 |
Балтийский регион в 1700 г.
|
|
|
|
На мирном конгрессе в Карловицах, где страны «Священной Лиги» вели переговоры с Портой, присутствовал и русский посол дьяк Прокофий Возницын, но союзники не оказывали ему никакой поддержки (как было сказано выше, Австрия, а вместе с ней посредничающие державы Англия и Голландия желали, чтобы война между Россией и Турцией продолжалась). В результате заключенного договора Австрия получила большие территории в Венгрии, Трансильвании и Словении, Венецианская республика обогатилась Мореей и Далмацией, Речь Посполитая вернула себе часть украинских земель – в общем, по выражению Ключевского, союзники «хорошо себя удовольствовали». Россия же осталась ни с чем – и без приобретений, и без мирного договора. Возницын с большим трудом добился лишь «армистициума» (перемирия) на два года.
Это значило, что мира с Турцией придется добиваться в одиночку. Петр решил использовать главный свой аргумент – угрозу нового нападения и с этой целью активизировал строительство Воронежского флота. Всю зиму 1698–1699 годов на донских верфях лихорадочно строили военные суда.
Самое представительное из них, 46-пушечная «Крепость», должно было отвезти в Константинополь посольство во главе с думным дьяком Емельяном Украинцевым. Этой демонстрацией новых возможностей России царь рассчитывал устрашить турок и побудить их к сговорчивости. Посол получил задание не только закрепить в договоре захват Азова, но, если получится, выторговать Керчь – тогда русским открылся бы путь в Черное море.
Петр придавал этому плаванию такое большое значение, что сам сопроводил посольство до Керченского пролива, взяв в поход все лучшие корабли.
В апреле 1699 года эскадра из 18 вымпелов появилась в виду Керчи. Петр шел капитаном на корабле «Апостол Павел». Турки согласились пропустить только «Крепость», и то под конвоем. Через море поплыл один русский корабль, остальные повернули обратно.
|
|
|
И все же эффект до некоторой степени удался. В Константинополе были неприятно удивлены тем, что у русских появились серьезные корабли. Хорошо зная обыкновения султанского двора, Украинцев захватил с собой еще запас взяток «на раздачу» – мехов, рыбьего зуба, китайского чая. Неизвестно, что больше подействовало – запугивание или задабривание, но переговоры о мире в конце концов завершились успехом. Торг продолжался долго, целых десять месяцев.
Но Петр в это время не бездействовал. Помимо явной дипломатической игры вовсю разворачивалась другая, тайная. Параметры антишведской коалиции и планы грядущей войны обретали все более конкретные очертания.
Курфюрст Бранденбургский, с которого всё началось, в альянс не вошел. Он готовился участвовать в войне за испанское наследство, поскольку император Леопольд пообещал за это признать Пруссию королевством. Зато к Августу и Петру изъявил готовность присоединиться Кристиан V Датский. Датчан встревожила горячая дружба между юным шведским королем Карлом XII и гольштейн-готторпским герцогом Фридрихом, заклятым врагом Копенгагена. У Дании была довольно большая армия, а главное – мощный флот, которого не имели ни Петр, ни Август.
Последний мог участвовать в альянсе только силами принадлежавшей ему Саксонии, но не Речи Посполитой, которая в вопросах объявления войны королю не подчинялась. Однако саксонская армия числилась из лучших в Европе. В ней насчитывалось около тридцати тысяч солдат, тысяч двадцать было у короля датского, русские могли собрать войско по меньшей мере такое же, как у союзников, вместе взятых. Преимущество над шведами получалось сокрушительное.
|
|
|
Кроме того можно было надеяться на мятеж прибалтийского дворянства, очень недовольного так называемой редукцией Карла XI – насильственным изъятием поместий в пользу казны. Предводитель недовольных Иоганн фон Паткуль, бывший офицер шведской службы, перешедший на службу к Августу, обещал, что с началом боевых действий поднимется всё лифляндское рыцарство. Паткуль был человек огромной энергии и выдающегося красноречия. Он и стал истинной душой тайного сговора, курсируя между столицами.
Осенью 1699 года союзники заключили тайный договор, по которому Дания должна была нанести удары в Скандинавии (где ей принадлежала Норвегия) и в Голштинии, саксонцы вторгались в Прибалтику, где их поддержала бы местная знать, а Россия атаковала Ингрию и Карелию. Победа обещала быть быстрой и легкой.
Петр выдвинул только одно условие, совершенно резонное: его страна вступит в войну не раньше, чем будет подписан мир с Турцией. Однако уже было ясно, что ждать этого недолго, поэтому Дания и Саксония собирались напасть, не дожидаясь союзника.
Тем временем в Москву прибыл посол юного Карла XII, не подозревавшего о заговоре против Швеции. По дипломатическому этикету новый монарх должен был известить соседей о своем короновании и подтвердить все существующие договоры.
Петр принял посланника гостеприимно, уверил его в искренней дружбе и послал в Стокгольм сердечные поздравления. Впоследствии шведский король будет вспоминать поведение царя как самое низкое коварство.
К началу нового 1700 года тайные приготовления были завершены.
Тяжелое время
Начало 1700 – лето 1702
Агрессоры нанесли удар без политесов и дипломатических нот.
Первым выступил Август. В начале февраля 1700 года его армия вошла в Лифляндию, захватила крепость Динамюнде, охранявшую устье Даугавы, и осадила Ригу. Однако расчет на поддержку местного дворянства не оправдался – оно сохранило верность шведской короне, а опытный губернатор Дальберг сумел отстоять город. Ригу надежно защищали новые укрепления – те самые, которые в свое время не дали рассмотреть Петру.
Август какое-то время побыл в действующей армии, потом соскучился и занялся охотой, а в июне вообще отбыл в Варшаву, где было интересней и веселей. К штурму саксонцы не приступали, уверенные, что сдача Риги – вопрос времени. Однако гарнизон и не думал капитулировать.
|
|
|
Вернувшись, Август повоевал еще немного – взял небольшую крепость Кокенгаузен. Осадной артиллерии у него не было, да и денег не хватало, а содержание армии обходилось дорого. Король стал торопить русского союзника с вступлением в войну. Петр отвечал: как только получу из Константинополя известие о мире, немедленно начну.
Всё это было досадно, но пока не тревожно. Тем более что на другом фронте, датском, дела шли неплохо.
Дания выступила несколько позднее Саксонии, в марте, и атаковала Гольштейн-Готторп, где находились шведские войска. Наступление развивалось успешно, противник всюду отступал, самую сильную голштинскую крепость Тённинг осадил сам датский король Фредерик IV (он взошел на престол всего полгода назад).
Петру не терпелось присоединиться к союзникам, русские войска тайно стягивались к Новгороду, но константинопольские переговоры всё тянулись и тянулись.
Чтобы усыпить подозрения шведов, в Стокгольм отправили посольство и даже назначили «резидента», то есть постоянного дипломатического представителя – в знак прочности отношений. Однако, готовя почву для будущего объявления войны, Петр предъявил королю и список претензий, не забыв вспомнить оскорбление, нанесенное в 1697 году рижским губернатором. Шведского посла в Москве царь, однако, уверял, что не собирается присоединяться к агрессии против доброго соседа Карла, и даже сулил в случае падения Риги заставить Августа вернуть ее обратно. (Надо признать, что все участники антишведской коалиции вели себя, мягко говоря, некрасиво. Карлу XII было за что их всех презирать и ненавидеть. )
Любезности закончились 8 августа, когда от дьяка Украинцева пришла долгожданная весть о подписании договора. Султан в конце концов отказался от разрушенного Азова, рассудив, что при запертом Керченском проливе можно не бояться русского присутствия в устье Дона. Главное же – был подписан мир на тридцать лет.
|
|
|
Прямо назавтра русская армия отправилась в поход. Россия вступила в войну, которую потом назовут Великой Северной.
По иронии судьбы чуть ли не в тот самый день, когда Петр дал приказ начать боевые действия, далеко на западе, близ Копенгагена, произошло событие, придавшее делу совсем иной оборот. Карл XII впервые продемонстрировал Европе свой уникальный полководческий дар.
Пришло время рассказать о главном противнике, с которым Россия будет вести трудную борьбу в течение двух последующих десятилетий.
Начну с шведской армии, которую так низко оценивали союзники и которая скоро будет считаться лучшей в Европе.
Отец Карла XII реорганизовал вооруженные силы королевства на первый взгляд очень странным образом, но эта система как нельзя лучше соответствовала национальной ментальности и хозяйственному устройству Швеции.
Защитников страны содержали крестьяне. Несколько дворов оплачивали расходы на одного солдата. При этом он имел и собственный участок земли, где трудился все время, за исключением ежегодных сборов, когда проходил военную подготовку, причем учили там не маршировке, а боевым навыкам.
В результате шведский солдат отличался инициативностью и самостоятельностью, у него было сильно развито пресловутое «чувство локтя», так как земляки и соседи служили вместе. По тому же принципу комплектовался и офицерский корпус, просто у командиров земельные наделы были больше размером, согласно чину.
«Поселенная» система комплектации была хороша еще и тем, что в мирное время армия обходилась очень дешево, а с началом войны быстро мобилизовалась.
Имелись и обыкновенные регулярные полки, но очень высокого качества, потому что, в отличие от других европейских стран, никого туда не загоняли насильно – вербовали только добровольцев.
Шведских солдат отличала высокая религиозность – они были истовыми протестантами и строго соблюдали все церковные предписания. Трудно сказать, удавалось ли им благодаря этому спасать души, зато очень укрепляло дисциплину. Войско Карла XII будет выгодно отличаться от всех других армий почти полным отсутствием мародерства, поэтому население оккупированных стран обычно относилось к шведам без враждебности.
Когда началась война, оказалось, что небольшая Швеция с населением меньше полутора миллионов человек обладает внушительными вооруженными силами: 34 тысячи солдат и 15 тысяч матросов.
Армия была во всех отношениях превосходная, а когда разразилась война, выяснилось, что ее возглавляет гениальный полководец.
Фигура Карла XII своей яркостью и противоречивостью не уступает петровской. Это были во всех отношениях достойные противники. И, точно так же, как у Петра, черты личности Карла оказали заметное влияние на ход больших событий, поэтому имеет смысл познакомиться с этим человеком поближе.
|
|
|
Впрочем, самое существенное обстоятельство к особенностям характера шведского короля отношения не имело: он тоже был тоталитарным правителем покорной страны, то есть российско-шведская война была противостоянием двух самодержавий. Политическую реформу, превратившую Швецию в абсолютную монархию, провел Карл XI, который в 1693 году был законодательно провозглашен «самодержавным королем, ни перед кем не отвечающим за свои действия». Все сословия должны были безропотно склоняться перед короной. Когда же новый король начнет одерживать одну за другой блестящие победы, на родине к нему станут относиться не просто как к самодержцу, а как к полубогу. Возникнет настоящий культ, которым только и можно объяснить невероятное терпение шведов в долгой и очень тяжелой войне. Даже то, что король много лет не вернется на родину, странным образом будет лишь повышать священный трепет шведов перед бесплотным государем – совсем по Лао-цзы: «Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует».
|
|
|
