.

Тамплиеры доверили защиту ордена четверым своим представи­телям — двум братьям-капелланам, Пьеру де Булоню (собственно, из Болоньи), безусловно ранее изучавшему право, и Рено де Провену, и двум братьям-рыцарям из провинции Овернь, Бертрану де Сар-тижу и Гильому де Шамбоне. Эти двое, представ перед судом еписко­па Клермона, не сделали никаких признаний. Что же касается двоих священников, то они сделали признания в 1307 г. Их защита стано­вилась все более и более уверенной и основательной и подогревала волю к сопротивлению у остальных.

Для короля ситуация становилась тревожной. К тому же в апреле папа отложил всеобщий собор до 1311 г. Тогда король воспользовал­ся советом некоего теолога из Парижского университета, мнение ко­торого, разделявшееся абсолютным меньшинством ученых, своди­лось к следующему: «Зачем давать защитника, если не для того, чтобы защитить заблуждения тамплиеров? Это неугодно Богу, ибо голос фактов делает преступление явным. Пусть же Церковь избе­жит этого позора! Пусть поспешит это сделать!»⁵⁰² (р. 79). Одним ма­хом все юридические аргументы были сметены неотразимым силло­гизмом: защищать орден означало согласиться с тем, что он может не быть виновным, но он виновен, следовательно, защищать его не­допустимо. При всей сомнительности этого аргумента король без промедления перешел к действиям.

Архиепископская кафедра Санса пустовала, и Филипп добился от папы, чтобы тот передал ее Филиппу де Мариньи, епископу Кам-бре и брату всемогущего Ангеррана де Мариньи, оттеснившего Ногаре на второе место в королевском совете. Излишне говорить, что новый архиепископ был полностью предан королю.

Епископство Париж входило в состав провинции Сане. На долю Филиппу де Мариньи выпало завершить, по решению собора, епар­хиальное расследование личной вины тамплиеров в своей провин­ции. Незамедлительно 10 мая архиепископ созвал синод. Сознатель­но обойдя процедуру, предписанную апостолической комиссии восьми и епархиальным комиссиям, Мариньи добился осуждения на сожжение пятидесяти четырех тамплиеров провинции Сане, которые сознались в своих преступлениях в 1307 г., но снова впали в заблужде­ние, когда решили защищать орден перед комиссией восьми. Для Ма­риньи они были вероотступниками, хотя многие богословы отверга­ли эту идею. Двенадцатого мая осужденных на телегах вывезли из Парижа через ворота Св. Антония, недалеко от которых был приго­товлен костер.

Никто из них — здесь не было исключений — не признал ни од­ного из преступлений, которые ставили им в вину, но, напротив, они упорствовали в своих запирательствах, постоянно твердя, что их предают смерти без причины и несправедливо, что не без восхище­ния и великого удивления могли видеть многие люди⁵⁰³.

В последующие дни костры запылали в Санлисе, Пон-де-л'Арш, а позднее в Каркассоне.

Король торжествовал: судебное разбирательство было сорвано. Несколько тамплиеров, представших перед комиссией в последую­щие дни, путались в словах и давали несогласованные показания. Два главных защитника ордена Пьер де Булонь и Рено де Провен ис­чезли - вероятно, были похищены, убиты или бежали. Тамплиеры отказались от защиты ордена. Комиссия делала перерывы в работе или проводила несколько заседаний то тут, то там. Немногие там­плиеры, успевшие перед ней выступить, предварительно обработан­ные своими тюремщиками, признавали все что угодно, противоре­чили самим себе, доводя до изнеможения самих членов комиссии. Иногда какая-нибудь группа тамплиеров, например братья из Ла-Рошели, упорствовала; иногда в защиту ордена выступал внеш­ний свидетель, как, например, лионский доминиканец Пьер де ла Палю.

С согласия папы и короля 26 мая 1311 г. комиссия прекратила свои собеседования. Она закрыла объемистое дело из двухсот девят­надцати томов, которые должны были послужить материалами для работы собора. Шестнадцатого октября 1311 г. папа объявил о его открытии. На повестке дня стояли три вопроса: орден Храма, кре­стовый поход, церковная реформа. Комиссия ad hoc, собранная в Оранже, подвела итог переданным ей текстам. Результаты были тенденциозными, если судить по материалам суда в Англии: все пе­ресуды и сплетни, на которых строились обвинения против ордена, переданы со всей точностью, однако мы не находим ни слова о поч­ти единодушных протестах английских тамплиеров. Теперь папа хо­тел только одного — покончить с делом как можно быстрее.

Постепенно ситуация приобрела иной оборот, и папа потерял контроль над собранием. В то время как некоторые епископы, вроде

Жака Дезе, будущего папы Иоанна XXII, не обременяли себя угры­зениями совести и советовали папе распустить орден Храма без дальнейших проволочек, большинство отцов собора хотело судить, а значит, и выслушать защиту. И точно, в конце октября семь там­плиеров внезапно появились на соборе и заявили о своем желании защищать орден, добавив — было ли это бахвальством или реальной угрозой? — что в окрестностях Вьенна находятся от полутора до двух тысяч братьев, готовых свидетельствовать пользу ордена Хра­ма. Доминиканец Птолемей Луккский, епископ Торчелло, записал:

 

Прелатов призвали на совещание с кардиналами по поводу тамплиеров. Пре­латам зачитали документы касательно этой темы, а потом их вызывали по одному, и папа спрашивал их, следует ли позволить тамплиерам выступить в защиту ордена. Все прелаты Италии, кроме одного. Испании, Германии, Швеции, Англии, Шотландии и Ирландии придерживались этого мнения. К тому же изъявили свое согласие и французы, кроме трех митрополитов — Реймса, Санса и Руана⁵⁰⁴.

 

Климент V чувствовал опасность. Если он так стремился покон­чить с этим делом, то лишь потому, что торопился заняться кресто­вым походом, а главное, не хотел давать королю Франции повод вмешаться и снова дать ход некоторым старым тяжбам, вроде по­смертного суда над Бонифацием VIII. А он знал, что король Франции пребывал в сильном раздражении.

Как всегда в подобных случаях, Филипп использовал опробован­ный метод: в марте 1312 г. он собрал Генеральные штаты королевст­ва в Лионе. К этому времени были проведены тайные встречи пред­ставителей короля, включая Ногаре, и папы. Двадцатого марта Филипп объявил о своем прибытии в Вьенн в сопровождении ар­мии. Время поджимало. Двадцать второго марта папа собственной властью издал буллу «Vox in excelso», упразднившую орден Храма, «не без горечи и сердечной скорби, не по судебному решению, а по апостолическому смотрению и решению». Третьего апреля, в сопро­вождении Филиппа Красивого и его сына Людовика Наваррского, папа во всеуслышание объявил приговор, после чего «встал священ­ник и под страхом отлучения запретил участникам собора произно­сить хоть слово, кроме как с разрешения или по просьбе папы»⁵⁰⁵.

Из-за нерешенной проблемы передачи имущества ордена Храма собор продлился до 6 мая 1312 г. К этому времени орден уже прекра­тил свое существование.

Открытым оставался вопрос о людях. Булла «Considrantes dudum» от 6 мая 1312 г. сделала различие между:

— теми, кто были признаны невиновными или, после своих призна­ний, примирились с церковью. Им предоставлялось содержание и возможность жить в бывших домах ордена или в монастырях по собственному выбору, так как монашеские обеты, произнесен­ные ими при вступлении в орден Храма, сохраняли свою силу;

— и теми, кто отрицали обвинения или отступили от веры. Их жда­ло строгое наказание.

Папа оставил за собой суд над четырьмя руководителями ордена Храма, содержавшимися в заключении в Париже. Наконец-то Моле должен был получить возможность высказаться, как он давно про­сил, перед папой — единственным человеком, которому он доверял. Увы! Климент V дождался 22 декабря 1313 г., чтобы назначить ко­миссию из трех кардиналов, которые должны были вершить суд от его имени. Среди них находился Никола де Фровиль, доверенное лицо короля. Таким образом, Моле предстояло встретиться практи­чески с теми же самыми людьми, перед которыми он до сих пор от­казывался говорить. В действительности 18 марта 1314 г. его приве­ли на заседание комиссии не для того, чтобы судить, а значит, высказаться. Ему предстояло выслушать приговор собора под пред­седательством Филиппа де Мариньи:

 

В понедельник после праздника св. Григория они были осуждены на по­жизненное и строгое заключение. Но хотя кардиналы полагали, что в этом деле все окончательно решено, сразу же и неожиданно двое из этих людей, великий магистр (Моле) и магистр Нормандии (Шарне), начали с упорст­вом возражать кардиналу, произносившему проповедь, и архиепископу Санса, отказываясь от своей исповеди и всего, что они до этого времени сказали...

 

Кардиналы были удивлены и отложили разбирательство до сле­дующего дня. Получив известие, король не стал ждать:

 

В час вечерни в тот же самый день на маленьком острове на Сене, располо­женном между садами короля и церковью братьев-отшельников св. Авгу­стина, они были обречены на сожжение. <...> Они были полны такой решимости принять огненную казнь, такого желания, что вызвали у всех, кто присутствовали при их гибели, восхищение и удивление своим постоянст­вом в смерти и своем последнем отрицании⁵⁰⁶.

 

Судьба двух других руководителей ордена, Пейро и Гонневиля, окутана молчанием - они окончили свои дни в тюрьме.

Флорентийский хронист Джованни Виллани, иногда принимав­ший за чистую монету то, что ему рассказывали, утверждает, что прах и кости Моле и Шарне были собраны несколькими монахами и святыми людьми и считались мощами. Двадцатого апреля умер Климент V, а 29 декабря следующего года - Филипп Красивый... Проклятие!⁵⁰⁷

Глава 3

Наследие ордена Храма

⇐ Предыдущая32333435363738394041Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: