Функции уголовного правосудия

Почему существует уголовное правосудие? Какие функции оно выполняет? Короткий и очевидный ответ состоит в том, что оно является системой, гарантирующей соблюдение правопорядка. Уголовное правосудие заменяет собой частное насилие и возмездие; вместо «взятия закона в свои собственные руки» сообщество обращается к специальным людям и учреждениям, выполняющим для него эту работу.

В каждом обществе есть случаи отклонения от общепринятого поведения, в каждом обществе есть люди, ведущие себя таким образом, который общество (или его вожди) не в состоянии терпеть. В простых обществах нет никаких специалистов или специальных учреждений (подобных полиции), которые внедряли бы социальные нормы. Антрополог Е. А. Хоубел описал систему обращения с отклонениями среди эскимосов. Они не имеют ни полиции, ни судей, ни явных судов. Но когда кто-то переступает границы дозволенного, какой-нибудь член сообщества, в большей или меньшей степени назначенный сам собой, может выполнить наказание от имени сообщества—возможно, даже убить «преступника».

Очевидно, эта система не работала бы в таком сложном обществе, как наше. Уголовная юстиция берет осуществление насилия из рук частных граждан и концентрирует его в руках правительства. Насилие служит для того, чтобы защищать огромную массу людей от плохого и сильного. Оно также объявляет месть, кровную вражду и линчевание незаконными. Оно также создает очевидную благоприятную возможность для возникновения тирании, осуществляемой в так называемых полицейских государствах. Если государство обладает монополией на насилие, оно может использовать его не по назначению и злоупотреблять им. История, к сожалению, полна подобных примеров.

Постановка частного насилия вне закона является не делом случая, а продуктом долгой эволюции—процесса,—и даже сегодня этот процесс не закончен, если вообще он должен когда-либо закончиться. Имеются люди, которые защищают необходимость определенного количества частного возмездия, о чем говорит популярность фильма Чарлза Бронсона «Желание смерти». Но частные граждане, обыватели играют все меньшую роль в уголовном правосудии, эта задача решается все более профессиональными руками.

Итак, наиболее очевидной задачей уголовной юстиции является контроль за опасным поведением,—опасным, конечно, с точки зрения конкретного общества. Еще одной ее функцией является установление и поддержание морального кодекса. Проституция является преступлением, но почему? Она не является физически опасной в том смысле, в каком является умышленное убийство, непохожа на кражу, в отличие от кражи она не угрожает системе собственности и не отнимает у людей заработанные трудом вещи и деньги, она не нарушает неприкосновенности жилища. И на самом деле многие люди считают, что проституцию надо исключить из списка преступлений, поскольку она не угрожает жизни, здоровью или собственности. Но другие люди—возможно, большинство—хотят, чтобы она осталась в списке противозаконных деяний. Проституция, настаивают

они, морально оскорбительна, а одной из обязанностей уголовного правосудия является провозглашение и утверждение моральных норм. Уголовный кодекс полон наименованиями преступлений, основным пунктом которых является мораль, они нарушают моральные интересы или вкусы некоторой части общества.

Уголовное правосудие также заботится о порядке и дисциплине. Нет ничего опасного или безнравственного в том, чтобы просрочить время стоянки на оживленной улице или проехать на красный свет во время отсутствия движения другого транспорта. Нет ничего опасного или безнравственного также в том, чтобы охотиться на оленя не в сезон или ловить рыбу слишком большого или слишком маленького размера. Слово «порядок» подразумевает некоторую нормировочную систему. Не так уж много осталось оленей или рыб. Не так уж много имеется мест на стоянках. Нам нужны правила, которые бы предотвращали злоупотребления.

Нормы порядка являются общими в нашем обществе. Например, имеются правила, направленные против разговоров в публичных библиотеках. Разговоры— это безвредная деятельность; если в библиотеке находятся один или два человека, вероятно, никому не будет дела до того, разговаривают посетители или нет. Но для того, чтобы поддерживать, порядок, мы должны ограничить эту безвредную активность—другими словами, нормировать или запретить ее вообще. Правовая система обеспечивает этот вид порядка, и система уголовного правосудия проводит его в жизнь. Нарушение порядка наказуемо не столь драматическим образом, как большинство серьезных преступлений, — повешением или большими тюремными сроками, но тем не менее наказуемо.

Слово «дисциплина» применимо к специальному виду порядка. Мы «дисциплинируем» поведение, если оно нарушает нормы порядка, если оно имеет какой-либо привкус безнравственности или опасности. Правила, направленные против пьянства в общественных местах, представляют собой заурядный пример; в течение многих лет это было наиболее распространенным «преступлением»—и оно наиболее часто наказывалось. Еще одним преступлением против дисциплины является нарушение спокойствия. Граница между опасным поведением и недисциплинированным поведением, конечно, весьма размыта, и нарушение спокойствия может простираться от пения песен на дороге до чего-то похожего на бунт.

Возможно, все эти функции можно описать одной формулой и определить как одну большую макрофункцию. Все они связаны с поддержанием спокойного развития общества, защитой его структур и безопасности его границ. Воровство— это преступление, и, если оно наказывается, тем самым оказывается специальная услуга людям, у которых есть что украсть. Уголовная юстиция защищает систему собственности и систему ценностей, она является сторожевым псом, охраняющим дом, мебель, картины на стене, мир и комфорт его обитателей.

Уголовное правосудие, таким образом, жизненно необходимо любому обществу. Оно важно для процветания капитализма, но оно также является опорой социализма на Кубе, или полицейского государства в Чили, или мусульманского фундаментализма в Иране. Какова бы ни была система, уголовная юстиция поддерживает ее. Это не означает, что угловное правосудие (или право) по природе своей консервативно, то есть что оно является врагом перемен. В действительности образцы власти и благосостояния постоянно изменяются в Соединенных Штатах, например посредством налоговых законов или других форм законодательной деятельности. Многие из этих изменений малы, но тем не менее они происходят. Правовая система не против всех изменений, скорее, она пытается контролировать этот процесс. Она устанавливает определенные методы изменений структуры и норм в качестве справедливых и законных, например те из них, которые являются следствием актов Конгресса или судебных решений. Она ставит вне закона все остальные—бунты и революции или ограбления банков. Уголовное правосудие ударная рука права, оно оружие против противозаконных методов.

В нашем современном благополучном государстве уголовное правосудие играет особую роль в проведении в жизнь правил, касающихся экономики. На многие «экономические преступления» лучше смотреть не как на опасные или отталкивающие поступки, но как на активность, направленную против правил нормирования или порядка. Так, в Род-Айленде правонарушением является ловля омаров без специальной лицензии или поимка омара, имеющего менее трех целых и трех шестнадцатых дюйма в длину, «измеренного от тыльной стороны глазной впадины вдоль линии, параллельной центральной линии раковины». Имеется бесчисленное множество и других примеров в законодательстве штатов и в федеральном законодательстве. Но почему эти технические процессы регулирования образуют часть уголовного процесса? Одна из причин состоит в том, что уголовное правосудие является публичным правосудием, оно требует наличия публичного законодательного процесса. Истцом является «человек», или «сообщество», или «штат»; государство приводит процесс в движение, и оно же платит по счетам.

Это делает уголовное правосудие полезным в ситуациях, когда потери частных лиц недостаточно высоки, для того чтобы подвигнуть их на частное противостояние. Если мясник устанавливает завышенную цену и обманывает каждого покупателя на десять или двадцать центов за каждый фунт мяса, ни один из покупателей не станет подавать на него в суд—даже в исковый суд, чтобы отсудить мизерную сумму. Но, если использование такой цены составляет преступление, государство имеет возможность подвергнуть преследованию или контролю, это правонарушение, ко всеобщей пользе и выгоде.

ТИПЫ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

Существует множество общепринятых способов классификации преступлений. Для этого нужно узнать, чьи и какие интересы нарушаются в результате преступления. Таким образом мы придем к тому, что бывают преступления против личности и преступления против собственности. Преступления против личности содержат элемент силы, или физического взаимодействия: умышленное убийство, неумышленное убийство, изнасилование, похищение ребенка, ограбление, нападение. Преступления против собственности включают в себя различные виды воровства (кражу со взломом, карманную кражу, кражу из зала супермаркета, растрату чужих денег), мошенничество, вымогательство, подлог, приобретение краденой собственности и поджог—серьезные, опасные преступления, число которых, кажется, быстро растет в наших городах. Имеются также преступления против общественного порядка или против правосудия как такового. В их состав входят неповиновение властям, побег из тюрьмы, бунт, сопротивление аресту и лжесвидетельствование.

Мы также можем говорить о преступлениях против нравственности. Примерами таких преступлений являются азартные игры, пьянство, проституция и злоупотребление наркотиками. Во многих штатах закон также запрещает различные виды безнравственного или «неестественного» сексуального поведения: инцест, содомский грех и так называемое установленное законом изнасилование. Мы можем также отметить административные преступления: нарушение законодательства о мерах и весах, изготовление недоброкачественной пищи, преступная монополия и так далее. Административное право является быстро растущей областью. Оно является продуктом административного государства в смысле социальной взаимозависимости и желания защитить общественное здоровье и безопасность. Появился также интерес к сохранению красоты страны и охране национального наследия, а следовательно, и законы против загрязнения среды отходами, против убийства лысых орлов, против разрушения исторических зданий. Имеются инструкции насчет афиш и других форм внешней рекламы. Каждый штат защищает

собственные интересы. Флорида, например, со своим тропическим побережьем, наложила полный запрет на сбор яиц морских черепах.

Среди серьезных преступлений (уголовных преступлений) преступления, направленные против собственности, занимают ведущее место. Полиция в Сан-Хосе (штат Калифорния) в 1981 году осуществила 6034 ареста, связанных с уголовными преступлениями, из них 1046 арестов—за кражу со взломом, тогда как воровство, подлог, мошенничество и приобретение краденой собственности превышает эту цифру больше чем на тысячу. Имелось 1644 ареста по наркотикам, 359 из них были связаны с марихуаной. Имелось около 1100 арестов за преступления против личности, 46 из них—за убийства, умышленные и неумышленные— и 128—за изнасилование; грабеж (416) и нападение при отягчающих обстоятельствах (553) давали более значительные цифры. Имелось 158 арестов за пьянство, 373—за «нарушение правил пользования оружием» и 157 арестов за нарушение обязательств и прохождение испытательного срока. Сексуальные и преступления в области морали в целом давали незначительную цифру, за исключением правонарушений, связанных с наркотиками. Имелось 57 арестов за «сексуальное извращение», один за «незаконное половое сношение» (установленное законом изнасилование), 26—за «развратное и похотливое поведение» и 4—за букмекеретво.

Число арестов, конечно, ничего не говорит нам о том, сколько преступлений было зарегистрировано полицией и сколько их было совершено на самом деле. Мы можем узнать кое-что об этом из опроса людей на предмет, являлись ли они когда-нибудь жертвой преступления и сообщали или нет об этом преступлении властям. В 1977 году жители Калифорнии заявляли только в 57% случаях изнасилований, 38,6—нападений, 50,9—краж со взломом и 20,8% бытовых краж.

Арест также зависит от решения полиции. Полиция арестовывает каждого убийцу или грабителя, который попадает ей в руки, но не каждого превысившего скорость ведения автомобиля, не каждого азартного игрока или пьяницу. Число арестов за преступления против нравственности или общественного порядка может возрастать или снижаться более резко, чем число арестов за убийство или кражу со взломом. Азартные игры все время с нами, но в Сан-Хосе (штат Калифорния) в 1981 году было арестовано всего шесть игроков. Во многих штатах полиция обычно игнорирует или смотрит сквозь пальцы на азартные игры, проституцию, курение марихуаны и некоторые другие правонарушения. Затем внезапно какой-либо скандал потрясает город и дает толчок появлению кричащих заголовков газет; и как следствие возмущения общественности следуют суровые меры, кривая арестов резко подскакивает вверх—но лишь на некоторое время.

Если мы посмотрим на аресты за мелкие правонарушения (проступки), то обнаружим, что преступления против нравственности или общественного порядка занимают большое место в общем числе арестов. В Сан-Хосе в 1981 году, например, было произведено 22 862 ареста за проступки. Это число включало 5952 ареста за появление в нетрезвом виде в общественном месте, 280—за проституцию, 183—за мошенничество, 389—за развратное поведение, 183—за бродяжничество и 160—за нарушение спокойствия.

Почти каждый из нас воспринимает без всяких оговорок идею наказания преступлений, направленных против личности, да и по поводу наказаний за кражу или воровство ведется не слишком много споров. Преступления против нравственности совсем другое дело. Они гораздо более чувствительны к приливам и отливам общественного мнения—сдвигам в моральном климате общества. Вот почему кривая арестов так значительно колеблется особенно в области статистики по «преступлениям без жертв». Многие люди полагают, что неправильно наказывать за определенные действия только потому, что они «аморальны». Нравственность—это «не дело закона», как утверждает заглавие книги Гилберта Гейза (1972). Су

ществует движение, направленное на удаление большинства этих преступлений из кодексов—на то, чтобы перестать считать преступлением супружескую неверность, внебрачную связь и «неестественный» секс, по крайней мере между согласными на то взрослыми людьми. Некоторые готовы легализовать азартные игры, проституцию или употребление таких наркотиков, как марихуана и кокаин. Многие люди, конечно, сопротивляются этому движению и противостоят легализации этих действий.

Иногда говорят о «пуританском наследии» страны. Это наследие обвиняют в том, что оно является источником появления нездоровой тенденции по вмешательству в частную жизнь и по наказанию людей, которые выбирают стиль жизни, отличный от основного потока. И действительно, история преступлений без жертв является историей удивительных поворотов и виражей.

Пуританские колонии в 17 веке были очень обеспокоены преступлениями против нравственности. Ни одно преступление в Массачусетс-Бее не наказывалось столь часто, как внебрачная связь. Так, мы считаем, например, что в Салеме (штат Массачусетс) в 1655 году суд приговорил Корнелиуса Хьюлета к «десяти ударам розгами в один из специальных дней в соответствующую погоду за внебрачное сожительство с Элизабет Дуэ». Это были маленькие, наполненные сплетнями сообщества, в которых духовенство играло лидирующую роль и закон делал малое или вообще не делал никакого различия между грехом и преступлением. Хьюлет был только одним из сотен выпоротых, оштрафованных, закованных в колодки или принужденных жениться из-за «преступления»—внебрачной связи.

Если мы перепрыгнем в 19 век, то «увидим» иную картину. Законы против внебрачной связи и супружеской измены все еще существовали. Но, кажется, в обществе уже поубавился аппетит к проведению их в жизнь. В некоторых штатах преступления были пересмотрены: в Индиане, например, супружеская неверность была противозаконной только в том случае, если являлась «открытой и пользовалась дурной славой». Другими словами, супружеская неверность не могла быть наказана, если она не афишировалась. Закон гораздо меньше беспокоил тайный грех. Зло было терпимо, если оно знало свое место. В каждом большом городе существовали районы «красного фонаря». Хотя проституция и была незаконной в этих городах, но она спокойно воспринималась и в некоторой степени даже не встречала сопротивления, если оставалась ограниченной этими районами. Несмотря на спорадические вспышки моральности и случавшиеся время от времени бунты, бордели были почти столь же привычной частью жизни, как сегодня коктейль-бары.

Начиная с конца 19 века ситуация довольно сильно изменилась. Вновь появилось усиление интереса к поставленным вне закона и наказываемым преступлениям без жертв. В 1873 году Конгресс принял так называемый закон Комстока, который объявил федеральным преступлением пересылку по почте любой «непристойной, развратной или похотливой» книги или «любой статьи или вещи, направленной на предотвращение зачатия». В 1895 году Конгресс запретил междуштатную продажу лотерейных билетов. В 1907 году Арканзас принял закон, объявивший преступлением изготовление, продажу или передачу сигарет или сигаретной обертки или бумаги любому лицу.

Более того, знаменитый закон Мэнна объявил федеральным преступлением перевоз любой женщины через границы штата «с целью проституции или разврата или с какой-либо еще аморальной целью». Согласно закону Гаррисона, было незаконным покупать или продавать наркотики, за исключением случаев, когда они прописаны доктором. Практически впервые закон поставил наркоманов вне закона. Пик движения за чистоту нравов пришелся как раз на время после первой мировой войны: Восемнадцатая поправка к Конституции (1919) дала жизнь «благородному эксперименту» сухого закона. Это явилось конечной точкой долгой борьбы за трезвость. Конгресс послал поправку штатам в ноябре 1917 года;

Небраска, тридцать седьмой штат, ратифицировала ее в январе 1919 года, придав ей общенациональную силу. Национальный сухой закон фактически вступил в силу в январе 1920 года. Восемнадцатая поправка и соответствующие законы установили также и запрет на «производство, продажу и перевозку токсичных жидкостей» в Соединенных Штатах.

Конечно, одно дело принять закон, а другое—провести его в жизнь. Различные события, связанные с сухим законом, стали легендой, и большинство историков сходятся на мысли, что он закончился громадным провалом. Он определенно не привел к избавлению от алкоголя, хотя ведутся большие дебаты о его действительном влиянии. Вполне очевидно, что он породил коррупцию и позор. Приблизительно после десяти лет бедствия страна отказалась от него в Двадцать первой поправке (1933). Еще одно поражение (в долгосрочной перспективе) потерпело движение против «красного фонаря», которое процветало во время первой мировой войны. Это была кампания, организованная реформаторами и моралистами, направленная на избавление от порока и проституции раз и навсегда. Были приняты новые жесткие законы, и легионы правых закрыли пресловутые порочные районы, по крайней мере временно. (Грех в конце концов вернулся на свое место.)

Движение набрало силу как раз где-то к 1930-м годам—годам наступления реакции. В последние годы маятник качнулся в противоположном направлении. Многие штаты сняли ярлык преступления с внебрачной связи и супружеской неверности. Некоторые штаты почти что прекратили борьбу с марихуаной. Движение за права гомосексуалистов также добилось определенного прогресса. Некоторые штаты прекратили преследование гомосексуальных действий между согласными на то взрослыми людьми. Борьба за легализацию продолжается, но сопротивление ей также сильно и крайне активно.

С первого взгляда тяжело понять, что же стоит за этими движениями и контрдвижениями. Свое начало они получают в темном и таинственном мире общественного мнения. Если бы мы знали, что привело к «сексуальной революции», мы лучше бы понимали и причины, породившие юридическую реакцию. Одно ясно: мы не можем обвинять историю или пуританское наследие в нашей отсталости (если это действительно отсталость). Также не можем мы ставить в вину закону нынешние конфликты, общественные споры и дебаты. Многие люди полагают, что более мягкие законы в области личного поведения крайне опасны для общества— что они ослабляют семейные устои, угрожают общественной морали и подвергают угрозе само общественное здоровье. Неизвестно, верна ли эта позиция. Но опятьтаки, даже если она верна, ошибкой является обвинять законы. Правовая система играет свою немаловажную, но только зависимую роль. Законы—это симптомы, а не болезнь. Право соответствует общественным движениям, уходящим и приходящим силам, глубинным ритмам огромной власти, которая сама находится вне системы.

УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС

До сих пор мы в основном говорили о «бумажных» законах. Теперь давайте рассмотрим уголовный процесс и то, что происходит в жизни, на примере типичного уголовного дела в Калифорнии. Начнем мы, конечно, с самого преступления — скажем, кражи со взломом. Некто вламывается в чужой дом в Этертоне (штат Калифорния) и крадет драгоценности, серебро и радиоаппаратуру. Жильцы возвращаются домой и, к своему ужасу, обнаруживают, что в доме кто-то побывал. Они вызывают полицию.

К сожалению, довольно часто история на этом почти и обрывается. Большинство квартирных краж так никогда и не раскрывается, не производится

никаких арестов, и вещи не возвращаются владельцам. Вот данные Нью-Йорка на этот счет. В 1971 году жертвы сообщили в полицию о 501 951 случае уголовных преступлений, но в четырех случаях из пяти ничего больше и не произошло. Полиция произвела 100 739 арестов по поводу совершения уголовных преступлений. Некоторые арестованные обвинялись более чем в одном зарегистрированном уголовном преступлении. Однако полиция смогла «прояснить» арестами только 111 824 из более чем полумиллиона этих дел.

Предположим, наши домовладельцы оказались среди этих немногих счастливчиков. Полиция—принимает заявление к сведению, выезжает и—вот он, попался— надлежащим образом находит подозреваемого и арестовывает его. Полиция теперь «оформляет» подозреваемого, то есть фиксирует обвинения, фотографирует человека и берет у него отпечатки пальцев. Он предстает перед судьей, который сообщает ему о его правах. Судья может также выпустить его на поруки под залог, он может договориться насчет «общественного защитника», который действовал бы в качестве адвоката подозреваемого. В некоторых случаях подозреваемый может нанять своего собственного адвоката, если имеет для этого достаточно денег.

Следующей инстанцией будет служба районного прокурора. Ее персонал должен будет определить, является ли дело достаточно серьезным для того, чтобы заниматься им дальше. Имеется ли достаточно стоящих улик, чтобы предъявить обвинение. Если нет, то дело закрывается. Предположим, что районный прокурор полагает, что подследственный должен быть обвинен. До того, как человек предстанет перед судом, он пройдет еще через определенный этап. Это—«предварительное рассмотрение».

Предварительное рассмотрение представляет собой определенного рода суд до суда. Оно начинается, когда прокурор регистрирует «информацию», то есть формальное обвинение. Эти процедуры происходят также перед «судьей магистрата», как правило, муниципальным судьей или судьей полицейского суда. Никакого жюри присяжных нет. Судья магистрата слушает то, что ему должен сказать прокурор. Он не решает, виновен или невиновен обвиняемый на самом деле. Он имеет три варианта выбора: если он чувствует, что обвинения несерьезны, он может признать обвинение беспочвенным и отпустить обвиняемого на свободу, он может определить деяние обвиняемого как проступок, или он может решить, что государство владеет достаточными формальными основаниями для того, чтобы передать дело на полномасштабное слушание в процессуальный суд,—суд для слушания уголовных преступлений. В Калифорнии он называется высшим судом.

Во многих штатах этот «информационный» метод не используется. Просеивание осуществляется большим жюри. Большое жюри состоит из простых граждан, выбранных произвольно, так же как и члены обычного жюри присяжных. Число членов жюри варьируется. Закон Техаса требует присутствия не менее пятнадцати и не более двадцати человек. Члены большого жюри заседают ограниченное время. Прокурор представляет свои материалы большому жюри и просит согласия на выдвижение «обвинения» и против обвиняемого. Большое жюри решает обвинять или не обвинять. Если оно обвиняет, дело идет дальше в процессуальный уголовный суд. Этот альтернативный метод также зафиксирован в писаных законах Калифорнии, но «информационный» метод гораздо более распространен, и ему в основном отдается предпочтение.

Дела, могущие повлечь за собой заключение в тюрьму, в конце концов решаются в высшем суде. Судья может, конечно, отказаться от дела и на этом этапе—по своему собственному мнению или потому, что прокурор решит не настаивать на обвинении. Обвиняемый может признать себя виновным и таким образом завершить это дело. Его адвокат может дать ход какой-нибудь из записок по некоторому вопросу права. Он может, например, дать ход записке, лишающей

силы некоторую улику на том основании, что государство получило ее незаконно. Это предприятие обычно ни к чему не приводит.

Большинство уголовных дел так далеко не заходит. Только меньшинство их в действительности подвергается слушанию. Остальных ожидает иная судьба. Тем не менее слушание является наиболее драматическим и знакомым способом принятия решения о невиновности или виновности. Обвиняемый может отказаться от своего права на жюри присяжных. Тогда судья сам будет рассматривать дело. Это так называемое судейское слушание. Если же обвиняемый выберет иной путь, то суд соберет жюри присяжных.

Жюри обычно состоит из двенадцати мужчин и женщин, выбранных из сообщества. Предполагается, что они абсолютно беспристрастны. Адвокаты обеих сторон будут задавать вопросы предполагаемым членам жюри, и адвокаты могут выразить недоверие, то есть потребовать отстранения кого-либо, кто покажется им неподходящей кандидатурой по той или иной причине. Определенному количеству членов жюри отвод вообще может быть дан безосновательно, безапелляционно, то есть без всякого юридического повода. Адвокат подзащитного может подозревать, что вот тот человек с кислой физиономией и неясными мыслями может быть опасен для его клиента, и он может избавиться от него с помощью безапелляционного отвода. В Миннесоте, например, подзащитный, обвиненный в преступлении, которое может быть наказано пожизненным заключением, имеет право отклонить пятнадцать кандидатур, штат—девять. В остальных случаях подзащитный может отклонить пятерых, штат—троих.

Когда жюри выбрано, начинается процесс. Обе стороны представляют свои дела обыкновенно через посредство своих адвокатов. Те устраивают перекрестный допрос свидетелей обеих сторон. Судья следит, чтобы процесс проходил ровно и корректно. Он руководит им согласно закону и принимает решения по каждому вопросу, возникающему по поводу показаний. Например, полицейский может захотеть прийти свидетельствовать о чем-то, что он случайно услышал. Если обвиняемый возражает, утверждая, что это свидетельство основано «на слухах», судья будет решать, какая из сторон права.

В конце слушания судья «инструктирует» жюри, то есть цитирует правовые нормы, которыми предположительно должны руководствоваться члены жюри при решении вопроса. К сожалению, на самом деле подобные инструкции приносят не слишком много пользы. В прошлые времена—в 19 веке, например,—судьи давали жюри весьма обстоятельные разъяснения относящегося к делу законодательства. Сегодня судьи просто предоставляют жюри беспорядочный набор законсервированных стереотипных формул, написанных сугубо юридическим языком. С точки зрения юриспруденции эти инструкции довольно корректны, но то, что члены жюри могут действительно вникнуть в них, крайне сомнительно. Достаточно любопытно, что во многих штатах судья просто откажется расшифровать их смысл, даже если жюри присяжных будет просить и умолять.

В любом случае дело перешло к жюри присяжных, и впервые члены жюри действительно оказались на сиденье водителя. Они удаляются из зала суда и обсуждают вопрос за закрытыми дверями. Вообще говоря, вердикт жюри должен быть единогласным. Но иногда и после обсуждения вопрос остается в подвешенном состоянии, то есть присяжные оказываются не в состоянии прийти к соглашению. Когда такое случается, прокурор должен или начать все сначала с новым составом жюри, или сдаться окончательно. В большом исследовании Кэлвена и Зейселя, посвященном поведению жюри, было выявлено, что вопрос оказывается в подвешенном состоянии всего приблизительно в 5% случаев от общего количества дел. Оправдательных вердиктов бывает примерно треть от общего числа.

Каким образом приходит жюри к решению, как правило, является тайной. Некоторые члены жюри были склонны делиться информацией о том, что проис-

ходило в комнате жюри, а обществоведы изучили процесс с помощью различной техники, включая использование экспериментальных жюри, которым они предоставляли возможность решать гипотетические дела. Существуют очевидные недостатки в методе исследования таких выдуманных дел. Но такой подход имеет одно важное преимущество: исследователь может манипулировать разными переменными в соответствии со своими научными целями. Это невозможно сделать с беспорядочным материалом реальной жизни.

С юридической точки зрения властные полномочия жюри ясны. Если оно находит, что обвиняемый невиновен, тот выходит на свободу. Решение жюри присяжных окончательно. Не имеет значения, насколько неправильным или глупым оно кажется, не может быть и речи ни о каких обжалованиях. Если жюри обвиняет, судья проставляет дату вынесения приговора. Обвиненный может также пытаться апеллировать по поводу ошибок в судебном разбирательстве. Вообще говоря, «ошибка» означает юридическую ошибку. Совершенно недостаточно сказать, что жюри было не право или не смогло установить справедливость. Апелляционный суд не будет проводить повторные слушания или пересматривать вопрос, касающийся фактологической стороны дела.

Чем серьезнее дело, тем вероятнее, что обвиняемый будет апеллировать. Практически каждый приговоренный к смерти будет апеллировать; в некоторых штатах апелляции в этом случае происходят автоматически. Но в целом только незначительное число потерпевших поражение в суде продолжают бороться в судах высшей инстанции. Остальные сдаются и принимают свое горькое лекарство.

⇐ Предыдущая20212223242526272829Следующая ⇒

Поделиться: