Почему Господь медлит исполнять наши прошения?

Господь, желая более прославить праведников, медлит исполнять их прошения и свои обетования. Поскольку Он много печется о своих рабах: то не просто хочет оказывать им свои благодеяния, но вместе хочет и прославить их, и сделать веру их для всех очевидною. И дабы ты знал, что Бог не только желает благодетельствовать и подавать свои дары, но и всегда хочет принимающих эти дары соделывать более славными, смотри, как Он сделал это с Хананеянкою, как бы медля и уклоняясь внять ее прошению, но это для того именно, чтобы и ее саму сделать известною во всей вселенной. Когда она пришла, умоляя и говоря: помилуй меня, Господи, Сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется (Матф. 15,22), то благоутробный и человеколюбивый, и всегда предваряющий наши прошения, Господь не удостоивает ее даже ответа. И ученики Его, не зная того, что будет, и как Господь сам печется о жене, не отвечает же ей только потому, что не хочет оставить в неизвестности ее достоинства, - ученики, говорю, как бы более имея сострадания, приступивши просили Его: отпусти ее, потому что кричит за нами, как бы выражая тем, что для них, уже несносна стала ее докучливость. Отпусти ее, говорят, не потому, что она столь несчастна, или что ее прошение дельно, но потому, что кричит в след нас. Что же Господь? Желая и ее достоинство мало по малу открыть, и их научить, как мало они постигают Его человеколюбие, дает такой ответ, который мог бы и ее сердце поразить, если бы она не имела твердости духа, пламенного желания и сильной ревности, и их ходатайство за нее остановить. Я послан, говорит Он, только к погибшим овцам дома Израилева (Матф. 15,24). И действительно, ученики после сего уже перестали молить Его за жену; но она не предалась унынию: напротив стала еще прилежнее молить Его. Ибо такова душа скорбящая и с горячим усердием приступающая: она не обращает внимания на то, что говорят, но об одном только думает, как бы достичь того, о чем она старается, как именно сделала и эта жена. Ибо услышав те слова, она, как говорит Писание, снова кланялась Ему, говоря: помилуй меня, Господи (ст. 25). Она знала благоутробие Господа, потому и употребила такую настойчивость. Посмотри же опять, как премудр Господь, и как дивно устрояет Он ход дела: и теперь Он не преклоняется, но дает ответ еще более резкий и суровый. Он знал твердость духа жены и хотел, чтобы она не тайно получила благодеяние, но чтобы и ученики из этого события узнали причину Его медлительности, и все другие научились, как велика сила неотступной молитвы, и как высока добродетель жены той. Потому говорит Спаситель: не хорошо взять хлеб у детей и бросить псам (ст. 26). Заметь здесь постоянство жены, как она, пылая огнем ревности и одушевляясь верою в Бога, терзаясь, так сказать, своею утробою от великой скорби о своей дочери, не отвращается от жестокого слова, но, услышав название пса, и то сносит и признает себя такою, желая спастись от бессмыслия псов, и сопричислиться к лику сынов. Итак, выслушай слова жены, чтобы узнать, какой был плод от того, что Бог медлил исполнить ее прошение. Ибо жестокость слов, сказанных ей, не только не отдалила жену, но возбудила еще к большей ревности. Услышав те слова, она говорит: так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их (ст. 27). Видишь, для чего Господь медлил доселе? Для того, чтобы из слов жены мы узнали всю силу ее веры. Ибо смотри, как Господь тотчас же восхвалил и увенчал ее, говоря: о женщина! велика вера твоя (ст. 28). По истине великая вера - видеть, как Господь не один, или два раза, но многократно отвергает прошение, и не придти в уныние, не отступить, но неослабно призывать Господа, и преклонить Его к исполнению прошения. Итак, да будет тебе, говорит, по желанию твоему (ст. 28). Видишь ли, как Тот, Кто прежде не удостоил ее ответа, теперь с похвалою подает ей свои дары? Ибо не просто внял ее прошению, но прославил и увенчал ее. Словом: о женщина, Он показал, как Сам удивился ее вере, и словами - велика вера твоя, открыл нам ее богатство. Потом говорит: да будет тебе по желанию твоему. Сколько хочешь, сколько желаешь, столько и даю тебе; твое неотступное прошение показывает, что ты достойна его исполнения. Видите теперь твердость жены? Видите причину, почему медлил Господь и для чего отлагал исполнение прошения, - для того, чтобы сделать ее более славною.

Как стать добродетельным?

Не так непристойно человеку быть нагим по телу, сколько быть обнаженным от добродетели. При телесной наготе его непристойное положение видят такие же рабы, а там - это видит Господь и Ангелы. Скажи мне, если бы ты увидел кого-нибудь идущего нагим по площади, не оскорбило ли бы это тебя? Что же сказать о тебе, когда ты ходишь без одежды добродетели? Как простит нас Бог, если мы погубим эту одежду? Когда дьявол увидит кого-нибудь обнаженным от добродетели, тотчас марает и чернит его лице, наносит ему раны, делает и еще большие насилия. Обнажим себя от денег, чтобы не обнажиться от праведности. Одежда, состоящая в деньгах, повреждает одежду оправдания: это одежда из терний, и таковы эти терния, что чем больше мы покрываемся ими тем более совлекаемся истинной одежды. Чувственные удовольствия также лишают нас этой одежды: ибо они суть огонь, а такой огонь сожигает сию одежду. Богатство есть также моль: и как моль поедает все и не щадит даже шелковых одежд, так и богатство не щадит нашей истинной одежды. Итак, оставим все это, дабы нам быть праведными, дабы облечься в нового человека (добродетелей). Не оставим у себя ничего ветхого, ничего преходящего, ничего тленного. Добродетель нетяжела, не неудобоисполнима. Не видишь ли тех, которые проводят жизнь в горах? Они оставляют и свои домы, и жен, и детей, и все свои занятия, и, удалившись из мира, облекаются во вретище, заключают себя в тесной келье и на этом не останавливаются, но изнуряют себя постом и постоянным голодом. Если бы теперь я вам предложил все это, не отказались ли бы все вы от этого предложения? Не назвали ли бы такого дела трудным? Но я не говорю, что вы непременно обязаны это делать. Я только желаю этого и отнюдь не поставляю своего желания законом для вас. Даже что скажу еще? Пользуйся и ваннами, имей попечение и о теле, ходи и на площадь, имей у себя дом, имей и слуг, употребляй и яства и напитки: изгони только отовсюду корыстолюбие. Ибо оно составляет грех, когда выходит из надлежащих границ законного приобретения. Итак корыстолюбие - не что иное, как грех. И смотри: когда наш дух возмутится больше надлежащего, тогда, выйдя из себя, мы начинаем злословить; тогда во всем поступаем несправедливо, и с любовию к телу, к деньгам, к славе и ко всему другому. И не говори мне, что отшельники имели особенные силы к такой строгой жизни: ибо многие гораздо тебя слабее и богаче и изнеженнее вступили в эту суровую и скорбную жизнь. И что говорю я о мужах? Девы, еще не достигшие двадцатилетнего возраста, проводившие все время в своих покоях, воспитанные в неге, почивавшие на мягком ложе, пропитанные благовониями и дорогими мастями, нежные по природе и еще более сделавшиеся изнеженными от этих усердных об них попечений, не знавшие в продолжение целого дня другого занятия, как только - украшать свою наружность, носить на себе золотые уборы и предаваться сластолюбию, не делавшие ничего даже сами для себя, но имевшие у себя множество приставленных к ним прислужниц, носившие на себе одежды и мягкие покрывала, постоянно наслаждавшиеся запахом роз и подобных благовоний, - эти девы, быв внезапно объяты огнем Христовым, оставили всю эту роскошь и пышность и, забывши о своей изнеженности, о своем возрасте, расстались со всеми этими удовольствиями и, подобно храбрым борцам, вступили на поприще подвигов. И, по-видимому, я хочу сказать нечто невероятное, однакож это истинно. Именно я слышал, будто эти столь нежные девы достигли такой строгости в жизни, что надевали на свои нагие тела самые грубые власяницы, что ноги их оставались босыми, и они имели своим ложем тростниковые прутья; преимущественно же большую часть ночи они проводили без сна и уже не думали больше ни о благовонных мастях, ни о чем-либо другом из прежних прихотей, и даже оставляли в небрежении свою голову, обыкновенно составляющую особенный предмет их попечений, так что волоса заплетали просто и как-нибудь, лишь бы не нарушить благопристойности. Трапеза у них бывает только вечером, трапеза, на которой нет ни трав, ни хлеба, а только семидал, бобы, горох, елей и смоквы. Постоянно они заняты прядением шерсти и имеют еще занятия, гораздо труднейшие, чем какие имеют дома у них служанки. Именно: они взяли на себя труд лечить тела больных сестер, носить их одры, умывать им ноги. Многие из них занимаются и приготовлением пищи. Такую имеет силу огонь Христов! Так благое произволение превышает самую природу! Однакож ничего такого я не требую от вас, потому что вы хотите, чтобы жены опередили вас в подвигах добродетели.

По крайней мере, делайте то, что не трудно. Удержите свою руку от непозволенного, удержитесь от бесстыдных взглядов. Что в этом трудного, скажи мне? Что тяжелого? - Будьте справедливы, никому не делайте обиды ни бедный, ни богатый, ни продавец, ни наемник. Ибо и между бедными могут происходить взаимные обиды. Разве не видите, какие они производят между собой раздоры и все разрушают? - Вступай в брак, имей детей: сам Павел давал наставления ведущим брачную жизнь и писал к ним. Велик девства подвиг, высока скала та, так что высота ее близка к небу, и ты не в состоянии подняться до нее? Имей же хотя меньшее и достигни нижайшего. Ты не можешь раздать своих денег? Не похищай же хотя чужих и не обижай других. Ты не можешь поститься? Не предавайся же, по крайней мере, сластолюбию. Ты не можешь лежать на тростниковом ложе? Не устрояй же, по крайней мере, себе одров обитых серебром, но употребляй одр простой и ложе, сделанное не на показ, а для отдохновения, равно не устрояй одров и из слоновой кости: стесняй себя. Для чего наполняешь корабль своим неисчетным имуществом? Если будешь вести скромную жизнь, то не будешь бояться ничего, ни зависти, ни воров, ни козней. Ибо ты богат не столько деньгами, сколько заботами: изобилуешь не столько стяжениями, сколько беспокойствами и опасностями. Я не говорю: прислуживай больному; прикажи, по крайней мере, это своему слуге. Видишь ли, как это не тяжело? Иначе как могли бы так далеко превзойти нас в этом слабые девы? Устыдимся, прошу вас, того, что в мирских делах мы нигде им не уступаем, ни в войне, ни в боях; а в духовных подвигах они успевают больше нас, первые похищают награду и воспаряют на большую высоту, подобно орлам; а мы подобно галкам, постоянно находимся внизу около дыму и чадных паров. Ибо подлинно свойственно галкам и жадным до лакомств псам - постоянно думать о поварах и приготовлении яств. Послушай о древних женах; то были великие жены, великие и достойные удивления, каковы: Сарра, Ревекка, Рахиль, Деввора, Анна и те, которые жили при Христе. Но они никогда не превосходили своих мужей, а занимали второе место за ними. А теперь напротив: жены превосходят и затмевают нас! Мы занимаем место головы, и ужели над нами должно одержать верх тело? А в чем женщины имеют преимущество, то уже не обще у них с мужчинами: я разумею - скромность, теплоту души, стыдливость, любовь ко Христу. Почему же, говорят, Апостол возбранил им учительское седалище? И это знак того, что находится большое расстояние между ними и мужами и что жены имели тогда великий дух. Ибо, скажи мне, следовало ли бы приступать женам к этому делу в то время, как учили Павел и Петр и те святые мужи? А ныне мы дошли до такого зла, что оказывается естественным вопрос, почему жены не занимаются учительством? Таким образом мы снизошли на степень их немощной природы. Я сказал это не потому, чтобы желал возвысить их, но чтобы возбудить стыд в нас, и нас научить, нас побудить к тому, чтобы мы снова приняли принадлежащее нам начальство, не в смысле преобладания, но в смысле попечения и руководства, в смысле преуспеяния в добродетели. Ибо таким образом тело будет иметь приличное благоустройство, когда будет иметь лучшего правителя над собой. И да будет дано всем, как женам, так и мужам, пожить согласно с волею Божиею, дабы всем нам сподобиться в тот страшный день милосердия Владыки и получить обетованные нам блага во Христе Иисусе Господе нашем.