Русско-японская война

Война начинается для русских со сплошных неудач.

В апреле Восточный отряд генерал-лейтенанта Засулича (18 тысяч солдат) попытался не дать Первой японской армии генерала Куроки (45 тысяч солдат) пересечь реку Ялу, отделявшую Корею от Китая. Выяснилось, что при таком неравенстве сил вступать в сражение не следует – представители «желтой расы» хорошо владеют военным искусством. Засуличу пришлось спешно отступить, и коммуникация с Порт-Артуром оказалась под угрозой.

Неделю спустя случилась беда на море. Японцы – опять-таки «коварно» – заминировали порт-артурский рейд, и только что назначенный вместо негодного Старка лучший русский флотоводец С. Макаров погиб вместе с флагманским броненосцем «Петропавловск».

Это позволило Второй японской армии генерала Оку спокойно высадиться прямо на Ляодунском полуострове, в нескольких десятках километров от Порт-Артура.

В начале мая удача отвернулась и от японцев. Теперь хорошо поработали русские минеры – им удалось подорвать два японских броненосца, но почти 40 тысяч солдат Второй армии уже двигались на Порт-Артур. К концу месяца город был полностью обложен. Железнодорожное сообщение с Маньчжурией прервалось.

Осаждать город осталась Третья армия генерала Ноги, а генерал Оку двинулся на север, чтобы преградить путь Куропаткину.

Первая попытка прорыва к Порт-Артуру с внешней стороны произошла в июне. Теперь силы были почти равны, и все равно наступление корпуса генерала Штакельберга оказалось неудачным. Деблокировать осажденный город не удалось – наоборот, основной армии пришлось отойти еще дальше.

Отступление с боями продолжалось и впоследствии. Видя, как силен оказался противник, осторожный Куропаткин не торопился с генеральным сражением. По спешно достраиваемому Транссибу (работы завершились в июле) из метрополии сплошным потоком шли эшелоны с подкреплениями.

В августе произошло три больших сражения: одно на море и два на суше.

Тихоокеанская эскадра попыталась вырваться из Порт-Артура, но потерпела поражение в бою с японским флотом и была вынуждена повернуть обратно, причем опять погиб командующий (адмирал Витгефт – от прямого попадания снаряда в рубку).

Но безуспешен оказался и ночной штурм города, предпринятый японцами. Генерал Ноги понес огромные потери и был вынужден перейти к позиционной осаде.

Однако судьба Порт-Артура решалась не на подступах к городу, а в Маньчжурии, где Куропаткин наконец достиг некоторого численного преимущества над японцами и решился остановить их наступление. Битва, в которой с обеих сторон участвовало почти 300 тысяч человек, развернулась у города Ляоян и длилась полторы недели. В конце концов маршал Ояма переманеврировал Куропаткина и, создав угрозу левому флангу русской армии, заставил ее откатиться еще дальше на север, к Мукдену.

В сентябре повторилась та же ситуация. Генерал Ноги вновь попробовал – и не смог – взять Порт-Артур; генерал Куропаткин, получив новые подкрепления, попытался разбить Ояму на реке Шахэ – и тоже потерпел неудачу. Японцы устояли.

К этому времени стало окончательно ясно, что и расчеты русских на «маленькую победоносную войну», и расчеты японцев на эффективность упреждающего удара провалились. Война будет долгой и тяжелой.

В октябре Ноги опять безуспешно штурмовал Порт-Артур, но в результате четвертого приступа, пришедшегося на начало декабря, японцы захватили господствующую над рейдом гору и смогли расстрелять корабли эскадры, а потом захватили всю восточную укрепленную линию обороны.

В этих условиях – без снабжения, без надежды на помощь извне, под беспрестанным артиллерийским огнем, на который уже нечем было отвечать, – командир гарнизона Стессель повел переговоры об условиях капитуляции. Из первоначального состава в строю к этому времени оставалась едва одна пятая гарнизона.

Японцы, потерявшие у стен Порт-Артура около ста тысяч солдат (у генерала Ноги погибли оба сына), отнеслись к Стесселю как к герою, но на родине генерал будет опозорен, отдан под суд и приговорен к десятилетнему заключению.

Военные итоги года для России были ужасны, но не лучше обстояли и дела внутри страны.

Первоначальный патриотический энтузиазм продержался очень недолго – его развеяли досадные вести с войны. Вину за неудачи Общество, как обычно в подобных ситуациях, возлагало на правительство и правителя. Если в феврале авангард Общества, земцы-конституционалисты, призывали соотечественников поддержать войну, то летом разразился нешуточный скандал: удар по патриотизму нанес высочайший этический авторитет Лев Толстой.

Писатель опубликовал – что было особенно неприятно, в английской газете (русская, впрочем, и не напечатала бы) – письмо под названием «Одумайтесь», в котором излагалась чрезвычайно непатриотичная идея о том, что смысл человеческой жизни не в следовании русским, китайским или японским интересам.

Если есть Бог, то Он не спросит меня, когда я умру (что может случиться всякую секунду), отстоял ли я Юнампо с его лесными складами, или Порт-Артур, или даже то сцепление, называемое русским государством, которое Он не поручал мне, а спросит у меня: что я сделал с той жизнью, которую Он дал в мое распоряжение, употребил ли я ее на то, что она была предназначена?

Проправительственная пресса, разумеется, стала выяснять, на чью мельницу льет воду его сиятельство, публикуясь во враждебной прессе. «Московские ведомости» возмущенно писали:

…Гр. Толстой – противник войны; но он давно уже перестал быть Русским, с тех пор, приблизительно, как он перестал быть православным… Если он еще живет в пределах России, то это объясняется лишь великодушием Русского Правительства, чтущего еще бывшего талантливого писателя Льва Николаевича Толстого, с которым теперешний старый яснополянский маньяк и богохульник ничего общего, кроме имени, не имеет.