 |
Глава 17. «У тебя в комнате либо есть. собака, либо ты привел домой девушку. По всем тем странным звукам,. я не могу понять, кто из них».
|
|
|
|
Глава 17.
«У тебя в комнате либо есть
собака, либо ты привел домой девушку.
По всем тем странным звукам,
я не могу понять, кто из них».
Джеймсон
Я не могу заснуть; я уверена, что он тоже не может.
Я почти уверена, что он стонал мое имя.
Себастьян стонал мое имя, и последнее, что мне нужно, это быть порно-звездой в ночных фантазиях какого-нибудь шутника.
Мы оба не спим, под весом матрац прогибается, когда он сдвигается, приближаясь ко мне.
— Эй, Джеймс?
Он редко называет меня «Джеймс» с того дня, как мы встретились — это всегда Джим или Джимбо, — и мне нравится, как он шепчет мое имя.
Поворачиваюсь на его голос в темноте, он прозвучал всего в нескольких дюймах. Разделение кровати было, вероятно, ужасной идеей, но сейчас нет пути назад, и это куда лучше, чем мысль, что кто-то из нас спит на полу отеля, пропитанном телесными жидкостями.
При одной лишь мысли о том, что на ковре внизу, я вздрагиваю.
— Да?
Его голос дрогнул, вибрируя от матраца вверх с накопившейся энергией.
— Какова реальная причина, почему ты позволила мне поцеловать тебя в библиотеке?
Это хороший вопрос, о котором я с тех пор не перестаю думать. Я думаю обо всех причинах, которые могла бы сказать ему прямо сейчас. Я могла бы сказать ему, что это было из-за денег (которые мне не нужны). Я могла бы сказать ему, что мне было его жаль. Я могла бы сказать ему, что это было из гуманных побуждений.
Вместо этого я говорю правду.
— Я же сказала, мне было любопытно.
— Любопытно, что?
— Я никогда раньше не целовала таких, как ты.
— Что ты имеешь в виду? — я чувствую, как он довольно улыбается; этот ублюдок торжествует.
|
|
|
Но он точно знает, что я имею в виду, дерзкий ублюдок; он просто хочет услышать, как я произношу это вслух, не то, чтобы я его обвиняю. Разве нам не нравится слышать пафосные слова о себе? Комплименты. Лесть.
Великолепные самцы не являются исключением.
— Ну, я не шутила, когда говорила, что ты не мой обычный тип, — говорю я в его сторону. Темно, и я едва могу разглядеть его на кровати. — Ребята, с которыми я встречаюсь, обычно менее...
— Горячие?
Да.
Я бесшумно вздыхаю.
— Нет. Я не это хотела сказать.
— Менее мускулистые?
Да.
— Нет. Они обычно менее...
— Популярные?
Да.
— Ты перестанешь меня перебивать? — затем добавляю: — Подожди. Ты только что назвал себя популярным? Ты ведь помнишь, что мы не в школе, да?
— Малышка, если ты думаешь, что я сейчас крут, то ты была бы поражена тем, насколько крут я был в старшей школе. До усрачки.
Я не сомневаюсь в этом ни на секунду. Закрыв глаза, я вызываю в воображении образ Себастьяна Осборна в средней школе: высокий, самодовольный, и абсолютный красавчик. Если бы мне пришлось угадывать, я бы предположила, что он, вероятно, начал первый курс с того что трахался по дороге в школу на заднем сиденье машины своих родителей, занял первое место по борьбе, медалям и трофеям после того, как стал второкурсником университета. И стал непобедимым за следующие три года. Отсутствовал на выпускном, чтобы участвовать в государственном турнире по борьбе...
Отлично. Возможно, я случайно гуглила его.
Случайно.
И нет, там ничего не говорилось о том, что он занимался сексом, когда был первокурсником, — эту часть я придумала.
— Я никогда не говорила, что думаю, что ты крут, — смеюсь я, уютно устроившись между одеялом и подушкой. — Крут. Кто все еще так говорит?
Смех Оза раздается из темноты.
— Крутой или нет, я точно трахнул бы тебя, если бы это была средняя школа.
Он серьезно? Слава Богу, свет выключен, потому что мои щеки покраснели, и я чувствую, как жар спускается к моей шее. Я зарываюсь глубже.
|
|
|
— Хм, нет, ты точно бы не захотел.
Он снова смеется, на этот раз громче.
— Да брось, дай мне передышку; ты позволила бы тебе вставить. Ни за что бы ты не смогла сопротивляться крутому мачо. Все цыпочки выбирали меня.
Он настолько нелепый, что я смеюсь, но с грустью, так как я также считаю его совершенно очаровательным.
Фу.
— Плохая новость, Оз: если ты думаешь, что я зануда сейчас, ты должен был увидеть меня в старшей школе. Я была еще хуже. Приготовься к повороту сюжета: я берегла себя.
— Берегла себя ради чего? Монастыря?
— Нет, идиот, для того, кто бы меня уважал. Любил меня. Для замужества. Я не знаю, я была молода — или, может быть, я просто знала, что не хочу оставлять это неуклюжему, неопытному старшекласснику.
— И кому же ты, в конце концов, подарила вишенку?
Я лежу молча несколько секунд, игнорируя тот факт, что он просто относится к моей девственности как к «вишенке» и ожидает мой ответ с хихиканьем.
— Я, наконец, оставила это на неуклюжего, неопытного студента-второкурсника, потому что устала ждать прихода хорошего парня.
Его смешок раздается из тени.
— У тебя был оргазм?
— Я не отвечаю на этот вопрос.
— Это значит «нет».
— Почему ты... Ух. Да — это было, нет, но я восполнила это с тех пор, — я пожимаю плечами в темноте.
Он мурлычет:
— Интересно... — затем: — Так кого ты считаешь хорошим парнем?
— Используешь ли ты воздушные кавычки в темноте?
Оз смеется, сотрясая матрац.
— Да, как ты узнала?
— Ты как будто смеешься, — несмотря на это, обдумываю его вопрос. — Хороший парень? Хммм. Ответ… Я понятия не имею. Кто-то уважающий меня, наверное? У кого слова не расходятся с делом. Надежный. Кто не обманывает... не обманывает меня.
— Слишком много негатива.
Это больше похоже на правду, сейчас, когда я говорю это вслух.
— Когда доходит до дела, мне нужен кто-то, кто заставляет меня смеяться.
— Я заставляю тебя смеяться.
Хихикаю.
— Конечно.
— И я уважаю, — добавляет он.
Хммм.
— Это спорно.
— Мои слова не расходятся с делом.
Перевернувшись на спину, я смотрю в потолок.
— Без обид, но я не знаю, зачем ты мне все это рассказываешь. Ты подаешь заявку на эту «работу»?
|
|
|
— Наверное, потому что я пытаюсь трахнуть тебя?
Я закатываю глаза, игнорируя его вульгарный ответ.
— Хорошо, а ты? С кем ты сделал это в первый раз?
— Ах, я помню, как если бы это было вчера: мне было пятнадцать, и ее звали Пенни Вандер Вал. Она была старшей сестрой моего друга, и она позволила мне трахнуть ее на сеновале амбара. Разумеется, она была не девственница. Считает ли это, если я кончил, надевая презерватив?
Грубо.
— Я так не думаю.
— Да, ты, вероятно, права; не было фактического проникновения полового члена. Это был только кончик.
— О, мой Бог. Фильтр! Фильтр!
В темноте слышится его веселое фырканье.
— Ненавижу прерывать тебя, Джим, но если ты думаешь, что это плохо, ты не захочешь знать, что происходит внутри этой головы прямо сейчас.
«Ты так ошибаешься, — не переставая, думаю я. — Настолько, настолько ошибаешься».
Я хочу знать.
— Ты такой же дремучий, как лужа, Осборн. Конечно, я знаю, что сейчас происходит в твоей голове. Ты не делаешь секрета из того, что моя бабушка назвала бы «охотой за юбками».
— Охотник за юбками? Черт, я не слышал об этом. Мне это нравится.
— Это не комплимент, Себастьян.
Он хихикает.
— Если ты так говоришь, Джим.
Мы лежим в тишине, но я могу слышать его мысли. Чувствую его ровное дыхание рядом со мной. Чувствую, как его рука скользит по твердому матрасу, скользит под стену из подушек и хватается за мою руку.
Переплетая пальцы, он сжимает.
— Я рад, что я здесь.
— Я... — я проглатываю комок в горле. — Я тоже.
И я.
Я рада, что он здесь со мной, несмотря на его высокомерные выходки, чтобы сюда приехать. Глупый, симпатичный и странно добрый Себастьян Осборн. Мой друг.
— Спасибо за приглашение. Мне нужен был отпуск.
В темноте я закатываю глаза.
— Ты просто закатила глаза на мои слова?
— Нет?
— Ты ужасная лгунья, ты знаешь это?
— Иди спать, Освальд.
Он снова сжимает мою руку.
— Сладких влажных снов, Джим.
|
|
|
