Фонографическое пространство.

Рис. 4

 

На рис. 4 в плоском фонографическом изображении представлено то же самое трио. Звукорежиссер, руководствуясь сугубо музыкальными соображениями, отвел для скрипки 24° зону протяженности, для виолончели - 12°, а рояль «поместил» в стереофоническом сегментике, занимающем всего 6° градусов. (Границы квазиисточников резко очерчены и точность приведенных угловых размеров - наивна, но это сделано лишь для простоты рассуждений). Не исключено, что партитура записываемого музыкального произведения, хотя бы в одной из его частей, предполагает такие пропорции с точки зрения линеарной важности. Но при плоском «рисунке», создающем впечатление равной удаленности от слушателя рояля и скрипок, размерный дисбаланс совершенно очевиден. И если не ставилась задача добиться в фонографии специфического эмоционального эффекта, то мы видим [слышим (!) ] в данном примере явный ляпсус.

Представим себе теперь (см. рис.5), что мы «рассматриваем» звуковую картину, в которой квазиобъекты не просто располагаются по фронту стереобазы, а находятся (по ощущению) на разных расстояниях от слушателя, подобно тому, как это существует в естественных акустических условиях, в особенности, когда один из источников находится слишком близко, а иной - достаточно удален. Вообразите себе эту ситуацию зрелищно, и нельзя будет не отметить, что зрительные впечатления складываются в некий рисунок из фрагментов изображения, находящихся в определённых масштабно - размерных соотношениях.

Точно такие же впечатления о геометрических пропорциях возникают у слушателя даже когда он воспринимает звук с закрытыми глазами. Слуховые ощущения сублимируются в зрительные настолько отчетливо, что в совокупности с психологическими привычками, памятью, ассоциациями и воображением мы вполне представляем себе эти соотношения.

Не требует доказательства тот факт, что предмет, находящийся вблизи, всегда кажется больших размеров, чем соизмеримый с ним физически, но удаленный. Именно это обстоятельство и обосновывает выбор относительных протяжённостей квазиизображений скрипок и рояля на рис. 4, иллюстрирующем простейшую пространственную фонографическую композицию. Позже будет рассказано о том, какими электроакустическими способами имитируется удаленность, что такое крупный план и т.д. Но сейчас необходимо только твердо усвоить, что несоблюдение условий масштабных соотношений может иной раз свести на нет все усилия по формированию убедительной звуковой картины.

 

Рис. 5

 

Обратим внимание на то, что угловые изображения зон виртуальных звуковых объектов на рисунках 4 и 5 для одноимённых инструментов - одинаковы. Однако, во втором случае «размер» скрипки, вчетверо превышающий «габариты» рояля, не вызывает недоумения.

Ведь не удивляет же никого крошечный кораблик на морском горизонте. А сколько восторгов может вызвать это зрелище!

Возвращаясь к рис. 5, можно заключить: теперь фонографическое изложение приобретает логическую ясность в том смысле, что удовлетворены и музыкальные условия, и звукозрительные закономерности.

Остается добавить, что в случае большого количества звуковых квазиобъектов (например, при оркестровых записях) следует тщательно проанализировать вопросы, связанные с угловыми стереофоническими пропорциями и решить, какие из квазиобъектов будут иметь конечную протяженность, а какие, в соотношении с прочими, могут быть даже точечными (см. выше), если их звукозрительные размеры не больше азимутальной разрешающей способности слуха. Это впоследствии определит выбор, как способов записи, так и типов микрофонов.

Не следует, впрочем, беспокоиться по поводу скрупулезных угловых и масштабных измерений, хотя в процессе теоретической подготовки будущему звукорежиссеру, наверное, не помешают упражнения в рисунках, подобных приведенным. А точность в количественной стороне задачи может быть и не слишком высока: практика покажет, что вполне удовлетворительны и простые реализации, если при них достигаются нужные слушательские впечатления.

Разумеется, не все звукорежиссеры утруждают себя тщательной подготовкой к записям. У опытных мастеров изобразительные планы рождаются в воображении и реализуются непосредственно в студии, на начальных этапах электроакустической настройки. Но такое умение приходит не сразу. А потому в начале творческого пути необходимо как можно больше тренироваться в решении практических задач по стереофонической «лепке», чтобы звукоизложение приобрело еще и качества, подобные пластическим. И вряд ли стоит прислушиваться к мнению иных коллег, полагающих, что все это вообще несущественно, что вполне достаточно адекватной передачи тембральных и динамических компонент звуковой программы. Но, во-первых, только что было показано, что без осмысленного изложения звукоразмерных форм вряд ли будет обеспечено, так сказать, комфортное восприятие, во-вторых, ясно, что не стоит лишать себя возможности брать на вооружение такое могучее фонографическое средство, как изображение звуком, звукозрелище. А в-третьих, как мы поймем в дальнейшем, неразбериха во взаиморасположении звуковых квазиобъектов является ощутимым препятствием при установке оптимальных громкостных и тембральных соотношений.

Одной из объективных предпосылок для построения пространственных или хотя бы фронтальных фонографических композиций является также то обстоятельство, что в реальных акустических полях разные по своей природе и спектру (см. главу «ФОНОКОЛОРИСТИКА») звучания никогда не создаются одновременно одним и тем же источником. А в электроакустическом тракте универсальным источником звука становится (стереофоническая) пара громкоговорителей. Поэтому активизация психоакустического зрения слушателя за счёт множества звуковых азимутов в поле виртуальных квазиобъектов хотя бы отчасти компенсирует указанную однородность, делая звуковую картину более прозрачной.

И приходится только сожалеть о том, что игнорирование или просто незнание звуковой стереометрии ставит иной раз в тупик звукорежиссеров, даже познавших какие-то удачи.

Может быть, камнем преткновения является некий снобизм, к которому приводят мысли о достаточности творческого озарения, снобизм, свойственный иным коллегам с резко ортодоксальным сознанием какого-либо одного превосходства, неважно, музыкального или технического.

Тогда неплохо было бы вспомнить о том, как великий Леонардо да Винчи брал в руки угломер и линейку, выясняя точности пропорций в своих работах, или мерные колбочки для красок, перед их смешиванием.

И его не смущал скептицизм учеников или собратьев по кисти и резцу.

 

АКУСТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА.

 

Единство действия, единство времени, единство места - вот «три кита», на которых зиждутся формы искусств любого вида и жанра.

В большинстве звукорежиссерских работ, особенно музыкальных, действие и время в их монолитностях заданы самим произведением; их реализация обеспечивается исполнительским коллективом. Звукорежиссер, разумеется, занимается вместе с композитором и дирижером некоторым редактированием музыкального материала. Такая работа возникает, например, при записи современной музыки, если партитура позволяет (или даже предполагает) режиссерское переосмысление, отличающее студийное исполнение произведения от концертного.

При записи музыки для кино или спектакля психологическое состояние музыкантов и темпоритмические координации определены сценарием, изображением, пьесой, театральной постановкой и пр.

Но есть в названном триединстве признак, обеспечение которого в фонографии является прерогативой звукорежиссера. Это - звуковое единство места, даже если оно подчинено кино - или театральной мизансцене.

В изобразительных искусствах каждой работе присуще качество, оцениваемое зрителем, как единая светотональная атмосфера. Нечто подобное наблюдает и человеческий слух в концертном зале, домашней комнате или даже на открытом пространстве, когда кажется, что воздух напоен звуками. Это явление существует благодаря акустической диффузии, рассеянию и «перемешиванию» звуковых волн, идущих с разных направлений, так что исчезает ощущение локальности, и возникает впечатление единого акустического эфира. Иные слушатели говорят о некой воздушной вуали, сквозь которую они «видят» ушами звучащие предметы.

Мы будем именовать это качество акустическим единством, акустической атмосферой, акустической обстановкой.

Эстетической целью изложения акустической атмосферы в художественной фонографии, как и по смысловой аналогии, в живописи, является придание звуковому изображению определенного колорита сообразно звукорежиссерской концепции, стилевым и историческим традициям музицирования, специфике звучания тех или иных помещений.

Формальной же задачей создания в записи акустической обстановки является не только реализация единства места. Все, что мы говорили о фонографическом пространстве, сможет оставаться лишь на бумаге, пока слушатель не ощутит звуковой связи, некоего «акустического клея», соединяющего разные элементы фонокомпозиции в единое целое.

Последние слова, естественно, предопределяют еще и необходимость тесной взаимосвязи качественных признаков диффузных и прямых компонент фонографической картины; выражаясь математически, их корреляции. В противном случае акустическая атмосфера превратится в звуковую автономию, существование которой не исключается разве только тогда, когда это продиктовано особенностями драматургии.

