Сущностная открытость человека: Мышление и воля

Свобода вообще – это независимость чего-то одного относительно другого, она противоположна детерминизму. Но в данный момент мы говорим только о человеческой свободе, а не о свободе вообще – например, о свободе Бога или других возможных разумных существ, которые могут быть и бестелесными.

Что касается человека, то здесь следует различать три уровня, или три аспекта свободы: онтологический, психологический и нравственный. Каждый из них является предпосылкой для одного или двух других.

Свобода в онтологическом смысле – это невозможность определения человеческого бытия лишь одним образом, то есть открытость человеческого существа многим возможным формам бытия.

Человек – это бытие, у которого есть специфическая неопределенность и, вследствие этого, метафизическая открытость, причем таким образом, что, не переставая быть собой, он может быть одновременно неким образом «всеми вещами» благодаря своему сознанию. Человеческое сознание – бесконечная открытость всякой реальности, и даже нереальному – посредством познания и воли.

В отличие от чувственного восприятия животных, познание человека находится вне мира животных инстинктов и достигает сверхчувственного уровня, благодаря чему он может воспринимать совершенно разные вещи: ценности, отрицательные числа, других людей, Бога и т.д.

То же самое и в практической области. Животные открыты окружающему миру, или окружающей среде, состоящей из совокупности стимулов, и животные, со своей стороны, дают на них совокупность возможных ответов, определяемых их инстинктами. Это означает, что они воспринимают мир и все в нем исключительно в виде стимулов, на которые реагируют определенным набором инстинктивных ответов, тогда как открытость человека ничем не ограничена: он воспринимает мир как таковой, как реальность саму по себе; и поэтому человек разумом старается понять онтологические структуры и законы реальности. По причине такой интеллектуальной открытости инстинкты человека очень бедны и слабы, причем настолько, что он не может отвечать на стимулы окружающего его мира инстинктивно, автоматически; окружающий его мир – это уже совокупность и источник возможностей: человек должен рассмотреть ситуацию, прежде чем отреагировать на нее и начать действовать. Не умея действовать инстинктивно, человек вынужден сам решать, как поступать, оценивая ситуацию и выбирая одну из возможностей. С другой стороны, выбор совершается относительно собственного жизненного плана. Такая волевая открытость позволяет человеку хотеть даже то, что кажется невозможным.

Именно широкая, неограниченная открытость человека означает, что он – личность, дух благодаря своему разуму и воле. А самая главная черта духа – независимость от окружающей среды, власть над своими инстинктами. Поэтому человек онтологически свободен и формально нравствен: бедность его инстинктов, то есть его естественной природы, принуждает его самому отвечать за себя и тем самым постепенно обустраивать свою жизнь, приобрести «вторую природу», ту, что греки назвали характером, или, иначе, этосом.

Онтологическая свобода является условием психологической свободы: благодаря своей абсолютной открытости человек принуждён к выбору из ограниченной совокупности возможностей. И именно в силу трансцендентальной открытости своего духа человек знает об этом ограничении.

Психологическая свобода – это свобода действий и поступков человеческой воли. Важно понять, что свобода – не какая-то «вещь», нечто скрытое за человеческими действиями и проявляющееся только в своих следствиях. Свобода также не человеческая способность как таковая, но свойство одной из способностей человека – его воли.

Воля – способность создавать реальность, которую человек представляет себе заранее и которой прежде не существовало. Таким образом, воля человека становится основой его действий, а действия бывают: внутренними – относящимися к психическому миру (прощение, воспоминание, любовь и т.д.); и внешними – принадлежащими миру физическому (труд, движение, речь и т.д.). Во втором случае внутреннее действие (воля делать что-то) отличается от внешнего (действительного совершения), но в обоих случаях действие воли отличается от того, что воля хочет. Точнее говоря, только первое является действием воли, тогда как желаемое – это совсем другое. Например: действия языка, воспоминания, движения и т.д., будучи определены волей, являются добровольными действиями.

Поскольку человеческая свобода ограничена и способна ошибаться, может случиться так, что конечный результат не совпадет с тем, чего желала воля. Мы часто говорим: «Это у меня не получилось», т.е. добровольному действию не удалось совершить то, к чему стремилось действие воли.

При рассмотрении психологической свободы следует различать еще два её уровня. Негативный уровень – это свобода от принуждения, или свобода действия, которая касается не самой воли, но того, что она хочет, желаемого ею. Данный уровень свободы касается тех внешних условий, которые позволяют или препятствуют осуществлению свободы в позитивном смысле. Именно насилие – действие принуждения, стремящееся препятствовать свободе действия. На основании этого говорим, что данная свобода – внешняя (не вне человека, но вне его воли), и поэтому, с одной стороны, в отношении этой свободы можно действовать принуждением и даже ее отнять – насилием; с другой стороны, принуждение и даже уничтожение не касаются волевых актов, но только их внешних условий. К этому уровню свободы принадлежат физическая, социальная и политическая свободы. Так же, как можно препятствовать или уничтожать такую свободу, можно бороться и за ее восстановление, и все благодаря существованию другого уровня свободы – позитивного.

Позитивный уровень – собственная свободная воля, или свободное произволение, т.е. свобода и способность хотеть, касающаяся самой воли. Благодаря этой стороне свободы мы являемся авторами и истинными причинами наших волевых актов. Здесь вновь надо различать: свободу осуществления – способность к тому, чтобы хотеть или не хотеть; свободу определения, или свободу выбора – способность хотеть то или другое.

Волевой акт отличается от какого-то желания, легковесного выбора или надежды тем, что воля не только говорит: «это должно быть» («я бы хотел»), но утверждает: «это должно быть, и так будет благодаря мне» («я действительно этого хочу»). Желаемая ситуация рассматривается как нечто вполне осуществимое; и реальноежелание чего-то означает волевую концентрацию всех средств, приводящих к цели.

Очень важно отметить, что такой вид свободы абсолютно невозможно никогда и ни при каких обстоятельствах отнять. Действительно, можно влиять на чужую свободу посредством мотивации, но невозможно ни использовать, ни определять ее. Это потому, что никто не может «хотеть» вместо другого; какой-то чужой человек не может «хотеть» вместо меня; однако можно подталкивать другого к тому, чтобы он хотел чего-то или сделал что-либо. При этом можно убеждать, угрожать, давать наркотики, воздействовать на психикуи т.д., но никто не может хотеть вместо другого своей волей, потому что никто не может хотеть помимо своей воли.

Это означает, что психологическая свобода – неотъемлемое свойство человека, ее невозможно отделить от него или лишить ее. Именно здесь находится основа того, что мы называем человеческим достоинством.

Наконец, следует выделить практическую нравственную свободу. В отличие от онтологической и психологической свободы, этот вид свободы не присутствует в человеке изначально, но его можно достичь. Благодаря свободной воле мы можем до некоторой степени изменить наши психологические склонности, желания и мотивации, контролировать их и управлять ими. Это можно осуществить различным образом: воспитанием, аскетизмом, самоконтролем и т.д. Значит, существуют такие склонности, тенденции и потребности (и естественные, и приобретенные), которые мы можем нейтрализовать либо удовлетворяя, либо искореняя их. Поступая так, мы достигаем свободы в отношении каких-то потребностей, используя свободу для высших целей.

Даже если человек захочет действовать абсолютно свободно, его свобода не будет абсолютной или бесконечной. Человеческая свобода ограничена во всех трех аспектах. В онтологическом смысле – потому что она парадоксально навязана, необходима. Так как мы свободны, то можем делать тот или иной выбор, но мы не можем выбирать, быть нам свободными или нет. Следует отметить, что сознание ограниченности онтологической свободы может существовать только в перспективе бесконечной и всемогущей свободы.

В психологическом смысле свобода человека ограничена потому, что и наши возможности выбора ограничены. Бывают ограничения, не зависящие от нашей воли: метафизические (например, я не могу не быть тем, кем я есть, или перестать быть самим собой); физические (я не могу не занимать место в пространстве); биологические (не могу не стариться); психологические (не могу изменить свой темперамент); индивидуальные (не могу поменять своих родителей). Все это означает, что наши возможности выбора ограничены. С другой стороны, мы сами нашим выбором и решением реализуем одни возможности и отказываемся от других, и таким образом открываем или закрываем будущие возможности. В конечном счете, мы можем желать все, но по-настоящему хотеть всего мы не можем.

Наконец, в нравственном смысле свобода ограничена, потому чтоузкий круг возможностей имеет еще одно ограничение – не все имеющиеся возможности равнозначны для нас: одни из них притягивают нас, другие, наоборот, отталкивают, а третьи нам полностью безразличны. Всё так благодаря ценности (положительной или отрицательной), которой обладают эти возможности. Ценность предлагает нам мотивации для того, чтобы хотеть, делать выбор или отвергать. Как мы уже знаем, это означает, что человеческая свобода нуждается в мотивации, чтобы хотеть, выбирать и действовать. Без таких качеств значимости в отношении предметов, побуждающих нашу волю и наши желания, мы бы не могли действительно чего-то хотеть.

Другой вопрос, который пока отложим, это как именно понять эти ценности. Они как-то объективны, или сводятся так или иначе к субъекту, их воспринимающему?