 |
Начало пути. Дом с чудовищами. 11 глава
|
|
|
|
Я постелила белую тряпицу и начала раскладывать припасы: крынку с квасом, половину каравая, колбасу, кусок сыра, вяленое мясо, вареные яйца и пяток огромных румяных яблок.
Ваня сел рядом и отломал кусок от каравая. Только он начал жевать, как из кустов донеслись громкий голос:
– Приветствую тебя, о, странник, одинокий,
Нужду свою справляющий в кустах,
Подвинься, дай присяду к тебе рядом.
– Чего? – раздался гневный крик гнома. – Вали отсюда, я их сам облюбовал!
– Постой же, ты скажи мне честно и понятно,
Ну, разве же тебе не скучно одному?
Как весело, как здорово, приятно,
В компании справлять свою нужду!
– Да что ты ко мне привязался, стихоплет чертов? Откуда ты взялся-то вообще, да что ты на меня так смотришь?
Через мгновение из кустиков показался Пан, поспешно застегивающий ремень на штанах. Его бородатое и пунцовое от ярости лицо перекосило.
– Нет, ну вы видели это? – заорал он, как ужаленный. – Даже в туалет спокойно не дают сходить, уж выбрал самые темные кусты, а там этот гад притаился и ждет.
– Кто?
– Да, чучело это страшное. Маньяк недобитый!
Тут в подтверждение его слов из кустов вышел замечательной внешности субъект. Лицо его было испещрено морщинами, густая седая борода спутана, длинные седые же волосы, перевязанные пурпурной лентой в тонкий крысиный хвостик. Худое костлявое тело завернуто в синюю простыню до колен наподобие тоги, подвязанной на поясе, портов видно не было, пыльные ноги обуты в потрепанные сандалии. Он встал в картинную позу, продемонстрировав нам орлиный профиль с крупным горбатым носом.
Я открыла рот из изумления, такое чудо надо было поместить или в Стольноградский музей исчезающих видов или в дом для душевнобольных. Он повернулся ко мне, окинул меня величественным взглядом и молвил, жестикулируя одной рукой, второй придерживая простыню, чтобы та не соскользнула с худых плеч:
|
|
|
– О, дева юная, прекраснее тебя
Не видел никого на белом свете!
Ты держишь на руках свое дитя,
А я пою тебе о лете.
Все-таки дом для душевнобольных, – поставила я диагноз и поскорее, действительно, прижала Анука к груди. Ну, на всякий случай, мало ли, что может быть!
– Я вижу: собираетесь обедать,
– продолжал незнакомец.
И собираешь, дева, ты к столу,
– тут он замолчал, надул щеки и покраснел.
– Совсем не складно, – заявил разозленный Пантелей.
– Это все из-за тебя, рассадник заразы, – взвился поэт, и даже поднял вверх палец, демонстрируя, как он раздражен этим обстоятельством, – ты, гном, меня с рифмы сбил, это теперь надолго! А вы кушать будете, да? – он посмотрел на стол с щенячьим восторгом и громко сглотнул.
Я молча кивнула, стараясь придти в себя, и следила за тем, как незнакомец подходит к импровизированному столу и водит носом, как жалом. Мужик, не дождавшись приглашения, шустро сел на траву отломил краюху хлеба, отхлебнул от крынки с квасом и начал энергично жевать. Ваня не донеся до рта кусок сыра, ошарашено уставился на незнакомца.
– Да, вы присоединяйтесь, не стесняйтесь, – с трудом произнесла я.
– Вы тоже угощайтесь, – предложил он нам, как гостеприимный хозяин, приятно улыбаясь.
От такой наглости у Пана отвисла челюсть. Ваня продолжил трапезу, стараясь не смотреть на нечаянного соседа, гном застыл на месте и шумно дышал, отчего его ноздри раздувались, как у разъяренного быка.
– Знаешь, что, милок, вали отсюда, – прошипел он, – мало того, что ты сел под мои кустики, так еще и жрешь мой обед?!
– Да, ладно, Пан, – махнула я рукой, сооружая бутерброд для Анука, – не злись, иди лучше кушать.
Гном надулся, но к столу подсел и тоже начал жевать.
|
|
|
– Меня зовут Марлен, бродячий поэт. Я следую в Фатию на ежегодный конкурс рассказчиков и поэтов, – представился новый знакомый с набитым ртом.
– Ася, это Ваня, это Пан, а это Анук.
– Анук?
– Ну, да, Бертлау. Мы его к Арвилю Фатиа везем.
Поэт поперхнулся и вытаращил глаза.
– Пропавший Наследник?!
Он подскочил, а потом упал на колени перед мальчиком, сильно ударившись о корень огромного дуба, под которым мы сидели.
– Ты, чего, еще и больной на голову? – удивился Пан.
– Но, ведь это Наследник! – не поднимая головы, благоговейно пробормотал Марлен.
– Да ладно, встань, – смилостивился Пан, – мы никому не скажем, что ты не поцеловал ему ступню и жрал, как свинья, за одним столом с ним.
Поэт приподнял голову, заметил наши удивленные взгляды, а также полное равнодушие мальчика к его персоне, и принялся есть с новой силой. У меня сложилось ощущение, что они с Паном соревновались, кто больше запихнет в рот, и быстрее прожует. В конце концов, оба объелись и начали икать, я покачала головой и убрала остатки еды в мешок.
– Ну, поехали! – скомандовал Пантелей, усаживаясь на коня.
– А как же я? – промычал поэт.
От сей наглости, даже у меня глаза полезли на лоб, мы его накормили, а он еще чего-то требует.
– Вы покоробили меня морально,
– вдруг начал он,
Ваш гном меня обидел, оскорбил,
Теперь прошу воздать все материально,
Ну, или подвезти, а то уж нету сил.
Гном как-то странно покраснел и выдал целую тираду:
– Нет, нет, позвольте мне сказать, милейший,
Что Вы ввалились под мои кусты,
Когда я тихо там уединился,
Конечно, я послал Вас под другие
Я эти не хотел делить ни с кем...
Пан, и сам не понял, как заговорил стихами. Я не сдержала задорной улыбки: уж очень забавно звучала его речь.
– Я, сударь, предложил Вам дорогое,
Мое внимание, мои стихи!
– вступил с ним в спор Марлен.
– Простите, но когда нужду справляю,
Идите, знаете куда? – прошипел Пантелей.
– Куда?
– В один уж очень узкий лаз на теле,
Девицы или дурака.
– Имеете в виду вы ногу?
– Нет, зад Ваш, извините, я в виду имею!
– Как? – удивился Марлен.
– А так.
– Ладно, – примирительно произнесла я и предложила, – мы подвезем Вас до ближайшего населенного пункта, а там уж извините, но будете добираться самостоятельно.
|
|
|
– Если этот поэт поедет с нами, – заявил Пан, – то я останусь здесь.
– Пантелей, ты чего? – уже начала злиться я.
– Не хочу целыми днями видеть его рожу!
– Но это же до первой деревни, – выдвинула я контраргумент.
– Мой коняга одноместный! – зло буркнул гном, гладя по гладкой шее своего жеребца.
– Пан! – не выдержала я. – Прекрати!
– Пусть он добирается другим способом! – проговорил тот.
– И каким же? – Марлен с интересом покосился на Ваню, забирающего на коня. Петушков перехватил его взгляд, сначала застыл с поднятой ногой, а потом все-таки показал поэту выразительную дулю.
– На своих двоих! – отрезал Пан.
После долгих препирательств и разборов по понятиям, поэта он все же повез, покрикивая, чтобы тот не прижимался к нему так близко. В конце концов, несчастный Марлен заснул и уткнулся лицом в спину гнома.
Через несколько часов мы добрались до деревни, где находился мост, перекинутый через Драконову реку и соединяющий Данийю и Новьи.
На въезде стоял огромный указатель с нарисованным планом, как проехать к лодочной переправе и Смородиновому мосту с надписью «Добро пожаловать в Солнечную Данийю». Мы въехали в деревню, по длинным пустым улицам гулял ветер и разносил дорожную пыль, под копыта моей лошади попала чья-то цветастая косынка. Я смотрела на добротные дома с наглухо закрытыми ставнями окнами, ухоженные палисадники, рядом с колодцем стояло забытое ведро с водой. У меня по спине побежали мурашки, во дворах не лаяли собаки, не слышалось шума, словно, все жители вымерли.
– Кажется, я знаю, куда Ванятка переправил упырей, – озвучил Пантелей мучившую меня догадку.
– Да, хорош, вам! – буркнул Ваня, озирающийся по сторонам.
– Чувствуешь свою вину, Петушков? – полюбопытствовала я, за что была награждена презрительным взглядом.
В это время дремавший всю дорогу поэт вдруг дернулся и едва не упал с лошади.
– Приехали? – обвел он сонным взглядом улицу.
– Нет, – хохотнул гном, – ты приехал, а мы поехали дальше. Слазь, говорят тебе!
|
|
|
Поэт, еще не очнувшийся ото сна, с трудом сполз по покатому конскому крупу и удивленно огляделся:
– А куда же вы меня привезли? Здесь же никого нет! Где же все?!
– Вот и проверишь, куда все делись! – буркнул гном, сплевывая через зубы.
У меня по спине снова побежали мурашки, будто кто-то, сидя в палисаднике, неотрывно и с подозрением рассматривал меня. Я резко повернула голову и успела заметить, как в одном не закрытом ставнями окошке с резными наличниками мелькнуло и сразу же пропало морщинистое старушечье лицо.
– Мне кажется, за нами следят! – выдохнула я.
– За нами отовсюду следят! – буркнул Ваня, рассматривая через приоткрытые ворота чей-то двор.
И тут из-за заборчика показался мужичишка, он воровато выглянул, потом спрятался, и мы увидели лишь торчащую лохматую макушку, потом снова показалось его рябое лицо с рыжей бородой лопатой.
– Эй, путники, – позвал он нас и моментально скрылся из виду. Мы недоуменно переглянулись.
– Ты кто? – заорал во всю глотку Пантелей.
Мужичок выскочил из своего укрытия и с гримасой паники на лице прижал палец к губам:
–Тише вы! Кого ищете или что забыли?
– Нам бы в Данийю перебраться! – снова завопил Пантелей.
Мужичок побледнел так, что на щеках выступила почти тысяча веснушек, снова прижал палец к губам и махнул рукой. Мы подъехали поближе к нему.
–Нельзя! – горячо зашептал он. – Не получится!
–Это еще почему? – гаркнул гном.
–У вас беда какая? – подыгрывая мужику, полушепотом спросила я. – Мы можем помочь, Ваня у нас маг, – я ткнула пальцем в Петушкова.
Мужичок долго думал, внимательно рассматривая Ванятку. Я покосилась на приятеля, у того практически сошли синяки, и впечатление портил только выбитый передний зуб, а так адепт адептом.
–Ладно, пойдем! Только тише! – кивнул мужичок.
Он исчез за забором, оставив нас теряться в догадках о произошедшем в деревне. Вскоре открылись ворота, и мы смогли въехать во двор. Нас с большими почестями проводили в маленькую чистую горницу. Жена хозяина – стройная молодая женщина – спешно накрыла на стол: поставила бутыль браги, тарелку свежих помидоров и огурцов, и тарелки для окрошки. Встречать нас вышли двое хозяйских детей: мальчик и девочка погодки.
– Меня зовут Лексей, – представился мужик, – я староста нашей деревни.
Мы расселись за столом, выпили, и Лексей начал свой рассказ.
Деревня у них большая, не шибко богатая, но и не бедная, кормятся все в основном от торговли с проезжающими в Данийю. У всех огороды и своя скотина, выставят по дороге, кто ведро картошки, кто крынку молока, глядишь проезжий и купит. Жили они поживали, но случилась напасть: с неделю назад кто-то начал резать овец на выпасе, пока пастух по молодкам бегал. Решили, что волки злобствуют, пастуха сменили, волков погоняли и успокоились. А третьего дня деревенские ребятишки пошли на Драконову реку купаться в полмили от деревни и увидели чудище зеленобокое, перепугались и бегом кинулись обратно к мамкам. Им естественно не поверили, но пошли проверять и, действительно, ящерица огромная с сажень высотой, пару сажень длиной с большими перепончатыми крыльями, и морда такая страшная – страшная, клыкастая с желтыми глазами и вертикальными зрачками.
|
|
|
Мы с Ваней переглянулись.
–Вань, ты драконов видел?
–Только на картинке в учебнике, – со свистом прошепелявил тот.
–Ага, – кивнула я, думая о таком пренеприятнейшем канделябре, – а как бороться с ним знаешь?
Ваня замотал головой.
Драконы считались вымирающим видом разумных животных и были занесены в пресловутую «Книгу умирающих видов». Как писали в учебниках, определенного места обитания у них не было, появлялись сами по себе то там, то сям, пугали народ и вырезали стада, а поэтому считались зело опасными смутьянами. Могли ползать, летать, плавать и так далее до бесконечности.
–И откуда эта гадина появилась, – продолжал жаловаться староста, – век такой не видел! Он по реке под мостом плавает, никому перебраться не дает, лодки с людьми переворачивает, чуть заезжего из Бурундии старшину отряда не утопил! Путники переполнили деревню, ждали, когда он исчезнет, а он, гад, только по реке туды-сюды, шкварк-шкварк. Что делать? Собрались всем миром, вызвали охотника за драконами, тот вчера приехал, заплатили ему 500 золотых. Охотник деньги взял, помахал мечом пред носом чудища, а змеюка огнем пыхнула, из боеготовности охотника, значит, вывела... и сожрала! – на глазах у старосты появились слезы. – Представляете, сожрала вместе с деньгами! У-у-у... змеюка! – он схватился за голову. – А потом это чудище зеленобокое заявило, чтобы мы ему девицу невинную кудрявую привели на обед. Так у нас все бабы своих девок по погребам попрятали, чтобы, не дай Бог, не скушал, гадюка!
–А где все путники? – встряла я в его слезливый монолог.
–Он как охотника сожрал, они и разбежались, – развел руками староста. – У нас все боятся на улицы выходить, и переправы больше нет, – вздохнул он печально.
Пантелей слушал с задумчивым видом, потом поднялся и кивнул на дверь:
–Ну-ка, братцы, пойдем, посоветуемся!
Мы втроем: я, Ваня и гном вышли в сени.
–Вот что, – начал Пан, – Ваня ты его просто обязан убить!
Петушков побледнел и мелко затрясся, заметив это, гном хмыкнул:
–Ну, или хотя бы пугнуть его. Другой переправы просто нет, или по мосту, или обратно!
–Пан, – едва не плакал бедный Ваня, – ты рехнулся. Да, я такое чудище земноводное только на картинке видел! Я даже не знаю, что с ним делать! И потом драконы в книгу «Исчезающие виды» занесены под пунктом первым, да за его убийство меня до конца жизни лицензии лишат!
– Ваня, ты маг или рядом прошелся? – строго спросил гном. – Зачем тебе убивать его, вон, Аська же усыпила всех птичек в лесу, а ты чем хуже. Пусть он тоже покемарит, а если потонет в это время, так это не твоя вина! Да, и мелко там, поди, – добавил он.
– Нет! – уперся Ванятка.
Я удивленно подняла брови, не ожидая такой стойкости от Петушкова.
– Ваня! – пропели мы в один голос с Пантелеем.
– Ну, вот и ладненько, вот и порешили! – радостно потер ладони Пан и вошел обратно в горницу.
– Ничего мы не решили, – уже плакал ему в спину адепт. – Я не готов ни морально, ни физически! Ася, стой!
Я повернулась к Ване спиной и пожала плечами, полностью снимая с себя всю вину за энтузиазм гнома.
Мы объявили радостную новость старосте, что, дескать, Ваня у нас маг первосортный, драконов убивает за так, и мы поможем совершенно бесплатно, то есть безвозмездно. Староста подскочил с лавки, долго жал Ванятке руку и сказал, что общество этого не забудет. Охота на дракона была назначена на послеобеденное время, за тот промежуток, пока мы морально готовили адепта и пытались убедить его в необходимости данного поступка (доводов у нас было два, один другого весомей: слава вечная и негаснущая, и главное переправа), о таком важном событии узнала вся деревня. Так что, когда мы шли к реке, за нами следовали едва ли не все жители и даже бережно спрятанные молодые девицы. План разработали простой: я из себя строю жертву, которую селяне решили отдать на растерзание чудища, и пока я его отвлекаю, Ваня, подобравшись со спины дракона, начинает нападать. Мне связали руки веревкой, и староста повел меня к реке, сзади плелся волнующийся, а потому зело трясущийся адепт.
– Ась, – ныл он, – ну, а что мне говорить, как вести себя?
– Вань, – не выдержала я, – ты «Непредсказуемых убийц драконов» в Училище читал?
– Читал. Шесть раз.
– Ну, так и действуй по книге. Это не книга, а просто инструкция по убиению этих тварей.
– А как я пойму, что он тебя сейчас сожрет?
– Я крикну: не ешь меня ирод! – предложила я.
Нас привели к огромному коряжистому дереву на крутом берегу.
– Вот, здесь эту гадину мы и нашли в первый раз, – прошептал староста и, оставив меня, отбежал на почтительное расстояние за кусты, где вся деревня ожидала кровавой расправы над зеленобоким тунеядцем.
Я прочистила горло, возвела к небу связанные руки и, взяв высокую ноту, заорала:
– О, изверги, зачем вы меня, деву невинную кудрявую отдали на растерзание чудищу земноводному! Я в самом соку, во цвете лет, я жить хочу!
Дракон не появился, я замолчала и осмотрелась, в поле зрение никакое, даже маломальское чудовище не попалась, зато среди густой зелени кустов мелькали периодически высовывающиеся головы в косынках и картузах. Я попыталась взять ноту выше, но голос сорвался на откровенный визг.
Кричала я минут пятнадцать, пока мое красноречие не иссякло.
– Мама забери меня отсюда, я исправилась! – брякнула я, оттого, что ничего не шло в голову.
– Боже, ну что ты голосишь? Я и так неплохо слышу, – раздался откуда-то сверху голос очень похожий на человеческий, только раз в пять громче.
Они еще и разговаривают?!
Он неожиданности я замолчала и уставилась на чудище, дракон плавно как змея спустился с дерева и лег под ним, с интересом наблюдая за моими действиями. Выглядел он совсем, как на картинке в «Книге вымирающие виды», словно ее срисовывали с именно этого, отдельно взятого экземпляра. Если до этого момента я воспринимала происходящее, как глупую шутку, то сейчас самым решительным образом осознала реальную угрозу моей жизни, веющую от чешуйчатой твари.
Дракон смотрел на меня желтыми, слегка косящими глазами с вертикальными зеницами, длинные стрелочки-усы торчали в разные стороны; он выглядел так глупо, что я в один миг перестала трястись.
Я откашлялась и стала трагично заламывать руки, закатывать глаза и истерически корчится, в общем, как могла, демонстрировала страх и незащищенность. Получалось плохо и неестественно, мои актерские способности многого не позволяли. Я сильно выгнулась назад, веревка, обмотанная вокруг запястий, плавно соскользнула мне под ноги, а спину рассекла острая боль. Я схватилась за поясницу и громко матюгнулась.
Дракон выпучил и без того большие круглые глаза и даже моргнул от удивления.
– Не трогай меня, чудовище! – просипела устало я, растирая поясницу и думая о том, что теперь ни за что не смогу забраться на лошадь. Я посмотрела на дракона, тот внимательно следил за мной, потом уперла руки в бока и спокойно произнесла:
–Сожри меня тварь! – я махнула рукой, приглашая его приступить к трапезе. – Разорви меня на части, орать я все равно больше не могу!
В желтых глазах дракона промелькнул неподдельный интерес, он сделал движение в мою сторону, и тут я испугалась по-настоящему и заорала во всю мощь своих легких, голос пробился с новой силой.
– Ой, Ванечка, Ванечка, он меня сейчас сожрет! Ваня, спасай!
Адепта не появился, а мне стало еще страшнее, щит не поставишь, драконы не чувствительны к магии! И тут я вспомнила про кодовую фразу, может Иван ждет ее? Что было духу, я заголосила:
– Не ешь меня, ирод!
– Мел, это ты? Это ты, моя девочка? – вдруг ошарашил меня дракон.
От услышанного я замолчала и осталась стоять с открытом ртом, но тут на сцену вступил, вернее, вполз Иван. Как выяснилась позже, довольно пологий склон со стороны деревни оказался почти отвесным со стороны реки, откуда забирался Ванятка. Все это время, пока я на разные тона голосила, он лез по вертикальной плоскости, поминутно рискуя рухнуть в омут. Поэтому, когда он забрался, то был потный, красный и запыхавшийся. Сначала показался меч и одна рука, потом, тяжело дыша, верхняя половина туловища; с трудом закинув одну ногу, адепт перекатился на спину и пару секунд лежал на травке, очевидно, после такого подъема ни сил, ни желания бороться, с кем бы то ни было, у него не осталось. Я решила напомнить ему о великом подвиге и долге перед народом и прикрикнула:
– Слышишь? Не ешь меня, ирод!
Ванятка поднял голову, увидел дракона, в его глазах промелькнула паника, отчаянье и жалость к самому себе; но все же он схватил меч покрепче, подбежал к дракону со спины, начал прыгать наподобие мастера Словенской борьбы, делая выпады в воздухе, при этом он бубнил себе под нос: «Не ешь ее, ирод проклятый, змеюка желтобокая. Не ешь ее, ирод проклятый, змеюка желтобокая». Совершенно зеленого дракона назвать «желтобокой змеюкой» было сложно, да и Ваня выглядел настолько забавно, что я, забыв про роль жертвы и собственный страх, едва не рассмеялась, но вовремя проглотила смешок и продолжала вести с драконом содержательную беседу.
– Ты не Мел? – дракон внимательно всматривался в мое лицо. – Ты кто?
– Я жертва, ты сожрать меня должен! – разозлилась я.
– Боже, ты на нее так похожа! – продолжал глупо бубнить дракон.
Ваня в это время, начал прыгать еще выше, ногами выписывая в воздухе странные фигуры, и еще сильнее махать мечом, не нанося дракону никаких телесных повреждений.
–Если ты не моя Бабочка, то кто ты?
Бабочка? И здесь Бабочка! Стоп.
Что мы имеем? Дракон не хочет меня жрать, приняв за непонятную Мел-Бабочку; адепт, явно не собирается его убивать, устроив дикие скачки вокруг хвоста чудовища; получается, что я зря себе горло рвала?
–Так, – не выдержала я, – меня зовут Ася Вехрова. У тебя последний шанс проглотить меня. Повернись, наконец, назад – вокруг тебя, как кузнечик, прыгает адепт Иван Петушков с явным желанием убить, дабы спасти мою особу, а ты даже не замечаешь!
На морде дракона написалось неподдельное удивление. Он быстро перевернулся и хвостом, вокруг которого выплясывал свои пируэты Ваня, сбил несчастного с ног. Ванятка такой подлости не ожидал, а потому очень быстро покатился под горку. Я тоненько хихикнула, едва сдерживая несвоевременный приступ смеха.
– Ну и где этот твой кузнечик? – пробасил дракон.
Все, это была последняя капля, я согнулась пополам, не обращая на боль в простреленной пояснице, и дико захохотала.
– А где он? Он, что меня убивать пришел, а я и не понял! – недоумевал дракон. – Ой, а что это с ней, она что сумасшедшая? – заметил он мое состояние. Он бормотал совсем как сбитый с толку человек, над которым сыграли злую шутку.
В это время Ванятка с горем пополам сумел подняться на ноги, он поднял меч над головой и на бегу начал цитировать слово в слово «Убийц».
– Я пришел тебя убить Дракон, готовься к смерти, я рыцарь Пяти мечей Герольд Смелый! Не трогай мою зазнобу!
Дракон прищурился. Я почувствовала, что сейчас задохнусь от хохота и скорчилась на траве.
– Живу не одну сотню лет, но такое вижу впервые, – протянул он, глядя то на меня, то на Ивана.
Ванятка подбежал к огромному дубу и начал вокруг него носиться, высоко поднимая колени. Чудовище между тем, подперев лапой морду, с интересом наблюдало за сим действием в сторонке. Если бы Ванечку в тот момент поставить на скачки, он бы обогнал всех хваленых эльфийских лошадок.
Внезапно адепт остановился, догадавшись, что совершает абсолютно бесполезное действие, поставил свободную руку на пояс, а другую с мечом протянул к морде дракона и, водя блестящим клинком перед его носом, произнес пламенную речь, которую потомки не забудут никогда:
–Я ужас в черном плаще с гербом Совета Магов, я твой страшный сон, я Петушков Иван Питримович... – тут он запнулся и очень выразительно моргнул.
Дракон внимательно посмотрел на него, а потом выплюнул в лицо тонкую струйку дыма. Раздался оглушительный визг, жители деревни бросились врассыпную, а Ваня от неожиданности бросил меч в чудище и заорал женским голосом:
– Не ешь меня, во мне желчи много!
– Да, ладно, переварю, – пообещал тот, ухмыляясь страшной зубастой пастью.
Ваня отбежал на несколько метров и, стянув сапог, кинул его в морду дракона.
– О, боже, – прогудел тот, – что это за смердящий запах? Ты, охотник, когда портянки менял?
Дракон чихнул, с дерева посыпались листья.
– Ты такой вонючий! О боже, у тебя в сапогах навозная куча.
Ваня дико захохотал и, сняв второй сапог, тоже кинул его в морду дракона.
– На, задохнись, ирод!
В пылу боя, если его можно так назвать, он не заметил, как подбежал к краю обрыва, взмахнул руками и с плеском упал в воду.
– Асенька, – заголосил он, – спаси, я плавать не умею!
Я с трудом отдышалась, подняла на дракона заплаканное от смеха лицо.
–Надо спасать, жалко же захлебнется горемычный.
Дракон фыркнул:
– Не трогай его, Бабочка, он воняет! Пусть тонет!
Иван между тем барахтался в воде, а потом взмахнул руками и поплыл.
– Глянь, плывет, – удивился дракон.
Ваня выбрался на берег, с подола плаща с эмблемой стольноградского Совета, облепившего Петушкова и делающего его похожим на костлявого призрака, стекали тонкие струйки воды.
– Я убью тебя чудище земноводное! – зло заорал он, краснея от ярости, опять-таки цитируя «Убийц». Дракон обречено вздохнул и выпустил огненное облако, оголив страшную зубастую пасть. Увидев сие, Ваня внезапно закатил глаза и мешком рухнул на траву; при этом у него задергалась правая нога. Мы с драконом переглянулись.
– Думаешь, умер от страха? – спросил он у меня.
– А почему нога трясется?
– Предсмертные судороги.
– Ага, конвульсии! – я подошла к адепту, дракон проследовал за мной. – Да, он просто в обмороке!
Я нагнулась над телом мага и похлопала приятеля по холодным бледным щекам, Ванятка открыл затуманенные очи и спросил слабым голосом:
– Где я? Я на небесах? А ты ангел?
– Апостол Петр! – прорычал ему в лицо дракон.
Глаза у Вани покруглели; он вскочил, как ужаленный, и кинулся бежать в сторону деревни с диким криком.
– Он адепт?
– Ага.
– Они все «Непредсказуемых убийц драконов» цитируют! – задумчиво подвел итог дракон.
Я почувствовала новый приступ смеха, советчица блин! Все операция по обезвреживанию опасного преступника «дракона зеленобокого» сорвлась! Переправы не видать!
Я посмотрела на дракона, тот растроганно рассматривал мои спутанные кудри, часто моргая:
–Я Али, ты помнишь, Бабочка, я твой Али. Я так долго тебя ждал, Бабочка! Я почувствовал тебя и появился, а ты все не шла.
–Я не понимаю, о чем ты мне толкуешь, и мне это не нравится. Я уже сказала, меня зовут Ася Вехрова, и я не знаю ни про Бабочек, ни про Стрекоз, ни про птичек, а сейчас я ухожу, – зло выкрикнула я и развернулась в сторону деревни.
– Ася Вехрова? – задумчиво протянул дракон. – Так, вот ты какая.
– Какая! – взвилась я, поворачиваясь к нему. – Какая?! Рябая, косая, хромая?! КАКАЯ?
– Кудрявая, – смутился Али.
–Спасибо, просветил, – я повернулась спиной к нему и зашагала в сторону деревни.
– Ты что ничего не знаешь?
Я резко остановилась и, глядя на крыши деревенских домов, потребовала:
–Не знаю. Выкладывай.
–Еще не время, – раздался уклончивый ответ.
–Не время, значит, – я скрестила руки и резко повернулась, едва не столкнувшись со страшной драконьей мордой. – Все вокруг все знают, все шушукаются и в моем присутствии закатывают глаза, в последнее время вокруг меня одни загадки! Мне это надоело! Драконы знают все, говори!
–Не могу.
–Тогда отстань от меня и дай нам перебраться через реку. Мы и так опаздываем в Фатию на два дня. Страшный и ужасный Арвиль Фатиа ждет, не дождется, когда мы отдадим обратно в его когтистые лапы несчастного малыша Анука! – я едва не побежала в деревню.
– Анук? Анук Бертлау? Пропавший Наследник? – дракон догнал меня в два прыжка и поплелся рядом. Меня его соседство раздражало.
– Поздравляю, ты знаешь последние новости! – рыкнула я, – Ты так и будешь за мной, как щенок, таскаться?
Али обиделся.
– Так ты все же нашла Наследника... – задумчиво пробормотал он.
– Как понять твое «все же»? Я нашла его на свою голову, и теперь у меня не жизнь, а бардак какой-то! Вот прямо сейчас за мной семенит чокнутый дракон!
– Скажи, ты знаешь, что совпадений не бывает? Тебя не наводило на мысль, что все это странно, – не обращая внимания на мои выпады, осторожно спросил он.
Я остановилась, как вкопанная, и внимательно посмотрела на него. Эта зеленокожая масса в сто сорок пудов знает ответы!
– Ну-ка расскажи.
– Не могу. Раз ты сама ничего не знаешь, то еще не время, время мудрое оно само тебе все расскажет, – тут он осекся.
– Егорьевский скит! – фыркнула я, услышав, как дракон повторил слова Старца Питрима.
– Чего? – не понял Али.
– Я говорю, толстая ящерица, рассказывай.
–Меня никто не обзывал толстой ящерицей! – обиделся Али. – А хочешь, мы с тобой до Фатии долетим? – просиял он.
–Что сделаем? – насторожилась я.
–Долетим, ты, я и Наследник?
–Летим, только с нами еще будут гном, адепт, два коня и одна старая подагрическая лошадь, – ухмыльнулась я.
–Все кроме животных, – начал торговаться дракон.
–Ладно, – махнула я рукой, – полетели.
–Тогда иди, подготовь своего адептика, а то, боюсь, он от страха сапоги по дороге отбросит.
|
|
|
