Политическая борьба, как форма терроризма

террористический антиправительственный политический репрессия

Очередная волна террора в России поднялась после Великой октябрьской социалистической революции 1917 г. Она была вызвана исключительно острой политической борьбой, развернувшейся на территории страны между новой властью и контрреволюционными силами, поддерживаемыми извне и заинтересованными в реставрации прежнего режима. О степени бескомпромиссности конфликта и масштабах применения методов террора в этих условиях могут свидетельствовать, например, такие данные: "Только в июне 1918 г. контрреволюционеры расстреляли в 22 губерниях РСФСР 824 человека, в июле - 4141, в августе - 339, в сентябре - свыше 6 тысяч".

июня 1918 г. в Петрограде эсер Сергеев застрелил комиссара по делам печати, пропаганды и агитации В. Володарского. 30 августа 1918 г. юнкером Каннегисером был убит председатель Петроградской ЧК М. Урицкий, в этот же день состоялось и покушение эсерки Ф. Каплан на В. И. Ленина. 5 сентября 1918 г. Совет Народных Комиссаров принял постановление о красном терроре как чрезвычайной мере защиты молодого советского государства. В этой ситуации впервые в России власть прибегла к захвату заложников, в качестве которых были арестованы наиболее крупные представители буржуазии, царского генералитета, видные деятели прежнего режима, активные члены оппозиционных партий. Часть из них была расстреляна.

Приходится констатировать, - и история России, в том числе и новейшая, дает тому много ярких примеров, - что попытки разрешить серьезные политические противоречия исключительно силовыми методами изначально обречены на неуспех. Стремление прибегнуть к крайне жестким мерам в случае конфликтного взаимодействия двух сторон способно лишь инициировать применение нарастающих жестких мер противостоящей стороной. Так, например, в ответ на расстрел Чрезвычайным военно-революционным трибуналом 17 июня 1919 г. в г.Харькове семи членов штаба Махно, 25 сентября 1919 г. анархистами из "Всероссийского Повстанческого Комитета Революционных Партизан" было взорвано здание Московского комитета РКП, в результате чего 12 человек погибли, а еще 55 получили ранения. Во время похорон жертв террористической акции в г. Москве выступавшие на траурных митингах, в свою очередь, призывали ужесточить террор в отношении врагов революции. Таким образом, в годы становления советской власти в России и в ходе сопутствовавшей этому процессу гражданской войны красный и белый террор подпитывали друг друга.

Однако террористический метод, столь активно эксплуатировавшийся в целях борьбы за власть, не был снят с вооружения и после прекращения гражданской войны. Сталин уже с конца 20-х годов стал прибегать к террору, используя его в качестве укрепления и ентрализации государственной власти.

Стержнем теоретико-политического обоснования необходимости применения террора во внутренней и внешней политике была идея обострения классовой борьбы в ходе построения социализма в СССР. Особенно активно механизм политических репрессий заработал после убийства Л. Николаевым 1 декабря 1934 г. члена Политбюро ЦК ВКП(б), первого секретаря Ленинградского обкома партии С. М. Кирова. Была распространена официальная версия о том, что данное убийство является террористическим актом, подготовленным пребывавшим в г. Москве Зиновьевым и находившимся за границей Троцким, создавшими в Советском Союзе широкую сеть подпольных организаций и ставившими целью свержение советской власти в стране. Один из современников и активных участников событий тех лет, сотрудник НКВД П. А. Судоплатов вспоминал: "Сознательно или бессознательно мы позволили втянуть себя в работу колоссального механизма репрессий... Масштабы этих репрессий ужасают. Давая сегодня историческую оценку тому времени, времени массовых репрессий - а они затронули армию, крестьянство и служащих, - я думаю, их можно уподобить расправам, проводившимся в царствование Ивана Грозного и Петра Первого.

7. "Социализм" и "Фашизм"

Признавая факт проводившихся в предвоенном Советском Союзе акций государственного терроризма, следует учитывать и ту атмосферу, в которой формировалась политика СССР. Так, в тот период серьезной угрозой для мирового сообщества становился фашизм, набиравший силу в Западной Европе (Германия, Италия, Испания). Стремление укрепить идейно-политическое единство советского общества с использованием в том числе и метода массовых репрессий обусловливалось, как нам представляется, в первую очередь необходимостью мобилизации всех военных, экономических, политических и идеологических ресурсов страны для адекватного противодействия расширяющему свою географию фашизму.

И крайне некорректными выглядят в этой связи попытки отдельных исследователей поставить знак равенства между понятиями "социализм" и "фашизм". Так, например, О. М. Нечипоренко, отталкиваясь от общего признака - использования государственного терроризма в целях централизации и укрепления власти Сталиным в СССР и Гитлером в Германии, - приходит к выводу об идентичности содержательной стороны научного социализма (коммунизма) и национал-социализма. Он, в частности, утверждает: "Идеи насилия, заложенные в названных учениях, были реализованы в создании тоталитарных режимов, сущностью которых и является государственный террор". Последнему О. М. Нечипоренко дает и свое определение: "Террор - массовые насильственные действия государственной власти в течение определенного периода времени в отношении социальных, профессиональных, этнических и иных групп населения в своей стране"

Представляется, что в приведенной редакции дефиниции "террор" ее автором осуществлена подмена внутреннего государственного терроризма на основной метод практической его реализации. Кроме того, исходя из данного определения, не могут идентифицироваться как террор, например, массовые репрессивные действия властей на временно оккупированных территориях или террористические проявления, когда насильственные действия в целях устрашения осуществляются представителями одной этнической, социальной или религиозной общности по отношению к представителям ругой общности в каком-то регионе страны.

Естественно; что при таком предвзятом подходе за рамками анализа остались вопросы о движущих силах, целях и сущности социализма, с одной стороны, и его антипода - фашизма, с другой. Если бы такое сравнение было проведено, нетрудно было бы убедиться, что если в Советском Союзе акции внутреннего государственного терроризма инициировались стремлением верховной власти укрепить интернациональное по своей сущности социалистическое единство народов и преследовали цель улучшения жизни рядовых тружеников, то фашистские диктатуры в Европе изначально были расистскими, не скрывали своих экспансионистских планов во внешней политике и опирались на поддержку буржуазии, военной аристократии, банкиров и промышленников, интересы которых и отстаивали.

Подобная предвзятость анализа либо политическая ангажированность некоторых исследователей приводит к тому, что и в наши дни осуществляются попытки подвести под один термин совершенно несовместимые понятия. Так, например, образована и даже весьма часто употребляется официальными средствами массовой информации и представителями власти эклектичная по своему содержанию дефиниция "красно-коричневые". Прибегают к ней и лица, являющиеся носителями ученых степеней и званий. Так, уравнивает между собой как лидеров "красно-коричневых деспотий" Сталина, Гитлера и Пол Пота Ю. М. Антонян.