Античная религиозная картина

Говорить о древнегреческой мифологии (той, которая дошла до наших дней), что это особый вид религии идеалистического атеизма — значит несколько ошибаться в оценке. Говорить, что древнегреческая мифология это некая духовно-культурная надстройка над обществами, в которых преобладает материалистический атеизм — тоже не правильно. Древнегреческая мифология это нечто универсальное, стоящее над западным обществом с одной стороны особняком в период господства исторического христианства; с другой стороны — стоящее особняком в период когда некоторые общества проходили материалистический атеизм в его марксисткой “упаковке”[117]. Но и в то и в другое время мифы и легенды Древней Греции, античная культура почитались как нечто надмирное, как будто оно существовало независимо от смены политических формаций всегда.

Это не религия и не идеология в общепринятом понимании. Это древнейшая мифология — которая изначально была предназначена для поддержки в толпе многоликого атеизма по следующему принципу: как только люди, хоть как-то знакомые с античной культурой, начинают думать и рассуждать о высших силах, о Боге, их психика должна надёжно замыкаться на всю многогранную и сложную алгоримику древних мифов и легенд. В эту алгоритмику изначально с глубокой древности заложены основные принципы взаимоотношений людей с богами, людей с героями, людей с царями и иерархами, людей между собой и так далее. Через достояния культуры (книги, живопись, музыка, любое искусство, архитектура…) психика людей, даже специально не изучавших античность, при мысли о высших силах, о Боге включалась и включается в эгрегориальную алгоритмику мощнейшей древней эгрегориальной магии мифов и легенд. Причём эта алгоритмики имела и имеет характер не национально-государственный, а международный [118]. То есть общий толпо-“элитарный” эгрегор — мощнейшее международное духовное наследие вопиющего безбожия и атеизма, которое довлеет до сих пор не только над психикой учёных-историков, но и над толпой и над “элитой”.

Рассмотрим это духовное и вещественное общекультурное наследие более детально, чтобы полнее понять его корни и его общую логику (алгоритмику). Для упрощения восприятия мифов и легенд Древней Греции будем считать их общекультурной идейно-религиозной надстройкой над жизнью людей, в чьи общества вошла античная культура.

Вплоть до эллинистической эпохи (323 — 30 гг. до н.э.) в греческой культуре не было разделения на религиозные культы и обычную светскую жизнь. Религия не имела в сознании греков собственного отдельного статуса, а являлась органической частью единого образа жизни эллина. Лишь в эллинистическую эпоху появилось в греческом языке понятие, адекватное слову «культ», если точнее, то «общее правило соблюдения культовых предписаний». Самое раннее эпизодическое употребления этого понятия встречается в «Истории» Геродота — но лишь там, где речь идёт о чужеземных, египетских обрядовых нормах.

От эллинистической эпохи одновременно с появлением и развитием многих религиозных понятий, которых до этого просто не существовало, выстраивается в единую систему и древнегреческая мифология — согласованное переплетение множества рассказов о подвигах и жизни богов, героев, чудовищ и людей. Эти новые понятия входят в общую систему мистико-религиозных представлений и употребляются уже как основы религиозной «науки». Параллельно этому живут и развиваются мифы.

С помощью системы понятий в эллинистическую эпоху формируется общий план «священнодействия». Формируются представления о таких явлениях как тайные обряды, таинства, священнодействия, посвящение, мистерия, религиозное праздничество. Из общего состава «священнодействий» для всех выделяется особая категория понятий, которые указывают на явления, управлять которыми могут только избранные:

 

· Появляются понятие «маг», «магия»[119] — от обозначения вавилонских и мидийских жрецов[120], которые считались в греческом мире знатоками астрологических и медицинских знаний, гаданий, снотолкований. Согласно греческому пониманию, магия это — та часть религиозной практики, которая связана с эзотерическими знаниями и таинственными обрядами. В первые века н.э. с наступлением «христианской» эпохи эти понятия приобретают негативные смыслы и отождествляются с колдовством, затворничеством.

· Появляется понятие «мистерия»[121] — тайный обряд, на который допускаются только избранные.

· Понятие «святость» явилось одним из опорных для построения картины мира. Это понятие объединяло другие понятия в некую целостность в сознании (и психике вообще) древних греков.

 

Рассмотрим понятие «святости» подробнее. Первые попытки создать всеобщую картину мира (для всех), задающую некую стандартную «целостность религиозного мировоззрения» связаны с появлением и принятием понятийной категории «святость». Надо отметить, что, задавая целостность религиозному мировоззрению, греческая категория «святости» сама по себе была внутренне крайне неоднородной. В греческом языке было как минимум четыре основных слова, выражающих общее (всеобщее) представление о святом:

 

· Священный, святой, святыня.

· Священный, чистый, непорочный.

· Священный, посвящённый.

· Священный, набожный.

 

К этим понятиям примыкали слова, уточняющие отдельные аспекты идеи «священного»:

 

· Очищение от греха.

· Великий, досточтимый, почтенный.

· Почтительный к старшим, богам.

· Чистый, беспорочный.

 

И другие. Этимология греческого hieros (священный, святой, святыня) установлена лингвистами как слово, происходящее от индоевропейской основы (имеет аналог в санскрите — isirah)и имеющее значение«быть живым, горящим, сильным». От этого слова произошло современное понятие иерархия [122]. Тему иерархии мы начали рассматривать в главе 3.2.1 «Ведически-знахарская культура», где выделили три типа социальных иерархий, указав на правильный религиозный подход: социальных иерархий быть не должно[123] — кроме пока необходимой иерархии по оглашению для бесперебойной работы государственных и технологических институтов.

С эллинских времён начиная от Древней Греции — с Востока на Запад распространяется и “освящается” через мировоззрение западных людей нормальность всех видов иерархии: особенно иерархии по посвящению. Если изначально в понятийный аппарат греков эллинской эпохи вошло понятие hieros (священный, святой, святыня), оторванное от конкретного содержания, то последнее (конкретизацию) придавали всевозможные дополнения к этому понятию. Кроме дополнений ещё существовало как минимум три вышеприведённых «эквивалента» понятию «святость». В совокупности запутанность и главное неоднозначность понимания «святости», заложенная в древнегреческую мировоззренчески-религиозную систему создало изначально не целостную картину мира, а калейдоскопичную картину мира — из которой можно было “лепить” в дальнейшем необходимую посвящённым “святым” «целостность», то есть — картину мира под их цели.

С этого момента становятся «нормальными» (вошедшими не только в культуру и мировоззрение на уровне мифов — как это было ранее — но и отчасти принятые греческим «правом» с распространением на весь Запад как «норма») иерархия по оглашению и иерархия по посвящению (во всех её исторических разновидностях). А иерархия по умолчанию как была в ведически-знахарской культуре, так и осталась — при молчаливо реализующейся в основном через иерархию по посвящению концептуальной власти наследников дела древнеегипетского “жречества” (знахарства).

Мы уже много говорили о роли вещественных ритуальных памятников и «святынь» в жизни древних обществ. Греческое религиозное «право» устойчиво закрепило через вошедший в мировоззрение людей целый свод понятий о «святости» как надмирной иерархии, находящей свои вполне материальные (вещественные) отражения в миру — “святость” и неприкосновенность «принадлежащего богам и господам» и «принадлежащего посвящённым жрецам и магам».

В своём употреблении, по крайней мере со времён Гомера, понимание слова hieros это прежде всего «принадлежащее богам», «установленное богами». По праву владения за богами были закреплены особые территории, здания, сооружения, отчуждённое «в пользу богов» имущество, жертвенные дары[124], получавшие статус священных вещей. Святыми объявлялись действия, посредством которых грек общается с богами — чем возводилась в ранг святости соответствующая индивидуальная и коллективная эгрегориальная магия. Естественным для греков после этого становилось возведения в святость “жречества” — как главных действующих лиц эгрегориальной магии, а в особых случаях — эгрегориальных мистерий, вынесенных их храма на толпу. “Жрецы” считались «существами, принадлежащими богам» и выделялись в особую понятийную категорию святости — «жреческий сан»[125]. Тексты Геродота, Павсания[126], Страбона[127] показали, что греческие авторы употребляли одно из греческих слов «святость» как эпитет храма, священного места или предмета.

Общее название «жрецов» у греков — hieris — однокоренное с hieros, что означает «святость». “Жречество” греков делилось на категории. Одна категория называлась иерофантами от греческого hieros и «являть» — являющие священное. Другая категория называлась «начальствующие над священнодействием, жертвоприношением». Если первые “жрецы” предсказывали будущее, наставляли на необходимые действия, то вторые руководили мистериями и ритуалами. Первая категория считалась «более святой».

Особо интересно, что в греческой культуре (в отличие от культуры Древнего Египта) жречество вплоть до эпохи эллинизма не являлось обособленным сословием. Во всяком случае следов социальной обособленности греческого жречества до этой эпохи на обнаружено. Дело в том, что в древневосточных обществах не существовало религиозного выделения людей и групп людей, которые были напрямую причастны к священному, а поэтому они и не имели закреплённого социального статуса. Жреческие функции выполняли люди приближённые к царям и фараонам.

С другой стороны, фактически совершать ритуальные манипуляции (со священными предметами, жертвенными принадлежностями и пр.) мог каждый гражданин по своему решению либо по общественному установлению. Зачастую глава семьи брал на себя функции жреца в пределах своей домашней общины. Полис (город-государство) как религиозное сообщество процедурой выборов и назначений определял круг должностных лиц, выполнявших жреческие обязанности. То есть, жречество представляло собой в общем-то неотъемлемую часть общества. Другое дело, что понималось под функциями жречества и какими средствами эти функции выполнялись.

Так, выборному жречеству полисов вменялась обязанность представлять граждан перед богами. Существовал также институт наследования жреческих должностей, которые занимали из поколения в поколения члены уважаемых родов, которым разрешалось отправлять культы и ритуалы. В общем, уровень доэллинистических религиозных общин ограничивался местными эгрегориальными культами принятых в полюсах богов, что в общем-то является поздними пережитками анимизма и шаманизма древних обществ (такой жрец мало отличался от шамана по функциям и охвату духовной власти).

При этом надо отдать должное любой исторически известной общинной форме жизнестроя[128]. Ведь даже в доэллинистической Греции было формально провозглашено право каждого быть жрецом. И это правильно: Бог ждёт от людей того, что каждый будет жрецом, пребывая в непрерывной и обоюдной связи с Ним (а не с эгрегорами-богами) — что и является настоящей религией. Однако, как можно увидеть, формального права мало для этого. Нужны особое мировоззрение и нравственность, чего на Востоке не имелось у граждан полисов. И поэтому гражданам было проще делегировать данное всем Свыше от рождения право быть жрецом всю жизнь — либо выборному лицу, либо лицу из знатного рода. Этим самым граждане греческих полисов сами окончательно отдали духовную власть над собой жреческой касте, образовавшейся в эллинистическую эпоху. А последняя замкнулась (в меру своего восхищения возможностями и знаниями восточных жреческих корпораций, среди которых доминировало “жречество” Древнего Египта) на глобальное “жречество” Амона Ра.

Заметный стимул к специализации в области религиозной практики был подан развитием храмовых культов. Это обосновывалось тем, что «служба конкретному богу в храме требовала особых знаний, особого образа жизни, иногда — даже особого психологического склада». Впервые отчётливые формы образования особой “жреческой” касты в Греции началось в Дельфах, где основным считался культ Аполлона. В ходе мистерий “жрицы”-проницательницы (пифии) — которые, считалось, предсказывают будущее — отличавшиеся предрасположенностью вхождения в мистерический экстаз, после чего выдавали прогнозы на будущее. Всё это очень напоминает по содержанию древний шаманизм (эгрегориальная магия, основанная на вхождении в коллективное бессознательное своего тотема-полиса-бога), только приспособленный к храмовой мистерии и направленный не столько на общественное благополучие, сколько на продвижение частнокорпоративных целей. Ведь пифия-прорицательница после выхода из экстаза могла выдать не только эгрегориальный прогноз, но и вполне земной социальный заказ.

Почитание общих богов греческими государствами создало предпосылки для возникновения культовых федераций (началось укрупнение культов и концентрация мистерий) — амфиктионий. Амфиктионии — союзы нескольких государств — создавались для отправления общего культа и ухода за культовыми центрами — храмами. Так, святилище в Дельфах служило объединяющим началом Пилейского союза (государственно-религиозный союз), храм Аполлона на острове Делос стягивал несколько государств в Делосский союз. Всех греков объединял общий праздник богов — Олимпийские игры[129]. Греки при этом называли себя членами огромной общины, почитавшей в священном месте общего бога — Зевса.

Обратим особое внимание: от начала эпохи эллинизма не только возрастает роль “жречества”, но и растёт его численность, “ жречество” приобретает корпоративные черты (вернее обнажаются его корпоративные черты, узакониваясь с уровня государства). Основная причина этого в том, что “жречество” ближневосточного культа было востребовано греческой религиозностью и мистичностью характера, особой тягой греков к интимности культа [130]. Так в культе Изиды «при многочисленности жреческого персонала было возможно гораздо более интимное, личное отношение жреца к посвящаемому, чем в древнегреческих культах с их немногими жрецами и жрицами…»[131]. Здесь же впервые появилось представление о жреце как о духовном отце — посреднике между человеком и богами.

Старые государственные культы[132] постепенно вписываются в культы амфиктионий. В эпоху эллинизма вводится ещё одно новшество: огромное значение начинает уделяться почитанию, обожествлению царя, императора (этим объединяются в одну корпорацию государственная иерархия по оглашению и иерархия по посвящению). Начало этому было положено Александром Македонским в ходе восточных завоеваний — при нём почитали живого царя. Мы уже знаем, что такое почитание было особо характерно в эпоху Нового Царства фараонов Египта[133].

Практически все древнегреческие понятия и стереотипы (выстроенные в эллинскую эпоху в особый терминологический аппарат греков), касающиеся святости, священства и божественности отдельных людей — впоследствии вошли в библейско-христианскую культуру вместе с признанием духовной иерархии (высшей внутрисоциальной власти) священников («сан священника») над паствой (толпой и “элитой”) и закреплением за иерархией священников «права» на владение территориями, храмами, имуществом, принятие даров.

Содержание античной мифологии

В этой и следующих подглавах мы рассмотрим подробнее два аспекта древнегреческой религиозности. Это содержание античной мифологии и её происхождение. Как уже говорилось, древнегреческая античная культура, оформившаяся в систему понятий и терминов в эллинистическую эпоху, явилась новейшей трансформацией общепринятого мировоззрения многих крупных национально-государственных религиозных систем Древнего Востока — систем политеизма, основанных на вере и культивировании иерархии богов и божеств.

В то же время в эллинистическую эпоху произошло во-первых, «узаконивание» и небывалая универсализация древневосточных политеистических религиозных культов и представлений и лексическое оформление этих представлений в привлекательную мифологизированную систему; и во-вторых, концентрация религиозных культов Греции в мощные религиозные структуры, взаимодействующие между собой в нескольких основных храмах. Всё это позволило гораздо проще распространять античную культуру в государства Европы. А Древняя Греция стала очень привлекательным религиозным эталоном.

Начнём разговор о содержании античной мифологии издалека. Вначале рассмотрим два основных аспекта древнегреческого мировоззрения: понятие о судьбе и культ предков.

От своего древнеиндийского прошлого древние греки вынесли представление о судьбе как предопределении, которое не языке мифологии принимало образ божественных прях, прядущих нить человеческой судьбы. Древние греки считали, что от рождения человек крепко связан нерушимым высшим приговором, и этот приговор — порождение необходимости. Мифологически это выглядело в том, что Мойры, богини судьбы, являются дочерями Ананке — богини, олицетворяющей необходимость, неизбежность.

В русском языке понятие «судьба» раскрывается соответственно самому содержанию слова: суд Бога. Более развёрнуто понятие «судьба» можно выразить как Высшее предопределение для человека в этой жизни — многовариантный сценарий жизни, предложенный Свыше человеку от рождения и до смерти.

Древние греки считали судьбу приговором, что в высшей степени огрубляло и озлобляло отношение греков к богам (да и сами греческие боги были не любвеобильны). Но вот в некоторой мере о судьбе они не ошибались. Это действительно предопределение (только Высшее, а не от богов) и порождение Высшей необходимости.

Однако, некоторая правильность части формулировок, касающихся понятия «судьба» и дошедших до нас, вовсе не означает, что древние греки вкладывали именно тот правильный смысл, который мы вытащили из их формулировки. Рождение смыслов (образов) в психике человека — напрямую связано с его мировоззрением, которое также напрямую связано с набором его жизненных нравственных стандартов. Из изучения древнегреческой мифологии видно, что изначально греки вкладывали в понятие «судьба» действительно древнеиндийскую первооснову, что близко к понятию «карма»[134]. А боги у них были наделены человеческими качествами и среди богов было достаточно запутанное разграничение обязанностей. Но самое главное, что в мировоззрении греков от богов шло не только хорошее: всё плохое — тоже шло в основном от богов, которые в своём большинстве были очень злые.

В мировоззрении греков создавалась путаница: и зло и добро идёт от богов. В то же время боги выступают распорядителями судьбы людей. Значит, в предопределении-судьбе для каждого персональном (судьба — персональное предопределение) от богов идёт как хорошее, так и плохое. В действительности Бог — есть Любовь. Он любит каждую посланную Им в жизнь душу и ни в коем случае не предопределяет душе зло в этой жизни. Всём злом, которое есть плод деятельности самих людей, эти же люди издревле наделили сначала сонм богов, а затем и Бога (в монотеистических религиях). В придачу к этому богам и Богу люди приписали свои земные качества (стереотипы поведения людей). Не желая изначально признавать за собой злые мысли и поступки, древние греки списывали всё на зло богов. Такое же искажённое мировоззрение можно найти в изобилии в Ветхом Завете с той лишь разницей, что там Бог злобно карает за ослушания (а не сами люди себя наказывают за зло).

Если рассматривать злобу богов с позиции духовно-эгрегориального самоуправления людей, то злоба и коварство богов объясняются очень просто. Изначально создаётся культ какого-либо бога (например, Зевса, который всё время решает, кому жить, а кому умереть), этот культ распространяется на толпу (на ранних этапах через бродячих певцов — аэдов; а затем через храмовую мистерию, вынесенную на площади), после чего созданный эгрегор-бог (допустим Зевса) приобретает поддержку мыслями тысяч и миллионов людей, которые ещё и постоянно развивают своей верой «качества бога» (алгоритмику эгрегора). Одновременно с этим люди поддерживают своими мыслями всемогущество бога, отдавая эгрегору свою энергетику и информацию. Вот и получается: чем больше людей поддерживают культ бога (а это обусловлено величиной самого бога в сознании людей: так Зевс самый известный бог греков), тем могущественнее бог, а его качества соответствуют тому, что про него думали и думают люди, управляемые заправилами эгрегориальных культов — “ жрецами” «начальствующими над священнодействием, жертвоприношением»[135]. Стоит ли удивляться, что такой эгрегор-бог алгоритмически управляет психикой включённых в него людей — соответственно тем качествам, которые в него люди и заложили: от основания эгрегора до настоящего момента. Это и есть “карма”, которую люди сами же себе создают, списывая всё зло “кармы” на бога (богов) от слабости признаться самим себе в своей же злобе и неправедности. Такова обратная связь от богов-эгрегоров (что заложили — то и получили) к людям и эта эгрегориальная катастрофичность неизбежна до тех пор, пока люди не станут не только жить праведно, но и мыслить праведно. А как назвать злой эгрегор: богом, богиней, героем либо Яхве (еврейский Бог) — это уже частности. Но на основе злых богов и соответствующего мировоззрения и стереотипов отношения к богам в древних дохристианских обществах — легко было приписать Богу те же качества, когда общество переходило к монотеизму. А античная культура (со своей живучестью) являлась средством, которое постоянно укрепляло людей в уверенности, что боги могут быть именно такими, какие они описаны в легендах и мифах древней Греции.

Конечно если такие боги-эгрегоры вламываются в психику людей, а люди ещё и поддерживают их своей верой в жизни, то естественно что алгоримика злых богов-эгрегоров воспринимается людьми как «приговор богов» — как «злая судьба». Но в действительности это не судьба, а эгрегориальное наваждение. Неумение отличать судьбу, которая всегда обладает высшей целесообразностью, в которой не предлагается зло (но зло, также как и добро всегда конкретно выражены) от эгрегориального наваждения-рока — свойственно всем видам идеалистического атеизма.

В доэллинскую эпоху мировоззрение древних греков складывалось в основном из представлений о взаимоотношениях богов и людей: сложившаяся мифологизированная культура формировала мировоззрение — боги-эгрегоры отдавали “должное” таким взглядам людей на окружающий мир. Боги выступают распорядителями судьбы человека: на индивида они накладывают вердикт и отмеряют сроки. Человек мыслится объектом и инструментом неизбежного рока, При этом рок был персонифицирован в мифологических образах богов.

Это означает, что в древнегреческой мифологии даже не один бог определяет судьбу каждого человека и людей в целом: судьбы людей, согласно мифологии, зависят от всей запутанной алгоритмики взаимоотношений богов и героев в первую очередь; а затем уже от взаимоотношений богов и людей и героев и людей. Именно поэтому люди проявляли особый интерес ко всей запутанной алгоритмике взаимоотношений богов, героев и людей, вошедшей в мифы и легенды древней Греции. Этим самым люди старались лучше определить свои судьбы (ища себя в той или иной истории), судьбу своей семьи, рода, города, государства. Но этим же самым люди поддерживали своими мыслями всю запутанную алгоримику взаимоотношений богов, героев и людей. Ясно что эта иерархически выстроенная алгоритмика взаимоотношений (согласно известной из мифов иерархии) богов героев и людей соответствует иерархии эгрегоров-богов, эгрегоров-героев, людских социальных эгрегоров. Тем самым люди сами постоянно поддерживали всю иерархию эгрегоров — живучесть богов согласно мифам. Но это — замкнутый круг типа «инферно» (взаимная религиозная замкнутость [136] психики людей на роковую закольцованность самих на себя мифов и легенд и наоборот)[137], выбраться из которого можно только прекратив верить мифам[138]. Ведь качество (содержание) всей мифологической алгоритмики само по себе обладает свойством безвыходности и катастрофичности: то есть, мифология действительно роковая.

Более конкретных примеров катастрофичности содержания мифологии мы коснёмся чуть позже. Здесь же обратим внимание, что на поздних ступенях религиозное мировоззрение греков частично эмансипируется от древнего взгляда на судьбу — как на неумолимый рок. Уже в учениях эллинистической классики посмертная участь ставится в зависимость от соблюдения индивидом при жизни религиозно-нравственных норм, от степени «чистоты», от причастности к особым таинствам.

Ясно, что такая эмансипация лишь способствовала более лёгкой адаптации греков к грядущему «христианству». Ведь в учении библейских христианских церквей душа попадает в рай или ад в зависимости от степени соблюдения норм церковно-библейской морали при жизни. Однако мифы и легенды с их «роковой судьбой» и злыми богами никуда не девались. Они существовали в период «христианства» и в записях и в духе и были возрождены с новой силой во второй половине второго тысячелетия н.э.

При рассмотрении ранних форм религиозных систем мы уделили много внимание культу предков (культу умерших). При этом в ранних системах было разрешено не только возвеличивать умерших, но и вспоминать их не хорошие дела во время погребальных культов и других культов, касающихся воспоминаний о предках. Этим самым древние люди старались неосознанно вычистить из родоплеменных эгрегоров всё, что считали плохим, оставшимся от предков. Короче говоря, многие древние племена не только боготворили предков, но и следили за праведностью оставленного предками духовного наследия, не боясь вычищать оттуда то, что считали вредным.

Но вот индоевропейцы (и во многих восточных религиозных системах) относились к предкам несколько иначе. На Востоке принято обожествлять и почитать предков: этим люди, избегая анализа поведения предков, “консервируют” на века и тысячелетия как хорошее, так и плохое духовное наследие своих предков. Если обобщить такого рода отношения греков, то получится следующее:

 

· Добрый человек, который захоронен по правилам древнего культа после смерти может стать подземным духом, даже богом — подземным божеством.

· Человек (даже добрый), который не захоронен «как полагается» может стать подземным духом, даже богом — но злым.

· Злой человек, который захоронен по правилам становится злым духом, либо даже богом.

· Злой человек, не захороненный по правилам, может стать даже «демоном».

 

И другие разновидности этих возможностей посмертного существования людей. Главное, что добродетельное либо дурное поведение при жизни у греков существенно не влияло на посмертное положение. Греки даже посмертно чисто механически “сортировали” умерших по злым и добрым богам, героям, духам и демонам. Ясно что такая механическая “сортировка” никак не стимулировала анализ: что хорошо, а что плохо с жизни делал тот или иной человек. Умерших не обсуждали с этой точки зрения, а мысленно раскладывали их “души” по эгрегорам умерших-духов, ничего качественно не меняя в иерархии эгрегоров и в их внутренней алгоримике. Поэтому мифическая иерархия богов царства мёртвых (впрочем как и иерархия живущих богов и героев) как была когда-то установлена (вместе с качеством умерших), так и осталась, видоизменяясь не по содержанию а в некоторых формах-названиях.

Древние греки представляли себе «демона» не так как в церковно-библейской культуре. В последней демон это — нечистый дух, носитель богопротивной природы. Однако, понятие «демон» пошло от греческой религии. Греки, различая богов и демонов, наделяли их сходными признаками — обладанием бессмертием и силой. Этим греки были гораздо правдивее библейских иерархов. Они, сами того не понимая, ставили знак равенства между эгрегорами и богами. Ведь начиная с времён библейского христианства бессмертие справедливо признаётся лишь за Богом, но при этом «Богом» именуется библейский эгрегор. А демону, тоже справедливо, придаётся качество злого духа (или эгрегора).

Это ещё одно подтверждение, что религиозная система древних греков была наиболее адаптирована и приближена к атеистическому мировоззрению[139]. Обладающему таким мировоззрением людям всё равно с какой «высшей силой» они имеют дело: для них главное — религиозная мистика, которой они упиваются, участвуя в эгрегориальной магии. Такие люди не верят ни в Бога ни Богу. Для занятия таких людей их «религиозным» удовлетворением очень подходит античная система «ценностей». Это прекрасно понимали хозяева глобального проекта толпо-“элитаризма”.

У древних греков было два основных понятия, выражавших представления о душе:

 

· «Дыхание, дух, сердце» — что душа связана с дыханием, грудной клеткой, сердцем, мыслью и чувством.

· «Субстанция в голове» — что душа это духовная субстанция, локализованная в голове.

 

Разговор о локализации души можно считать бессмысленным: душа даётся Свыше и занимает всё земное вместилище человека: есть конечно более важные в этом смысле органы, которые больше других как бы отвечают за прохождение душой земной судьбы (это грудные органы и мозг). А вот взгляд древних греков о том, что душа бессмертное начало жизни и она оставляет тело после смерти — верный [140].

Однако, уже тексты классической эпохи (около IV — I вв. до н.э.) свидетельствуют, что в этот период идея бессмертия души подверглась в среде особо религиозно настроенных греков большим сомнениям. Такой античный авторитет, как Платон тоже сомневался в бессмертии души и утверждал что душа, выйдя из тела, рассеивается подобно воздуху или дыму и погибает. А ведь Платон до сих пор для многих большой авторитет-философ. Его суждение о душе — это уже не идеалистический атеизм, а идейная основа для материалистического атеизма.

 

После этого можно вкратце коснуться некоторых конкретных аспектов содержания античной мифологии, для того, чтобы показать её инфернальность. В советское время (1917 — 1991 гг.), ещё до Великой Отечественной войны легенды и мифы Древней Греции были не только разрешены к чтению, но и рекомендованы к изучению в школах и ВУЗах СССР. В связи с этим греческая мифология была упорядочена и издана большими тиражами. Одним из виднейших специалистов по греческой мифологии был профессор А.А.Кун (скончался в 1940 г.). Он составил после себя систематический пересказ греческих мифов и свёл их в несколько циклов:

 

· Часть первая Боги и Герои

Ø Боги — мифы о происхождении мира и богов, о рождении богов, о борьбе богов за власть между собой и с титанами. Изложено по поэме Гесиода «Теогония» (Происхождение богов). Частично по поэмам Гомера «Илиада» и «Одиссея» и поэмы римского поэта Овидия «Метаморфозы» (Превращения).

Ø Герои — мифы о рождении героев, о взаимоотношениях героев и богов, героев и людей, о подвигах героев. Изложено по поэме Гесиода «Труды и дни», по трагедиям Эсхила «Прикованный Прометей», «Молящие о защите», по поэме Овидия «Метаморфозы» и другим.

· Часть вторая Древнегреческий эпос

Ø Аргонавты — сборник мифов о походе аргонавтов, изложенных по поэме Аполлония Родосского «Аргонавтика».

Ø Троянский цикл — сборник мифов троянского цикла, изложенных по поэме Гомера «Илиада», трагедиям Софокла «Аякс-биченосец», «Филоктет», Еврипида «Ифигения и Авлиде», «Андромаха», «Гекуба», поэмам Вергилия «Энеида», Овидия «Героини» и отрывкам ряда других произведений.

Ø Одиссея — сборник мифов об герое Одиссее, изложенных по поэме Гомера «Одиссея».

Ø Агамемнон и сын его Орест — изложено по трагедии Эсхила «Агамемнон».

Ø Фиванский цикл — изложено по трагедии Софокла «Эдип-царь».

 

Книга профессора Н.А.Куна (третье сокращённое издание) занимает более четырёхсот страниц. Но не только по объёму, но и по предназначению она вполне тянет на античное «священное писание». Ещё раз следует напомнить, что в VI веке до н.э., когда в Афинах были сделаны первые систематизированные записи мифов, существовало только одно «священное писание» — иудейская Тора. Причём некоторые исторические источники указывают на то, что первая редакция иудейской Торы (Второзакония) была оглашена для иудеев где-то на рубеже VII—VI вв. до н.э.[141] Таким образом, основные религиозные своды: один для иудеев, а другой — для западного мира были подготовлены и записаны в первых “редакциях” в одно и то же историческое время. Но и этого мало: и там и там есть мифы о сотворении. А взаимоотношения Бога с иудейскими родоначальниками (от которых пошли 12-ть израилевых колен), царями, воеводами и толпой из Торы алгоритмически здорово напоминают взаимоотношения богов (от которых пошли герои) с героями и людьми.

Книга «Боги» начинается с сотворения мира:

 

«В начале существовал лишь вечный, безграничный, тёмный Хаос. В нём заключался источник жизни мира. Всё возникло из безграничного Хаоса [142] — весь мир и бессмертные боги. Их Хаоса произошла и богиня Земля — Гея. Широко раскинулась она, могучая, дающая жизнь всему, что живёт и растёт на ней. Далеко же под Землёй, так далеко, как далеко от нас необъятное, светлое небо, в неизмеримой глубине родился мрачный Тартар — ужасная бездна, полная вечной тьмы [143]. Их Хаоса, источника жизни, родилась могучая сила, всё оживляющая Любовь — Эрос [144]. Начал создаваться мир. Безграничный Хаос породил вечный Мрак — Эреб и тёмную Ночь — Нюкту. А от Ночи и Мрака произошли вечный Свет — Эфир и радостный светлый День — Гемера. Свет разлился по миру, и стали сменять друг друга ночь и день.

Могучая благодатная Земля породила беспредельное голубое Небо — Урана, и раскинулось Небо над Землёй. Гордо поднялись к нему высокие Горы, рождённые Землёй, и широко разлилось вечно шумящее Море. Матерью-Землёй рождены Небо, Горы и Море, и нет у них отца [145].

Уран — Небо — воцарился в мире. Он взял себе в жёны благодатную Землю. Шесть сыновей и шесть дочерей — могучих, грозных титанов — было у Урана и Геи. Их сын, титан Океан, обтекающий, подобно безбрежной реке, всю землю, и богиня Фетида породили на свет все реки, которые катят свои волны к морю, и морских богинь — океанид. Титан же Гипперион и Тейя дали миру детей: Солнце — Гелиоса, Луну — Селену и румяную Зарю — розоперстую Эос (Аврора) [146]. От Астрея и Эос произошли все звёзды, которые горят на тёмном ночном не

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: