Античность и западная культура

Древнегреческая мифология прошла большой путь и при этом сохранила свою удивительную живучесть. На рубеже II — I тысячелетий эти своеобразные древнегреческие религиозные предания распространяли бродячие певцы — аэды. Они переходили из одного поселения в другое, останавливались в знатных домах, на собраниях знати и мерными голосами декламировали, аккомпанируя себе на кифаре[220], сложенные ими или заимствованные песни и гимны в честь богов или героев. Обычно на ранних стадиях развития древнегреческого общества в каждом племени был свой бог-покровитель или герой-защитник, которым и посвящались песни аэдов. Наряду с песнями про богов и героев среди ранних племенных культов были распространены другого рода гимны, оставшиеся от общинного строя — рабочие сельские песни, боевые гимны дружин, свадебные и погребальные песни. Со временем, по мере усиления роли государств на первый план стали выдвигаться культовые песни о богах и героях. А остальное народное творчество стало уделом низших слоёв общества.

Так в песенном творчестве Древней Греции на ранних стадиях были представлены две религиозные культуры: общинная и атлантическая. Общинная культура — песенное выражение духовного наследие естественного развития людей нашей цивилизации. Атлантические предания о богах, героях и творении мира — песенное выражение духовного наследия прошлых цивилизаций, распространяемое на ранних стадиях изустно через специальных певцов аэдов. Впоследствии атлантическая линия стала возвышаться над общинной, превратясь к началу эллинской эпохи в сложную и запутанную систему мифов и легенд.

Постепенно в отдельных областях Древней Греции сложились целые циклы сказаний. Так, в крупнейшем из городов Беотии — Фивах пели песни и сказания о божестве вина и веселья Дионисе, о несчастной матери Ниобе, потерявшей всех своих детей вследствие гнева бога солнца Аполлона, о несчастном царе Эдипе, бессознательно совершившем ужасные преступления и искупившем их жестоким наказанием.

В Аргосе, расположенном на восточном побережье Пелопоннеса, рассказывали о герое Персее, о страшном конце вождя Агамемнона, победителя города Трои, предательски убитого собственной женой с сообщниками, и о мести его сына Ореста убийцам отца.

На острове Крите были распространены сказания о могучем боге Зевсе, под видом быка похитившем финикийскую царевну Европу[221], от которого будто бы пошёл род правителей Крита[222].

В Аттике и её центре Афинах были распространены сказания о сыне морского бога Посейдона, Тесее, который объединил разрозненные до того аттические племена ионян в одну общину, построившем город Афины и совершившем ряд подвигов.

Повсеместно широко были распространены легенды о Геракле — могучем сыне верховного бога Зевса, о сего подвигах и трагической судьбе, о дальнем походе в малоизвестные сказочно страшные области группы героев, построивших корабль «Арго» (плавание аргонавтов), об общегреческом походе племенных вождей и их дружин на малоизвестный город Трою и о бедствиях и приключениях многих из них, особенно вождя Одиссея, при возвращении на родину.

Какие стереотипы взаимоотношений и жизненных перспектив могли остаться в психике людей, верящих и восторгающихся всеми этими трагедиями богов и героев? — Вся жизнь сплошная борьба, ошибки, жестокость, победы и поражения, заканчивающиеся как правило трагически. Оставалось так и воспринимать жизнь — как её воспринимали божественные кумиры: как сплошную игру случая (мало предсказуемое отражение в жизнь людей борьбы богов и героев). Но в то же время посвящённые могли спокойно делать эту игру. И то, что толпе казалось «случаем», «роковым стечением обстоятельств», «бессознательными ошибками и просчётами» — в глобальной игре посвящёнными укладывалось в целесообразную мозаику сценария в отношении тех, кто восторгался мифами и легендами.

На основе изустных песен и сказаний некоторые аэды создали большие эпические поэмы — под кураторством посвящённых. Наиболее популярными стали первые поэмы слепого певца Гомера[223] — «Илиада» и «Одиссея». Стихи Гомера стали передаваться из уст в уста в течение нескольких поколений. И в VI в. до н.э. они были впервые записаны в Афинах и превратились в письменные литературные источники — вещественное культурное наследие — своеобразное античное «священное писание». Они изучались во всех школах древней Греции, впоследствии — в школах Греко-восточных эллинистических государств, созданных греческими завоевателями в Азии. Также эти литературные произведения обязательно изучались в большинстве учебных заведений Римской империи.

Из других произведений древнегреческой литературы, в которых излагаются многие мифические мифические сказания, следует указать поэму «Теогония», созданную Геосидом в VIII в. до н.э. Кроме того, подавляющее большинство трагедий афинских драматургов V века до н.э. — Эсхила, Софокла, Еврипида — представляют собой художественную обработку древних мифических сказаний о богах и героях.

Много древнегреческих сказаний сохранилось до нашего времени в произведениях греческих и римских писателей, живших в эпоху Римской империи. Таковы «Энеида» Вергилия, «Метаморфозы» и «Героини» Овидия (I век до н.э.) и другие.

Образы мифических богов и героев воспроизведены и в многочисленных произведениях античного, особенно древнегреческого искусства. В ряде случаев древнегреческие художники, а особенно скульпторы, стремились воспроизводить в своих произведениях целые мифические эпизоды. Античная греко-римская культура оказала и оказывает до сих пор огромное влияние на развитие всех современных европейских обществ.

Начиная с эпохи Возрождения, после ряда столетий забвения, произведения античной культуры, а вместе с ними и образы древнегреческой мифологии вновь привлекли к себе внимание “элит” европейского феодального общества и зарождающейся городской буржуазии. Писатели, художники и музыканты различных европейских стран вновь стали брать сюжетами своих произведений эпизоды древнегреческой мифологии.

Поскольку античная эгрегориальная иерархия богов и героев (античное «духовное наследие») за несколько столетий никуда не девалась (тем более что в самой Греции она постоянно поддерживалась на уровне культуры, в которой уживались “христианские” каноны и античные “святыни”), а была как бы “законсервирована” — её стали активно “оживлять” в эпоху Возрождения. Вследствие этого даже те, кто не знал содержания мифов и легенд — всё равно находились под постоянным воздействием на их психику готовых образов сцен из античной мифологии, представленных деятелями культуры начиная от эпохи Возрождения. Эти искусно и грандиозно сформированные деятелями искусства образы непременно замыкали психику людей на всю эгрегориальную алгоритмику мифов и легенд. Так бессознательно и приобщались к античности все, кто рождался после эпохи Возрождения в странах, где существовали античные произведения искусства. Э то и требовалось посвящённым, которые всегда следили за идейно-религиозной вывеской для толпы.

Изображению мифических божеств и сюжетов посвящены некоторые произведения известнейших итальянских художников эпохи Возрождения — Леонардо да Винчи (бюст богини Флоры), Сандро Ботичелли («Рождение Венеры», «Весна»), Тициана («Венера перед зеркалом» и др.), Джордано («Суд Париса»).

На сюжет, заимствованный из греческой мифологии, написана одна из драм В.Шекспира «Троил и Крессида» и поэма «Венера и Адонис». Отдельные имена мифологических героев встречаются во многих других произведениях В.Шекспира.

В XVII — XVIII вв. [224] заимствование сюжетов из древнегреческой мифологии и европейском искусстве получило особо широкое распространение. На сюжеты, взятые из древнегреческой мифологии, писали свои картины многие выдающиеся голландские, фламандские и французские[225] художники: П.П.Рубенс («Персей и Андромеда», «Венера и Адонис» и др.), Ван-Дейк («Марс и Венера»), Рембрандт («Даная», «Голова Паллады Афины»), Пуссен («Эхо и Нарцисс», «Нимфа и сатир», «Пейзаж с Полифеном», «Пейзаж с Гераклом» и др.), Буше («Аполлон и Дафна») и многие, многие другие.

На заимствованные из греческой мифологии сюжеты писали свои произведения выдающиеся французские писатели второй половины XVII века Корнель и Расин. Образы древнегреческой мифологии отразили во многих своих произведениях Гёте и Шиллер. На мифологические сюжеты были написаны и многие из оперных произведений XVII и XVIII вв. Таковы первые в Европе оперы «Дафна» и «Эвридика» итальянских композиторов конца XVI и начала XVII в., «Орфей» — Монтеверди, «Кастор и Поллукс» — французского композитора Рамо, «Ифигения в Авлиде», «Орфей» — Глюка, «Идоменей» — знаменитого Моцарта и многие другие.

Российские писатели, драматурги, художники и музыканты XVIII и первой половины XIX в. зачастую также обращались в поисках сюжетов для своих произведений к образам и эпизодам древнегреческой мифологии. Так, одной из ранних опер, поставленных в России (1755 г.) была «Цефал и Прокрис» (Кефал и Прокрида), написанная на один из мифических эпизодов. Текст её написал Сумароков[226], музыку — придворный композитор Арайя. Позднее тот же Сумароков, взяв за фабулу другие мифические эпизоды, написал текст для оперы «Альцеста» (Алкеста) и комедию «Нарцисс».

В конце XVIII в. российский композитор Фомин создал мелодраму «Орфей», которая также заимствовала сюжет древнегреческой мифологии. Мифологические персонажи многократно упоминаются в баснях И.А.Крылова, стихотворениях Г.Р.Державина, В.А.Жуковского, А.С.Пушкина[227], М.Ю.Лермонтова.

Российский скульптор начала XIX века Ф.Толстой создал знаменитый бюст греческого бога сна — Морфея. Художник К.П.Брюллов написал некоторые из своих картин на сюжеты античной мифологии («Встреча Аполлона и Дианы», «Сатурн и Нептун на Олимпе»).

Огромное количество античных памятников в Санкт-Петербурге. Это целые скульптурные группы и отдельные статуи, которые украшают здания Адмиралтейства и крышу Эрмитажа, внутренние помещения дворцов Павловска и Пушкина, Петродворца. Эрмитаж хранит множество произведений на античные темы.

Отдельные эпизоды и образы древнегреческой мифологии привлекли внимание некоторых российских художников конца XIX и начала XX вв.: В.А.Серов («Похищение Европы», «Одиссей и Навзикая»), М.А.Врубель («Пан»).

Мифология приобрела поистине вселенские масштабы в сознании западных людей. Названия всех планет солнечной системы, многих неподвижных звёзд и целых созвездий взяты из античной древнегреческой мифологии. Вот и вполне земное замыкание пути «из Фив к Столпам Геркулесовым» на “предопределённость” астрономии. А через астрономию, которую изучают люди — на богов Древней Греции. И опять всё в основном в обход сознания Люди думают: звёзды, это точно неземное, тем более что они под именем богов — значит так оно и было всегда…

После эпохи Возрождения стало модно называть военные (реже гражданские) морские суда именами мифологических богов и героев. Правильно заметил в знаменитом мультфильме капитан Врунгель: «Как судно назовёшь — так оно и поплывёт». Если проследить за судьбой многих судов, названных именами античных богов и героев, то можно найти удивительные алгоритмические параллели в их «судьбах». А ведь «судьбы» античных богов и героев в основном трагичны. Работает эгрегориальная алгоритмика, издревле предназначенная для толпы, чтобы её пасти. Ведь эгрегору “всё равно” он часто реагирует не на материальный объект управления, а на «имя» этого объекта. А если ещё и команда морского судна[228] соответствует его названию (имеется в виду отсутствия воли, безнравственность либо злонравие членов экипажа), то действует принцип описанный выше (в подглаве «Содержание античной мифологии»): эгрегор становится субъектом управления по отношению к объекту (судну и его экипажу) — поэтому с судном и экипажем может произойти нечто подобное, что произошло в соответствующем мифе с тем, чьим именем судно названо.

В советское время сразу после Гражданской войны изучение древнегреческой мифологии стало неотъемлемой частью среднего и высшего образования.

Имеет ли античность отражение в современной западно-российской культуре, чтобы её можно было “пощупать”? Имеет, и ещё какое! Одним из отражений античной алгоритмики в современной маскультуре является роль телевидения и кино в жизни обывателей. Там каждый может найти свой культ (представлен «любимым каналом», «любимой передачей», «любимым актёром или героем»[229]…), который как бы “обожествляется” толпой. Тем же, кто хочет «весело провести время» (это особенно касается молодёжи) — власти всё чаще и чаще устраивают настоящие мистерии на улицах крупных городов по поводу любых праздников [230]. Многие праздники начинаются с массовых шествий по улицам городов, переходящих в специально устроенные гуляния и пиршества. А заканчиваются праздники, как и положено древним мистериям — импровизированными выступлениями певцов и танцоров[231]. Цель таких современных мистерий всё та же: дать толпе “разрядить” свои негативные эмоции на площадях, чтобы отвести от самих властей весь негативный потенциал, накопившейся за период «от праздника к празднику»: ведь не подумает же плохое толпа на тех, кто организует для неё такой “прекрасный” отдых. Если в древности все беды (негативная энергетика) в ходе мистерий списывалась на «гнев богов»[232] и прочие “божественные” причины, то в нынешней ситуации она “распыляется” в ходе мистерии по множеству мелких эгрегоров-увлечений каждого из участников мистерии [233]. Однако, в случае надобности посвящённые всегда могут направить эту мощную энергетику очередной улично-площадной мистерии на политические нужды[234], тем более в их распоряжении имеется и телевизионный контур мистерии. И пока толпа поддерживает всякого рода мистерии — «посвящённые» могут делать с этой толпой всё, на что они способны — делать политику.

Античная философия

Древняя Греция считается «родиной европейской науки». Первые родоначальники греческой школы появились в конце VII начале VI века до н.э. Древнегреческий философ Фалес происходил из знатного рода. Фалеса называют самым мудрым из семи мудрецов античной Греции[235].

Рассмотрим основные причины, которые позволили небольшому народу, насчитывавшему в те давние времена всего лишь несколько десятков тысяч человек, добиться удивительного взлета в философии и математике, в поэзии и в искусстве скульптуры, в системе образования и в устройстве государственной жизни. Этот взлёт получил название «греческое чудо». Рассмотрим основные причи­ны этого поразительного явления:

 

· Во-первых, сыграло свою роль географическое положение: Греция находилась на пересечении торговых путей, которые выполняли одновременно роль информационных потоков, приносящих сведения изо всех уголков мира.

· Во-вторых, греки сумели создать «превосходную» по тем временам систему образования[236]. В их гимназиях юноши получали разнообразные знания и, кро­ме того, учились ораторскому искусству, игре на музыкальных инструментах, обучались декламации и актёрскому мастерству. Занятия спортом были лю­бимы молодыми людьми, так как красота и гармония тела были у греков своеобразным культом. Родители обычно отправляли своих сыновей после окончания гимназии в путешествия по другим странам. И хотя в те времена это было довольно рискованным предприятием, и не все возвращались, они шли на это, понимая, что это лучший способ обогатить себя жизненным опы­том и знаниями.

· В-третьих, в Афинах[237] царило уважение к личности; человека ценили прежде всего по уму и способностям, а не по богатству и происхождению. Политическую карьеру мог сделать каждый свободный грек, будь он умен, образован и красноречив. Существовал закон, по которому даже рабу, если у него обнаруживался талант в каком-либо деле, хозяин должен был дать сво­боду, а государство выделяло ему землю и средства, помогая стать на ноги.

· В-четвёртых, хотя сознание греков было религиозным, религия не играла в жизни общества такой исключительной роли, как на Востоке; её сдерживаю­щее влияние по отношению к свободе мысли почти не ощущалось. То есть, греческая религиозная система была особо атеистичной — близкой к системе материалистического атеизма.

 

Основной источник происхождения греческой науки и философии — Древний Египет. Не случайно древнеегипетская высшая “жреческая” иерархия выбрала Древнюю Грецию для распространения «нужной» культуры в Европу. Большинство древнегреческих учёных и философов получили истоки своих знаний у египетских “жрецов”.

Так, Фалес был первым греческим философом, первым ученым, первым геометром, первым астрономом, первым физиком. Мы не ошибёмся, если назовём его родоначальником европейской науки — он стоял у ее истоков. В те времена многие греки, гонимые нуждой, посещали различные земли, в них оседали и образовывали колонии. Хозяйственные связи между ними и метрополией поддерживались через торговлю и купцов. Среди них было немало людей, хорошо знавших культуру и обычаи народов Средиземноморья. Именно с одним из таких купцов — Солоном — попал в Египет Фалес. Египет тогда значительно опережал Грецию в развитии математики, астрономии, инженерного дела. Увиденное произвело на Фалеса сильное впечатление. Вернувшись домой, он серьезно занялся геометрией. В результате ему первому удалось вписать треугольник в круг, установить равенство прямых углов и углов при основании равнобедренного треугольника. Он попытался также определить сущность числа через совокупность единиц, при этом считая единицу отдельным предметом.

Известен случай, когда ученый на практике применил свои знания. Используя принцип подобия треугольников и простую палку, ему удалось в Египте измерить пирамиду по соотношениям теней, которые они отбрасывали. Простота метода измерения привела фараона в изумление и восторг.

Значительны достижения Фалеса и в области астрономии. Он научился у египтян предсказывать солнечные затмения и объяснял их тем, что Солнце покрывалось Луной. Таким образом он высчитал затмение 585 г. до н.э. Фалес пытался вычислить орбиты движения звезд, вычислял повороты Солнца, открыл Малую Медведицу и описал её. Он считал, что Малая Медведица является для мореплавателей более точным ориентиром, чем Большая.

Наблюдая за Луной и Солнцем, Фалес разделил год на 365 дней. Используя опыт египтян, создал календарь с метеорологическими предсказаниями на каждый день звёздного года. На склоне лет он вычислил, «сколько раз своей величиной Солнце меряет ту окружность, которую оно пробегает».

Фалес разделил всю небесную сферу на пять кругов, называя их поясами: один из них называется арктическим и всегда видим, другой — летним тропиком, третий — небесным экватором, четвертый — зимним тропиком, пятый — антарктическим и невидим. Так называемый зодиак наискось накладывается на три средних круга, касаясь всех трех. Всех их под прямым углом — с севера на юг — пересекает меридиан. Землю Фалес представлял плоским диском, плавающим на поверхности воды. Этот плоский диск качается, как корабль на море во время бури. Если на море шторм, то на земле происходит землетрясение. Земля является полой внутри, её пересекают реки, каналы, она имеет пещеры. Вода проникает в землю, происходят извержения вулканов и столкновения. Разливы Нила Фалес объяснял наличием пассатных ветров и тем, что вода в устье не имеет выхода.

Ещё Гомер утверждал, что прародителем всего является Океан. Фалес, развивая эту мысль, утверждал, что вода является основой всего. Ход его рассуждений таков. Жизнь начинается с воды, поскольку «сперма имеет влажную природу», животные, человек без воды погибают, пища содержит в себе воду, растения без воды не растут, а погибают, да и сам космос «питается водными испарениями».

Земля, считал Фалес, является центром Вселенной. Звёзды, Солнце и Луна состоят из Земли: «Животные зарождаются в земле и в жидкости, так как в земле содержится вода, в воде — пневма, а пневма целиком проникнута психическим теплом, так что в известном смысле «все полно душой». Фалес был гилозоистом, то есть представлял все вокруг одушевленным. У него даже неодушевленные тела имеют душу. Фалес приводил пример магнита и янтаря. Если магнит притягивает железо, значит, он имеет душу — такова логика рассуждений милетского мудреца. Весь мир одушевлен, пронизан душой, является живым. Душа для Фалеса является источником движения. Фалес считал душу «вечнодвижущейся или самодвижущейся субстанцией».

Бог у Фаллеса есть «то, у чего нет ни начала, ни конца», это «ум космоса». Вся Вселенная одушевлена и одновременно полна божеств, «элементарную влагу пронизывает божественная сила, приводящая воду в движение». Фалес считал душу бессмертной.

Среди крупнейших мудрецов Греции несомненно следует назвать «основателя античной диалектики» Гераклита Эфесского. Жил он в конце VI – начале V вв. до н.э. в г. Эфесе.

Для античных философов характерен поиск первокирпичика, первоосновы мира, которую они видели в различных видах вещества. Одни считали, что такой материальной первоосновой является вода, другие полагали воздух, третьи — землю. Гераклит не был исключением. Он считал, что первоосновой всего может быть только огонь: «Этот космос, один и тот же для всех, не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающийся, мерно угасающий».

Если под миром понимать отдельные планеты в космосе, то в таком случае Гераклит увидел процессы развития в космосе — одни планеты появляются, развиваются, затем распадаются, чтобы своим распадом дать жизнь другим космическим планетам и телам. Гераклит считал, что мир от рождения до гибели проходит период в 10800 лет. Вначале устанавливается зима, или катаклизм, или потоп, а в конце наступает «экпироза», или мировой пожар.

Скорее всего высшие “жреческие” иерархи Древнего Египта придерживались такого же мировоззрения. И философствовали они, исходя из постулата, выделенного жирным в последнем абзаце. Мол существует космическая предопределённость времени жизни цивилизаций, а в промежутке между мировыми катаклизмами можно разумно-демонически творить любую политику в отношении людей — лишь бы соблюдалась мировая «гармония» — гармония с космическим «разумом», который можно изучить с помощью астрономии и математики. Чего только стоит фраза про космос, который «один и тот же для всех, не создал никто из богов». Значит, согласно египтянам и грекам, космос самоуправляется не по нравственным законам, а по «разуму». И надо постичь этот «разум», чтобы быть мудрым и всевластным на Земле — «частице космической системы». Такого рода “философия” и “диалектика” выхолащивает роль человека в обустройстве Земли до безнравственного «разумного существа», способного к точным наукам. И одновременно исключает из поля зрения философов вопрос о психологии человека — как не существующий вообще вопрос.

Последнее следует пояснить. Особо преуспел в этом такой авторитет-философ как Платон (воспитанник древнеегипетских “жрецов” и учитель Аристотеля). Напомним, что Платон был более других древнегреческих философов материалистом (сомневался в бессмертии души и утверждал что душа, выйдя из тела, рассеивается подобно воздуху или дыму и погибает). Платон, как и многие другие философы, был неудовлетворён существующим устройством государственной жизни. Главным его недостатком он считал то, что слишком многие люди занимаются не тем, к чему наиболее предрасположена их душа Получается, Платон считал, что можно «измерить душу человека земными мерками».

Платон представлял образно душу в виде колесницы, запряженной па­рой коней. Возница, управляющий колесницей, это разум [238]. Один из коней олицетворяет мужественность, эмоциональность; другой конь — чувствен­ность, вожделенность.

Первый конь стремится ввысь, к миру эйдосов (идей); второй же конь устремлен вниз, к земле. Те души, которые попали в мир идей, полу­чают возможность созерцать идеи, наслаждаться их совершенством. Но пе­рейдя затем в смертное человеческое тело, они как бы “забывают” то, что знали об идеях. Однако душа может “вспомнить” это знание; помочь этому должен мудрый наставник, учитель. Поэтому теория познания, разработанная Платоном, получила название «теория воспоминания»[239]. Аристотель пошёл дальше Платона в своём атеизме. Если Платон лишь сомневался в бессмертии души, то Аристотель низводит понятие души до земных категорий.

Развивая многие представления своего учителя (Платона), Аристотель “приземляет” душу, связывая её с определёнными частями тела. Он считает, что душа состоит из трёх частей: разумной, эмоциональной и растительной.

 

· Разумная часть души пребывает в голове (греки ещё не знали функций головного мозга; аргументация Аристотеля следующая — самой совершенной части души должна со­ответствовать самая совершенная форма, голова же — круглая). Люди с преобладанием разумной души мудры и дальновидны.

· Эмоцио­нальная душа находится в сердце. Люди с доминированием эмоциональной — мужественны и выносливы.

· Растительная душа — ниже диафрагмы. Люди с преимущественно растительной душой — трудолюбивы и покорны.

 

Платон и Аристотель настолько запутали понятия души человека и психики, что эта путаница сохраняется и поддерживается в научно-“философских” кругах европейского общества до сих пор. И на её основе создано множество научных и психологических теорий (в том числе и «психоанализ» по Фрейду). Хотя исходные предположения о «душе» были всего лишь гипотезой, правда выдвинутой крупнейшими авторитетами. Но эти гипотезы “удивительно” удачно легли в псевдонаучное русло глобализации по-египетски.

Всякая научная теория как таковая представляет собой образно-языковую систему представлений о жизни[240], которая включает в себя описания природных или социальных явлений.

От гипотез научные теории отличаются тем, что учёное сообщество одни системы образно-языковых представлений само возводит в ранг теорий, а другие оно согласно терпеть только в качестве гипотез.

При этом разграничение теорий и гипотез исторически реально достаточно часто обусловлено не декларируемым научным сообществом принципом «только эксперименты и наблюдения подтверждают существующие теории и истинность гипотетических предположений», а статистикой субъективизма и корпоративной дисциплиной, свойственных учёному сообществу, вследствие чего история показывает, что многие прежние гипотезы обретают статус теорий только по мере того, как вымирают их противники — приверженцы опровергаемых гипотезами теорий — или проходит соответствующая команда, и авторитеты научной мафии её отрабатывают, возводя гипотезы в ранг легитимных теорий, а авторов гипотез — в ранг гениев.

Тем не менее научная культура требует экспериментального подтверждения гипотетических предположений, и если эксперименты получаются, то некоторая часть учёных под давлением их результатов оказывается способна отказаться от прежних теорий вообще или признать за ними ограниченную область применения, а подтверждаемые экспериментально гипотезы признать жизненно состоятельными теориями.

 

Если вернуться к древнегреческим философам и говорить ещё точнее, то Аристотель с Платоном научно-логически «тихой сапой» подменили понятие души на понятие психики, придав душе свойства того или иного типа строя психики людей. Это можно пересказать в современных понятиях и получится следующее. Платон делил “души” на следующие страты (категории) не по «типам душ»[241], а по типам строя психики, предопределяя каждому типу строя психики своё место в социальной иерархии:

 

· «Разумная душа» — «демонический» тип строя психики. Доминирование таких компонент в психике как собственное ограниченное возможностями интеллекта разумение и эгрегориально обусловленная “интуиция” (способность получать информацию из коллективного бессознательного и ограниченно управлять последним). Это — каста “жрецов”-знахарей («философов» и «учёных» под контролем знахарей).

· «Эмоциональная душа» — тип психики «зомби». Доминирование таких компонент в психике как традиции культуры, стоящие над инстинктами и собственное ограниченное разумение, в рамках этих традиций и ограничений. Это — каста царей и вообще “элит”.

· «Растительная душа» — «животный» тип психики. Доминирование “растительных” и животных врождённых инстинктов и рефлексов, а также некоторых примитивных условных рефлексов и «низших» (предназначенных для толпы) традиций культуры.

 

Как видите, места человечному типу строя психики, когда основным является Водительство Божьим промыслом, на основе инстинктов рефлексов, традиций культуры, за исключением наваждений и одержимости, как прямых вторжений извне в чужую психику, вопреки желанию её носителя — вообще не предусмотрено в “высшей” духовной иерархии “философов” Древней Греции.

Идеальным было бы такое го­сударство, утверждал Платон, в котором бы граждане с разумной душой (он назы­вает их философами) управляли; люди с эмоциональней душой — были стражниками (воинами); а обладатели растительной души были бы ремес­ленниками и крестьянами, то есть производили материальные блага.

Родители, полагал Платон, неправильно воспитывают своих детей: учат их заботиться в первую очередь о самих себе. Тогда как на первом месте у гражданина должны быть интересы государства. Поэтому Платон предлагал помещать детей в интернаты, где специально подготовленные учителя воспи­тывали бы их в правильном духе [242].

Стражников Платон советовал содержать в крепостях на полном госу­дарственном обеспечении, где бы они получали необходимое образование и обучались военному искусству. А чтобы ничто не отвлекало их от “наведения порядка” в случае необходимости, и защиты от внешних врагов, воинам не следовало обзаводиться семьей; “временных жен” им бы подбирали по указа­ниям правителей.

Правителей же, чтобы они не злоупотребляли властью и не склонялись к взяткам, Платон предлагает обеспечить за счёт государства всем, чего они захотят, чтобы они ни в чём не нуждались и не испытывали соблазна[243].

Главное: если (по Платону и Аристотелю) душа это «колесница, запряженная парой коней (эмоциональность и вожделенность), которой управляет возница (разум демона)», то Богу места в управлении душами людей — не остаётся вообще. Распространяя такую “философию человека” можно много говорить красивых слов о богах, но атеизм людей не будет позволять им познавать Божий Промысел. В “философии” Платона и Аристотеля Божиего Промысла просто нет — также как нет и Бога. Всё решает «высший разум человека» — возница-демон, управляющий душой. Но и этого мало: в умолчаниях древнегреческого образного “определения души” осталось, что людскими душами может управлять лишь «возница» — те люди, которые «с преобладанием разумной души мудры и дальновидны». Все остальные вместе с их душами — лишь кони [244], душами которых управляют люди «с преобладанием разумной души, которые мудры и дальновидны». Соответственно ЭТИ люди-возницы и определяют курс — куда ехать и колеснице и коням. Это — “философская” основа, открывающая возможности одним людям “измерять души” других людей[245], обоснованно выбраковывая последних в низшие старты земной иерархии. И не акцентировать внимание на нравственно-психологическим воспитанием людей[246], обосновывая принадлежность к той или иной касте «естественным состоянием души от рождения» — а не определённым воспитанием и образованием. А сконцентрировать внимание на разумно-рациональном и научном воспитании людей. В то же время такой подход обосновывал — систему воспитания и образования строить из надобностей государственной политики, которую огласил Платон.

Греческие философы, как и их восточные коллеги, стремились познать мир как единое целое, находящееся в непрерывном движении. Они пытались разобраться в природе бытия — вещественно оно или духовно? Одни выдвигали в качестве первоосновы всего существующего различные природные стихии: воду (Фалес), воздух (Анаксимен), огонь (Гераклит). Другие, напротив, считали пер­воосновой нечто бестелесное, неосязаемое: числа (Пифагор), эйдосы — идеи (Платон), форму (Аристотель)[247].

Гераклита не случайно называют основоположником диалектики. Когда физика Гейзенберга — одного из авторов квантовой механики[248] — как-то спросили, что больше всего помогло ему в формировании новой концепции, он ответил, что это было чтение древнегре­ческих философов, особенно Гераклита. Идея изменчивости всего сущест­вующего, перехода одного в другое, идея единства и борьбы противополож­ностей, пусть и сформулированная ещё не в очень чёткой форме — все они пронизывают высказывания философа[249].

Идея единства и борьбы противоположностей и два других закона материалистической «диалектики» через много сотен лет станут основой философии материалистического атеизма — учения Маркса-Ленина. Появление этих первичных “диалектических” формулировок именно в Древней Греции не случайно. Если обратиться к содержанию античных мифов и легенд (алгоритмике взаимоотношений богов, героев и людей), то их “квинтэссенцию” можно увидеть в формулировках законов материалистической “диалектики” — суть постоянной и бессмысленной «борьбы противоположностей», их ничем не упорядоченного (неопределённого — лишённого высшей целесообразности развития — смысла жизни) «перехода из количества в качество и наоборот» и всеобщего «отрицания отрицания» — подчас даже самих себя, своих предыдущих поступков и мыслей. И всё это как правило заканчивается трагически.

Последнее требует пояснения. Сформулированные в марксизме «законы диалектики»: «единства и борьбы противоположностей»; «перехода количества в качество и наоборот» и «отрицания отрицания» должны иметь другой смысл, который приводится ниже соответственно:

· Закон взаимоотношения разнокачественностей. Множество возможных отношений между объективными разнокачественностями шире, чем двоичный базовый набор марксизма (единство и борьба). Борьба может завершиться и необратимым разрушением исходной системы без выхода её на новый виток спирали развития, на котором проявятся новые её качества. И при этом в марксизме ничего не говорится внятно об управлении как о процессе, о взаимопроникновении друг в друга процессов управления, поддерживаемых разными субъектами. А целенаправленно управ­ляемое разжигание противоречий в системе, определённо избранной в качестве противника (назначенной быть противником), и её якобы “само­разрушение” в результате управляемого доведения их борьбы, возведённой в абсолют, до «победного конца», в марксизме списывается по оглашению на «объек­тивный ход вещей», на «не­обходимость» и на «роль личности в истории», осуществляющую эту пресловутую якобы единственную необходимость, хотя её осуществлению предшествовала потенциально управляемая многовариантность возможностей, из которых можно было выбрать наиболее предпочтительный вариант и управлять течением событий в соответствии с ним.

· Закон перехода количества в качество и наоборот по мhре развития. Формулировка марксистского закона о переходе количественных изменений в качественные

⇐ Предыдущая10111213141516171819Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: