 |
пока на сноуборде, но когда я это сделаю,
|
|
|
|
Глава 14.
«Я не всегда выставляю себя ослом,
пока на сноуборде, но когда я это сделаю,
она съедет под стул».
Себастьян
Черт возьми, Джеймсон хороша.
Нет. Не так.
Не хороша. Бл*дь. Великолепна.
Я буду первым, кто признает: когда я узнал, что Джеймс хороший сноубордист... я не поверил в это. Конечно, все мои предположения были основаны исключительно на ее консервативном внешнем виде. Ее «стильные» свитера. Ее жемчужное ожерелье. Те стильные, сдержанные, алмазные серьги. Леггинсы или чем бы ни были те штаны, что она всегда носит.
Ни одна из этих вещей не кричала: «Я порву его при спуске на сноуборде».
Но она рвет в клочья.
Она это делает.
Она действительно охренительно это делает — и смотреть на нее сегодня было невероятно. Я не мог оторвать от нее глаз: темно-каштановые волосы, заплетенные в две косы, выглядывающие из-под ее черного шлема и очки с глянцевым блеском, одно из самых сексуальных, что я когда-либо, бл*, видел. Я с удовольствием следую вниз по склону за ней, преследуя любое движение ее ярко-синей куртки и ярко-голубых штанов для сноуборда.
Пытаюсь поспевать за темпами, когда она медленно делает поворот на 360 градусов в окрестностях парка. Восхищаюсь, когда она делает резкий крен с помощью слайдера. Аплодирую, когда она соскальзывает вниз к перилам.
Я считаю себя порядочным сноубордистом, но даже я не могу сделать олли[15]. Джеймсон прижучила три из них.
Она снимает ярко-синюю куртку, когда мы входим в теплое лыжное шале, и я оглядываюсь вокруг, отметив всех людей внутри, спасающихся от холода: несколько молодых людей, которые, очевидно, братья и сестры, супруги, попивающие кофе, и та же МЯХТ[16]с огромными силиконовыми сиськами и ботоксными губами, что случайно наткнулась на меня сегодня утром, когда я отдавал мой билет на подъемник. Она могла дать или не дать мне, проходя мимо и трахая меня глазами.
|
|
|
Линия старта — она определенно там была.
Черные лямки штанов для сноуборда, принадлежащие Джеймсон привлекают мое внимание; они натянуты на плечи, скользят вдоль ее крепких, под слоем черной шерсти, сисек. Они не огромные или поддельные — не такие как у МЯХТ — и я восхищаюсь их размером и мягкой, округлой формой под свитером.
Полностью поместятся в ладонь.
Далее идет шлем. Джеймсон доходит до ремня и отстегивает его, придерживая подбородком, прежде чем снять и встряхнуть двумя каштановыми косичками, таким образом, они ниспадают на эти великолепные сиськи, выбившиеся волосы беспорядочно обрамляют ее покрасневшее лицо.
Чертовски сексуально.
Я сокращаю расстояние между нами, протягивая руку к ее куртке и шлему.
— Эй. Давай я унесу их в наш шкафчик. У тебя есть ключ?
Она смотрит на меня, удивленно округляя красивые глаза. Улыбка появляется на лице, и она прикусывает нижнюю губу, пытаясь ее сдержать. Слабый румянец окрасил ее щеки, который появился там не от холода.
— Конечно. Да. Спасибо.
Достав из кармана куртки, она дает мне небольшой серебряный ключ от шкафчика. Он болтается между нами на кольце.
— Ой! Ты возьмешь еще и мои штаны? — Джеймсон стягивает лямки своих штанов, тянет их вниз, пока они не падают на пол. — Я не хочу поджариться, когда мы находимся перед огнем; я умру от теплового удара.
Я смотрю, как она отщелкивает передние кнопки, плавно скользит вниз молнией, и стягивает черные виниловые брюки вниз по бедрам с соблазнительным небольшим колебанием. Под ними она не носит ничего, кроме плотных, черных шерстяных колготок.
Как ни странно, я считаю, что все это невероятно эротично.
|
|
|
Выйдя из них, она сгибается в талии, держа дерзкую задницу в воздухе, поднимает с пола, передавая их мне с благодарной улыбкой.
Наивная. Как будто не она просто трясла задницей в направлении моего хозяйства.
Я вскидываю руку, останавливая ее.
— Подожди. Ты не серьезно собираешься бегать здесь в этом белье?
Джеймсон наклоняет голову, глядя вниз на свое тело, обтянутые колготками ноги — ее великолепные, длинные ноги — прежде чем посмотреть на меня.
— Э-э, ты имеешь в виду леггинсы, вызывающие зуд от шерсти? Да. Это то, в чем я буду бегать, — ее шутка полна юмора. — Что?
— Они не приличные.
Ее руки ложатся на талию, и она выставляет бедро.
— А тебе какое дело?
Я смотрю вниз на внутреннюю часть ее бедра.
— Мне никакого. Я просто представляю тебя голой, как и все остальные. Если ты можешь жить с этим знанием, то я думаю, у нас нет проблем.
— Я очень сомневаюсь, что каждый представляет меня голой, — Джеймсон пренебрежительно смеется. — Но я думаю, что буду в порядке, если это так.
Я скрещиваю руки на широкой груди в знак несогласия.
— Ты не думаешь, что Чед, оттуда, глаз с тебя не сводит? И этот парень Блейн?
Она щурится сбитая с толку.
— Это Брэндон, не Блейн.
— То же самое, — утверждаю я, потому что мне честно насрать, какое у парня имя.
— Знаешь, что, Оз? Ты действительно странный иногда. Никто не рассматривает мою одежду, так что ты можешь отвалить, большой кузен.
— Ощущения в моем паху вряд ли братские, — шучу я, наконец, потянувшись за ее одеждой. — Как знаешь, если ты хочешь встречаться с ними, но позже не приходи плакаться ко мне.
Еще один мягкий смех, и она похлопывает меня по руке. Короткий контакт посылает жар прямо к моему…
— Думаю, что я справлюсь, но спасибо, — она снова похлопывает меня, пробежав пальцами вверх по хлопковому рукаву. — И спасибо, что взял мои вещи в раздевалку. Я пойду, найду места для нас.
Так что я иду, как хороший маленький бойскаут, несу штаны Джеймсон, куртку, и шлем вниз к шкафам. Вставляю ключ в металлическую дверь и бросаю все в наш арендованный шкафчик, включая мою собственную куртку, штаны и шлем. Я бросаю все наше дерьмо, перед тем как закрыть его и засунуть ключ в карман моих свободных спортивных штанов.
|
|
|
Поворачиваюсь от шкафчика.
По ту сторону раздевалки, я не очень удивлен, обнаруживаю, что МЯХТ прислонилась к дальней стене и оценивает меня. Застенчивая улыбка застыла в уголках ее красных губ, ее обесцвеченные светлые волосы заплетены под черной вязаной тюбетейкой. Остальная часть ее наряда целомудренно белая: белая водолазка, белые лыжные брюки, белые носки.
Если она добивается невинного вида, это не работает — и давайте посмотрим правде в глаза, она знает, что никого этим не одурачит.
Я прохожу мимо МЯХТ и стреляю в нее моей сексуальной ухмылкой, зная, что она будет рядом позже, если мне станет скучно.
Поднимаясь по лестнице сразу через две ступеньки, я направляюсь к главному холлу глухого, деревенского домика, без ботинок, в поисках тех тонких черных леггинсов. Я нахожу их подпирающих большой серый каменный очаг пылающего камина. Милые маленькие пальцы Джеймс и симпатичные стройные ноги в серых шерстяных носках, которые доходят ей до икр.
Поймав меня наблюдающим за ними, она шевелит пальцами ног, когда я приближаюсь. Похлопывая по сиденью массивной кожаной кушетки, ее ноги касаются земли, когда она освобождает для меня место, предлагая сесть.
— Вот, я принесла тебе горячий шоколад, — объявляет Джеймсон, протягивая мне белую, дымящуюся кружку. Сверху взбитые сливки. — Это за то, что ты отнес мои вещи вниз.
Наши пальцы соприкасаются, когда я скольжу ладонью вокруг чашки, чтобы вынуть из ее захвата, и с легкой усмешкой, плюхаюсь рядом с ней на диван. Я оседаю на хорошо изношенную кожу, широко раздвигая ноги, так, чтобы наши бедра соприкасались, создавая приятное тепло.
— Итак, Оз, мужик, как проходит твой сезон? — спрашивает какой-то парень в красном свитере Бартона. Вязаная шапочка надвинута на лоб, очки до сих пор на голове.
— Дела пошли хреново. Мне повезло, что я смог сбежать на уикенд, — это отчасти правда. По правде говоря, я наврал тренеру, как подлец, чтобы получить выходные. Я сочинил какую-то ерунду о моем левом подколенном сухожилии, ставшем слишком плотным и, не желая потянуть его перед следующей встречей.
|
|
|
Которая ровно через шесть дней. Против очень энергичного Пенсильванского университета.
По контракту, спортсменам моего уровня, технически не разрешено участвовать в других видах спорта, особенно «опасных», один из них сноуборд.
Хорошо. Там нет ничего технического в этом. Мы не должны делать что-либо, от чего можем получить травмы, в том числе и играть в пляжный волейбол с моим раздражающим кузеном Брайли, или о, я не знаю… спускаться на сноуборде с чертовой горы.
Если бы я сломал, растянул, или подвернул что-нибудь, была огромная вероятность того, что я стоил бы своей команде сезона.
А это значит, я по-королевски облажаюсь, если получу травму на горнолыжном холме.
— Сколько ты можешь сделать жимов лежа? — спрашивает сноубордист в толстовке Айова. У него кепка козырьком назад, как у Джеймс, он одет в шерстяные лосины, и он в них не настолько хорош, как она. Даже с моего места на диване, я могу видеть выпуклость его хозяйства — о, Иисус, что, сложно надеть штаны в присутствии девушек?
— Около четырех сотен.
— Святое дерьмо, — бормочет он, должным образом впечатленный.
— К сожалению, я не расслышал твое имя.
— Я Скотт — мои друзья зовут меня Страйкер, — Скотт приподнимается со своего места около камина, протягивает мне руку, чтобы стукнуться кулаком. — Я играю в футбол.
Слабо ударяю.
— Я мог о тебе слышать, — признаю я, неохотно, щуря глаза.
— Знает ли твой тренер, что ты в этой поездке?
Скотт изучает меня, рыжие волосы торчат из-под его кепки.
Маленькому говнюку хватило наглости нанести удар в спину.
— А твой?
Маленький острый локоть тычет меня в грудную клетку, и я смотрю вниз на сердитые голубые глаза Джеймсон. Она посылает мне молчаливое сообщение: прекрати сейчас же.
Я поднимаю подбородок, сбавляя обороты. Успокаиваясь.
— Так что между вами двумя? — спрашивает одна из девушек. Ее белокурые волосы заколоты в небрежный пучок на макушке головы, и, несмотря на то, что мы провели целый день на улице, у нее на лице совершенный, умело наложенный макияж.
— Вы встречаетесь?
— Они кузены, — авторитетно объясняет Чед.
— Нет, это не так, — Джеймсон хмурит лоб, ее дерзкий маленький носик морщится.
— Вы не кузены? — Чед пялится на меня. — Чувак, это то, что ты сказал мне по телефону.
Вот дерьмо, точно.
— Точно... — я растягиваю слово, добавляя, смеясь: — Кузены, с поцелуями. Иногда.
Никто не думает, что это смешно.
Тем более не Джеймсон.
Она задыхается — удивленный, шокированный, вздох, который звучит неожиданно, как оргазм, он отключает мой мозг.
— Боже мой, он, конечно, пошутил! — она вжимает свой острый-как-дерьмо локоть глубже в грудную клетку. — Оз, скажи им, что ты шутишь, — шипит она сквозь зубы.
|
|
|
— Прекрасно. Я шутил о части с кузенами, — я невозмутим. — Но мы определенно целовались, и мы определенно не кузены, — я делаю небрежный глоток горячего шоколада, чтобы занять свой рот и почувствовать взбитые сливки, покрывающие мою верхнюю губу. Я облизываю ее. — Я врал. Я пытаюсь залезть ей в штаны, но если вы хотите знать правду, это оказывается довольно сложно.
Рядом со мной, Джеймсон стонет, откидывая голову на спинку кожаного дивана.
— О Боже.
Чед сидит спиной к каменному камину, изучая меня: мои шлепанцы, спортивные штаны, истончившуюся от борьбы футболку. Его глаза осмысливают мои черные татуировки, суровую линию моего рта, шрамы над моими бровями и через переносицу.
И, наконец, выдает:
— Зачем ты врешь, чувак?
Я покосился на Джеймсон, чтобы только он и Скотт могли видеть, а затем поднимаю мои тяжелые брови, посылая молчаливое сообщение: разве это не очевидно? Медленно они оба понимающе кивают, когда моя рука поднимается на спинку дивана, опираясь позади отдыхающей головы Джеймсон.
Указательным пальцем я мягко постукиваю по ее коже, поигрываю с шелковистыми кончиками волос, обернув свободные пряди вокруг пальца.
Она позволяет мне.
— Эй, что мы все делаем позже? — спрашивает темноволосая девушка. Я думаю, что ее зовут Сэм или типа того, но так или иначе, ее ужасающие темные волосы заколоты на голове в неопрятной узел, а концы хаотично торчат во все стороны. Это на самом деле довольно мило. Интересно, она одна; мое тело отчаянно ищет влагалище. — Мой парень хочет поговорить по скайпу. Я просто хочу знать, чтобы сказать ему время.
Неважно.
Чед, очевидно, лидер этой команды, скребет щетину подбородке.
— Скажи ему, в любое время. Я думаю, что сегодня после обеда мы просто охладимся.
— Говоря об ужине, я мог бы съесть задницу мертвого скунса, — объявляет Скотт, к огорчению всех девушек. Сэм, Джеймсон, и две девушки-блондинки корчат рожи, называя его отвратительным тупицей. — Уже почти шесть. Идем есть.
— Экипаж до центра города?
— Звучит как план.
|
|
|