Сказанное необходимо учитывать при изложении акустической обстановки, понимая под указанной корреляцией подобие текущего спектра диффузного звука суперпозиции спектров прямых сигналов, а также временное положение диффузного, реверберационного «заполнения» звуковой картины в тех пределах слушательских ощущений, пока они воспринимаются слитно. В противном случае можно получить то, что эксперты - акустики и звукорежиссеры называют дисторсией звуковой перспективы или пространственными искажениями.

Если рассматривать акустическую атмосферу как компоненту фонографического пространства, то необходимо определить, какую часть стереобазы она будет занимать. Вопрос не праздный, ибо только в том случае, когда она - суть акустическая обстановка, ей отводится вся воспринимаемая слухом ширина. Вряд ли сказанное требует особых доказательств. Достаточно вспомнить, что слышимое пространство всегда больше видимого, так что в фонографии нас могут в этом смысле сдерживать лишь технические пределы.

Но встречаются случаи, когда для изложения акустической обстановки используется не вся стереобаза, а какая-то ее часть, выбранная, может быть, даже несимметрично по отношению к стереофонической оси. Это происходит, когда в чередующихся сценах действия строятся, например, то в небольшой комнатке, то в огромном зале.

Известны примеры, где разница в акустических атмосферах адекватна различию не только в обстановке, но и в хронологии. Таким способом иногда передаются ретроспекции; их индивидуальный общеакустический образ по ассоциациям воспринимается слушателем как примета времени (см. главу «Фонографическая стилистика»).

Необходимо заметить, что акустическая обстановка, формируемая с помощью реверберационных сигналов, благодаря психологическим особенностям восприятия, в частности, зрительно-слуховым связям памяти, создает ощущение относительно конкретных размеров звучащего пространства. Это очень помогает корректировать виртуальные протяженности квазиобъектов, соизмеряя их, так сказать, в ассоциативном масштабе, с размерами изображаемых объемов.

Игнорировать это обстоятельство, если речь идет об изложении звучаний по аналогии с естественной обстановкой, нельзя. Это особенно критично в записях «живых» концертов или иных видов звукового протокола, когда звукозрительные впечатления должны соответствовать привычным ожиданиям.

 

ПЛАНОВОЕ ЗВУКОИЗОБРАЖЕНИЕ.

 

Подобно тому, как это делается в теории изобразительных искусств, применительно к фонографии тоже можно говорить о разноплановой организованности звуковых образов, или квазиобъектов.

Такая организация, как одна из составных частей звукорежиссуры, входит в основу композиционного фонографического построения. Именно разноплановость, как было показано, придает звуковой картине глубину и масштабность, помогает акцентировать наиболее важные элементы звукового произведения. Это же позволяет использовать методы контрапунктной композиции, при которой разные звуковые линии, не мешая, друг другу, хорошо излагаются в записи или передаче.

Мы уже знаем, что масштабная величина звукового плана по сравнению с изобразительным гораздо менее абсолютна. В кино, к примеру, можно точно идентифицировать так называемый «средний поясной план», когда актер снят камерой по пояс, или деталь, если зрителю показаны только глаза. Но в звуковом изложении звучащий крупно голос не может однозначно ассоциировать у всех слушателей точный зрительный план: одни представят себе человека, находящегося на расстоянии 1 - 2 метра от них, другим покажется, что говорящий ближе. Это происходит потому, что изобразительная информация более конкретна в своей геометрии, чем звуковая, а слуховое восприятие гораздо индивидуальнее зрительного (во всяком случае, в отношении оценки размера звукового объекта или квазиобъекта).

Поэтому нет смысла пользоваться множеством градаций звуковых планов, аналогичных градациям планов изображения, принятым в живописи, фотографии или кино. Звукорежиссерская практика показывает, что достаточно ограничиться следующими плановыми разновидностями:

1. Сверхкрупный план.

2. Крупный план.

3. Средний план.

4. Общий план.

5. Дальний план.

Градации 2, 3 и 4 являются наиболее распространенными.

Естественно, что границы между указанными звуковыми планами не могут быть определены точно, так как в каждом конкретном случае слушатель не только оценивает впечатления о расстоянии до квазиисточника и его величине, но проводит также постоянные подсознательные или рациональные соизмерения со всеми остальными элементами фонокомпозиции, невольно апеллируя к той акустической обстановке, которую звуковая картина сообщает его воображению. Поэтому необходимо учитывать, что плановая организация, плановое распределение звуковых образов строится по двум координатам: наиболее крупному плану одного из голосов (под голосом подразумевается инструментальная или вокальная линия в музыкальном произведении) и наиболее удалённому плану, при том, что ключом к восприятию удалённости является общая диффузная атмосфера звуковой картины, дающая возможность оценить, пусть даже субъективно, размеры звучащего пространства (см. параграф «АКУСТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА»).

Акустические характеристики указанных плановых градаций базируются на выработанном веками психофизиологическом опыте слухового восприятия. Человеческий слух оценивает расстояние до источника звука, во-первых, по удельному весу так называемых «прямых» сигналов в общем, звучании, во-вторых, по соотношению энергий частотных компонент звукового спектра. Так, известно, что короткие звуковые волны, порожденные высокочастотными колебаниями источника, затухают из-за трения в среде распространения быстрее, чем длинные (низкочастотные). Следовательно, недостаток, к примеру, высокочастотных составляющих в звучании принципиально не может свидетельствовать о близости источника.

Нужно попутно заметить, что спектры сигналов атак большинства музыкальных инструментов, в особенности ударных, изобилуют высокочастотными компонентами. Поэтому яркое, или наоборот, мягкое звучание в атаках также имеет соответствующую связь со степенью удаленности объекта.

Кроме того, звуки различной громкости субъективно оцениваются как звуки источников, находящихся на разном расстоянии от слушателя (громкие - ближе, тихие - дальше). Как следствие этого, частотная характеристика слухового восприятия варьируется в отношении низких и, в некоторой степени, высоких частот, помогая констатировать близость источника по обилию этих спектральных составляющих, или наоборот.

Что касается упомянутой оценки удельного веса прямых сигналов в общем звучании, то необходимо отметить, что наш слух способен различать две составляющие энергии реального звукового поля: энергию Е1 прямых звуков, доходящих до слушателя непосредственно от источника, и энергию Е2 диффузного звука, являющегося результатом реверберационного процесса в помещении. Частное R = Е2/Е1, именуемое акустическим отношением, свидетельствует о том, какая из этих составляющих преобладает в той или иной точке пространства, окружающего источник. Психоакустический опыт показывает, что при прослушивании источника в непосредственной близости от него звук имеет минимальную диффузную окраску, так как прямые акустические сигналы доходят до слушателя без потерь, и к тому же маскируют в слуховом восприятии звуки, отраженные от различных архитектурных поверхностей. И, наоборот, при большом удалении от источника звучание приобретает почти исключительно диффузный, «размытый» характер, ибо энергия прямых звуков, доходящих до слушателя, ничтожна.

Однако, поскольку реверберационные процессы в закрытых помещениях существуют независимо от взаимного расположения источника звука и слушателя, то и в фонографии их невозможно исключать полностью, разве что кроме случаев, обусловленных художественной спецификой. Поэтому в число признаков удалённости звуковых объектов, соответственно, фонографических квазиобъектов, следует ввести ещё один, так сказать, уточняющий параметр, - временной сдвиг между прямыми и диффузными сигналами. Рис. 6 даёт этому обстоятельству приблизительную иллюстрацию. Суммарный - диффузный сигнал, психологически воспринимаемый слушательницей как сигнал, идущий от «дальней стены»,

поступает через время Tdiff. после каждой акустической атаки. Звук саксофона доходит до точки прослушивания за время Tsax., сопоставимое с Tdiff., так что разность Tdiff.-Tsax. стремится к нулю. Что же касается звуков контрабаса, слышимых через время Tbasso после их возникновения, то воспринимаемая диффузная окраска этого инструмента задержана на вполне ощутимую

величину Tdiff.- Tbasso.

Рис. 6

 

Все сказанное относится, в первую очередь, к моноуральному восприятию, когда человеческий слух не оценивает ни направления на источник звука, ни его ширины (протяженности). При бинауральном приеме в слуховой оценке размеров, как мы уже выяснили, принимает немалое участие и угловой охват источника. А его локализация в фонографическом пространстве дает возможность производить размерные сопоставления различных квазиисточников, что также связано с оценкой в звуковом изображении глубины и масштабности.

Следует, впрочем, заметить, что в искусственных звуковых полях, в фонографии, увеличение иллюзорных размеров виртуальных звуковых объектов может быть иногда связано с их незначительной реверберационной окраской, пока таковая тесно коррелирована с прямыми сигналами, а её малость не позволяет взять на себя функцию общеакустической ауры. В этом случае большая ширина квазиобъекта, являющаяся признаком его близости, может противоречить данному звуковому плану с точки зрения акустического отношения, увеличение которого суть свойство удаления источника. Такая ситуация требует повышенного внимания со стороны звукорежиссёра, а возникающие проблемы решаются путём компромисса.

О близости или удаленности акустических объектов свидетельствует подчеркнутость или, соответственно, завуалированность характерных призвуков, связанных со звукоизвлечением (стуки клапанов духовых инструментов, дыхание исполнителей, т.п.)

Итак, основные признаки, по которым в фонографии определяется план, следующие:

1. Громкость квазиобъекта.

2. Акустическое отношение и количество пространственной информации.

3. Время задержки между прямыми и диффузными сигналами.

4. Спектральные качества квазиисточника, характер звуковых атак.

5. Впечатления о размерах квазиобъекта; при стереофонической передаче - ширина виртуального источника звука.

6. Заметность исполнительских шумов (призвуков).

Определим теперь конкретные характеристики звучания квазиисточников, передаваемых в художественной фонографии различными планами.

1. СВЕРХКРУПНЫЙ ПЛАН. Уровень громкости - максимально возможный. Акустическое отношение минимально, то есть диффузные сигналы либо отсутствуют вообще, либо находятся на пороге заметности; при этом временной сдвиг между прямыми и диффузными звуками ощутимо большой (в естественных условиях он зависит от архитектурных особенностей помещения, в фонографии, при использовании искусственной реверберации (см. ниже), - время задержки можно увеличивать до тех пор, пока диффузная окраска, пусть и минимальная, не станет помехой в эстетическом смысле). Частотная характеристика звукопередачи имеет подъем в нижней и верхней областях, и не только за счет электрической коррекции, применяемой для эффекта сверхкрупного плана, но и благодаря субъективному увеличению слуховой чувствительности на краях частотного диапазона при повышении громкости. Кажущиеся размеры квазиисточника - максимальные; при стереофонической передаче они могут достигать всей ширины стереобазы.

Заметим попутно, что сверхкрупный план применяется довольно редко из-за того, что такая близкая, детальная передача изобилует непривычно большим уровнем шумов, связанных со звукоизвлечением. Кроме того, в большинстве случаев требуется очень малое расстояние от микрофона до исполнителя, что сопряжено с техническими сложностями, в частности, с возможностью аэродинамической перегрузки микрофона. Этого, разумеется, можно избежать, применяя устройство ветрозащиты, но наличие последнего влияет на спектр звукопередачи, заметно снижая ее как раз в высокочастотной области, что противоречит вышеизложенным требованиям.

Французский звукорежиссер Ж. Бернар отмечал, что «... сверхкрупный план обладает известной степенью нескромности». Поэтому его использование должно быть продиктовано драматургической необходимостью, и применять сверхкрупные планы без убедительных оснований, очевидно, не следует.

2. КРУПНЫЙ ПЛАН. Уровень громкости - умеренно большой, иногда максимальный, но передача при этом состоит уже не только из одних прямых звуков. Несмотря на то, что акустическое отношение по-прежнему мало, квазиобъект всё-таки приобретает какую-то диффузную окраску. Время задержки между прямыми и реверберационными сигналами остаётся большим. Частотная характеристика передачи крупным планом может не иметь подъёмов в высокочастотной области, хотя из-за большой громкости субъективное ощущение усиления краёв спектрального диапазона, особенно на низких частотах для голосов нижнего регистра, всё ещё остается. Механизмы звукоизвлечения прослушиваются, но не подчёркнуты. Виртуальные размеры источника - большие, но уже не огромные, как это было в сверхкрупном плане; они устанавливаются в соответствии с естественными ощущениями. Стереофоническая ширина определяется в соотношении с протяжённостями квазиобъектов иных планов. Как правило, она заметно меньше стереобазы. Звуковые атаки - яркие, но уже не гипертрофированно жёсткие, как при сверхкрупной звукопередаче.

3. СРЕДНИЙ или НОРМАЛЬНЫЙ ПЛАН. Уровень громкости - близок к естественному, во всяком случае, соотносительно со звучанием всей программы. Акустическое отношение приблизительно равно 1, что означает, с одной стороны, достаточную диффузную окраску квазиисточника, а с другой - уже сообщает некоторую информацию об окружающем пространстве, разумеется, далеко не полную в своей акустической геометрии. Начальный сдвиг реверберационных сигналов меньше, чем в двух предыдущих случаях. Спектральная характеристика не имеет заметных подъёмов в каких-либо областях, хотя это требование и не является противопоказанием к применению частотной коррекции с целью исправления дефектов, связанных с природой звука или микрофонным приемом. Так же вполне допустимо использование с художественной целью различных устройств для специфической тембральной окраски.

Относительные масштабные размеры квазиобъектов, звучащих в среднем плане, адекватны естественным, поэтому ширину виртуального источника в стереофонии следует делать такой, чтобы результаты слуховой оценки расстояния (глубины) в рамках фонографической картины максимально соответствовали возникающему при этом психологическому зрительному эффекту.

Акустические призвуки исполнителей воспринимаются уже совершенно естественно, как при непосредственном слушании. То же самое можно сказать и о характере звуковых атак - их акустическое качество натурально соответствует музыкальной динамике.

Заметим, в порядке отступления, что постоянные ссылки на естественные акустические закономерности и слуховой опыт предписывают будущему звукорежиссеру непременные ежедневные наблюдения и тренировки звукозрительного восприятия и слуховой памяти, без чего фонографическая «лепка» будет недоступной.

4. ОБЩИЙ ПЛАН. Акустическое отношение - много больше 1, поэтому громкость передачи, преимущественно, определяется громкостью звучащего пространства, информация о котором почти максимальна. Уровень же громкости собственно прямых звуков источника сравнительно невелик, он, как правило, продиктован необходимыми музыкальными пропорциями, с одной стороны, и условиями точной локализации квазиобъекта в стереофонической картине, - с другой.

Последнее требует некоторых пояснений. Дело в том, что виртуальные размеры источника при изложении общим планом - минимальны, но он должен быть конкретно различим в общем, звучании. И здесь большую помощь вновь оказывают локализационные свойства слуха, ощущение направления и, соответственно, включение псевдозрелищных механизмов восприятия. Минимум же ширины квазиобъекта может либо равняться пределу разрешающей способности (3°- см. выше), либо, если на этот счет нет особых драматургических предпосылок, квазиобъект может передаваться точечно, то есть с использованием моносигнала, направляемого в нужное место стереофонического изображения панорамным регулятором.

Временная задержка между прямыми и диффузными звуками настолько мала, что реверберационные сигналы воспринимаются уже как нечто, входящее в акустическую природу источника.

Спектральная характеристика передачи имеет некоторый завал на краях диапазона, особенно в высокочастотной области; этим объясняется также и достаточная мягкость звуковых атак. Что касается источников звука, представляющих нижние регистры, и излучающих волну, близкую к шаровой, то для них в дальнем плане характерен спад интенсивности в низкочастотной области спектра.

Исполнительские призвуки, если и прослушиваются, имеют явно выраженную диффузную окраску, что дополнительно убеждает слушателя в общеплановом звукоизображении.

5. ДАЛЬНИЙ ПЛАН, как и сверхкрупный, также используется крайне редко, и всегда требует точной драматургической мотивировки. Акустическое отношение при передаче дальним планом стремится к бесконечности, ибо в собственно источник превращается всё звучащее пространство, где прямые сигналы почти отсутствуют, тем более что реверберационные звучат с ними, практически, синхронно. Частотная характеристика передачи соответствует только диффузной атмосфере, поэтому крайние участки спектрального диапазона либо не воспроизводятся вообще, либо передаются с большим завалом, потому что, как уже отмечалось, впечатление о большом удалении источника звука подтверждается как малым уровнем низкочастотных составляющих сигнала, интенсивность которых в поле шаровой волны убывает пропорционально квадрату расстояния до слушателя, так и малым уровнем высокочастотных компонент, претерпевающих при распространении на большие расстояния значительное затухание в среде.

Размеры далеко звучащего пространства определяются эквивалентным временем реверберации; степень удаленности связана с громкостью, а также, как следует из вышеизложенного, с - соотношением уровней различных спектральных составляющих передачи.

Необходимо отметить, что во имя сохранения естественности звучания при передаче тем или иным фонографическим планом все указанные признаки должны соответствовать друг другу. Исключение составляют те случаи, когда звуковая драматургия требует нарушения натуральности. Здесь может возникнуть необходимость, к примеру, максимальной громкости одних диффузных звуков, либо, наоборот, едва слышимого шепота, излагаемого, по всем остальным признакам, в явно крупном или даже сверхкрупном плане. Режиссерская трактовка звукового произведения может также потребовать свободы вариаций шириной квазиобъекта вне зависимости от величины плана. Но такие «неестественные» решения всегда должны быть оправданы содержанием материала, и принимать их нужно обязательно в контексте целого произведения.

Звукорежиссёр должен заранее проанализировать создаваемую звуковую картину, и зрительно представить себе во всех деталях фонокомпозицию каждого эпизода, руководствуясь при этом не только личными ассоциациями, но и объективными акустическими категориями, вытекающими из художественного замысла. Что же касается вопроса о применении плана той или иной крупности, то он решается при сквозном разборе всего произведения. Конкретных рекомендаций по «рисованию» определенными планами для изложения тех или иных фонокомпозиционных элементов существовать не может и не должно, разве что кроме случаев, когда звуковое изображение обязано соответствовать естественным и привычным пространственным закономерностям.

Добавим, что слуховой аппарат, воспринимая сложную звуковую картину, непроизвольно концентрирует внимание на звуках, представляющихся человеку в данный момент наиболее важными. При этом происходит так называемая свободная психологическая адаптация к «главному» голосу (ее не следует путать с явлением физиологической адаптации слуха к звукам различных уровней). Заметим из повседневной практики, что, к примеру, даже в условиях повышенного окружающего шума мы способны отчетливо воспринимать речь кого-либо из присутствующих, если она является для нас наиболее важной. Иногда же мы наблюдаем за собой противоположное: крик стоящего рядом остается не услышанным, если он нас не интересует, и наше внимание сконцентрировано на окружении, пусть даже беззвучном.

Подобной психологической настройке помогают сопутствующие зрительные факторы, дающие толчок к переключению внимания на звуки, обладающие объективно той или иной крупностью, ибо собственно избирательная работа слухового анализатора состоит в выделении конкретного звука из шума, равно как и прямого, из диффузного, невзирая на то, что слуховые приемники всегда реагируют на суммарный сигнал.

Однако в условиях электроакустики, за исключением звукопередачи в кино или телевидении, физическое зрение дезавуировано, и психологическая адаптация может происходить уже только в слуховых отделах головного мозга. Но для того, чтобы адаптироваться к тому или иному звуку, слушатель должен получить обязательную информацию об их качественной разнице, и чем выше будет степень дифференцированности, тем шире окажется поле этой свободной адаптации, тем активнее станет слуховая деятельность, а вместе с ней - и восприятие.

В данной связи иногда бывает достаточно того, что несколько звуков обладают тембральной или регистровой разницей, и в дополнительной плановой дифференцированности нет особой необходимости. Но чем сложнее звуковая картина, тем больше возникает пар или групп элементов, характеризующихся близкими тембрально - высотными признаками, и тем сильнее надобность в акустической разноплановости.

При этом всегда уместно ставить вопрос о взаимоотношении различных планов как внутри единой фонокомпозиции, так и в пределах звуковой мизансцены, и тем самым находить ключ к режиссерским решениям.

 

 

ТЕХНИЧЕСКАЯ РЕАЛИЗАЦИЯ.

 

В этом параграфе будут рассматриваться вопросы о том, каким образом можно управлять имеющимися в распоряжении звукорежиссера электроакустическими средствами для достижения тех или иных результатов в процессе фонографической лепки. Имеются в виду оперативные регулировки различного вида на звукорежиссерском пульте, возможные вариации характеристик микрофона и его расположения в студии.

Следует помнить, что качественная основа фонографии закладывается уже на стадии микрофонного приема, если записываются звуковые компоненты естественного, а не синтезированного типа.

Поскольку подробности, касающиеся микрофонной техники и микрофонного приема, описаны в соответствующей главе, здесь освещаются лишь аспекты, относящиеся к звуковой стереометрии.

То же самое можно сказать и об иных устройствах или звеньях всего тракта звукопередачи.

Несмотря на то, что технические манипуляции могут анализироваться нами порознь, нужно учитывать взаимосвязи между ними; цель будет достигнута только при совокупном использовании всех возможностей, предоставляемых мастеру электроакустической палитрой.

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: