Музыка и истина, ma non troppo 11 глава

Как президента Фонда Фарфилда Юнки можно было представлять непосвящённым лицам частным спонсором Конгресса за свободу культуры. «Он вполне подходил на роль покровителя, - заметила Диана Джоссельсон, - и ему нравилась его роль. Однако отношения превращались в рутину и становились тягостным занятием, поскольку игры в выражение почтения к великому покровителю отвлекали Майкла от более важных вещей» [269].

Директора Фонда Фарфилда ежемесячно встречались в Нью-Йорке. На этих встречах, как правило, присутствовал «гость» из Конгресса - Набоков, Джоссельсон или Маггеридж. Они утверждали платежи, не задавая никаких вопросов, и занимались тем, что Маггеридж называл «ломать комедию» во имя патриотического долга. Также проводились ежегодные собрания совета директоров, которые Диана Джоссельсон описывала как «настоящий великий фарс. Майкл и Юнки принимали в этом непосредственное участие.

Отношения в некотором смысле представляли собой фарс, потому что мы просто играли. Предстояло всего лишь выполнить ряд предварительно спланированных действий» [270].

Как генеральный секретарь Конгресса Набоков, безусловно, знал, какому правительственному агентству он обязан в связи с проявленной щедростью во время великолепного фестиваля в Париже. Однако он всегда считал «плутократа Юнки» «ненадёжным каналом». Но по официальной версии Набоков ничего не знал и вёл беседы в этом ключе (по всей видимости, не будучи достаточно искренним): «Что любопытно, вопрос денег никогда у меня не возникал. Я стал об этом задумываться, потому что трудно представить себе американские профсоюзы, финансирующие грандиозные фестивали современного искусства не только в Америке, но и в Париже и других местах... Даже в своих самых смелых предположениях я не мог ожидать, что «фестиваль моей мечты» будет спонсирован шпионским учреждением Америки. Я также не знал, что мой перелёт первым классом в Париж будет оплачивать ЦРУ через представителя европейского профсоюза, неунывающего господина Брауна. Уже очень скоро та же шпионская фабрика будет использовать «переходные» фонды для выкачивания денег для таких организаций, как наш Комитет культуры, американских колледжей, оркестров беженцев и прочих» [271].

Могли Набоков действительно не знать и не подозревать, что его вовлекли в аферу? Или, может быть, он подобно многим его современникам подражал Олдену Пайлу (Alden Pyle), герою Грэма Грина («Тихий американец»).

«Он даже не слышал того, что я говорил, будучи поглощённым насущными проблемами демократии и ответственностью Запада за устройство мира; он твёрдо решил - я узнал об этом довольно скоро - делать добро и не какому-нибудь отдельному лицу, а целой стране, части света, всему миру. Что ж, в этом смысле он был в своей стихии: у его ног лежала вселенная, в которой следовало навести порядок» [272].

Консорциум

«Ваше величество... чем вы правите?» «Всем», - просто ответил король. Антуан де Сент-Экзюпери (Antoine de Seint-Exupery). «Маленький принц»

Культурная свобода обошлась недёшево. В течение последующих 17 лет ЦРУ должно было провести через Конгресс десятки миллионов долларов на культурную свободу и связанные с ней проекты. Имея такого рода обязательства, ЦРУ, по сути, действовало как Министерство культуры Америки.

Основные усилия ЦРУ по мобилизации культуры в качестве орудия холодной войны были направлены на систематическое вовлечение в неофициальный консорциум сети «частных групп» или «друзей». Он представлял собой предприимчивое сообщество благотворительных фондов, коммерческих корпораций и других учреждений и лиц, которые работали в тесном взаимодействии с ЦРУ с целью обеспечить прикрытие и выделение средств на секретные программы в Западной Европе. Кроме того, эти «друзья» должны были бы разъяснять интересы правительства внутри страны и за её пределами, делая это якобы по собственной инициативе. Сохраняя свой «частный» статус, указанные лица и организации фактически действовали в качестве венчурных компаний холодной войны, назначенных ЦРУ.

Вдохновителем консорциума был Аллен Даллес. Он начал создавать фонды в послевоенный период, когда вместе с братом Джоном Фостером работал в адвокатской конторе «Салливан и Кромвель» (Sullivan and Cromwell). В мае 1949 года Аллен Даллес председательствовал при учреждении Национального комитета за свободную Европу, якобы по инициативе «группы американских граждан», а на самом деле - одного из самых амбициозных лидеров ЦРУ Целью учреждённого 11 мая 1949 года в Нью-Йорке Национального комитета за свободную Европу было «использование самых разнообразных знаний и умений находившихся в изгнании выходцев из Восточной Европы при разработке программ активного противодействия советскому господству» [273].

Будучи «убеждённым, что эта борьба может вестись как с помощью идеологии, так и средствами физического воздействия», Комитет должен был вскоре распространить своё влияние на все сферы культурной холодной войны. «Госдепартамент глубоко удовлетворён созданием этой группы, - заявил госсекретарь Дин Эйчесон. - Он считает, что цель организации превосходна, рад приветствовать её появление на арене и выражает своё искреннее одобрение» [274]. Целью этого публичного благословения было скрыть официальные корни Комитета и тот факт, что он действовал исключительно по усмотрению ЦРУ. На долю последнего приходилось 90% финансовой поддержки, осуществляемой через фонды, не подлежавшие учёту. За одобрением Эйчесона стояла ещё одна скрытая истина. Устав Комитета гласил, что «деятельность корпорации не должна быть связана никоим образом с ведением пропаганды», но на самом деле именно этим она и призвана была заниматься [275].

Перейдя в ЦРУ в декабре 1950 года, Аллен Даллес стал «Великим белым разведчиком» Национального комитета за свободную Европу (Great White Case Officer; прозвище Аллена Даллеса - парафраз времён колониализма Great White Father, «Великий белый отец», которое передаёт отношение расового превосходства переселенцев в Америке к местному населению и представляет колонизаторов как героев-завоевателей и спасителей «низших» народов. - Прим. ред.). Он работал с Кармелом Оффи, который курировал Комитет от имени созданного годом ранее Управления координации политики Уизнера. Теперь на Даллеса возлагалась ответственность за организацию его комитетов, распределение бюджетных средств и разработку стратегии. Будучи одним из тех, кто стоял у истоков полуавтономных неправительственных организаций, Даллес осознавал, что успех программы американской холодной войны зависел от «её способности производить впечатление независимой от правительства и выглядеть как программа, представляющая самостоятельные убеждения отдельных свободолюбивых граждан» [276]. В этом смысле Национальный комитет за свободную Европу является образцом проводившейся ЦРУ «корпоратизации» внешнеполитической системы в период холодной войны.

Со своими множившимися комитетами и подкомитетами, советами директоров и попечителей Национальный комитет за свободную Европу собрал весь американский истеблишмент - «кто есть кто в Америке». Взаимосвязь имела огромное значение. Она придавала новый смысл шутливому комментарию французского поэта и философа Поля Валери (Paul Valery) о том, что европейцы мечтают попасть под управление Комитета американцев.

Среди них были Люциус Клэй, давший в качестве верховного комиссара в Германии зелёный свет журналу «Монат»; Гарднер Коулс (Gardner Cowles), президент издательской группы «Коулс» и попечитель Фонда Фарфилда; Генри Форд II, президент «Дженерал Моторс»; Овета Калп Хобби (Oveta Culp Hobby), попечитель Музея современного искусства, которая содействовала превращению нескольких семейных фондов в проводники финансов ЦРУ; кардинал холодной войны Фрэнсис Спеллман (Francis Spellman); Ч.Д. Джексон, ветеран психологической войны и её пожизненный исполнитель; Джон С. Хьюз, посол США в НАТО; Юнки Флейшман, Артур Шлезингер, Сесиль Б. ДеМилле (Cecil В. DeMille), Спирос Скурас (Spyros Skouras), Дэррил Занук (Darryl Zanuck) и Дуайт Эйзенхауэр. Среди этих людей были бизнесмены и юристы, дипломаты и исполнители «Плана Маршалла», представители рекламного бизнеса и медиамагнаты, кинорежиссёры и журналисты, члены профсоюзов и, конечно же, агенты ЦРУ - их было множество.

Эти люди были «осведомлёнными». Для Управления «осведомлённым» являлся «человек своего круга, владеющий языком, знающий кодовые слова, обычаи, опознавательные знаки. Быть «осведомлённым» означало принадлежать к клубу, то есть владеть языком, понимать тайные сигналы, знать особое рукопожатие. «Неосведомлённый» оказывался за кругом. Он оставался безучастным и не понимал, что происходит вокруг. Ему не были известны замыслами высших слоёв общества, которыми руководил узкий круг сотрудников спецслужб» [277]. Вспоминая лёгкость, с которой он мог привлекать своих американских соратников к секретным проектам, агент ЦРУ Дональд Джеймсон говорил: «В этой стране не было почти никого, к кому я не мог бы подойти в те дни и сказать: «Я из ЦРУ и хотел бы попросить вас о том-то и том-то», и как минимум, получить уважительный приём и обсудить вопрос» [278]. Агенты ЦРУ редко стучались в двери - они открывались сами.

Всего через 12 месяцев после создания это ядро «частных» операторов уже имело подающий надежды Комитет «Свободная Европа» Даллеса (так он стал называться), то есть с момента его «предположительного возникновения до превращения в обширную и хорошо определённую программу с действиями в весьма солидном масштабе». Это был «готовый инструмент - своевременный, уже хорошо отрегулированный» для достижения «победы идей». Его персонал составляли 413 человек, из которых 201 - американцы, многие европейского происхождения. Ещё 212 «специалистов» были эмигрантами из Восточной Европы [279]. Бюджет Комитета только за первый год составил 1 703 266 долларов США. Отдельный бюджет в 10 миллионов долларов предназначался для радиостанции «Свободная Европа» (РСЕ), учреждённой в Берлине в 1950 году под эгидой Комитета. Уже через несколько лет в распоряжении РСЕ было 29 станций, вещающих на 16 разных языках. РСЕ использовала «полный набор приёмов из риторики Демосфена или «Филиппиков» Цицерона против любого, кто поддерживал сталинский режим» [280]. Кроме того, она пользовалась услугами информаторов за пределами железного занавеса, вела мониторинг коммунистического радиовещания, поддерживала проведение лекций и мероприятия антикоммунистической направленности западной интеллигенции и пропагандировала свои «исследования» среди учёных и журналистов (включая присоединившихся к Конгрессу за свободу культуры) на международном уровне.

Инструментом для сбора средств Комитета «Свободная Европа» был «Крестовый поход за свободу». Его ведущим представителем и пропагандистом являлся молодой актёр по имени Рональд Рейган. «Крестовый поход за свободу» использовался для отмывания денег с целью поддержки Международного комитета по делам беженцев в Нью-Йорке. Во главе программы стоял Билл Кейси (Bill Casey), будущий директор ЦРУ. Считается, что программа координировала перемещение нацистов из Германии в Соединенные Штаты, где, как ожидалось, они должны были помогать правительству в борьбе против коммунизма.

Даллес ухватился за Комитет мёртвой хваткой, назначив на ключевые должности сотрудников ЦРУ. Если возникала проблема, решение которой требовало выхода «за рамки ширм», Даллес просто созывал собрание руководителей Комитета в клубе или гостинице Нью-Йорка. Документы с грифом «совершенно секретно» содержат записи о ряде таких собраний, созывавшихся Даллесом в клубе «Никербокер» (Knickerbocker Club) и в «Дрейк Отеле» (Drake Hotel) (в этом случае в специально забронированном номере; неизвестно, сколько кампаний холодной войны было оплачено из номеров отеля). Другие собрания проводились в офисах Аллена Даллеса или Фрэнка Уизнера в штаб-квартире ЦРУ.

«США было большим хозяйством, очень большим», - говорит рассказчик в романе «Дар Гумбольдта». Комментируя, с какой самоотверженностью американская элита управляла этим судном, Генри Киссинджер писал: «Только благодаря неизменной вере этого поколения американцев они смогли взять на себя эти обязательства и действовали энергично, дальновидно и умело.

Помогая Европе перестроиться, поддерживая европейское единство, формируя институты экономического сотрудничества и активно защищая наш союз, они спасли возможность обретения свободы. Этот созидательный напор является одним из выдающихся моментов американской истории» [281]. Генри Брек (Henry Breck), оперативный сотрудник резидентуры и выпускник школы Гротон (Groton School), выразил это другими словами: «Конечно, если вы находитесь на настоящей войне, вы должны действовать жёстко. И высшие слои общества действовали настолько жёстко, насколько это было возможно. Они могли потерять больше, чем остальные».

В свободное от собраний в клубах и номерах отелей время элита Брека с таким же рвением посвящали себя бизнесу и развлечениям. С той самой живостью, самоуверенностью и лёгкостью, с какой они спасали мир от коммунизма, Уизнер и его коллеги проводили время на вечеринках. Уизнер любил исполнять танец под названием «Крабовая походка». Англтон (James Angleton, заместитель директора ЦРУ по контрразведке с 1954 по 1975 год. - Прим. ред.), знаменитый почитатель мартини, а иногда и всего, что он мог раздобыть, любил танцевать на вечеринках в свободном стиле и с большим энтузиазмом под песенки Элвиса Пресли, часто в одиночку. Морис Олдфилд (Maurice Oldfield), директор МИ-6, известный как «Ц», тоже любил потанцевать. «Морис... навещал нас в Род-Айленде и танцевал ночью под деревьями», - вспоминала Жанет Бэрнс (Janet Barnes) [282]. По мере того как мир становился всё более непривычным, а «события всё более сложными», они и на самом деле стремились «полноценно насладиться каждым мгновением жизни».

Казалось поразительным, что люди, которые настолько самозабвенно отдавались веселью и позволяли себе такие обильные возлияния, днём продолжали заниматься своей основной работой. Брокеры нового мирового порядка, они удерживали себя от полного разгула только потому, что потенциальные прибыли были огромны. Вернувшись в свои кабинеты на следующий день, они занимались поиском новых способов защиты своих инвестиций и увеличения активов. «Нам обычно удавалось найти американцев, которые согласились бы положить деньги на свои счета, а затем использовать их для перевода по различным направлениям, - отмечал агент по тайным операциям Уильям Колби. - Вы могли зайти в любое американское учреждение, компанию, куда угодно, и сказать: «Не могли бы вы перевести эти деньги, чтобы помочь своей стране?». Вас приветствовали и отвечали: «Безусловно, с удовольствием». Перевести деньги по назначению в любую точку мира не так сложно. Это мог быть не один большой, а несколько мелких платежей, отправляемых по нужному адресу. Всё это делалась гораздо более открыто, чем когда я раньше грузил большие суммы местной валюты в багажник моего автомобиля, чтобы отвезти в нужное место и переместить в другой автомобиль» [283].

Американские компании и отдельные лица, согласившиеся на такое сотрудничество с Управлением, назывались «тихими каналами». Кроме того, эти каналы можно было наладить в ходе контакта по инициативе противоположной стороны. «Порой частные американские группы сами обращались к нам, - вспоминал оперативный сотрудник резидентуры Ли Уильямс (Lee Williams). - Нам не всегда нужно было идти к ним. Существовали общие цели, которые, как нам казалась, не вызывали серьёзного беспокойства по поводу моральной стороны нашего дела» [284].

В 1956 году, сразу после венгерских событий, Дж.М. Каплан(L.М. Kaplan), президент «Велч Грейп Джус Компани» (Welch Grape Juice Company), а также президент и казначей Фонда Каплана с активами порядка 14 миллионов долларов, написал Аллену Даллесу и предложил ему свои услуги в борьбе с коммунизмом. Каплан обещал посвятить свою «нескончаемую энергию реализации любых идей и планов, направленных на достижение приоритетной цели - подрыва преступного коммунистического режима, используя и изыскивая любую практическую возможность» [285]. После этого Даллес организовал встречу Каплана с «представителем» ЦРУ. Фонд Каплана вскоре можно было считать активом, надёжным «каналом» тайных ассигнований для проектов ЦРУ. Это также касалось Конгресса за свободу культуры и института, возглавляемого ветераном-социалистом и председателем Американского комитета за свободу культуры Норманом Томасом (Norman Thomas).

Использование благотворительных фондов было самым удобным способом перечисления крупных сумм на проекты Управления, не вызывая беспокойства получателей относительно их происхождения. К середине 1950-х проникновение ЦРУ в фонды было повсеместным. Хотя цифры за тот период являются закрытыми, главный юрисконсульт комитета Конгресса 1952 года, назначенный для изучения фондов США, сделал вывод, что «в руках централизованной бессменной группы сосредоточены огромные полномочия. В отличие от полномочий корпоративного уровня они не контролируются акционерами; в отличие от государственных органов власти они не контролируются народом; в отличие от церковной власти они не проходят проверку по какой-либо чётко установленной шкале ценностей» [286].

В 1976 году специальный комитет, созданный для изучения разведывательной деятельности США, докладывал о проникновении ЦРУ в фонды к середине 1960-х: в течение 1963-1966 годов 164 фондами США было выдано 700 грантов на сумму более 10 тысяч долларов США каждый. Не менее 108 из них полностью или частично финансировались ЦРУ. Но что более важно, ЦРУ в течение того же периода профинансировало почти половину грантов, выданных этими 164 фондами в сфере международной деятельности.

«Настоящие» фонды, такие как фонды Форда, Рокфеллера и Карнеги, считались «оптимальным и наиболее приемлемым инструментом финансового прикрытия» [287]. В соответствии с исследованием ЦРУ 1966 года эта методика была «особенно эффективной для демократически управляемых членских организаций. Они должны были убедить своих «неосведомлённых» членов и сотрудников, а также враждебно настроенных критиков в том, что их частные источники доходов являются подлинными и заслуживающими доверия». Вне всяких сомнений, это позволяло ЦРУ финансировать «казалось бы, неограниченное количество программ тайных операций в отношении молодёжных групп, профсоюзов, университетов, издательских домов и других частных учреждений» с начала 1950-х годов [288].

«В ЦРУ была служба, занимавшаяся прикрытием. Её деятельность заключалась в обеспечении прикрытия, в том числе в форме фондов, которые мы использовали для наших операций, - объяснял Брейден. - Я не обращал внимания на детали. Этим занимался финансовый департамент. Мне достаточно было обратиться к сотруднику, ведавшему прикрытием. Это был просто механизм, которым мы пользовались. Фонд Фарфилда - один из них. Я не знаю всех названий, не помню. Однако это были перекрёстные денежные потоки. ЦРУ никогда не боялось остаться без денег» [289].

Перекрёстные денежные потоки проходили через множество основных фондов. Некоторые из них действовали как прикрытие, другие - как каналы.

Известно, что благодаря содействию «осведомлённых» людей средства ЦРУ проходили более чем через 170 фондов, в том числе Фонд Хоблитцелла (The Hoblitzelle Foundation; канал для Фонда Фарфилда), Фонд Литтауера (The Littauer Foundation; донор для Фонда Фарфилда), фонд «Майями Дистрикт» (The Miami District Fund; ещё один «донор» для Фонда Фарфилда), фонд Прайса (The Price Fund; подставной фонд ЦРУ), благотворительный фонд «Рабб» (The Rabb Charitable Foundation; который получал средства ЦРУ из липового Фонда Прайса, а затем перечислял их в Фонд Фарфилда), фонд Вернона (The Vernon Fund; подставной фонд ЦРУ, сродни Фонду Фарфилда, созданный для прикрытия, с марионеточным советом директоров во главе) и «Уитни Траст» (Whitney Trust). В этих советах заседали сливки американского общественного, финансового и политического истеблишмента. И вовсе не за спасибо эти фонды объявляли себя «частными». Позже появилась такая шутка: если какая-нибудь американская благотворительная или культурная организация внесла слова «независимая» или «частная» в свои документы, она, скорее всего, является прикрытием ЦРУ. Это был консорциум на работе, взаимный обмен услугами в рамках старой школы, в рамках Управления стратегических служб, зал заседаний Америки.

Один только совет Фонда Фарфилда представлял собой захватывающую схему этих замысловатых взаимосвязей. Юнки Флейшман, его президент, был консультантом по контрактам Управления координации политики Уизнера и, таким образом, «осведомлённым» прикрытием ЦРУ в Конгрессе за свободу культуры. Его двоюродный брат Джей Холмс (Jay Holmes) был президентом Фонда Холмса, учреждённого в 1953 году в Нью-Йорке. Холмс начал делать небольшие взносы в пользу Конгресса за свободу культуры в 1957-м. С 1962 года Фонд Холмса формально действовал как канал для передачи средств ЦРУ в Конгресс. Фонд Флейшмана (Fleischmann Foundation), президентом которого был Юнки, также являлся донором Фонда Фарфилда. Кроме того, в совет Фонда Флейшмана с начала 1960-х годов в качестве директора входил Чарлз Флейшман, племянник Юнки.

Ещё одним попечителем Фонда Фарфилда был Кэсс Кэнфилд, один из самых известных американских издателей, директор издательств «Гроссет и Данлап» и «Бантам Букс» (Grosset and Dunlap; Bantam Books), а также директор и председатель редакционной коллегии издательства «Харпер Бразерс» (Harper Brothers). Кэнфилд был американским издателем книги «Бог, обманувший надежды». Ему импонировали плодотворные связи с миром разведывательной службы и как бывшему офицеру по вопросам психологической войны, и как близкому другу Аллена Даллеса. В 1963 году он опубликовал его мемуары «Искусство разведки» (The Craft of Intelligence). Кэнфилд, кроме того, был активистом и сборщиком пожертвований в пользу Объединённой ассоциации всемирных федералистов (the United World Federalists) в конце 1940-х.

Корд Мейер (Cord Meyer), в то время её президент и в последующем заместитель Тома Брейдена, сообщил: «Одна из методик, которой мы пользовались, была направлена на поощрение наших членов, занимавших серьёзные должности в профессиональных организациях, торгово-промышленных ассоциациях или профессиональных союзах. Они лоббировали на ежегодных собраниях решения, благоприятные для нашего общего дела» [290].

В 1954 году Кэнфилд возглавил Демократический комитет по вопросам искусства (Democratic Committee on the Arts). Позже он стал одним из учредителей АНТА (Американского национального театра и академии), возрождённого в 1945 году в качестве аналога Отдела международных отношений американского театра. В состав учредителей входил и Джок Уитни (Jock Whitney), ещё один «тихий канал» ЦРУ. Кэнфилд был другом Фрэнка Платта (Frank Piatt), тоже директора Фонда Фарфилда и агента ЦРУ. В конце 1960-х Платт помог Майклу Джоссельсону получить работу у Кэнфилда в журнале «Харперс» (Harper's). Кэнфилд, кроме того, был попечителем Франко-Американского общества наряду с Ч.Д. Джексоном, президентом Колумбийского университета Грейсоном Кирком (Grayson Kirk), Дэвидом Рокфеллером и его президентом Уильямом Верденом.

Уильям Армистед Моале Бёрден (William Armistead Moale Burden) был одновременно президентом Франко-Американского общества и директором Фонда Фарфилда. Прапраправнук коммодора Вандербилта (Vanderbilt), Бёрден являлся ключевой фигурой американского истеблишмента. Он был членом и директором Совета по международным отношениям. В состав этого научно-исследовательского центра входила элита американского бизнеса и общества. Он действовал как своего рода теневое подразделение, формирующее международный политический курс (членами данной организации были Аллен Даллес, Джон Макклой и Дэвид Рокфеллер).

Во время войны Бёрден работал на разведывательное подразделение Нельсона Рокфеллера (Nelson Rockefeller), занимал должность председателя консультативного комитета Музея современного искусства в Нью-Йорке и стал его президентом в 1956 году, тогда же он вошёл в состав консультативного комитета Госдепартамента «Зарубежная литература». Некогда помощник государственного секретаря авиации, а также финансисте особыми интересами в области авиации, он был связан с «Браун Бразерс, Харримэн и Компани» (Brown Brothers, Harriman and Company) и «Скаддер, Стивене и Кларк» (Scudder, Stevens and Clark) в Нью-Йорке и являлся директором большого количества компаний, втом числе «Американ Метал Компани Лтд» (American Metal Company Ltd), «Юнион Салфер энд Ойл Корпорейшн» (Union Sulphur and Oil Corporation), «Серро-де-Паско Корпорейшн» (Cerrode Pasco Corporation) и Ганноверского банка. Он был приглашённым членом факультетских комитетов в Гарварде и Массачусетском технологическом институте, совместным руководителем финансируемого правительством фильма «Привет, Франция» (Париж, весна 1955 г.) и послом США в Брюсселе в 1960 году.

В число представителей Фонда Фарфилда входил Гарднер Коулс, донор Фонда Гарднера Коулса с офисом в штате Айова. Источником его значительных активов, освобождённых от уплаты налогов, была огромная прибыль компании «Коулс Мэгэзинс энд Бродкастинг» (Cowles Magazines and Broadcasting), президентом которой он являлся. Кроме того, он был корпоративным членом «Крестового похода за свободу» и спонсором периодического издания «История» (History), издаваемого Обществом американских историков и финансируемого за счёт «частных денежных пожертвований». Журнал представлял собой такой же продукт холодной войны, как и «Крестовый поход за свободу». В круг его спонсоров входили Уильям Донован, Дуайт Д. Эйзенхауэр, Аллен Даллес и Генри Люс.

Дольше всех пост исполнительного директора Фонда Фарфилда, с 1956 по 1965 год, занимал Джон «Джек» Томпсон (John «Jack» Thompson). Он был завербован в ЦРУ Кордом Мейером. Их знакомство состоялось в 1945 году, когда оба были ассистентами делегации США на конференции в Сан-Франциско, созванной для определения структуры новой Организации Объединённых Наций. Некогда студент Колумбийского университета, возглавляемого Лайонелом Триллингом (Lionel Trilling), Томпсон был хорошо известен в нью-йоркских литературных кругах. ДженниферДжоссельсон, дочь Майкла, называла его «дядя Джек».

К числу директоров Фонда Фарфилда относятся также Уильям Ванден Хьювел (William Vanden Heuvel), нью-йоркский адвокат, который был близок к Джону и Бобби Кеннеди и Артуру Шлезингеру (он являлся членом правления Комитета аварийно-спасательных служб наряду с Уильямом Донованом и Кэссом Кэнфилдом); Джозеф Вернер Рид (Joseph Verner Reed), президент «Тритон Пресс» (Triton Press), вице-президент «Хоуб Саунд Компани» (Hobe Sound Company) во Флориде и член консультативной комиссии по драме Международной программы по обмену АНТА; Фред Лазарус-младший (Fred Lazarus Jr.), главный донор Фонда Фреда Лазаруса (в 1956 г. он сделал значительный взнос в Фонд Фарфилда), а позже член с консультативными функциями Национального фонда поддержки искусств; Дональд Стрэлем (Donald Stralem), президент «Юнайтед Комьюнити Дефенс Сервисис Инк.» (United Community Defense Services Inc.) и донор, наряду со своей женой Джин, фонда «Шельтер Рок» (чьи дополнительные средства ЦРУ, предназначенные для Конгресса за свободу культуры, шли в казну Фонда Фарфилда в 1962 г., когда Стрэлем сменил Флейшмана на посту президента Фонда Фарфилда); Уайтлоу Рид (Whitelaw Reid), бывший издатель газеты «Нью-Йорк Геральд Трибьюн» (New York Herald Tribune); Ральф П. Хейнес (Ralph P. Hanes), директор Фонда Хейнеса в штате Северная Каролина (добрый приятель Юнки Хейнес и его супруга Барбара совершили с Флейшманами и Уизнерами круиз на Багамы), и наконец, Майкл Джоссельсон - его фамилия была указана на фирменном бланке фонда в качества международного директора, зарплату от ЦРУ он получал через фонд.

Что касается однородности состава, Фонд Фарфилда далеко не исключение. Таковой была природа власти в Америке в то время. Система частного патронажа является ярким примером того, как маленькие однородные группы пришли на защиту американских и, по определению, своих собственных интересов. Работа на самом верху этой пирамиды была мечтой каждого уважающего себя белого англосаксонского протестанта. Наградой являлось членство в попечительском совете Фонда Форда или Фонда Рокфеллера. Оба фонда - инструмент секретной внешней политики США. Их директора и служащие были тесно связаны с американской разведкой или состояли её сотрудниками.

Основанный в 1936 году Фонд Форда являлся освобождённой от налогов верхушкой огромного состояния Форда. Общая сумма его активов к концу 1950-х составляла более трёх миллиардов долларов США. Дуайт Макдональд очень метко окрестил его «большим денежным мешком, вокруг которого толкутся люди, пытающиеся умыкнуть из него хоть немного». Творцы культурной политики фонда после Второй мировой войны полностью адаптировались к политическим императивам, поддерживающим невидимое присутствие Америки на мировой арене. Иногда создавалось впечатление, что Фонд Форда был не чем иным, как продолжением правительства в сфере международной культурной пропаганды. Имеются свидетельства прямого участия фонда в секретных операциях в Европе и его тесного сотрудничества с должностными лицами «Плана Маршалла» и ЦРУ по особым проектам.

Это взаимное сотрудничество продолжилось в дальнейшем, когда разработчик «Плана Маршалла» Ричард Бисселл, за подписью которого встречные ассигнования передавались Фрэнку Уизнеру, пришёл в Фонд Форда в 1952 году. Он точно подметил: «Ничто не может помешать отдельному человеку эффективным образом работать независимо от того, где это происходит - в частном фонде или в правительстве» [291]. Во время своего пребывания у Форда Бисселл часто встречался с Алленом Даллесом и другими сотрудниками ЦРУ, включая бывшего одноклассника по школе Гротон Трейси Бэрнса. Они занимались «взаимным поиском» новых идей. Неожиданно он ушёл, чтобы примкнуть к ЦРУ в качестве специального помощника Аллена Даллеса в январе 1954 года. Однако он успел внести свою лепту в то, чтобы вывести фонд на передовые позиции холодной войны.

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: