И каждый из членов семьи для других её членов — зеркало, в котором каждый другой может увидеть какие-то черты себя, и которое отражает ему же то, что он несёт другим.

Кроме того, семья — это качество, а не только некоторое множество. И это качество возникает, начиная с указанного минимального её персонального состава; и это качество сохраняется, если детей больше, чем один, поскольку в такого рода множестве, с количеством элементов, большем, чем семь, — семёрка в указанном персональном составе всегда присутствует. При этом каждый ребёнок в семье — представитель будущего в настоящем, вследствие чего от тех, кто его воспитывает, зависит и характер этого будущего.

Эти обстоятельства указывают ещё на один смысл слова семья при раскрытии внутреннего умолчания в нём «семь [таких, как] я»: поскольку людей — 7 и все они — разные, то встаёт вопрос и об объективно эталонном «я», какого качества должны достичь шестеро других в семье.

И хотя далеко не всегда все члены семьи (в смысле «7 я») живут вместе под одной крышей, но для жизни общества значимо именно это сочетание, поскольку, хотя ребёнок получает набор хромосом непосредственно от своих родителей, но работа хромосомного аппарата такова, что характерные признаки дедушек и бабушек в ребёнке выражаются более ярко, чем характерные признаки родителей. И это имеет место вне зависимости от того, проживают ли все члены семьи (в указанном смысле «7 я») совместно либо живут в бытовом разобщении.

Но и при бытовом разобщении (когда дедушка и бабушка по одной или по обеим родовым линиями живут самостоятельно или с кем-то из других своих детей), биополевое единство семьи объективно существует в силу того, что настройка всякой личности на её родовые эгрегоры[361] — врождённая, обусловленная всем механизмом наследственности и изменчивости биологического вида «Человек разумный»; и разобщить членов семьи в биополевых процессах — это не самое простое дело, хотя в порочном обществе это действительно может быть необходимо для того, чтобы в жизни новых поколений не воспроизводились автоматически пороки, наработанные поколениями предков в прошлом.

И именно на семью в указанном составе («7 я», «7 [таких как] я») в её коллективном духе ложится миссия зачать, родить и воспитывать ребёнка так, как это предопределил Бог людям. Это тоже заложено в понятие «семья» в русском языке. Дело в том, что приходящая в мир, воплощающаяся в нём душа, изначально праведна, безгрешна и открыта Жизни. То есть, от рождения Бог даёт ребёнку непорочность и открывает возможности развития по праведному пути, во имя исполнения его судьбы в наилучшем объективно возможном варианте — так, чтобы были изжиты ошибки и греховность прошлых поколений. И именно в этом смысле новорождённый ребёнок — эталон для подражания всем взрослым членам семьи.

Соответственно слово «семья» в русском языке при его конкретно жизненном понимании предлагает именно от лица новорождённого остальным членам семьи быть такими же как он, праведными (семь таких же как «я»); они обязаны сохранить и обеспечить праведность не только новорождённого, но обязаны и самих себя изменить в нравственно-этическом отношении так, чтобы стать праведными подобно новорождённому ребёнку, внося тем самым свой вклад в становление культуры праведного будущего. Если это в поведении взрослых имеет место в жизни, то и государственность — по существу незаметно, сама собой (как бы «автоматически») должна войти в праведность, поскольку общество состоит из множества семей, каждая из которых вносит свой вклад в порождение и функционирование государства.

Таким образом каждый новорождённый ребёнок, как бы предлагая от своего лица родителям и другим членам семьи быть такими же объективно праведными, в случае отклонения родителей и других членов семьи от принятия и исполнения этого предложения — объективными грехами своей жизни наглядно демонстрирует неправедность и духовную ущербность всех членов семьи в отношении Промысла. При этом чем взрослее становится ребёнок, тем ярче проявляется в жизни его объективная греховность. В этом случае:

 

· Родители и другие члены семьи могут не замечать объективную (и субъективную)[362] греховность своих детей, игнорируя их, поскольку чувствительность к этому у них утеряна вовсе.

· Родители и другие члены семьи могут не замечать объективную греховность своих детей, поскольку в доминирующей культуре субъективная «Духовность» их детей соответствует общепринятой «норме».

· Родители и другие члены семьи могут ощущать неправедность (объективную греховность) свою и своих детей, глядя на последних, и воспринимая их поступки, мысли, быт, понимая при этом, что живут не так, но не зная как надо жить.

· Родители и другие члены семьи могут не только ощущать неправедность свою и своих детей, но и, осмысленно относясь к жизни, прилагать усилия для понимания путей и методов выхода всех членов семьи, а за ними и общества — на праведный путь.

 

В соответствии с доминированием каждого из этих четырёх вариантов, могут быть четыре варианта движения общества:

 

· В первом случае общество движется к объективной примитивной духовной деградации и обещает погибнуть в бесчувствии людей друг другу и к призывам Свыше.

· Во втором случае общество скатывается ко всевластию искусственной «Духовности» доминирующей культуры, которая, исчерпав попущение Свыше (время исчерпания зависит от степени субъективизма «Духовности»), потянет общество туда же, куда и в первом случае, но гибель общества будет изощрённее и “ярче”, чем от примитивной духовной деградации.

· В третьем случае общество получает шанс выхода из кризиса духовности, порождённого всевластием (либо доминированием) субъективной «Духовности», и этот шанс может использоваться “вслепую” методом «проб и ошибок», при котором обычно бывает очень много потерь.

· Четвёртый случай — самый бескровный и перспективный, когда прежде чем чего-либо предпринять, это осмысливается, просматриваются все варианты будущего и выбирается наилучший из всех осмысленных, после чего шанс выхода из кризиса может быть осознанно использован для вхождение общества на путь праведности.

В церковной среде «подвиг добровольного целомудренного безбрачия, принимаемого ради Христа и Евангелия, и особая роль монашества в истории и современной жизни» обрекает всех, кто принял для себя такой жизненный удел, на добровольный отказ воспринимать в свою душу обратные связи от своих детей, возникающие при их взрослении в кругу семьи и данные всем людям Свыше как зеркало своей объективной греховности. Этим самым монашество разрывает живые обратные связи Свыше на свою общность, замыкаясь «само в себе», что и необходимо церковной иерархии для поддержания «Духовного» застоя в церковной среде. В этом суть церковной “чистоты”, которую монашествующие несут через века, являясь держателем и хранителем древней церковной «Духовности» — удерживающими [363] — одной из высших её “инстанций” в «Духовной» иерархии.

В реальности данной Свыше через семью, родители и другие члены семьи в идеале должны видеть в детях свои недостатки, как в зеркале, стараясь немедленно исправить эти недостатки, согласуя свои действия с Богом (в диалоге с Богом по жизни). Если в церковной «Духовной» иерархии, которая заменяет церковной пастве Бога, хранителями древней церковной «Духовности» являются люди, отлучённые от семьи, и, ссылаясь на жизнь этих людей, иерархи церкви выдают пастве «истину в последней инстанции» — в том числе и по семейной социологии — то разрыв общества с Богом налицо. В этом случае общество (если паствы становится много) движется по второму варианту — к погибели, поскольку «Дух» монашествующих — церковный «Дух» — удерживает общество от позитивной духовной динамики, заданной Богом в Его Предопределении.

Если говорить о типе строя психики монашествующих, то в основном это — устойчивые «зомби». Этому способствует особый режим, безбрачие, замкнутость на “чистоту” Евангелия и прочих церковных догматов. Подробнее вопрос «Духовного» кураторства церкви мы рассмотрим во второй части, поскольку в дальнейших рассуждениях на эту тему не обойтись без понятий из области коллективной психики и эгрегориально-матричной «магии».

Таинство миропомазания

Родителям, принявшим решение отдать своего ребёнка на крещение, следует знать, что с этого момента они не будут уже являться единственными родителями по «духу», а разделят родительство не только с крёстными, но и с церковью. После этого даже очень праведным в миру родителям не стоит удивляться, что ребёнок может всё больше удаляться от их «духовного» идеала. Ведь у него теперь два личностных отца, две личностных матери и одна надличностная «Духовная» мать — церковь. Как видите, от Бога чисто формально почти ничего не остаётся:

«Приобретая через Крещение нового сына, заботливая мать наша — святая Церковь — без всякого отлагательства начинает прилагать к нему своё попечение. Как в телесной жизни для укрепления сил младенца нужен воздух и пища, так и для родившегося духовно через Крещение нужна особенная, духовная пища. Такую пищу преподаёт святая Церковь в таинстве Миропомазания, через которое происходит сошествие Святого Духа на нашу душу, подобное сошествие Его на Господа Иисуса Христа при Крещении в виде голубя» (цитата из церковного пояснения).

 

Обряд миропомазания закрепляет “достижения” крещения. Безвольным и немощным родителям, конечно, зачастую проще «духовно» спихнуть своё дитя в лоно церкви, избавившись от забот его духовного воспитания. Но им надо знать, что церковное «Духовное» материнство это — даже не попечение плохой мачехи. Это даже не «Духовный» детский дом. Церковное «Духовное» материнство это средство, калечащее судьбу ребёнка; но ведь именно ради осуществления этой судьбы Бог и дал возможность родителям произвести ребёнка на свет Божий.

Следующие стадии таинства крещения мы перечислим кратко. Это:

 

· Обряды восьмого дня. Согласно описанию обрядов, данных игуменом Исаией: «В настоящее время завершающие обряды чинопоследования Крещения и Миропомазания — омывание святого Мира и пострижение волос — совершаются в тот же день, сразу же после чтения Евангелия. Однако, согласно Требнику, они входят в исследование восьмого дня, потому что в ранней Церкви эти обряды действительно совершались на восьмой день, а семь дней крещаемый ходил в белой одежде». Далее объясняется, что восьмой день выбран не случайно: «В библейском Откровении число семь является символом мира, сотворённого Богом, совершенного и законченного, "хорошего весьма"». То есть, на новокрещённого младенца ставится клеймо «хороший весьма», либо — годен к служению церковной «Духовной» иерархии после ПЕРЕ-сотворения личности в церковном «Духе» и испытания семидневным “пеленанием”.

Ø Омывание святого мира — первый обряд восьмого дня. Это омывание с тела новокрещённого святого Мира — как бы “шлифовка” (устранение неровностей и шероховатостей) после предыдущих обрядов с водой и елеем.

Ø Пострижение власов. Как объясняет игумен Исаия: «Пострижение с древнейших времён было символом послушания и жертвы. Люди чувствовали в волосах сосредоточение силы и энергии. Примером может служить ветхозаветное повествование о Самсоне (Суд. 16 гл.). Этот обряд встречается и в чине посвящения в монашество и в посвящении чтецов». Этот последний обряд таинства крещения — мистерия полного разрыва души личности с прошлым во имя полного послушания церковному эгрегору. Отстригаемый клок волос — символ прошлого.

 

На этом таинство крещения можно считать исчерпанным. Церковь через игумена Исаию напоминает: «Человек принял Крещение. Таинство совершено, и многие на этом успокаиваются, считая, что они выполнили необходимые обряды и больше от них ничего не требуется. Глубокое заблуждение! Крещение — это только начало спасительного пути». То есть, крещения мало для поддержки души в подчинении у церковного «Духа». Существуют ещё несколько крупных таинств церкви, совершаемых по жизни над душами людей.

Таинство миропомазания — обряд, совершаемый сразу после крещения. Не столь обширен, значим и интересен как само крещение, поэтому мы лишь кратко остановимся на нём. Вот что про этот обряд говорится на сайте “Проект «Основы Православия»” в статье «Миропомазание» (выделено жирным — нами):

 

«Одно из имён Спасителя — Христос — в переводе с греческого означает "помазанник". Помазание человека елеем (оливковым маслом) в древние времена свидетельствовало о его избрании на служение Богу, о причастности дарам Святого Духа.

Крещальное помазание лба, груди, ушей, рук и ног имеет несколько смыслов. Во-первых, оно знаменует соединение со Христом[364], подобно соединению дикой ветви с плодоносной маслиной, во-вторых, говорит об умирании для греха, ибо раньше усопших намащали елеем; в-третьих, придаёт силы для дальнейшей борьбы с грехом [365] по подобию античных борцов, перед схваткой мазавших тело. При этом действии священник произносит: "Помазуется раб Божий (имя) елеем радования, во имя Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков, аминь".

Святое Миро — благовонный состав из множества веществ (елея, алоэ, смирны, розового масла, толчёного мрамора и др.). Обилие составляющих — символ многоразличности христианских добродетелей. Его приготовляли и освящали апостолы Христовы, а затем епископы древней Церкви. От них Миро получали священники, которые стали использовать его при совершении таинства Духа Святого, с тех пор называемого Миропомазанием.

Таинство миропомазания в Православной Церкви совершается сразу за крещением. Как за рождением следует жизнь, так и за крещением, таинством нового рождения, следует миропомазание — таинство новой жизни.

После этого новокрещенные и их восприемники с зажжёнными свечами в руках трижды по кругу обходят вслед за священником вокруг купели и аналоя (Аналой — наклонный столик, на который обычно кладётся Евангелие, Крест [366] или икона), на котором лежат Крест и Евангелие. Образ круга — образ вечности, ведь круг не имеет ни начала, ни конца. В это время поётся стих "Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся", что значит: "Те, кто во Христа крестились, во Христа облеклись"».

 

По сути таинство миропомазания мистически открывает жизненный путь как бы “перерождённой” крещением душе (а по сути наполненной церковной эгрегориальной алгоритмикой – мhрой). Таинство новой жизни, правда, связано со смертью, поскольку «раньше усопших намащали елеем». А чегобольше будет душе в «этом мире» — жизни или смерти — во многом зависит от степени подчинения личности церковной иерархии «Духа». Так и оставляет для себя эта «Духовная» иерархия как бы “право” решать за других и за Бога вопросы жизни и смерти. Опять от Бога ничего нет в этом таинстве: сплошная церковная атрибутика — «Евангелие, Крест или икона».

Таинство покаяния

 

Интересно, что таинство покаяния начинается церковью с вопросов: Что делать тому, кого мучает совесть? Как быть, когда томится душа? Этими вопросами начинается статья «Покаяние» на сайте “Проект «Основы Православия»”. Напомним, что в нашем понимании:

Совесть — чувство Мhры (Божиего Предопределения бытия) как таковое, неразрывно сопряжённое с той составной частью личностной нравственности, которая совпадает с праведностью.

Поэтому, если мучает совесть (чувство, оставшееся в душе после крещения и миропомазания: то есть связь с Богом — не вычищенная из души в процессе крещения), то и надо следовать зову совести. Зов совести — это призыв Бога изменить свою жизнь в соответствии с Его зовом — в сторону праведности. Обратная связь от такого рода изменений должна выражаться в прекращении томления души, в хорошем настроении — если зов совести понят правильно.

На практике же оказывается не всё так просто, поскольку мы живём в толпо-“элитарном” обществе, где доминирует библейский «Дух». Эгрегор-библейский «Дух», заменяя собой для многих Бога (особенно после крещения) как бы предлагает свои “услуги” по успокоению душ от излишнего (с позиции церкви) томления, когда вдруг с душой начинает взаимодействовать совесть. Церковь не может допустить длительного взаимодействия воцерковленной души с совестью, поскольку через призыв Свыше и в следовании этому призыву душа может нащупать и усвоить методологию жизни и ощутить животворящий Святой Дух от Бога.

Церковное покаяние — имитация совести, имитация диалога с совестью. А так как через совесть человеку дано получать обратную связь от Бога, то церковное покаяние и выступает в качестве имитации совести на случай если с личностной душой начинает разговаривать Бог через совесть, либо через жизненные обстоятельства: личность грешит, нарушая земные и библейские законы, либо появляются “грешные” мысли. Но есть известная пословица «Богу не грешен — царю невиновен». Как разобраться, что есть грех перед Богом, а что есть “грех” перед какой-либо земной иерархией, который вполне может оказаться проявлением объективной праведности Божией — как неосознанный протест души на Земле против несправедливости [367]. Церковь “помогает” разобраться, исходя из интересов своей «Духовной» иерархии.

Церковь имеет свою систему “распознавания”, «что грех, а что не грех» (свою философско-мировоззренческую систему). Она учит догматам — ограниченным канонами и околоканонным объяснениям и стереотипам, как надо жить, которые в конечном итоге сводятся:

· к Десятисловию (Исход 20:2-17), которое церковь называет «Десять заповедей закона» и,

· к десяти новозаветным заповедям (Матфей 5:3-12), которые церковь называет «Десять заповедей блаженства»:

«Готовится к исповеди надо заранее, лучше всего перечитать Заповеди и таким образом вспомнить свои грехи против них (и записать). Надо помнить, что забытые неисповеданные грехи тяготят душу, являясь причиной плохого настроения, душевного недомогания».

Поэтому церковь устроила таинство постоянного (регулярного) перехвата души на случай, если та вдруг станет томиться тоской по Богу через совесть. В библейском эгрегоре предусмотрена имитация успокоения души, несколько сходная с тем, что происходит с душой, если она действительно следует своей совести. Нормально когда душа (и психика) умиротворяется и на неё исходит благодать спокойствия и уверенности, что является обратной связью Свыше на правильное принятие решения личностью на Земле. На уровне психики это — поддержка нормального эмоционального фона и хорошее настроение. Но всё это может имитировать и библейский эгрегор — в пределах доступных его влиянию на душу. Вот такая крупная имитация и происходит в процессе церковного покаяния.

Церковь таинством покаяния продолжает разрывать естественно остающуюся после крещения и миропомазания связь души с Богом через совесть, имитируя “разговор” души с Богом через мистерию таинства. Чем больше личностей подключены таким образом к церковным таинствам, тем слабее связь с Богом у такого общества и тем надёжнее общество подчинено церковной корпорации. Ошибка самоуправления такого общества будет накапливаться, приближая этим большую или малую катастрофу. Самой большой катастрофой может быть конец цивилизации, оторвавшейся (отвернувшейся с “помощью” церкви) от Бога. Но церковь как раз это и пророчит в виде Апокалипсиса. В действительности же нечто вроде Апокалипсиса готовит сама церковь, при этом ещё и рассуждая, что Царство Божие на Земле построить невозможно. Как же его построить, если сама же церковь и отключает души людей через свои таинства и каноны от связи с Богом: откуда после этого людям знать как, когда и чего строить на Земле?

Учитывая, что личностная душа уже включена в эргегор-«Дух» через крещение и миропомазание, различить такой душе благодать от Бога и “благодать” от церкви в большинстве случаев практически невозможно. В первом случае кроме благодати от Бога нужно ещё и немало потрудиться над собой, над своей психикой, чтобы томление души от неправедности происходило всё реже и реже (для этого нужно преодолеть неправедность в жизни). Церковь же предлагает лёгкий и быстрый путь. Безвольные, немощные и злонравные люди выбирают именно его, рискуя многим как в своей жизни, так и подставляя других людей под общую опасность библейского идеалистического атеизма. Церковь учит (выделено жирным — нами):

«Покаяние — это такое таинство, в котором искренне исповедующийся в своих грехах получает прощение от Самого Бога и благодать и силу не грешить вновь [368].

Исповедь в Православной Церкви совершается у аналоя — высокого столика с наклонно расположенной столешницей, на котором лежат крест и Евангелие как знак присутствия Христа [369], невидимого, но всё слышащего и знающего [370], насколько глубоко наше раскаяние и не утаили ли мы что-нибудь из ложного стыда или специально. Если священник видит чистосердечное раскаяние, он покрывает преклоненную голову исповедующегося концом епитрахили (широкая лента, которую носит священник на шее) и читает разрешительную молитву, прощая грехи от имени Иисуса Христа[371]. Затем исповедующийся целует крест и Евангелие в знак благодарности и верности Христу.

Священник ждёт от пришедшего на исповедь осознания его греха и раскаяния: он должен назвать этот грех, не ища ему оправдания. Подробности проступка редко нужны на исповеди. Их выяснение бывает необходимо лишь иногда, чтобы помочь исповедующемуся увидеть корни своей духовной болезни, глубже понять значение и последствия содеянного им.

В некоторых случаях священник назначает кающемуся епитимию ("запрещение") — своего рода духовное лекарство [372], направленное на искоренение порока. Это могут быть поклоны, чтение канонов или акафистов, усиленный пост, паломничество ко святому месту — в зависимости от сил и возможностей кающегося [373]. Епитимию надлежит выполнять неукоснительно, и отменить её может только тот священник, который её наложил».

После крещения и миропомазания периодическое покаяние позволяет церковному эгрегору (мощной программе управления личностями и их душами) постоянно получать добровольные корректировки от самих же объектов управления. Кающиеся отдают информацию о своих самых плохих (с точки зрения доминирующей культуры) поступках и мыслях. Теперь представьте себе, что кающиеся — члены одной из множества больших мафиозных корпораций. Что будет делать руководство этой корпорации с информацией, любезно предоставленной ему самими подопечными? Причём эта информация по сути — компромат на самих себя. Догадались?

— Правильно. Руководство корпорации повяжет компроматом своих подопечных так, что они всю оставшуюся жизнь будут пахать на первых почти бесплатно, лишь бы не стать преступниками[374] и не сесть в тюрьму.

Примерно то же самое и в церковной «Духовной» иерархии. Только тамошнее руководство не скажет ничего открыто: это эгрегориальная программа, работающая по сути почти на автомате. Если есть опасность для корпорации, то церковный эгрегориальный алгоритм работает так: предупредить опасный объект (иногда в грубо-ультимативной форме) и в случае неподчинения — уничтожить. Если опасности нет и объект служит корпорации верно, его можно поощрить, подключив к благообразному модулю, предоставляющему психике объекта иллюзию умиротворения и положительных эмоций. Но как только появляется опасность от объекта — всё умиротворение убирается и объект опять идёт исповедоваться. Так что исповедуясь, вы отдаёте фрагменты своей личной матрицы безопасности в лапы крупной, древней и мощной «Духовной» корпорации — эгрегору «Христос».

Сразу возникает вопрос: если, как утверждают церковники, «Христос всё слышит и знает», но в этот эгрегор отдавать информацию опасно, то с кем же советоваться? Во-первых, все, кто подключен к библейскому «Духу»-эгрегору в той или иной мере и так доступны для информационного обмена с этим эгрегором. Таинство исповеди лишь корректирует этот обмен и активизирует его в нужное эгрегору время. Поэтому лучше не быть подключенным к «Духу»-эгрегору вообще, но уметь в него входить по необходимости работы с ним. Для безопасности такого вхождения необходимо одно условие: психика личности должна принадлежать вышестоящей над всем библейским «Духом» эгрегориальной системе, а лучше — соборности человеков. Последствия воздействия на душу таинств церкви изживаются по мере того, как личность начинает чётко понимать, что за каждым таинством стоит.

А в лучшем случае психика должна быть человечной: человечной психике любые толпо-“элитарные” эгрегоры не страшны. Во-вторых, Бог всё видит и слышит гораздо лучше любого людского эгрегора. Но между алгоритмикой любого людского эгрегора и общим подходом к душам Бога есть существенная разница: Бог никогда не навредит душе — какую бы информацию от неё Он не получил. Бог всегда поможет душе выбраться из нехорошей ситуации. Вся беда только в том: услышит ли душа, что Бог хочет ей помочь, либо утонет в эгрегориальном шуме разнообразных имитаторов Бога.

А эгрегоры типа «Христос» помогают лишь в том случае, когда их цели совпадают с просьбами кающегося. Если же цели эгрегора и кающегося не совпадают, то эгрегор постарается привести в соответствие цели кающегося своим целям (при этом на благополучие в «земной жизни» самого кающегося эгрегору наплевать), в которых от следования Божиему Промыслу ничего не осталось.

Таинство причастия

Следующее таинство, которое, как мы понимаем, тоже закрепляет “достижения” церкви в покорении себе личности после крещения и миропомазания — причастие (причащение). Механизм всех таинств сводится к захвату души и удержанию души пожизненно во власти библейского эгрегора-«Духа» для того, чтобы личность, которая является земным обладателем души вела себя соответственно невидимым требованиям церковно-библейской иерархии. Что будет требоваться от этой личности в процессе земной жизни, определяют хозяева библейского псевдохристианства — «мировая закулиса». Таким образом, устойчивая, сложившаяся веками стройная система основных церковных таинств (их, как мы знаем — семь), предназначенных для всех “оглашённых” и “христиан”, и вторичных таинств (в число которых входит множество закрытых церковных посвящений для членов церковного “аппарата”: мы их рассматривать не будем, поскольку наша работа направлена широкому кругу мирян, а не церковникам), предназначенных для мирян и для “работников”-служителей церкви, имеет основное назначение — держать души людей в библейском плену: чем теснее «Духовный» плен, тем легче церкви невидимо паразитировать на мире.

Самое плохое в этом то, что душа, исполненная библейским церковным «Духом», становится одержимой им, думая что она одержима Святым Духом. Во имя этого ложного “Святого Духа” церковь может активизировать такую личность на разнообразные «Духовные» и мирские “подвиги” — в соответствии с целесообразностью библейского эгрегора. Так, церковь может “благословить” на войну руководство государства, верящего церковному “Богу”. Либо подвигнуть какие-то активные в «Духе» прослойки населения на гражданские неповиновения, бунты, беспорядки и даже на силовые акции во имя «сохранения последнего оплота православия», например. Личности же, души (и психики)[375] которых одержимы библейским «Духом», невосприимчивы, если другие люди обращаются к их интеллекту. То есть, интеллектуальный разговор, в котором логически безупречно можно показать их подконтрольность «Духовной» иерархии с позиции здравого смысла, обычно заканчивается со стороны одержимых обвинениями в сатанизме, в «нечистом» (либо «не таком как надо») духе, в отступничестве от веры и прочими “обвинениями”. Дело в том, что в любом толпо-“элитарном” эгрегоре (особенно в таком древнем и большом как библейский) существует специальная система «безопасности». Действует она следующим образом:

 

· Если с каким-либо объектом (личностью), считающимся «своим» по отношению к эгрегору, ведётся работа (разговор, магия, психотехники и другие средства “перевербовки” и отключения) по выведению объекта из-под контроля эгрегора, то через психику объекта эгрегор получает внешнюю информацию: что хотят от объекта.

· Эта информация, попадая в специальную подсистему безопасности эгрегора (доступ в которую предельно ограничен, чтобы не создавать сомнений в среде широкого круга приближённых в иерархии)[376], обрабатывается там и психике объекта даётся эгрегориальный ответ на все поставленные перед его интеллектом вопросы. То есть, отвечает не интеллект объекта (личности), а эгрегор — через психику личности.

· В случае, если с объектом беседу ведёт система, которая в чём-то объемлет эгрегор, который отражает “атаки” на личностный интеллект объекта, и в системе безопасности эгрегора нет стандартных ответов на внешнее возмущение, то:

Ø Объекту управления (личности) с уровня безопасности эгрегора-«Духа» даётся команда на истерику (либо другую близкую форму окончания процедуры взаимодействия с внешним возмущением), дабы прекратить опасную для эгрегора беседу, после чего объект вызывается на “профилактику”. Это такие виды “профилактики”, как покаяние и то, что разбираем здесь — причастие. Поскольку, как считается в церковной иерархии, объект находясь большую часть жизни в земном мире («в миру»), мог получить в психику опасную информацию, то периодическая “профилактика” необходима. Все эти таинства направлены в том числе на обнуление накапливающихся у личности опасных для эгрегора вопросов и для успокоения личности и её души в библейском «Духе».

Ø Если внешнее возмущающее воздействие через душу и психику личности всё же возымело для эгрегора необратимые негативные последствия, которые могут привести к нарастанию опасности в эгрегориальной системе, то даётся команда на подавление воли объекта (личности) или на его уничтожение. Как будут осуществляться попытки подавления воли (вплоть до полного безволия по отношению к эгрегору, то есть вплоть до полного подчинения воле эгрегора) или уничтожения личности — это дело техники, (наработанной в алгоритмике толпо-“элитарного” эгрегора веками). То есть, могут быть варианты от самоуничтожения до физического устранения через других лиц, лояльных эгрегору, согласно его иерархии — в том числе и иерархии исполнения приговоров.

 

Последнее, конечно — крайняя мера. Чтобы не доводить до этого, высвечивая своих же с негативных граней (ведь объект был воцерковлен и все это знают), церковь применяет постоянные таинства для удержания (поддержания с определённой частотой — причащения) личности и её души в режиме подконтрольности эгрегору, которые мы описали выше. В этом основная цель такого таинства как при чащение — чтобы объект оставался частью системы (последующие цитаты — из статьи «Причастие» сайта “Проект «Основы Православия»”; выделено жирным — нами):

«Жизнь [377] требует питания для своего поддержания. Господь дарует это питание в таинстве причащения или по-гречески евхаристии, что значит "благодарение". В причащении мы вкушаем под видом хлеба и вина Тело и Кровь Самого Господа Иисуса Христа [378] и так Бог становится частью нас [379], а мы — частью Его [380] (причащаемся, одним целым с Ним, ближе чем самые родные люди, а через Него — одним телом и одной семьёй со всеми членами Церкви, теперь нашими братьями и сестрами)».

 

Конечно, это магия — моделирование в церковной реальности того, что должно происходить в «Духе», преображаться через «Дух» в психику личностей, а через психику личностей — в реальные дела «этого мира». Церковь об этом говорит следующее (выделено жирным — нами):

«О причащении по отношению к богослужению христианскому следует заметить то, что это таинство составляет главную и существенную часть христианского богослужения. Согласно заповеди Христовой, данное таинство постоянно совершается в Церкви Христовой и будет совершаться до скончания века за богослужением, называемым литургией, во время которой хлеб и вино, силою и действием Духа Святого, прелагаются, или пресуществляются, в истинное тело и в истинную кровь Христову».

 

Но всё же у нормального человека должно вызывать отвращение даже моделирование людоедства и вампиризма. Церкви же этого мало и она настаивает на «пресуществлении ( превращении в магии обряда — наше замечание) в истинное тело и истинную кровь Христову». Последнее — явный перебор: зачем это надо, если согласно Новому Завету Христос воскрес не в «истинном теле» (тело Христа пока ещё никому не удалось обрести: правда из не совсем нормальных личностей есть некоторые, кто выдаёт себя за Христа периодически в разные эпохи…), а в «Духе». Вообще же не нормально есть тело человека (Христа) и пить его кровь.

Но нет ничего тайного, что бы ни лежало на поверхности также просто и доступно, как общение с Богом Живым, когда нет злонравия, жажды корысти и славы, для всех людей (кто этого очень хочет) — вне церкви с её таинствами и ритуалами. Действительно Иисус Христос учил совсем другому, нежели тому, чему учит церковь и каноны. Иисус предупреждал об опасности подмены его учения (Матфей 24:1-5). Поэтому в нашей логике церковь магией (таинством) причастия в своём «Духе» сама показывает, что она уже около 2000 лет учит многомиллионную паству откусывать от тела праведника Христа кусочки [381], в результате чего уже давно не должно было бы остаться и Духа последнего на Земле (поскольку за магией «духа» следуют дела земные) — если бы церковь была всевластна. Но планета Земля действительно обглодана в основном “христианами” под тысячелетним воздействием библейского «Духа». А ведь праведник Иисус учил строить Царство Божие на Земле, а не обгладывать Землю, что происходит как результат моделирования в церкви обгладывания его самого — его Духа.

Ещё хуже дела обстоят с многоликим вампиризмом. Церковь моделирует питие крови самого известного в библейском мире праведника [382]. Мы уже неоднократно указывали на библейский алгоритм изведения праведности на Земле. Здесь же к этому добавляется ещё поощрение паразитизма (вампиры — паразиты, вынужденные для поддержания своей “жизни” употреблять имеющиеся ресурсы других) на всём, что праведно. Причём иерархию паразитизма определяет церковная иерархия и её хозяева, а простые “христиане” лишь причащаются (становятся частью) этой иерархии, в основном оставаясь на положении тех, на ком паразитируют (правда, возможны и движения вверх по иерархии).

Таким образом, таинство причастия предназначено для решения двух проблем:

 

· Поддержание личностей и их душ в лоне библейского эгрегора-«Духа» методом частого периодического причастия — магии “напоминания” душе о том, что вселившийся в неё «Дух» является частью библейского эгрегора, где только и должно быть душе хорошо и спокойно (как у Христа “за пазухой”).

· Требовательное напоминание личностям — в обращении ко вселившемуся в их души (и захватившему их психики) библейскому «Духу» — полностью в обход их сознания об их обязанности

⇐ Предыдущая16171819202122232425Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: