Д.Ф. Трепов

Николаю нравилась военная решительность генерала в сочетании с абсолютной преданностью и готовностью выполнить любой приказ. Должно быть, царь чувствовал себя спокойнее и увереннее, имея рядом такого ревностного слугу.

Дмитрий Федорович был достойным сыном столичного градоначальника Трепова, в которого когда-то стреляла Вера Засулич. Был таким же истовым служакой, более всего отличаясь бравостью.

Рассказывают, что, командуя гвардейским эскадроном на траурной процессии в день похорон Александра III, Трепов в гробовой тишине громогласно приказал солдатам «глядеть веселей».

Так же браво глядел он на государя в 1905 году, когда его величеству тоже было не до веселья.

Я уже писал, что император по природной подозрительности обходился без личного секретаря, а Трепову он полностью доверял. Четкий человек Дмитрий Федорович моментально навел порядок в документообороте.

Трепов для меня незаменимый, своего рода секретарь, – пишет Николай матери в январе 1906 года. – Он опытен, умен и осторожен в советах. Я ему даю читать толстые записки от Витте, и затем он мне их докладывает скоро и ясно.

У самого Витте было иное мнение о деятельности незаменимого генерала:

…От Трепова зависело, что хотел – подать Государю, особенно рекомендовать царскому вниманию, а что хотел – смазать как недостойное государева внимания. (Государю ведь действительно и без того столько приходится читать. ) А если записок и проектов на желательную тему, например, такого содержания – как хорошо было бы такого-то министра прогнать, – нет, то ведь всегда такую записку можно заказать и она будет прекрасно написана, литературно и до слез патриотично.

Современники считали Трепова «фактическим диктатором» России, потому что этот человек постоянно находился подле вечно колеблющегося государя и, как выразились бы сегодня, «контролировал информационные потоки». «В конце концов он явился как бы безответственным главою правительства, а я ответственным, но мало влиятельным премьером», – жаловался Витте.

Однако, обладая столь широкими возможностями, Трепов не имел никакой программы. «Бравый генерал со страшными глазами», «вахмистр по воспитанию и погромщик по убеждению» (так его аттестовали современники), автор знаменитого приказа войскам «холостых залпов не давать, патронов не жалеть» заметался, когда осенью 1905 года события вышли из-под контроля – и бросился за спасением к тому же Витте, торопя его поскорее подготовить манифест о предоставлении свобод.

Примечательно, что Николай не разлюбил приятного человека и после этой метаморфозы. Трепов оставался близок к царю до конца своей жизни. Если бы не скоропостижная кончина в сентябре 1906 года, он, вероятно, и дальше пользовался бы аппаратным влиянием, исполняя роль «азиатского евнуха, неотлучно находящегося при его величестве», как выразился все тот же злоязыкий Витте.

Перестав полагаться на решительность Трепова и устав от сложных отношений с Витте, в 1906 году Николай наконец нашел помощника по-настоящему выдающегося – Петра Аркадьевича Столыпина. Это был не только самый крупный деятель царствования, но и, пожалуй, самый убедительный представитель «государственнической» линии в отечественной истории. Возвращаясь к медицинской метафоре, это был доктор, который прописал тяжелобольному организму в принципе возможный путь излечения, только сделано это было слишком поздно, да и пациент – государь император – не оказал врачу нужной поддержки.

Остановимся на личности Столыпина подробнее. Она того стоит.

Его карьера напоминает вертикальный взлет другого яркого исторического деятеля, графа Лорис-Меликова, который четвертью века ранее пытался модернизировать монархию, и, если б не трагическая гибель Александра II, страна могла бы пойти совсем по другому пути.

Столыпин по своему происхождению тоже был далек от столичной элиты и основную часть жизни провел вдали от Петербурга – сначала на выборных дворянских, затем на административных должностях. Петр Аркадьевич был одним из полусотни российских губернаторов, по чину всего лишь действительным статским советником.

Как и в 1880 году, когда после взрыва в Зимнем дворце зажглась звезда Лорис-Меликова, в начале 1906 года наверху царила растерянность. Держава разваливалась, и царь не видел вокруг себя никого, кто мог бы спасти ситуацию. Нужен был человек твердый, не растерявшийся. В значительной степени случайным образом (по рекомендации того же вездесущего Трепова) ставка была сделана на саратовского губернатора, который сумел каким-то чудом избежать серьезных беспорядков во вверенном ему крае. Точно так же и по той же причине Александр II четверть века назад возвысил харьковского губернатора Лорис-Меликова.

Похожа была и тактика «умиротворения», к которой прибег новый глава правительства: разделить оппозицию на непримиримую и «примиримую»; первую часть, революционеров, быстро и решительно уничтожить или по крайней мере изолировать, вторую – Общество – вернуть в легальное русло. Октябрьский манифест давал такую возможность: у «либералов», которые прежде поддерживали радикалов, не видя иного способа избавиться от самодержавия, возникла надежда, что Россию удастся реформировать парламентскими методами, без насилия.