Отражение философии Пифагора в его социально-политических взглядах

 

Практически всегда политические учения теснейшим образом переплетаются с философскими. Политика неотделима от социальной жизни общества. А значит - и от философии.

На первый взгляд может показаться, что подобная ситуация сложилась в ходе истории. Но, тем не менее, практически любая философия пытается построить целостную картину мира, создать концепцию, в которую бы вписывалось все, в том числе естественно и социально-политическое устройство.

Построение концепции в данном случае велось по принципу подобия малых систем большим. Уже в древнем мире люди начинали находить признаки более мелких образований в более крупных. Так, например, нередко семью представляли как маленькое государство.

А значит, можно представить и что-то более крупное, чем государство, тем более, что речь идет о полисной Греции, которая не представляла из себя целостного государства. Вполне возможно, что при этом государство было для Пифагорейцев уменьшенной проекцией всего мира. Или всей вселенной.

Во времена Пифагора, когда главным вопросом философии был далеко не вопрос социальной составляющей, а вопросы натурфилософии, поиски сути вещей, эта связь выглядит мало очевидной. При попытке привести человека и окружающий его мир к единому устройству, это приобретает совсем другое значение. Может показаться, что политическая деятельность никак не связана с философией, но на деле в попытки построения государства у пифагорейцев обусловленные столько социальной заботой об обществе, сколько философской идеей упорядочивания мира.

Не случайны с философской точки зрения и занятия Пифагорейцами математикой. Все общественные науки теоретически можно рассматривать в отрыве от реального физического мира.

Философия в привычном понимании рассматривает человека, создана человеком и подчиняется человеку. Древнегреческая же философия, в особенности досократическая рассматривала сами вещи либо вообще в отрыве от человека, либо рассматривала человека лишь как небольшую часть всего мира. Большая заслуга в этом принадлежит милетской школе натурфилософии, но большое значение внесли в естественную концепцию мира и пифагорейцы. Мир сам по себе для них намного важнее социальных взаимоотношений, так как мир без людей может существовать, люди же без мира - нет.

Именно они предполагает некий разум, который позже фигурирует у других философов - это логос Гераклита и нус Анаксагора. Но самое главное - на лицо механизм выявления истинного логоса: истинный логос вовсе не обязан подчинятся человеческим законам - а значит его надо искать не в том, что распространяется только на людей, но в более общих закономерностях - в том, что способно распространятся даже на неживых существ или нематериальные абстрактные понятия.

И тут Пифагорейцы совершают гениальный прорыв - все есть число. Числа, а так же математические законы, из этих чисел вытекающие - вот тот самый универсум, что распространяется и на людей и на неживые предметы, причем само по себе число всегда остается абстрактным понятием. Взгляд на математику и числа не может быть субъективным, математическая истина - одна для всех.

Математические законы действуют на все, они существовали до появления людей, и будут существовать после их исчезновения. Их нельзя придумать, их можно только познать. Невольно напрашивается аналогия с умом мироустроителем: его нельзя скорректировать согласно своему усмотрению - его можно только изучить и принять таким, какой он есть. Более того - в математических законах этот разум собственно и отражен.

В связи с этим закономерно появляются пифагорейские числовые профанации. Пифагорейцы приписывали числам человеческие качества. Так, они четверку числом справедливости, потому что она воздает равным за равное (2×2). В идеале это позволило бы произвести расчет человеческих добродетелей.

Таким образом, здесь на смену одной проблеме, приходит другая - система привязана к математике, но искусственным, человеческим остается способ перевести человеческое на язык математики, а значит на язык общего логоса. Подобные профанации, возможно и кажутся смешными, но это - первые попытки "оцифровать" человека.

При попытке создать цифровую модель мира, в которую включен человек, закономерно возникает необходимость придать всему цифровой эквивалент. Когда дело касается государственного устройства - каждый человек, или по крайней мере социальная группа так же должна иметь такой эквивалент. Очевидно, что пифагорейцы пытались перевести это и на социальные взаимоотношения. В идеале, для пифагорейцев это означало бы такую социальную объективность, что, к примеру, судебное разбирательство сводилось бы к решению уравнения.

Практически невозможно обойти пифагорейское разделение на богов, людей и подобных Пифагору. С одной стороны - это своего рода моральное закрепление стратификации общества. С другой - естественное требование порядка.

Представляет интерес вопросы о том, чем отличались "подобные Пифагору" от обычных людей, и как формировалась эта прослойка общества. Не менее интересен и вопрос о том, какова роль "подобных Пифагору" в общей картине мира.

Если предположить, что Пифагорейцы - нечто среднее, между богами и людьми, то скорее всего это - посредники, те, кто контролируют волю богов среди людей. А это значит, что Пифагорейцы обладали тайным божественным знанием. По крайней мере, им так казалось.

В таком случае их роль в мире весьма понятна: если им ведом божественный порядок вещей, они обладают неким тайным знанием и их организация достаточно крупная и могущественная - их задача - поддержка мира в состоянии устойчивости, сохранение существующего порядка на земле.

Пифагорейцы не отрицали традиционных греческих богов, более того, Пифагор иногда даже дает предписания по жертвоприношениям.

Но для Пифагорейцев явно существовал некий особый бог, который был выше других.

Это - нечто большее - не просто главный бог - Зевс, а что-то на порядок выше, тот самый разум - организующее начало.

Возможно - это и не бог, а закон, но закон настолько непоколебимый, что ему вынуждены подчинятся даже боги. Но скорее всего эти два понятия для пифагорейцев настолько тесно переплетаются, что в результате становятся единым.

Ведая информацией этого мирового разума пифагорейцы, как обладатели истины высшего разума могли быть равными богам и даже противостоять им. Тогда их роль могла как дублировать роль богов, так и быть совершенно противоположной.

Тем не менее, остается вопрос: что представляет собой высший разум или бог пифагорейцев. Что это - некий единый бог, к которому они хореизировались - или некий вселенский разум?

Нет оснований полагать, что именно богов Пифагор ставит на вершину. Возможно, "подобных Пифагору", пифагорейцы ставили наравне или даже выше богов. Если есть некий закон, который стоит выше всего остального, очевидно, что боги должны ему подчинятся. А значит, владея этими законами, можно не только понимать, но и предсказывать волю богов.

Возможно, что соблюдение правил традиционной греческой религии для Пифагорейцев было просто социальным стереотипом. Но не исключен также и вариант, что пифагорейцы поддерживали видимую верность обычаям, а в своем закрытом обществе исповедовали совершенно другую религию - возможно, это и была та самая тайна, которую они так тщательно охраняли от посторонних.

Тот факт, что сам Пифагор утверждал, что он - сын Апполона (или Гермеса) очевидно указывает на то, что он считал себя приемником богов, намекал на свою божественную сущность. Но тем не менее сам он себя не называл богом, а именно выделял себя в отдельную группу. Этому можно дать разные объяснения. Можно предположить, что Пифагор с одной стороны хотел подчеркнуть, что он выше обычных людей, но не смеет при этом тягаться с богами. Но возможно и то, что даже богов он не считает совершенными, поэтому подчеркивает свою исключительность даже по отношению к ним.

Если считать, что пифагорейцы признавали некого верховного бога-разума, тогда вполне понятными становится попытки Пифагорейцев приблизить себя к этому разуму.

Но возможно, что дело обстояло гораздо проще: пифагорейцы пытались жить как единый организм не для того, чтобы достичь гармонии с логосом, но для того, чтобы их общество было более крепким.

Если рассматривать Пифагорейский союз в политическом плане, то четкая иерархичность и дисциплина могли быть и вовсе не связаны с философскими или религиозными воззрениями пифагорейцев.

Политические реалии могли обуславливать и закрытый характер общества - формально не выступая в качестве политической партии, пифагорейцы принципиально не афишировали своей политической деятельности, для того. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, вследствие чего могли получить больше свободы для своей деятельности. Однако, как показывает антипифагорейское восстание, эта тактика едва ли себя оправдала. Это приводит к мысли о том, что все же философия была базисом для политической деятельности пифагорейцев, а не прикрытием.

Пифагорейское общество является в какой-то мере копией пифагорейского представления космоса. Вопросу космоса в пифагореизме уделяется огромное значение. Теория Пифагора, гласившая о музыкально-числовой гармонии космоса, казалось бы, не имеет никакого отношения к обществу. Но если звучать могут даже планеты, то очевидно, звучать могут люди.

Космос звучит гармонично, так как он упорядочен - чтобы гармония была среди людей, среди них так же должен царствовать порядок. Пифагор пытается построить этот порядок на математических принципах.

Но одно дело - цифры - и совершенно другое дело люди и общественные отношения. Многие правители и философы пытались построить порядок среди человеческих взаимоотношений, но любой порядок требует универсального принципа, лежащего в основе. Это снова возвращает нас к проблеме придания социальным взаимоотношениям числового эквивалента.

Но скорее всего, на практике все было намного проще. Очевидно, для Пифагора было важно только упорядочить человеческое общество. То, как оно будет упорядочено, хотя и было достаточно важным вопросом, но отходило на второй план. Упорядочить людей с помощью математики или с помощью религии - главное их упорядочить. Именно поэтому он делил своих учеников на две группы - математиков и акусматиков. Математики должны были упорядочивать мир с помощью науки - по математическим законам. Акусматики же - благодаря философии и религии.

Таким образом, можно сделать предположение о том, что Пифагорейский союз был сознан на основе попыток добиться контроля над обществом, а не на основе общих философских взглядов. Но тогда философия (равно как и математика) для них была бы лишь инструментом, что противоречит самой философской идее упорядочивания мира. Однако, тот факт. Что философская идея лежала в самой цели упорядочивания не мешает использованию ее же в качестве инструмента.

Удивительно, но если в масштабах полиса Пифагорейский союз казался аристократический элитой, то внутри все иначе - несмотря на жесткую иерархию, правила были неизменные для всех. Возможно, внешняя закрытость и аристократизм были необходимы для того, чтобы поднять авторитет среди масс народа, что пифагорейцам неплохо удалось. Народ должен был их видеть как нечто особенное, что-то далекое, едва ли не божественное. Это было бы залогом полного повиновения народа в том случае, если бы пифагорейцы все же захватили бы власть в полисе в свои руки полностью.

Совсем иную ситуации имеем мы внутри союза. В глазах друг друга они были одинаковыми, так как имели единую природу. Даже та иерархия, которая присутствовала в союзе, опиралась в основном на возраст, а значит любой, даже самый высокий статус был достижим, это становилось лишь вопросом времени. В самой идее подчинения всех общему порядку можно усмотреть намеки на коллективизм. В таком случае коллективизм жизненно необходим главным образом потому, что это не дает возможности кому-либо искусственно выделятся среди остальных. Это делает общество единым организмом, с единой целью, что во много раз увеличивает политическую силу союза. В противном случае союз быстро бы разбился на множество мелких групп, где каждая группа (а возможно, и каждый член) преследовал бы только свои личные интересы.

Интересен вопрос - стали бы распространять пифагорейцы этот порядок на всех граждан, если бы им удалось захватить полную власть? С одной стороны - народом, живущим по единому порядку управлять значительно легче. Но с другой стороны, если брать за образец порядок Пифагорейского союза, этот порядок носил характер некой элитарности: ежедневные занятия спортом, музыкой наукой - у простых людей просто нет на это времени. Это доступно только аристократам. Таким образом, пифагорейский порядок сливается с аристократическим образом жизни.

В ряде городов пифагорейцы составляли весьма значительную часть аристократического общества, но даже в тех полисах, где пифагореизм не был слишком распространен, и даже намного позже периода расцвета пифагореизма, на его закате, это учение по крайней мере привлекало интерес к себе.

Но если существует особый порядок для аристократии, то должен существовать и особый порядок для простолюдинов. Возможно, либо у пифагорейцев был план упорядочивания их особыми средствами, который нигде не нашел практического применения в силу того, что пифагорейцы так и не пришли к власти, либо же в идеале пифагорейцы мечтали создать такое общество, где все были бы аристократами.

Можно предположить, что Пифагор допускал такую стратификацию общества, при которой аристократы как раз и рассматривались "подобными Пифагору". Аристократы, как правило, представляют собой интеллектуальную элиту любого общества, а значит занятия наукой и музыкой для них - неотъемлемая часть жизни. Кроме того, пифагорейское учение преподносило науку в особом, тайном, отчасти мистическом свете, что также не могло не привлекать интерес аристократии. Таким образом, пифагореизм как философское и политическое учение главным образом был ориентирован на аристократическую аудиторию. Жить в упорядоченном мире должны все, но заниматься его упорядочиванием и поддержанием порядка - лишь избранные.

Но если каждый аристократ сможет с легкостью проникнуть в пифагорейский союз, то его значение быстро снизится. А по-настоящему влиятельное общество во-первых, не должно быть легко доступным, во-вторых, должно быть обезопасено от случайных людей. В союзе должны быть лишь достойнейшие из достойных. Для этого разработана чрезвычайно сложная процедура приема и посвящений. Не каждый аристократ может стать членом союза, что с одной стороны, вызывало уважение со стороны тех аристократов, которые не были членами союза, но с другой стороны могло озлобить ряд аристократов.

Учитывая то, что пифагорейское общество состояло из умных, образованных людей, немаловажным является вопрос - какое место в пифагореизме уделялось вопросам личности. Заставить интеллектуалов работать как единый организм подчас не так и просто.

Теоретически, Пифагорейский союз должен состоять из тех, кто является "подобным Пифагору". Таким образом, каждый член союза должен был равняться на Пифагора, и в приближении к этому идеалу и заключался личностный рост.

При этом надо отметить роль в союзе самого Пифагора. Изначально, даже на самых ранних этапах существования Пифагорейского союза, Пифагор имел в нем непререкаемый авторитет. Во времена раскола Пифагорейского союза, часть пифагорейцев во главе с Гиппием перестали признавать авторитет Пифагора. После отделения предателей, его авторитет возрастает даже больше прежнего.

Если рассматривать Пифагора как политическую фигуру, он - типичный харизматический лидер. Пифагорейский союз имел строгие законы, но все они - законы Пифагора, и без него они бы не действовали. Даже после смерти Пифагора, он оставался для пифагорейцев легендарной личностью, большинство учеников, излагавших пифагорейские теории, причем даже математические, приписывали их авторство Пифагору. Авторитет Пифагора был слишком велик и явно выходил за рамки учителя и идеолога, для пифагорейцев он был просто живым богом.

Такого влияния Пифагор добился главным образом за счет того, что большая часть пифагорейцев вступала в союз в достаточно молодом возрасте, после чего на них сразу же начиналось сильное идеологическое воздействие. Более взрослых членов в Пифагорейский союз принимали совсем иначе, существенно изменяя процедуру и сокращая испытательный срок. Скорее всего, для них Пифагор уже не был таким авторитетом, но и в союзе их держали другие причины, главной из которых очевидно было именно политическое влияние Пифагора.

Влияние пифагорейского союза не ограничивалось Кротоном, на протяжении 150 лет Пифагорейский союз функционировал во множестве городов, распространившись практически по всей Греции. В некоторых городах, как в Кротоне, пифагорейцы были определяющей или одной из определяющих сил, но в большинстве городов пифагорейцы составляли меньшинство. Тем не менее это было важное и в некоторой мере даже опасное меньшинство. Даже в тех полисах, где пифагорейцы были в полной оппозиции к существующей власти, нельзя было не учитывать их интересов.

Даже небольшая ячейка пифагорейцев оставалась частью единого целого. Именно поэтому их просто невозможно было игнорировать. В случае опасности их всегда могли поддержать братья из других полисов. Это держало если не в страхе, то по крайней мере в напряжении местные власти. За первое столетие существования Пифагорейцев в обществе едва ли не на подсознательном уровне закрепился страх перед ними, а так же желание их уничтожить или хотя бы осмеять. Даже через большой промежуток времени после расцвета Пифагореизма, когда пифагорейское движение находилось в глубоком упадке, в Греции ставились комедии, осмеивающие пифагорейцев.

Так или иначе, пифагорейцам в пределах Греции удалось создать эффективную трансполисную сеть, которая обладала реальной силой.

Пифагорейцы внутри своей ячейки строили особый, собственный мир, который строжайшим образом подчинялся ими же самими придуманным правилами. Это был особый мир, где "подобные Пифагору" могли почувствовать себя богами. Этот порядок они пытались распространить и на общества тех городов, где имелись Пифагорейские общины.

На первый взгляд, этические предписания Пифагорейцев не имеют никакого отношения к философии чисел. Однако, если принять во внимание тот факт, что Пифагорейцы считали правильной власть аристократии, то все выстраивается во вполне удобную и понятную схему - Пифагорейцы представляют государство как единую схему, в которой каждая социальная страта должна занимать свою нишу и никто никуда не должен двигаться. Тогда мир останется в равновесии.

В этой концепции учение о метемпсихозе принимает совершенно иное значение. Только метемпсихоз позволял душе хоть как-то сменить свое место в этом мире. Кроме того, эта идея подчеркивала равенство не только людей, но всех живых существ, а значит и их единство, хотя бы перед лицом смерти.

Такая статичность, казалось бы, должна порождать повальный фатализм, ведь если мир абсолютно статичен, то от человека ничего не зависит. Остается только поддерживать существующий порядок.

Исходя из научных законов, человек не может сдвинуть мир, а значит, нет необходимости искусственно поддерживать порядок, просто иначе мир не может существовать. Значит, самым правильным и естественным будет такой закон, который будет вытекать из законов природы.

Такой закон будет не только поддерживаться силами общества, по своей сути он будет таковым, что его нарушение было бы противоестественным.

Законы для пифагорейцев являлись чем-то естественно вытекающим из устройства мира. Этика человеческих поступков связана с системой построения мира. Идея построения мира единым разумом-законом порождает беспрекословное подчинение законам. Законы уже выглядят не как людская договоренность для совместного проживания, а как нечто данное свыше, закон становиться святым. Для пифагорейцев нарушить любой закон просто немыслимо, причем не потому, что за этим последует наказание, или потому, что это неэтично, просто для них невозможна сама по себе такая мысль. Никому ведь не придет в голову нарушить закон всемирного тяготения. Примерно так же выглядело бы нарушения любого человеческого закона для пифагорейцев. Однако, если этот закон нельзя нарушить, зачем нужны его блюстители - пифагорейцы? Впрочем, при рассмотрении Пифагорейского союза практически сразу всплывает целый ряд противоречий.

С одной стороны - члены союза - в основном представители аристократических родов, элита общества. Но с другой стороны - все живут по единому распорядку, имеют совместное имущество, во всем руководствуются единой идеей - как-то немного это напоминает коммунизм.

В этой связи интересным становится вопрос свободе мысли в союзе. С одной стороны, в пифагорейский союз принимались люди образованные, многие из них занимались наукой, это не была обычная серая масса. Как правило, образованная аристократия предпочитает мыслить самостоятельно. В пифагорейском же обществе слово Пифагора - закон. Учитывая способ принятия в Пифагорейский союз, при котором ученикам даже смотреть на Пифагора на ранних этапах своего членства не разрешалось, и то, что в союзе была жесткая иерархия, можно предположить, что старшие члены всячески не только подавляли, но и не допускали свободомыслия среди младших членов.

Очевидно, именно это стало причиной того, что по прибытии в Кротон, он сразу собрал большое количество слушателей, среди которых были не только аристократы.

Может создаться впечатление, что социально-политическом плане Пифагор лишь проповедовал традиционные ценности, но это не совсем так. Хотя внешне Пифагорейский союз и выглядит очень патриархальным, на деле это было вызвано тем, что не каждый мог понять идею Пифагора сразу.

Также возможно, что необходимость проповедовать традиционные ценности возникла в связи с установлением во многих греческих полисах диктатуры, а так же активным развитием товарно-денежных отношений. Вследствие этого начала меняться мораль общества. Люди стали отходить от традиционных ценностей, а значить появилась необходимость в их проповедовании. Если бы Пифагор жил на век раньше, вряд ли бы политическая деятельность была бы столь успешной.

 

⇐ Предыдущая1234Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: