Эмпиризм и аналитическая теория

Несмотря на явное стремление данной работы быть научным, а не философским исследованием, по причинам, изложенным в первой главе, невозможно избежать об­суждения некоторых философских проблем. Группа та­ких проблем, которой мы касались в нескольких местах, является частью эпистемологической проблемы отноше-

ния научных понятий к реальности. В частности, оказа­лось необходимым подвергнуть критике в связи с их не­удачными эмпирическими импликациями группу взгля­дов, объединяемых термином «эмпиризм».

Следует помнить, что под этим названием объеди­няются три различных направления. Первое — позити­вистский эмпиризм, суть которого заключается в мате­риализации (reification) общих теоретических систем, по логическому типу приближающихся к классической ме­ханике. Это означает, что либо конкретные явления, к которым применяется теория, объявляются поддающи­мися объяснению исключительно в терминах категорий системы, либо, в менее радикальном варианте, утверж­дается, что все изменения в таких явлениях должны быть предсказаны из знаний значений переменных дан­ной системы. Последняя позиция оставляет место для определенных постоянных, т.е. для посылок, необходи­мых при конкретном использовании теории. Но, если принимается точка зрения эмпиризма, то эти постоян­ные считаются не просто созданными в непосредственно научных целях, но частью «природы» рассматриваемого явления. Другими словами, теория применима только тогда, когда даны такие «экспериментальные условия», в которых предсказания из ее «законов» наблюдаются с определенной точностью. Закон падения тел при таком подходе может применяться только для вакуума. Самым ярким примером такой материализации в социальной области является интерпретация классической эконо­мики как теории, применимой только к режиму неогра­ниченной конкуренции. Эвристические допущения, не­обходимые в доктрине о максимуме удовлетворения, становятся при этом постоянными, которые в радикаль­ном варианте теории объявляются эмпирическими исти­нами.

Другие два вида эмпиризма отвергают какую бы то ни было ценность общих теоретических понятий для рас­смотрения конкретных явлений. Одна из форм, называемая партикуляристическим эмпиризмом, состоит в том, что единственным объективным знанием провозглашается знание о частных сторонах конкретных вещей и явле­ний. Причинных отношений между ними, которые ана­лизировались бы в общих понятиях, установить якобы невозможно. Они могут только наблюдаться, описывать­ся и располагаться во временной последовательности. Ясно, что это является отражением юмовского скепти­цизма в эпистемологии. Конечно, такой взгляд абсолют­но неприемлем здесь, ибо он ведет к ликвидации самой цели данного исследования, которая как раз и состоит в разработке основ системы общих теоретических катего­рий, обладающих эмпирической ценностью.

Третью форму эмпиризма назовем (следуя д-ру фон Шелтингу) интуиционистским эмпиризмом. Этот вид эм­пиризма допускает концептуальный элемент в социаль­ной науке, но признает за ним только индивидуализиру­ющий характер; он должен выражать неповторимую индивидуальность конкретного явления, например, лич­ности или культуры. Всякая попытка разложить это яв­ление на элементы, которые могут быть подведены под общие категории любого вида, разрушает эту индивиду­альность и приводит не к достоверному знанию, а к кари­катуре на реальность. Такой взгляд также неприемлем для целей данной работы, поскольку он отрицает законность основной задачи исследования как научной цели.

Первая форма эмпиризма, материализация, оказы­вается неприемлемой по другой причине. В ней правиль­но указывается на необходимость создания в науке об­щих теоретических понятий, но интерпретация их статуса по отношению к конкретной реальности неверна. Содер­жание данной работы в изобилии представляет материал для доказательства того, что понимание человеческого действия предполагает множество таких теоретических систем. Нет никакого сомнения относительно частичной пригодности систем физических наук к человеческому действию, но многочисленные попытки дать исчерпыва­ющее объяснение человеческого действия в терминах этих наук всегда кончались неудачей. Если говорить о более конкретных вещах, то здесь были представлены исчерпывающие доказательства того, что предпосылки,

годные для экономической теории общества свободной конкуренции, не могут, во всяком случае с позиций об­щих целей социальных наук, считаться чертами, прису­щими всем социальным системам, поскольку эти систе­мы характеризуются иными свойствами. Эти свойства должны быть найдены и описаны средствами анализа при помощи других, неэкономических элементов теории дей­ствия. Таким образом, система экономической теории как таковая является неадекватной для более широкой тео­ретической задачи.

Существует четвертое понимание отношения поня­тий к действительности. Оно заключается в том, что по­нятия не отражают реальность, а являются своего рода «полезными фикциями». Примером такого понимания может служить сформулированное Вебером понятие иде­ального типа, созданное им на основе отрицания первых трех видов эмпиризма. Было показано, что это верно от­носительно некоторых типов понятий. Но стремление Вебера распространить этот подход на общие понятия всех наук, в том числе и социальных, сделало эту пози­цию также несостоятельной.

Этим неприемлемым позициям противопоставляет­ся позиция аналитического реализма — эпистомологическая позиция, лежащая в основе данной работы. От фикционизма ее отличает признание того, что, по край­ней мере, некоторые из общих научных понятий не явля­ются фикциями, а адекватно «схватывают» аспекты объективно существующего мира. Это относится к поня­тиям, называемым здесь аналитическими элементами. Следовательно, выбранную нами эпистемологическую позицию можно определить как реализм. Однако наша позиция не является эмпирическим реализмом, посколь­ку она избегает ряда неприемлемых выводов этой эписте­мологической концепции. С точки зрения нашего подхо­да» теоретические понятия соотносятся не с конкретными явлениями, а с их элементами, аналитически отделенны­ми от других элементов. При этом нет необходимости считать, что значение одного или даже всех элементов, ^ключенных в логически связанную систему, полностью описывает любое конкретное явление или событие. Тер-мин «реализм», следовательно, можно уточнить, как ана­литический. Данное уточнение устраняет опасность ска­тывания к фикционизму.

Однако простое провозглашение общей позиции как результата всего исследования и определение ее отноше­ния к другим отвергнутым возможностям является недо­статочным. Необходимо рассмотреть, что означает ана­литический реализм в рамках концептуальной структуры развиваемой здесь теоретической системы — волюнтари­стической теории действия и различных типов понятий, которые следует выделять, чтобы выяснить, как эта тео­рия относится к проблемам эмпирического исследования. Все это приводит к необходимости вновь обсудить воп­рос о типах понятий, затронутых в первой главе.

 

Система координат действия²

² См. примечание на с. 64. — Прим. ред. (Остаточные Категории, прим. №22)

На протяжении всего исследования схема действия со всеми своими основными чертами рассматривались на двух различных уровнях — дескриптивном и аналитичес­ком. Любое явление, к которому приложима эта теория, может быть описано как определенная система действия. Так, систему всегда возможно членить на части или мень­шие подсистемы. Если это членение или анализ продол­жать достаточно долго, то в конце концов мы получим то, что называется элементарным действием, т.е. «мель­чайшую» единицу системы действия, имеющую смысл в рамках данной конкретной системы действия.

Хотя это элементарное действие (unit act) является конечной единицей, мыслимой как подсистема действия, с точки зрения теории она не представляет собой нераз­ложимую сущность. Единица мыслится как состоящая из элементов действия. В полном виде единица действия включает в себя определенное число конкретных элементов, таких, как конкретная цель, конкретные условия, конкретные средства, одна или несколько норм, управ­ляющих выбором средств для достижения цели. Все эти понятия обсуждались выше, поэтому нет необходимос­ти повторяться. Ограничимся лишь одним замечанием: хотя каждый из этих элементов является конкретной сущностью, он не рассматривается как часть единицы действия или системы их. Например, стул в физическом контексте представляет собой комплексы молекул и ато­мов; в контексте действия — это средство, т.е. «нечто, предназначенное для сидения».

Конкретное применение теории действия следует отличать от ее аналитического значения. Слово «цель» в аналитическом смысле является не конкретным будущим состоянием дел, а лишь отличием от того состояния, ко­торое существовало бы, если действующее лицо отстра­нилось от действия. Не все условия, в которых осуществ­ляется действие конкретного лица, могут быть отнесены к элементам «ситуации», поскольку часть этих условий вообще не имеет отношения к действию. «Средствами» являются не конкретные орудия или инструменты, а те свойства вещей и окружающей обстановки, которые дей­ствующее лицо в силу своих знаний о них и контроля над ними может изменить по своему усмотрению.

Коренное различие этих двух планов использования теории действия создает проблему их отношения друг к другу. Говоря в самом общем виде, их наличие предпола­гает существование общей для них системы координат (frame of reference). Последняя по существу представля­ет собой структуру (framework) отношений между эле­ментами, которая является общей для обоих уровней. Без такой структуры говорить о действии вообще не имеет смысла. Остановимся на основных характеристиках этой системы координат.

Во-первых, существует минимальный набор струк­турных элементов действия — целей, средств, условий и норм. Невозможно дать значимое описание действия без спецификации всех этих четырех элементов, подобно тому, как описание физического тела не может быть по-

лучено, если опустить одно из необходимого минимума его свойств.

Во-вторых, в отношении всех элементов действия необходимо должна предполагаться нормативная ориен­тация действия, его телеологический характер. Действие всегда должно мыслиться в контексте существования напряжения между двумя различными типами элементов: нормативными и ситуативными. Как процесс, действие фактически является процессом изменения ситуативных элементов в направлении соответствия нормам. Элими­нация нормативного аспекта означает также и элимина­цию понятия действия как такового и ведет к радикальной позитивистской позиции. Равным образом элиминация давления со стороны ситуативного аспекта означает ус­транение действия и ведет к идеалистическому эманаци-аонизму. Таким образом, условия должны рассматри­ваться на одном полюсе, цели и нормативные правила -на другом, а средства и усилия — в качестве связующих звеньев между ними.

В-третьих, в действии необходимо присутствует вре­менное измерение. Действие является процессом, проте­кающим во времени. Коррелятом телеологического харак­тера является временная координата между нормативными и ненормативными элементами. Понятие цели всегда вклю­чает отнесение к будущему, к ожидаемому состоянию дел, которые не обязательно наступят без вмешательства дей­ствующего лица. В сознании актора цель должна возник­нуть одновременно с ситуацией и предшествовать «при­менению средств». Последнее в свою очередь должно предшествовать результату. Эти отношения элементов друг к другу могут быть установлены только во времен­ных терминах.

Наконец, в четвертых, схема действия носит субъек­тивный характер. Об этом уже говорилось выше. Наибо­лее явно это можно видеть из того факта, что норматив­ные элементы могут быть названы «существующими» только как элементы сознания действующего лица. Они могут в той или иной форме стать доступными наблюда­телю только через их реализацию, что исключает любой

анализ их причинной связи с действием. Следует помнить, что только рассмотренное с объективной точки зрения действие является «логическим».

Эти основные черты схемы действия, которая назва­на здесь «системой координат», не представляют собой исходных «данных» какой-либо эмпирической пробле­мы. Они не являются также «компонентами» некой кон­кретной системы действия. В этом отношении описанные выше характеристики аналогичны пространственно-вре­менной системе в физике. Каждое физическое явление должно рассматриваться как процесс во времени, кото­рый происходит с телами, локализованными в простран­стве. Невозможно говорить о физических процессах в каких-либо других терминах, по крайней мере до тех пор, пока используется концептуальная схема классической физики. Точно так же невозможно говорить о действии в терминах, которые не включают отношений между сред­ствами и целями со всеми вытекающими из этих отноше­ний следствиями. Такова общая концептуальная струк­тура (framework), которая охватывает все изменения и процессы, связанные с действием.

Таким образом, можно сказать, что система коорди­нат действия имеет статус, который многие, вслед за Гус­серлем³, называют «феноменологическим». При этом исключаются конкретные данные, находящиеся «вне пла­на мышления», которые подвержены изменению. Систе­ма координат не есть явление в эмпирическом смысле, это необходимая логическая структура, в рамках которой мы описываем и понимаем явления и действия⁴.

Это не относится к компонентам конкретных систем действия или значениям аналитических элементов, к спе­цифическому содержанию целей и т.п. Они находятся на эмпирическом уровне и являются предметом исследова­ния действия в терминах причинности как конкретного эмпирического процесса. Поэтому очень важно различать систему координат действия и конкретные процессы.

³ Husserl E. Logische Untersuchungen.

⁴ В той мере, в какой вообще применяется используемая здесь концепту­альная схема.

 

Поскольку общая схема действия в своем примене­нии описывает все релевантные явления в терминах еди­ной системы координат, то, каков бы ни был уровень ана­лиза, все системы действия обнаружат общую структуру. Главной задачей данной работы и является анализ этой общей структуры. Конечной единицей везде является эле­ментарное действие с основной структурой составляющих элементов. Кроме того, в систему координат заложено оп­ределенное число существующих в любой системе «элемен­тарных» отношений между различными элементарными действиями. Эти отношения выводятся главным образом из того факта, что наличие других единиц в той же системе неизбежно является частью ситуации, в терминах кото­рой должна анализироваться любая отдельно взятая еди­ница. Кроме того, существуют вновь возникающие из са­мой системы отношения единиц. Логически они не разложены в понятии системы как таковой, но эмпиричес­ки можно показать, что они существуют в системах опре­деленной степени сложности. Действительно, в противо­положность утилитаризму, волюнтаристская теория действия характеризуется именно признанием эмпири­ческой важности эмерджентных аспектов целостных си­стем. Именно они привлекали к себе основное внимание в предшествующем анализе.

Уяснение статуса системы координат действия отно­сительно структуры систем дает возможность ограничить определение термина «конкретный» применительно к та­ким системам и их компонентам. В связи с этим возника­ют определенные вопросы о природе данных науки и их отношении к теоретической системе. Описания даже кон­кретных компонентов систем действия, элементарных действий, их частей и агрегатов охватывают не все воз­можные факты, известные о рассматриваемом явлении, а только те из них, которые релевантны системе коорди­нат действия. Но даже эти факты — данные теории дей­ствия — распадаются на два класса. Различия и отноше­ния между этими классами лучше всего пояснить на примере, показывающем взаимоотношение двух альтер­нативных систем координат — пространственно-времен-

ной системы и системы теории действия - при истолко­вании фактов об одном и том же явлении.

Допустим, человек прыгнул с моста с целью самоубий­ства. Социолог будет описывать это происшествие как «действие»; физик — как «событие». Для социолога этот акт имеет «конкретную» цель — смерть; действующее лицо предвидит «свою смерть в воде». Средством является «прыжок». «Условиями» выступают высота моста, глуби­на воды, отдаленность места падения от берега, физиоло­гические последствия удара, наполнение легких водой и т.д. Действующее лицо «ориентирует» себя по отношению к явлениям, понимаемым в терминах физико-простран­ственной схемы. Человек знает, что если он прыгнет, то он упадет, и если он не будет плыть, то утонет. Когда эти фак­ты описываются в понятиях схемы действия, эти физичес­кие факты принимаются как «данные». Но коль скоро эти данные заданы, социолог видит свою проблему в этих под­черкнутых выше «если». Социолога не интересуют причи­ны того, почему, если человек прыгает, то он падает. Он интересуется тем фактом, что человек упадет, что само­убийца знает это и знает вероятные для себя последствия⁵.

⁵ Ср. определение самоубийства у Дюркгейма, которое в точности соответ­ствует «действию» в указанном смысле.

 

Что касается физика, то изучая этот частный случай, он главным образом интересуется «событием» падения. Он применит к нему закон падающего тела и т.д. То, что человек прыгнул, является для него заданным фактом, он не выясняет, почему он прыгнул. Если же он при иссле­довании исходит из «мотива», то выходит за пределы «физической» системы координат. Таким образом, оста­ваясь физиком, он описывает данные, релевантные для специфичной теоретической системы физики.

Итак, в описание конкретного действия включаются факты, относящиеся к другим теоретическим системам, от­личным от системы действия. По существу, так и должно быть, если мы хотим рассматривать систему координат дей­ствия, как нечто, способное служить дескриптивной схемой. Wo эти факты формулируются иначе, чем в другой схеме, созданной для других теоретических целей. Это различие может быть в общих чертах определено следующим обра­зом. Научная функция дескриптивной системы координат состоит в описании явления таким образом, чтобы выделить в нем факты, которые будут релевантны (и объяснимы) с точки зрения данной теоретической системы, а не какой-то другой. Факты, релевантные другой теоретической системе, выступают в описании как класс исходных «данных». Для со­циолога тот факт, что если самоубийца прыгает,то упадет, — релевантен, но не проблематичен. Проблема в другом — в том, почему он прыгает. Для физика, с другой стороны, яв­ляется релевантным, но не проблематичным факт того, что самоубийца совершает прыжок. Проблемой для него явля­ется вопрос, почему, прыгая, он падает именно таким обра­зом, т.е. с соответствующим ускорением, скоростью, кине­тической энергией удара о воду и т.д. Для утверждения «данных» в этом смысле требуется только, чтобы они были «адекватны» контексту. Как социолог, так и самоубийца, до­статочно осведомлены о «физическом аспекте», чтобы пред­сказать, что прыжок, вероятно, приведет к смерти. В про­тивном случае, термин «самоубийство» не был бы адекватен в применении к рассматриваемому действию. Это можно на­звать «мотивационно релевантной адекватностью» физи­ческих данных. Что же касается физика, то ему достаточно знать о прыжке, что прыгнувший фактически отделился от моста и будет падать. Это составит физически релевантную адекватность знания данных из области действия для реше­ния физической задачи. Для того, чтобы дать эмпирически значимые заключения, любая теоретическая система долж­на «адекватно» описывать эти данные как факты. Но, уста­новив эту адекватность, нет надобности проводить исследо­вание, почему эти данные таковы, какими они являются⁶.

⁶ Для своих теоретических целей.

 

Этим, однако, не исчерпывается категория данных на­уки, если под ними подразумеваются все наблюдаемые фак­ты о конкретном явлении, описываемом внутри данной си­стемы координат. Пока мы включили в эту категорию, пожалуй, только то, что в физических науках называется константами проблемы. К этому надо добавить значения пе­ременных. В случае с самоубийством физически релевантным значением является расстояние от места прыжка до по­верхности воды и т.д. Социологическими релевантными значениями являются некоторые специфические черты си­туации действующего лица, его цели и т.п.⁷ Эти данные на­ряду с константами всегда имеются в любой конкретной си­туации. Они никогда не могут быть дедуцированы посредством наблюдения. Все, что могут сделать дедуктив­ные операции в рамках теории, — это помочь нам прове­рить различные группы данных путем установления их вли­яния друг на друга. И если, например, мы имеем в каком-то случае значения трех переменных из четырех в данной сис­теме, мы можем при наличии необходимых логических или математических приемов вывести значение и для четвертой. Таким образом, данные любой конкретной пробле­мы распадаются на два класса — «постоянные» данные и значения переменных. Одна из наиболее важных функ­ций системы координат состоит в том, что она дает воз­можность провести это различие⁸. «Постоянные» могут быть описаны только в рамках данной системы коорди­нат, их дальнейший анализ требует другой системы по­нятий. Напротив, описание значений переменных служит отправной точкой для анализа⁹. Этим определяется сле­дующий шаг в нашем рассуждении.

⁷ Они проанализированы в монографии Дюркгейма. См. также главу VIII настоящей работы.

⁸ Этого, однако, недостаточно, как показывает опыт Маршалла.

⁹ Следовательно, чтобы провести указанное различение, нужно определить и переменные, т.е. аналитические элементы.

 

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: