 |
Глава 7. До следующего раза
|
|
|
|
Джай
Надеваю тесную пару кроссовок, не обращая внимания на взволнованный вид на мордашке Котенка, когда она наблюдает за мной, прислонившись к стене напротив. Не хочу оставлять ее здесь одну, но у меня нет выбора. Здесь она будет в безопасности. Я уже и так тупо рисковал жизнью своей сестры, не задумавшись ни на секунду. И не буду рисковать и Эмили тоже.
План таков: найти таксофон в соседнем городе и оттуда позвонить Джессике. Даже если телефон прослушивается, а я очень сильно в этом сомневаюсь, наше точное местоположение все равно не узнают. Маловероятно, что Череп будет лезть из кожи вон, чтобы выслеживать нас через телефон, но не буду сбрасывать этот вариант со счетов. Он сумасшедший ублюдок, у которого слишком много связей.
Прежде чем оставить Джессику на Талию, мамину двоюродную сестру, я отдал ей кредитную карточку, чтобы она смогла воспользоваться ею в случае возникновения чрезвычайной ситуации. Думаю, Череп, охотящийся на меня, словно псина, считается чрезвычайной ситуацией. Это всего лишь вопрос времени, когда он устанет гоняться за мной и решит использовать того, кого я люблю, чтобы меня выманить. Джесс и Талия должны вылететь первым же самолетом из страны.
До сих пор не могу поверить, что забыл о своей маленькой сестренке. В груди такое чувство... оно похоже на панику, которую чувствуешь, когда покидаешь свой дом и через час задумываешься, а выключил ли ты утюг.
Только это ощущение — НАМНОГО хуже.
Если бы у меня в желудке была еда, то я, наверное, уже выблевал бы все наружу.
— В гараже есть машина. Я возьму ее и вернусь обратно к утру.
Я не смотрю ей в глаза, когда прохожу мимо и достаю связку ключей, висящую на крючке рядом с ее головой.
|
|
|
— Утром? — бормочет она. — Так долго?
Зажав ключи в кулаке, я, наконец-то, смотрю в ее глаза. Они покраснели. Ее тело хочет заплакать, но голова ему не позволяет.
— Ты будешь в порядке, Котенок. Я скоро вернусь и привезу еды.
Заправив волосы за ухо, Эмили с трудом сглатывает. Хотел бы я что-нибудь сказать, что-то успокаивающее, но нечего. На данный момент у меня нет возможности поставить другого человека на первое место. Все, что меня волнует на данный момент — безопасность моей маленькой сестренки. С остальным я разберусь позже.
— Вот, — заявляю я, вытягивая из-под футболки пистолет.
Хватаю Эмили за запястье и кладу его на ее ладонь.
— Я постучу четыре раза. ЧЕТЫРЕ, Эмили. Ни больше и ни меньше, и хочу, чтобы ты стреляла в случае чего, хорошо?
Ее шоколадного цвета глаза округляются.
— Нет… но… я не могу... Я никогда не…
— Это очень просто. Прицелься и жми на курок. Вот и все.
Она пытается отстраниться, но я усиливаю хватку на ее маленьком хрупком запястье.
— Джай…
— Послушай меня, — огрызаюсь я.
— Нет…
— Эмили! Послушай. Меня.
Она прекращает попытки избавиться от моей хватки, движение ее конечностей замедляются, но не грудь. Она быстро вздымается. Как у испуганного маленького кролика.
— Если хочешь выжить, если хочешь избежать жизни и смерти по указке Черепа — ты будешь делать так, как я скажу.
Эмили смотрит на пистолет, обдумывая услышанное долго и упорно, а затем, наконец, брезгливо оборачивает тонкие пальчики вокруг рукоятки. Я отпускаю ее, позволяя почувствовать полный вес пистолета.
— Я вернусь к утру, — повторяю я. — И постучу…
— Четыре раза, — встревает она. — Ни больше, ни меньше, иначе я стреляю. Поняла.
Она избегает моего взгляда, и меня это бесит. От нервозности на ее лице я испытываю тошноту.
— Не подстрели себя, — говорю ей, пытаясь пошутить. — Не хочу вернуться и обнаружить, что должен везти тебя в больницу, потому что ты выстрелила себе в ногу.
|
|
|
Эмили бледнеет, и хватка на пушке заметно смягчается. Она отходит от меня, направляется на кухню и кладет пистолет на деревянную столешницу.
— Отличная мысль.
Она улыбается, а секундой позже прикусывает зубами верхнюю губу. Больше нет улыбки. В воздухе витает тревога, пока она барабанит кончиками пальцев по столешнице.
— Ты обещаешь вернуться?
Глядя на ключи в руке, я обещаю себе, что независимо от того, что услышу, независимо от того, что не найду или найду, когда позвоню своей сестренке, я вернусь за Котенком. Но если в трубке услышу не саркастический подростковый голос Джессики, после вернусь и буду штурмовать маленький замок Черепа, что он сотворил для себя, и перережу их всех. Убью за каждого родного человека, что он отнял у меня, и прикончу за каждую встречу с безысходностью и горем, что он заставил меня почувствовать. Я не успокоюсь до тех пор, пока Череп не исчезнет из этого мира и последующего. Даже Ад слишком хорош для подонка, вроде него.
Я смотрю на Эмили и на эти милые губы, которые она тревожно кусает.
— Я обещаю.
Слышу, как она с облегчением выдыхает. Она всерьез думала, что я оставлю ее?
— Я не смогу обойтись без моего сообщника, — говорю я ей, и смешок срывается с ее губ, когда я поворачиваюсь и иду к входной двери.
Неподалеку хлипкая деревянная дверь, которая ведет к гаражу. Не буду лгать, я был немного разочарован, когда открыл ее и увидел черную «Тойоту Королла». Думаю, было немного самонадеянно ожидать большой внедорожник с тонированными пуленепробиваемыми окнами. Нажимаю кнопку на ключе, и сигнализация выключается. Не теряя времени, сажусь в машину и проворачиваю ключ в замке зажигания. К счастью, индикатор бензина показывает больше половины. Не знаю, как далеко соседний город, но уверен, что у меня хватит бензина, чтобы добраться туда и обратно. Регулирую сиденье, отодвинув его назад, чтобы предоставить больше места для своих ног. Когда мне становится комфортно, стук в окно привлекает мое внимание. Нажимаю на кнопку и опускаю стекло.
— Можешь купить мороженое? — спрашивает Эмили, наклонившись, чтобы заглянуть в авто.
Я смеюсь.
|
|
|
— Хочешь мороженого? Сегодня вечером? В такую-то погоду?
Эмили кивает, широко улыбаясь.
— Мороженое — моя любимая еда
Я достаю ремень и перетягиваю его через себя.
— Недопустимо.
Он с легкостью защелкивается.
— Что недопустимо?
— Мороженое — не еда.
Я смотрю на нее. Серьезно, мы говорим сейчас об этом? Ей сколько лет?
— Оно попадает в мой рот, так что это еда.
О, на это у меня есть контраргументы. По крайней мере, три из них промелькнули у меня в голове и задержались на кончике языка, но не посмели сорваться с губ.
— Хорошо, — говорю я, стараясь не отклоняться от намеченного плана. — Я куплю мороженое.
— Правда? — Эмили ухмыляется, приподняв одну бровь. — Скажи-ка мне, а у тебя деньги есть?
Я открываю рот, чтобы ответить... затем понимаю, что оставил все свои вещи в тоннелях. Тысячи долларов... исчезли. Я даже не подумал о деньгах, когда предложил купить еды. У меня нет денег.
— Блядь! — вырывается у меня, и я ударяю по рулю, а затем прижимаюсь лбом к нему.
Деньги. Думаете, я помнил про что-то такое обыденное в такой критический момент, как деньги. Эмили касается своей теплой рукой моего бицепса и отвлекает от грустных мыслей.
— Да расслабься, — говорит она с намеком на смех в голосе. — У меня есть деньги.
Нахмурившись, я поднимаю голову. И действительно, она трясет небольшой пачкой налички, зажатой между большим и указательным пальцами.
— Тут немного, но этого должно хватить на еду.
Я колеблюсь, но затем беру у нее деньги и засовываю их в карман.
— Где ты их взяла?
— У меня дома есть маленькая баночка, где я храню деньги. Время от времени у меня появляется свободный доллар. Вот откуда они.
Так чертовски мило. Я улыбаюсь ей, не в силах сдержаться.
— На что копишь?
Она пожимает плечами.
— Ничего особенного... может, на мороженое в жаркий летний денек или на новую пару обуви, когда старая изнашивается.
Удивительно, как работает простота — как она передается от человека к человеку. Мне никогда не приходилось экономить. Ни единого дня. У меня всегда были деньги, но Эмили — полная противоположность. Каждый сэкономленный доллар она планировала и берегла.
|
|
|
— Почему ты так на меня смотришь? — спрашивает она, и я слышу беспокойство в ее голосе.
Потому что я считаю, что ты самый милейший человек на планете.
Она ненавидит, когда кто-то испытывает жалость к ней или ее жизни. Я не виню ее. Котенок храбро сражалась, чтобы быть там, где она сейчас. Ее сила и достижения — это нечто удивительное. На хер любого, кто жалеет ее, и на хер меня за то, что подумал, будто она какая-то бродяга, которую нужно спасти. Эта девушка сильная. Она женщина, которая не нуждается в герое. Она женщина, которая может позаботиться о себе.
Я качаю головой.
— Да так... Мороженое с каким вкусом ты любишь?
И вот так запросто ее оборонительный взгляд тает, а улыбка появляется на красивых губах.
— Ванильное… шоколадное, нет, подожди... Может быть, клубничное. Ох, но я действительно люблю шоколадное.
Я моргаю. Ну, это, должно быть, самая запутанная штука, которую я когда-либо слышал. Я хмурюсь.
— Ладно... итак, шоколадное?
Эмили скрещивает руки на груди и прикусывает нижнюю губу.
— Естественно, шоколад — отличный выбор.
— Ты уверена? Потому что у меня такое чувство, что настанет конец света, если я ошибусь со вкусом.
Она улыбается, и я тоже начинаю улыбаться.
— Знаешь что? Почему бы тебе не выбрать вкус? И проблема выбора свалится с моих плеч.
— Ты уверена? — спрашиваю еще раз.
Она отступает от машины.
— Да, уверена. Увидимся, когда вернешься.
Я киваю и улыбаюсь.
— Чудненько. Тогда увидимся.
Перевожу свой взгляд на рычаг переключения передач за мгновение до того, как чувствую ее пальчики, слегка сжимающие мое предплечье. Я поворачиваю голову в ее сторону и вижу умоляющий взгляд карих глаз.
— Не задерживайся сильно, ладно?
Есть определенная красота в уязвимости, которую ты не можешь наблюдать больше нигде. Ее уязвимость говорит мне о многом. Из-за нее в моей груди происходят странные вещи, например — кровеносные сосуды превращаются в порхающих бабочек.
— Ладно.
Она задерживает руку на короткий момент, и я позволяю себе это. Я даже подумываю накрыть ее ладонь своей, но не делаю этого.
Секунду спустя Эмили отстраняется, и я дергаю рычаг переключения передач. Затем поворачиваю ключ в замке зажигания и нахожу кнопку, открывающую гараж. С громким скрипом ворота открываются, и я выезжаю.
Смотрю в зеркало заднего вида, пока съезжаю по каменистой дорожке, и вижу Котенка, нервно кусающую свои пальцы. Я наблюдаю за ней примерно три секунды, а затем еще раз нажимаю на кнопку и ворота гаража медленно начинают закрываться. Ненавижу вот так оставлять ее одну, но не могу рисковать и брать ее с собой. Закрываю окно и крепко хватаюсь за руль руками. Мне нужно быть очень осторожным... Если меня поймают, то отследят по машине домик у озера и схватят Котенка. В любой другой ситуации, никогда бы так не рисковал, как сейчас, но я скорей умру, чем позволю произойти плохому с моей сестрой.
|
|
|
Она — это единственное, что осталось у меня от семьи. И я сделаю все возможное, чтобы защитить ее.
***
Не могу остановить дрожь в пальцах. Она вынуждает меня тыкать на неправильные кнопки чертового таксофона, и мне приходится начинать сначала. В конце концов, у меня получается. В первый раз никто не поднял трубку. Словами не могу объяснить, как от страха и тревоги я не мог вздохнуть полной грудью. Поскольку я упрямый, то звоню еще раз. Каждая цифра, на которую нажимаю — стопроцентная пуля в лицо Черепа.
Гудок, гудок.
Гудок, гудок.
Гудок, гудок.
Я закрываю глаза и молюсь Богу, в существование которого даже не верю, чтобы Джессика ответила на звонок. Я знаю, что не ошибся номером. Этот номер я набирал миллион раз, став ее единственным опекуном.
Каким-то чудом, она, наконец-то, отвечает:
— Алло?
Я резко распахиваю глаза, когда на том конце линии слышу громкую музыку. Вечеринка. Ну, разумеется. Думаю, что Талия так же «хороша» в правильном воспитании, как и я.
— Джессика?
Музыка становится тише, так как она, несомненно, вышла в более тихую комнату.
— Джай? Это ты?
Я улыбаюсь, испытывая облегчение. Головная боль от стресса, что безжалостно сжимала мою голову секунду назад, ослабляет свою хватку и исчезает. Слышать ее голос... я даже не могу это объяснить.
— Да, это я.
— Боже мой. Ты в порядке? Где ты был?
Краем глаза я замечаю полицейского, который идет по тротуару. Опускаю голову и разворачиваюсь к нему спиной. Мое сердце гулко бьется в груди. Он может учуять мою тревогу.
— Джессика, послушай. Я не могу долго разговаривать. Мне нужно, чтобы ты хватала Талию и сваливала из страны.
— Джай…
— …пожалуйста, умоляю тебя, выслушай меня хотя бы сейчас. Забудь о своих друзьях. Забудь свои планы. Вам необходимо свалить как можно скорее.
Я делаю паузу, когда офицер проходит позади меня, насвистывая веселую мелодию. Я не осознавал, что задерживаю дыхание, до тех пор, пока мои легкие не начинают гореть.
— Это из-за Джоэла? Ты нашел его?
Волнение в ее голосе, словно скрип ногтей по доске... потому что я чертовски облажался. Я выдыхаю.
— Нет… да… почти. Просто возьми Талию и уходи, ладно?
— Хорошо. — Она сразу же соглашается. Никакой стервозности. Никакого подросткового поведения. — Я доверяю тебе.
Я закрываю глаза. Спасибо Господи.
— Куда нам поехать? — спрашивает она. — Что нам делать? Когда я увижу тебя снова? Ты не оставляешь мне выбора.
— Отправляйтесь в Италию, — говорю я. Это первое что приходит мне на ум. — Позагорайте, займитесь шоппингом и отдыхайте. Я встречусь с вами там, как только закончу.
Джессика выпаливает вопросы один за другим. Вопросы, на которые у меня нет ответов. Где Джоэл? Он жив? А ты в порядке? Где ты был? Когда вернешься домой? Когда я увижу тебя снова?
— Я люблю тебя, Джесс, хорошо? — встреваю я, прервав поток вопросов, прежде чем она поймет, что у меня нет на них ответов.
— Не говори так.
— Я должен идти. Садись на самолет, и я найду тебя, когда закончу.
— Джай…
Я вешаю трубку и прижимаюсь головой к металлическому ящику. Он холодный, как лед. Я отстраняюсь и смотрю на маленькие цифры. Еще десять цифр всплывают в моей памяти. Десять цифр — номер парня, с которым я когда-то работал.
Тэд Джил.
Он был самым настоящим из парней в участке. Он был тем, кому я мог доверять — единственный человек, кто прикрывал мою спину, когда меня отстранили. Я поднимаю трубку, набираю первые три цифры и замираю. Если он стал одним из них, если втянулся в коррупцию, тогда я могу, в конечном итоге, пожалеть об этом... но если это не так, если он может предоставить мне кое-какую информацию, которая поможет найти Джоэла, тогда я пожалею, что не сделал этого раньше. Затаив дыхание, я набираю последние семь цифр и подношу трубку к уху.
Пожалуйста, пусть это не будет ошибкой.
***
Я наблюдаю за ним из тени, он стоит, прислонившись к своей машине, сложив длинные руки на груди. Мне не нравится, что он пришел в форме. Это выводит меня из себя. Заставляю его ждать на пустой стоянке возле магазина около тридцати минут. Нет никаких явных признаков его предательства по отношению ко мне. Никаких взглядов через плечо или сомнительных телефонных звонков, поэтому я решаюсь. Сжав челюсть, чтобы зубы не клацали от холода, я выхожу из тени металлической лестницы, которая прикреплена к стене здания.
Он моментально замечает меня и отталкивается от автомобиля.
— Ну, срань Господня. Ты жив. Некоторые засранцы в участке должны мне кучу денег.
Он широко улыбается, темные губы раскрываются, обнажая яркие белые зубы. Тэд. Тэд хренов Джил. Он протягивает мне руку, и я принимаю ее. Он крепко сжимает ее, притягивая меня к себе и быстро обнимая.
— Прошло много времени, чувак, — говорю я, хлопая его по спине.
Тэд отпускает меня и прислоняется к машине. Хоть я и видел его чуть больше месяца назад, внешне он изменился. Высокое смуглое тело стало тверже, а мышцы более рельефней. Хоть он старше меня на пять лет, его лицо спокойное и молодое. Я, наверное, выгляжу, как старик, с тем количеством стресса, что испытал в последнее время.
— Ходят слухи, что ты разозлил очень важного, очень опасного человека.
Я закатываю глаза. Прошло двадцать четыре часа, а уже весь Департамент нью-йоркской полиции знает, что я сделал? Коррумпированные ублюдки. Большая часть из них.
— Ты же знаешь меня, Тэд. Я бешу практически всех.
Он смеется и кивает.
— Ты не знаешь, когда остановиться, не так ли? Мало счастья, разозлить всю полицию Нью-Йорка, так тебе стало необходимо пойти и послать плохих парней?
Тэд знает лучше, чем кто-либо, почему я сделал то, что сделал.
— Я делаю то, что должен.
— Знаю. — Он прищуривается. — Так вот почему ты позвонил мне?
Я киваю. Тэд качает головой и меняет позу, расставив ноги.
— Департамент ничего не знает. Ты же был там, когда комиссар передал дело более высоким шишкам. Извини, но я не могу помочь тебе, брат.
Он думает, что все так просто? Что все кончено только потому, что другая организация забрала себе дело? Я подхожу ближе к нему.
— О, но ты можешь. ФБР, специальная целевая группа и группа особого назначения работают с тобой под одной крышей. Участок кишит информацией, которая может помочь мне. Информацией, к которой, я уверен, ты можешь получить доступ.
Тэд сжимает челюсти. Я вытесняю его из зоны комфорта. Обычно я не давлю на кого-то так сильно, но это не обычные обстоятельства. Я не получу нужную мне информацию, не применив немного давления.
— Джай, я могу попасть в большие неприятности.
— Я бы не просил тебя, если бы не был в отчаянии.
Он качает головой, и я выдыхаю. Вспоминаю об одном случае. Не хочу использовать его против Тэда, но он не оставляет мне выбора.
— Ты помнишь тот раз…
Тэд отталкивается от автомобиля, всем своим ростом возвышаясь надо мной.
— Черт, нет. Ты не можешь использовать это против меня, мужик.
— …когда ты застрелил того бедного песика старой леди?
Он рычит на меня, но я не вздрагиваю. Потребуется что-то намного большее, чем его рост, чтобы меня запугать.
— Он был чертовски большим и злющим!
— Ты застрелил его. — Я делаю шаг вперед. — И я прикрыл твою жопу, когда та женщина захотела, чтобы твой значок висел на камине рядом с прахом ее собаки.
Тэд отворачивается от меня и проводит ладонями по голове. В последнюю нашу встречу его волосы были длиной в несколько сантиметров. Теперь же они короткие и плотно прилегают к голове. Короткая стрижка, как всегда и хотела его девушка.
— Ты ничего не можешь сделать с этой информацией. Теперь тебе никто не поверит.
Я хмурюсь.
— Я не использую эту информацию против тебя, просто хочу, чтобы ты помнил, что я был рядом, когда тебе это было нужно, и все, о чем прошу, сделать то же самое для меня. Если нет, если ты не можешь помочь мне, забудь, о чем я только что рассказал, и о том, что мы встречались. Я сделаю все сам.
Он не поворачивается ко мне лицом, а я и не ожидаю от него этого. Я попросил его… о большем, чем имею право. Знаю, последнее, что мне стоит делать — втягивать еще одного невинного человека в этот беспорядок, но я нуждаюсь в нем. Мне нужен человек, которому я могу доверять, который имеет доступ к новой информации.
Проходит несколько мгновений, которые мне кажутся вечностью, и я отворачиваюсь от Тэда.
Я сам по себе.
Опустив плечи, я разворачиваюсь и начинаю идти, шаги эхом отдаются в моей голове. Куда, блядь, мне податься?
— Кто эта девушка с тобой? — кричит Тэд мне вслед, и я замираю, как вкопанный.
Кровь леденеет, холод пронизывает меня до костей. Я медленно оборачиваюсь. Откуда у него эта информация?
— Какая девушка?
На удивление, мой голос звучит отстраненно. Хорошо. Никто не должен знать об Эмили.
Он засовывает руки в карманы.
— Возможно, я чуток покопался, разыскивая твою задницу. К слову, ты сбежал с девчонкой Черепа.
Я усмехаюсь, не в силах скрыть насмешку. Чувствую, как искажается мое лицо.
— Девчонку Черепа? Она не его.
Тэд приподнимает брови, а я сжимаю челюсти, пока зубы не начинают болеть. Блядь.
— Ну так что, девчонка-то есть?
Поскольку я уже облажался, то отвечаю:
— Она не имеет ничего общего с этим. Она оказалась там случайно — невинная жертва во всех смыслах этого слова.
— Он ищет ее, Стоун. Он даст хренову кучу денег тому, кто вернет ее ему... живой.
Я упираю руки в бока и опускаю голову. Котенок... Какого черта мы будем делать?
Едва успеваю обмозговать первый шаг своего плана, когда Тэд протягивает три кредитные карты.
— Карточки, которые ты просил.
Я беру их и запихиваю в карман.
— Они были там, где я и говорил?
Он кивает.
— В ящике твоей прикроватной тумбочки.
— Спасибо. — Я провожу рукой по лицу. — Мне нужно возвращаться...
Я очень хотел бы, чтобы эта ночь прошла плодотворней, чем есть. Хотел бы вернуться в домик у озера с каким-нибудь планом.
— Я сожалею, что не могу помочь тебе, Стоун. Правда.
Он смотрит на меня извиняющимся взглядом. От этого давящие щупальца страха проникают в мою грудь. Теперь я понимаю, почему Эмили ненавидит это так сильно. Сочувствие... не есть хорошо. По крайней мере, я благодарен за то, что он зашел настолько далеко ради меня. Он проехал несколько часов, только чтобы встретиться со мной здесь.
— Не волнуйся об этом, — говорю я ему. — Я разберусь.
Обхожу Тэда и через парковку направляюсь в большой магазин. На полпути оборачиваюсь. Тэд открывает дверь и кладет руку на крышу машины.
— Сделаешь мне одолжение? Убедишься, что Джесс будет завтра вечером в самолете?
Он кивает.
— Конечно, брат.
Я обхватываю себя руками и разворачиваюсь. Хоть я и не получил то, что хотел от Тэда, по крайней мере, у меня есть мои карточки. Я не могу сражаться с целой криминальной империей на голодный желудок и с тяжелым случаем пневмонии.
Не знаю, что меня ждет в будущем, но это будет с теплой одеждой и полным животом. Как только приду в себя, я смогу горы свернуть.
Глава 7
Его
Эмили
Он ощущается так хорошо, так освежающе, словно прохладный дождь на горящей коже. Я потеряла счет, сколько раз он уже вдалбливался в меня своим членом, тяжело дыша в мою шею, а мое имя так интимно срывалось с его губ.
Я знаю, что сплю. Знаю, что это сон, но мне все равно. Я хочу этого. Хочу его.
Своей большой и сильной рукой он сжимает мою задницу, агрессивно прижимает к себе, отчего моя киска сжимает его изо всех сил.
И я так близко... так близко, что могу испытать это. Да. Оттрахай же. Пожалуйста! Это совершенная пытка — балансировать на краю оргазма.
Сладкая, мучительная пытка.
Несмотря на то, как хорошо он ощущается, чего-то недостает... чего-то не хватает. Только когда чувствую кончик его пальца у себя в попке, я понимаю чего. Никогда не делала этого прежде, но и никогда не желала этого настолько, как сейчас...
Мои глаза широко распахиваются, когда спиной я чувствую мягкий матрас. Я моргаю пару раз, пытаясь убрать черные точки перед глазами, мешающие видеть. Солнце едва взошло, но его раннего утреннего света достаточно, чтобы осветить спальню, тем самым позволив мне увидеть его лицо.
— Прости, — шепчет он. — Я подумал, что здесь тебе будет более комфортно...
— Ты вернулся? — устало хриплю я.
— Я постучал четыре раза, — говорит он, слегка улыбаясь. — Ты не услышала меня.
Я, должно быть, крепко спала. Только представьте, насколько бы я облажалась, если бы Череп смог каким-то образом определить наше местонахождение. Я перекатываюсь на свою сторону.
— Как твоя сестра?
Джай садится на край кровати и, когда он не смотрит на меня, я пользуюсь возможностью, чтобы сглотнуть тонну слюны во рту.
— Она в безопасности, — говорит он, снова глядя на меня. — Надеюсь, она вылетит сегодня в Италию.
Я вздыхаю.
— Люблю Италию.
Хотела бы я сесть на самолет и покинуть страну, когда захочу.
— Я знаю. Именно поэтому я и отправил ее туда. — Джай чешет затылок. — Я подумал, что, возможно, когда все закончится, мы сможем встретиться с ней в Риме.
Я приподнимаю брови.
— Мы? Типа ты и я?
Он кивает.
— Ты любишь Италию.
Это факт.
— Люблю.
— Так что туда мы и поедем.
Я перекатываюсь на спину.
— Но Италия дорогая… и далеко.
Джай хмурится и наклоняет голову набок.
— Ты откажешься от шанса съездить в Италию?
— Если это накладывает финансовые обязательства на кого-то другого, не откажусь.
Он поворачивается ко мне всем телом, и мое сердце бешено бьется, когда одной рукой он обнимает меня за талию, а другой упирается в матрас. Его рука прижимается к моему боку, и я сосредотачиваюсь на этом ощущении. Мое дыхание застревает в горле, когда он близко наклоняется, так близко, что его дыхание касается моих губ.
— Ты поедешь со мной в Италию, и я покажу тебе лучшее время твоей жизни.
О, да на хер эту Италию в этот момент. Я даже больше не думаю о ней. Не могу. Не в тот момент, когда тепло его тела прожигает меня. Разумеется, поездка в Италию — почти сбывшаяся мечта, но прямо сейчас мне нужно не это. Одно только слово не насытит мое желание приключения и удовольствия. Я наблюдаю за Джаем, пока он наблюдает за мной, и он замечает это. Знаю, что замечает.
— Почему ты так смотришь на меня?
Потому что я хочу, чтобы ты трахнул меня сильно, нежно и свел с ума! Как будто это не очевидно.
— Как? — спрашиваю я, прикидываясь невинной.
Он даже не может сказать ни слова, и все внутри меня сжимается, потому что я чертовски, возбуждена из-за него. Мои губы изгибаются в самодовольной ухмылке.
— Вот так.
Я приподнимаюсь на локтях.
— Ты устал?
Его глаза темнеют, когда он наклоняется немного ближе.
— Нет.
— Мне нравится твой ответ.
Он преодолевает оставшееся расстояние, прижимаясь своим лбом к моему. Электричество потрескивает между нами. От этой напряженности мои мышцы напрягаются, а соски становятся твердыми.
— Зачем ты мучаешь меня?
Я провожу губами по губам Джая, и в тишине слышу его резкий вдох.
— Ты считаешь, что мое желание тебя — это пытка?
— Чертовски уверен. Ты хоть представляешь, как мучительно быть наедине с тобой? Это как засунуть яйца в тиски.
Ничего себе. Это чертовски хороший комплимент… Хотя я и не знаю, насколько это больно, ведь у меня нет яиц.
— Ранее ты поцеловал меня, — говорю я, напоминая ему о коротком моменте, который мы разделили у пирса. — Тебе понравилось?
Он стонет, затем следует едва слышное проклятие.
— Ты делаешь меня чертовски твердым, когда говоришь таким низким голоском, Котенок. Естественно, мне понравилось.
Он пытается отстраниться, но я следую за ним, пока не оказываюсь на коленях, схватившись за его воротник. Мои пальцы дрожат, а его неуверенное дыхание касается моего лица.
— Покажи мне.
— Эмили…
— Пожалуйста, — шепчу я, нежно целуя его в губы. — Ты мне нужен внутри.
Он откидывает голову назад, обнажая шею. Меня не волнует, когда говорят, будто шея — это одна из самых сексуальных частей тела у мужчин. У меня это — косые мышцы живота, приятная улыбка и чувство юмора.
Я оставляю нежный поцелуй у основания его шеи.
— Мне приснился сон о тебе, — бормочу я у его горячей кожи.
Его кадык дергается, поскольку он с трудом сглатывает.
— Черт возьми, — вздыхает он. — Прекрати меня соблазнять. У меня нет защиты.
О, так его сдерживает защита. Ничего страшного. Возможность того, что я забеременею, минимальна. Я не могу даже вспомнить последний раз, когда у меня были месячные. Обычным признаком PCOS является... как там это мой доктор называл? Аменора? Аменорея? Так или иначе, я практически бесплодна, и если единственная сессия незащищенного секса изменит это, тогда, черт возьми, малыш заслуживает того, чтобы родиться. Я бы рассказала Джаю все сейчас, но слово с окончанием на «-орея» совершенно точно обломает весь кайф. Особенно во время секса. (Примеч. PCOS/Polycystic ovarian syndrome — синдром поликистозных яичников, эндокринное заболевание с повышением уровня мужских половых гормонов, недостаточностью или отсутствием овуляции, наличием множества полостей в яичниках).
— Хочешь узнать, что ты делал со мной… в моем сне?
Под моими губами его кожа вибрирует от еще одного стона. Он молниеносно проносится по моему языку, проникая в мое тело. Никогда не хотела мужчину так, как Джая, а я хочу его очень сильно. Я жажду его прикосновений, как наркоман со стажем жаждет свою следующую дозу.
— Ты трахал меня. Жестко. — У меня перехватывает дыхание, когда вспоминаю это.
Горячо.
Потно.
Страстно.
— И ты ощущался так хорошо.
Джай ругается. Снова.
— Блядь.
Я отстраняюсь от него настолько, чтобы видеть его. Когда мы лицом к лицу, я не могу долго смотреть в темные бездны его глубоких голубых глаз. Я знаю, нет пути назад. Он даст мне именно то, чего я хочу. Сильный мужчина всегда дает даме то, что она хочет.
— Ты кончила? — спрашивает он, его голос звучит так греховно.
Ухмыляясь, я двигаюсь вперед и обвиваю ногами его бедра.
— Могла бы, но ты меня разбудил.
Я скольжу вперед, пока бедрами не прижимаюсь вплотную. Его тело теплое и твердое. Такое тело должно быть у каждого мужчины. Когда кончиками пальцев он поглаживает мои бедра, его прикосновения, к сожалению, приглушены тонкой серой тканью моих спортивных штанов.
— Ужасно, — шепчет он напротив моих губ. — Ужасно, что я подвел тебя так близко к краю, а затем расстроил все планы.
Я улыбаюсь, оставляя мягкий поцелуй на его губах.
— Ничего страшного.
— Нет?
Я качаю головой.
— В любом случае, я предпочитаю реальность.
Я берусь за подол моей темно-синей толстовки и стягиваю ее через голову. В тусклом, но все обнажающим свете, Джай смотрит на мою грудь, когда я швыряю толстовку на пол.
— Без лифчика?
Ухмыляясь, я наклоняюсь, чтобы медленно и сладко облизнуть его нижнюю губу.
— И без трусиков.
Вот так запросто решимость Джая разлетается на маленькие кусочки. Одно биение сердца — это все, что нужно, чтобы толкнуть меня в полный контроль его власти. В один момент я нахожусь на его коленях, а в следующий — уже лежу на спине, а Джай горячим, влажным ртом всасывает мои твердые соски.
— Я так рада, что ты вернулся, — вздыхаю я, зарываясь пальцами в его волосы.
Он отпускает мою затвердевшую вершинку с характерным влажным звуком, и воздух мгновенно охлаждает ее.
— Ты сомневалась, что я вернусь?
Я провожу пальцами по его затылку, а затем глажу его щеки и притягиваю его голову к себе.
— Я бы солгала, если бы я сказала, что это не приходило мне в голову. — Я целую уголок его губ. — В глубине души я думала, что, возможно, ты оставишь меня.
Он пристально наблюдает, как я скольжу своим пальцем в рот, чтобы собрать влагу прямо перед тем, как вытащить и сунуть руку между нами. Джай приподнимает бедра, позволяя мне с легкостью скользнуть под резинку его штанов. Я чувствую его твердый член. Издав сдавленный звук, Джай опускает голову, и я ощущаю его быстрое теплое дыхание у моего уха и шеи.
— Я никогда тебя не брошу, — шепчет он, пока я кружу пальцем по влажной головке.
Думаю, это пять самых красивых слов, что я когда-либо слышала в своей жизни. Я сжимаю его толстый член, и он толкается в мою руку, создавая движение шелковистой кожи вверх и вниз. Его член горячий, твердый и гладкий, и я чувствую выпуклые вены прямо под напряженной кожей.
— Я всегда буду возвращаться за тобой, Котенок. Я твой, — бормочет он мне на ухо.
Я замираю на секунду. Что? Он мой? Что это значит? Главное, что, черт возьми, я должна делать с этим? Прежде у меня никогда не было никого... У меня никогда не было человека — того, кто принадлежал бы мне, кого бы я называла «моим». Джай мой? А я его? Или я неверно истолковала смысл его слов?
Я никогда тебя не брошу. Я твой.
Я.
Твой.
Джай поднимает голову, и его лицо оказывается прямо перед моим. Вдумчивым взглядом голубых глаз он наблюдает за мной, анализируя каждую мою эмоцию.
— Это тебя пугает? — спрашивает он. — Мысль о наличии кого-то близкого причиняет тебе неудобство?
Я качаю головой. Но это ложь. Единственные люди, которые хотели, чтобы я была рядом, передумали в последнюю секунду. Знаете, каково это? Сначала чувство безграничного счастья, а затем это чувство у тебя отбирают и разбивают на миллион осколков на твоих глазах. Когда кто-то меняет свое решение насчет тебя, и ты, как человек, не можешь чувствовать себя ничем стоящим... Чувствуешь себя дешевле любого предмета, и бесполезней любого устройства. Мне потребовалось много времени, чтобы пережить все то, что происходило со мной в детстве, и не думаю, что смогу пройти через это снова. Не с ним.
— Это пугает меня, — бормочу я, с трудом сглотнув. — Ты хочешь меня сейчас, но что насчет завтра? Следующей недели? Что будет через месяц?
Джай скользит пальцами по моей груди, вниз по животу, вызывая дрожь по всему телу.
— Почему время должно изменить мои чувства к тебе?
Комок образуется в моем горле, когда вспоминаю, сколько раз я обжигалась. Это время я называла периодом охлаждения страстей или периодом ублюдков.
— Потому что так всегда бывает.
Я вытаскиваю руку из его штанов, закончив разговор. Заниматься сексом с ним, когда я знаю, что его эмоциональная привязанность ошибочная, плохо для моего сердца. Чем быстрее я упаду в эту кроличью нору, тем тяжелее будут последствия, когда ударюсь о холодный твердый пол в самом низу — и я знаю, что это будет самый холодный, самый твердый пол, который только можно вообразить.
Я пытаюсь повернуться и выкатиться из-под него, но Джай хватает меня за плечи и прижимает обратно к матрасу.
— Джай, — возражаю я, толкая его в грудь.
Это потраченное впустую усилие. Отталкивать его тело — это как попытка переместить валун, основание которого закопано на несколько метров в землю. Я крепко стискиваю зубы, пока они не начинают болеть, а мышцы дрожать. Ничегошеньки. Он позволяет мне толкать его несколько секунд, а затем цыкает от досады и хватает мои запястья. Я ворчу, поскольку он пригвождает мои руки над моей головой и сильно прижимается своими бедрами к моим.
— Джай…
— Нет, — отрезает он, затыкая меня. — Теперь молчи и слушай.
Я смотрю в его серьезные голубые глаза.
— Я забочусь о тебе. Почему это так чертовски сложно принять?!
Слезы собираются в уголках моих глаз, и меня это бесит. За последний месяц я проревела больше, чем в возрасте от десяти до двадцати одного.
— Потому что все это — фальшивка. Наши отношения работают только в принудительной обстановке. Действительно ли я та девушка, к которой ты бы подошел в баре или в торговом центре? — Я качаю головой. — Я не твой типаж.
Его хватка усиливается.
— Тогда чей ты типаж?
Довольно забавно, что он задает тот вопрос, который я задаю себе всю свою жизнь. Кто же я, черт возьми?
— Я не знаю... Думаю... Думаю, ничей.
Он отпускает мои руки, и я прижимаю их к груди.
— Я не вызываю у тебя никаких чувств? Когда касаюсь и целую тебя, ты ничего не чувствуешь?
Я качаю головой.
— Я чувствую... и это пугает меня. Когда это закончится, и ты двинешься дальше, тебя будет ждать лучшее — кто-то, кто более забавный и симпатичный, кто-то, у кого не будет такого миллиона заскоков, как у меня. Но я — это я. Ты — это ты. Уверена, подобное, что я испытываю с тобой, больше никогда и ни с кем не испытаю. Остальную часть своей жизни я буду сравнивать других мужчин с тобой, и они даже рядом не стояли. Я не смогу с этим справиться. — Я сердито смахиваю дурацкую слезу. Не могу поверить, что так переживаю по этому поводу. — Так что не играй моими чувствами и не говори мне, что ты — мой. Конечно, мы можем притворяться, пока застряли в этом беспорядке,
|
|
|
