 |
Защитник Мельпомены — Бен Джонсон
|
|
|
|
Драма, поднятая Марло и Шекспиром на недосягаемую прежде высоту, в конце XVI— начале XVII в. продолжала все же оставаться «золушкой» среди других поэтических жанров. Сойдя со сцены, пьеса умирала, и сами драматурги не стремились увековечить ее. Шекспир, заботясь об издании своих сонетов, не намеревался печатать драмы. Ранние издания пьес были, как правило, «пиратскими», записанными со слуха и изобиловавшими ошибками. Тем не менее их появление отражало растущий спрос и общественный интерес к театру. Первым, кто при жизни издал свои пьесы, подвергнувшись за это насмешкам современников, стал Бен Джонсон (1573—1637), младший товарищ и постоянный соперник Шекспира в литературных спорах. Один из лучших английских комедиографов, он взял на себя роль адвоката драмы, которая, по его мнению, была равноправным родом литературы. Заочно полемизируя с Ф. Сидни, который весьма критически оценивал театр своего времени (а он умер, не узнав ни Марло, ни Шекспира), Джонсон настаивал на высоких этических функциях драматургии.
Неутомимый полемист, в теории он выступал за соблюдение классических канонов и правила трех единств и призывал очистить английскую сцену от старомодных пьес, в которых «вся Столетняя война изображена 3—4 ржавыми мечами», порицая за это Шекспира. Современники оставили живую зарисовку того, как они вели долгие споры в таверне Сирена, причем тяжеловесный Бен Джонсон атаковал, а Шекспир парировал остроумными аргументами. На деле «академизм» Джонсона оказывался относительным, так как он сам не всегда соблюдал классические правила, а когда ему это удавалось, пьеса выходила чересчур скучной и не имела успеха, и тогда Шекспир помогал ему приспособить ее к сцене. В трагедиях Джонсона звучали близкие шекспировским мотивы: осуждение мятежей и распрей, угрожавших миру и общему благу государства и его граждан. Однако он вошел в историю английского театра главным образом благодаря своим комедиям. В них он воплотил мечту о чистоте жанра и подлинной правде жизни, избавившись от «романтических выдумок», потусторонних сил, фей и эльфов. Его стихия — бытовой реализм, а комедии — зеркало, в котором отразилась современная ему Англия. Веселые и чрезвычайно популярные пьесы «Каждый в своем нраве», «Варфоломеевская ярмарка», «Черт выставлен ослом», «Алхимик», «Вольпоне» были населены десятками легко узнаваемых персонажей — промотавшимися аристократами, бахвалами-офицерами, жеманными дамами и рыночными торговками, адвокатами и шулерами, ханжами-пуританами, и все они интриговали, чтобы обмануть ближнего, урвать лучший кусок, добиться наследства, выгодно жениться и т.д. Считая своей задачей исправление нравов, Джонсон демонстрировал пороки каждого из этих социальных типов, бичуя и дворян, и буржуа, и простонародье. Уязвленные прототипы его героев подавали на драматурга в суд, а за сатиру на всю елизаветинскую Англию, написанную вместе с Т. Нэшем («Собачий остров»), он попал в тюрьму. Б. Джонсон заложил традицию морализующего направления в английской литературе XVI—XVII вв.
|
|
|
В итоге полувекового развития Англия обрела богатый и звучный язык, великолепную литературу европейского уровня и мощную драматургию, которая будет определять этот уровень в эпоху нового времени и по сей день.
Во второй половине XVI в. гуманистические идеи в Англии получили широкое распространение в литературе и драматургии, к философским исканиям авторов приобщалась обширная и многосословная аудитория. Взгляды английских гуманистов этого периода подчеркнуто секулярны. Ключевой этической проблемой становится вопрос об отношениях между индивидом и обществом и о границах свободы человеческой личности.
|
|
|
«Любители достопочтенной древности»
Одним из важнейших следствий распространения образования, а также подъема национального самосознания стал интерес к истории, который стимулировало знакомство с трудами греческих и римских авторов в ходе занятий филологией в школах и университетах, однако ни всемирная, ни гражданская история собственной страны не входила в учебный цикл. Реформация и последовавшая за ней политическая изоляция Англии, а затем всплеск патриотических чувств повлияли на общественное умонастроение, вызвав потребность обрести опору в прошлом и осмыслить свое место во всемирной истории. Пример Шекспира, зачитывавшегося историческими хрониками Р. Холиншеда и Э. Холла и переносившего их материал на сцену, не был уникальным. Его современник Сэмюэл Дэниэл написал чрезвычайно популярную стихотворную историю войн Алой и Белой роз. Еще больший успех выпал на долю Майкла Дрейтона, автора поэм «Исторические послания Англии», которые в короткий срок выдержали 13 изданий.
Наряду с историографами — создателями традиционных по жанру и стилю обобщающих хроник, такими, как Р. Холиншед (автор «Хроник Англии, Шотландии и Ирландии»), — во второй половине XVI в. в Англии появилось немало образованных людей, собиравших для собственного удовольствия исторические «древности» — документы, предметы старины, монеты, карты, коллекции гербов и генеалогий и отдававших себе отчет в огромной ценности письменных и материальных памятников. Они предпочитали называть себя не громким именем историков, а скромным — антиквариев. Таким коллекционером документов был Р. Хаклюйт, создавший впоследствии на базе собранных им отчетов о путешествиях «Основные плавания английской нации», Т. Бодлей, из собрания которого со временем выросли архив и библиотека в Оксфорде, его собрат Р. Коттон, лондонский антикварий Дж. Стау и У. Кемден — самый авторитетный из елизаветинских историков, называвший себя «усердным исследователем и почитателем досточтимой древности». Кемден вынашивал проект введения преподавания отечественной истории в школах, считая это делом государственной важности. Именно ему поручили написать официальную историю правления королевы Елизаветы.
|
|
|
Во введении к своему труду У. Кемден определил принципиальный подход к написанию истории, ставший манифестом елизаветинской исторической школы, в основе которого лежал факт, подтвержденный источником. Истина провозглашалась главной целью, а взвешенность и объективность суждения — средством ее достижения. Кемден осознанно отвергал распространенный в гуманистической историографии его времени пышный риторический стиль и чрезмерную политизированность ангажированных заказчиками авторов: «Выставить историю на продажу... всегда казалось мне низким и раболепным». Утверждая ценность «эрудитского» объективистского подхода к истории в противовес «политическому», Кемден критически оценил последний: «Хотя в настоящем это может нравиться, для будущего в этом нет никакого проку».
Его «кредо» разделяли многие единомышленники, образовавшие в 1572 г. ученое общество антиквариев. Одной из самых примечательных фигур среди них был Дж. Стау — автор «Анналов Англии и Ирландии» и «Описания города Лондона и Вестминстера». Опираясь на «множество древностей», которые он сам видел или собрал, а также на документы из архивов городских корпораций, Стау создал удивительную историю Лондона, подлинное его открытие, совершенное антикварием и топографом.
Интерес к локальной истории городов и графств — характерная черта елизаветинской эпохи. Он вырастал «снизу» и был следствием насыщенной политической и культурной жизни местного сообщества, а также его специфического патриотизма. Уже в начале XVI в. здесь появились первые исследования историко-топографического характера, подобные «Итинерарию» Дж. Лиланда, описавшего группу графств, прилегающих к столице. За ними следовали историко-географические описания Кента (У. Ламбард), Эссекса и Мидлсекса (Дж. Норден), Девона и Корнуолла (Р. Кери), наконец, полное описание Альбиона — «Британия» У. Кемдена (1586). Поэты не отставали от антиквариев: М. Дрейтон создал огромную по объему поэму «Полиальбион», стихотворный аналог кемденовского труда. Антикварии следующего поколения — Гловер, Дагдейл и другие на основе накопленного местного материала создали обобщающие труды по истории английского дворянства. К концу XVII в. практически каждое графство Англии обзавелось собственной историей.
|
|
|
Специфика английской исторической науки состояла, таким образом, в утверждении приоритета строгого знания, обоснованного источниками над произвольными построениями, что благотворно сказалось на совершенствовании научных методов познания прошлого.
Параллельно шло «освоение» Британии учеными-картографами, еще один аспект познания англичанами собственной страны, ее пределов и богатств. Подробное картографирование Англии началось в 60-х годах и получило поддержку правительства и лично У. Берли, одного из самых «топографически мыслящих» государственных деятелей ренессансной Европы. В 1576 г. группа картографов во главе с Кр. Сэкстоном получила от него задание создать карты всех графств. Через два года Англия стала первой из европейских государств обладательницей полного национального атласа.
«Ювелирное» искусство живописцев
Вторая половина XVI в. стала периодом расцвета декоративных искусств в Англии. Но ни одно из них не несло на себе столь явного отпечатка национальной специфики, как живопись. Сточки зрения художественных средств она не была оригинальна, в выразительности уступала достигнутому в этой области искусства в Италии, Нидерландах и Франции, но ее характер прекрасно отвечал запросам местного общества.
Окончательное утверждение протестантизма не оставило перспектив для скульптуры и церковной живописи больших форм, служивших ранее украшением католических храмов. Все усилия художников устремились в область светской живописи и портрета. Эта тенденция получила в елизаветинскую пору блестящее развитие: если в начале века портрет был по преимуществу привилегией коронованных особ и вельмож, то с середины его этот жанр быстро демократизировался — не только знать и джентльмены, но и горожане, купцы, юристы, врачи, даже музыканты, и актеры позировали художникам, что отражало высокую самооценку представителей «среднего класса». Огромный спрос на индивидуальные и семейные портреты заставлял заказчиков мириться с не слишком высоким качеством английской живописи. Тем не менее эти произведения в меру способностей их авторов продолжали традицию, заложенную Г. Гольбейном и другими германскими, а также фламандскими мастерами, работавшими в Англии.
|
|
|
Николас Хиллиард.
Миниатюрный портрет Уолтера Рэли.
Национальная портретная галерея. Лондон
Однако развитие портретной живописи при дворе пошло по иному пути. В начале царствования Елизаветы здесь доминировали приглашенные иностранцы — фламандец Г. Эворт, француз Н. Лизард, итальянец Ф. Цуккаро и другие. Только в 1581 г. официальную должность придворного живописца получил англичанин Дж. Гауэр. Все они писали парадные портреты и многофигурные аллегорические композиции, насыщенные политическим смыслом. Почти полное подчинение придворного искусства задачам политической пропаганды диктовало требования и к самой его эстетике. Там, где следовало донести до подданных идею величия и могущества государыни, приземленный натурализм германской и фламандской школ оказался неуместен. Елизавета нуждалась в идеализации ее образа. Осуществление этой задачи выпало на долю выдающегося английского живописца, основателя национальной школы портретной миниатюры Николаса Хиллиарда.
Хиллиард (1547—1619) был потомственным ювелиром, и его искусство основывалось на традициях этого изысканного ремесла, а также английской школы книжной иллюминации. Он учился и у французских миниатюристов, но вскоре уже не имел равных во Франции. Вернувшись в Англию, он со временем стал любимым живописцем королевы.
Николас Хиллиард. Портрет молодого человека среди роз. 1587 г.
Музей Виктории и Альберта. Лондон.
Лик Елизаветы, написанный Хиллиардом, стал неизменным и навсегда узаконенным образцом-маской, воспроизводившейся и в его мастерской, и другими придворными живописцами — Гауэром и Сегарами, а также менее искусными безымянными английскими художниками десятки раз. Никогда еще искусство не использовалось столь прямолинейно, но эффективно в интересах тюдоровской пропаганды: портреты королевы жаловались государственным деятелям и придворным, тиражировались в виде недорогих медальонов и гравюр.
При всей точности его письма, приоритетным в эстетике Хиллиарда вовсе не был бытовой реализм: его изображения помещены на декоративном фоне — обычно золотом или голубом, двухмерны, лица моделируются только линией, без светотени, которую Хиллард сознательно отвергал. Огромное внимание уделялось деталям костюма, мастерски выполненным драгоценностям, что в сочетании с богатым обрамлением миниатюры превращало сам портрет в изящное ювелирное украшение. Его работам были присущи фантазия и символизм, они насыщены аллегориями: символическими цветами и атрибутами, подчеркивавшими характер портретируемого. Одна из самых замечательных работ Хиллиарда — лирический портрет молодого человека среди роз (предположительно графа Эссекса) — квинтэссенция английской романтической миниатюрной живописи, прекрасный образ утонченного елизаветинца. То же изящество и в знаменитом миниатюрном портрете У. Рэли, и в автопортрете самого Хиллиарда.
Искусство миниатюры носило глубоко личностный, интимный характер: ими обменивались близкие, их хранили в память об ушедших. Но обаяние этого жанра привело к тому, что в стюартовскую эпоху миниатюры начали коллекционировать. Предпочтение, или которое англичане отдавали миниатюре перед живописью больших форм, прекрасно выразил поэт Дж. Донн: «Хиллиарда единый штрих дороже, чем саженные полотна».
|
|
|
