Системы действия и их аналитические единицы

Этот шаг касается, с одной стороны, размещения в границах единой системы координат всех конкретных исторических феноменов и всевозможных способов их членения на части и единицы, а с другой стороны, анализа в границах той же системы различных объективно воз­можных комбинаций этих единиц во все более сложные структуры. В этой связи возникает большое число возра­стающих по степени сложности методологических про­блем, которые здесь невозможно соответствующим об­разом обсудить даже в предварительном порядке. Такое обсуждение потребовало бы написания самостоятельно­го объемистого методологического трактата. В настоя­щей работе мы можем лишь коснуться некоторых вопро­сов, существенных для данного контекста.

Прежде всего, если верна изложенная выше точка зрения относительно роли системы координат, то из это­го следует, что критерий релевантности такой схеме ста­вит предел практически полезному членению явления на единицы или части. Следует помнить, что единица рас­сматривается как «часть» явления в том смысле, что ее можно вообразить существующей изолированно от дру­гих частей. При этом методологически неважно, возмож­но или нет практически осуществить такую изоляцию. Применительно к классической физике не будет ошиб­кой сказать, что единицу материи следует представлять как элементарную частицу. С позиций такого понимания все физические тела мыслятся состоящими из таких час­тиц и все физические процессы рисуются как изменения, которые «происходят» с этими частицами или их комби­нациями¹⁰.

¹⁰ Автор не считает себя достаточно компетентным для того, чтобы утверждать, какие изменения вносятся сюда квантовой теорией. Создается впечатление, что эта теория одновременно меняет как представления о единице материи, так и систему координат, в терминах которой описываются физические «тела» и процессы. Ьсл это так, то это лишь подтверждает представленную здесь точку зрения.

 

В случае описания явлений в терминах теоретичес­кой схемы действия, «мельчайшей» единицей, могущей быть представленной как конкретно действующая, выс­тупает «элементарное действие» («unitact»). Последнее включает в себя минимум «конкретных элементов», о ко­торых говорилось ранее, — конкретную цель, конкрет­ные средства, конкретные условия (включая институци­ональные правила) и конкретную норму, управляющую отношением между средствами и целью. Собственно го­воря, это и есть элементарные единицы анализа, но в те­оретической схеме действия их нельзя релевантно рас­сматривать иначе, как в форме элементов или частей некоего целостного действия¹¹, что, в свою очередь, пред­полагает наличие «действующего индивида»,т.е. «лично­сти», содержание которой выходит за пределы любого из отдельно взятых ее действий.

Описание тех же явлений в терминах, которые лиша­ют эти элементы или еще более дробные их части, полу­ченные в результате дальнейшего деления, их связи с дей­ствием в указанном выше смысле, ведет к потере этим описанием релевантности схеме действия. В этом случае описываемые факты если и сохраняют значение для какой-то научной теории, то она уже представляет собой иную теоретическую систему, нежели теория действия. Так, в примере с самоубийцей мост, который в ряде отношений выступает в роли условия действия, может быть с физи­ческой точки зрения «разделен» на части, такие, как опо­ры, подвесные канаты и т.д. Этот структурный анализ мо­жет быть продолжен вплоть до молекул и атомов тех конструкционных материалов, из которых построено дан­ное сооружение. Все эти части релевантны теоретической схеме действия только в особой конкретной комбинации, называемой нами «мост». Действительно, слово «мост» в повседневной речи получает свое главное значение имен­но в связи со своим отношением к схеме действия. Это со­оружение, переброшенное через водную или иную прегра­ду, с целью обеспечить движение людей или транспортных средств. Иначе говоря, речь идет о функциональном опре­делении на основе отношения к действию, а не на физи­ческой основе, где следовало бы говорить о скоплении ато­мов или определенной их структуре.В этом состоит ограничение абстракции в одном на­правлении, о чем уже упоминалось выше¹².

¹¹ Абстрагированные от действия, они могут быть помещены в другие деск­риптивные системы координат. Так, орудие труда, которое в схеме действия представляет собой «средство», может быть описано и как физический объект.
¹² См. главу XVI.

 

Определенный предел научно целесообразного деления конкретно­го явления на единицы и части зависит от того, имеют ли эти единицы и части отношение к определенной системе координат. В теории действия такое соответствие опре­деляется тем, могут ли эти части быть представленными в виде действий или конкретных элементов действия. Одним из главных критериев этого является возможность включить в рассмотрение субъективную точку зрения. То, что Вебер не видел этого, было одной из причин его бо­язни абстракций, в результате которой он даже не пы­тался создать обобщенную теоретическую систему.

Возникает вопрос, является ли расчленение конкрет­ного явления на части и единицы абстракцией вообще? На это можно ответить, что да, является, поскольку рас­сматриваемое явление ограниченно. Это более всего спра­ведливо по отношению к системам действия в том виде, в каком они были представлены в нашем исследовании. Действительно, все системы такого рода в конечном сче­те «составлены» из элементарных действий. Однако при интерпретации этого нужно соблюдать осторожность. Это не означает, что отношение единицы действия к сис­теме в целом совершенно аналогично отношению песчин­ки к песчанной куче, частью которой она является, ибо, как было показано, у системы действия есть свойства, возникающие только на определенном уровне сложнос­ти отношений единиц действия друг к другу. Эти свой­ства не могут быть обнаружены в отдельном, единичном действии, рассматриваемом в отрыве от его отношения к другим действиям в той лее системе. Они не могут быть выведены в процессе анализа свойств изолированной еди­ницы действия¹³. Это означает, что концептуальное обо-

¹³ «Прямое» обобщение можно понимать как выводы из простого факта существования множества единиц в одной и той же конкретной системе, в свою очередь опирающегося на факт, что определенные отношения между единицами, если их больше, чем одна, предусмотрены самой системой ко­ординат. Система, состоящая из единичных действий только с такими эле­ментами обобщения, является атомистической системой. Разумеется, как это отмечалось в первой главе, механические системы, взятые целиком, имеют свойства, которых нет у изолированных частей. Но тогда все эти свойства (такие, как энтропия) могут быть выведены из свойств самих ед^и ниц с помощью упомянутой выше процедуры обобщения.

 

собление единицы действия или других частей, представ­ляющих собой их комбинации, является процессом абст­рагирования. Это тот самый тип понятия, который дей­ствительно и по необходимости фиктивен в том смысле, в каком Вебер говорил о фиктивности своих идеальных типов. Вопросы об ограниченности систем действия, о месте эмерджентных свойств таких систем, выступающих как следствие их ограниченности, и о степени абстракт­ности понятий единицы или части, не учитывающих этих свойств, нуждаются в дальнейшем разборе.

Лучше всего начать с простейшего примера эмерджентного свойства, который встречался нам в ходе наших рас­суждений. Из данных, описывающих единичное рацио­нальное действие с единственной четко определенной непосредственной целью и в специфической ситуации с заданными условиями и средствами, невозможно опре­делить, в какой степени это действие является экономи­чески рациональным. Такая постановка вопроса бессмыс­ленна, ибо экономический анализ, по определению, является анализом возможностей использования ограни­ченных средств применительно к множеству различных целей. Экономическая рациональность является, таким образом, эмерджентным свойством действия, которое можно наблюдать только в том случае, когда рассматри­вается множество единиц действия, составляющих интег­рированную систему действия. Довести анализ до концеп­туальной изоляции единицы действия означает сломать систему и разрушить это эмерджентное свойство. До тех пор, пока анализ ограничивается изолированной едини­цей действия, всякое упоминание о рациональности дей­ствия может использоваться только в смысле его техно­логической рациональности.

Таким образом, с одной стороны, анализ с помощью членения на единицы ограничивается релевантностью определяемых единиц используемой системе координат. Другой стороны, коль скоро этот метод анализа при­меняется в исследовании сложных и вместе с тем целостных (органических) явлений, указанное ограничение снимается. Однако при этом требуется большая осторожность, так как это влечет за собой определенного рода абстра­гирование, которое состоит в последовательной элими­нации — по мере все большего дробления на части — эмерджентных свойств сложных систем или их состав­ных частей. Значит, сведение наблюдаемого конкретно­го явления к свойствам единицы действия или другим под­системам приводит к неопределенности теории, если она употребляется применительно к сложным системам. Эта неопределенность, являющаяся формой эмпирического несоответствия, выступает как главная трудность в при­менении экономических теорий в исследовании соци­альных систем как целостных органических явлений. Эти теории не в состоянии определить место таких свойств, как экономическая рациональность, которая является не свойством «действия как такового», т.е. изолированных элементарных действий, а свойством органических сис­тем действия, достигших известной степени сложности. Методологическая проблема состоит, таким обра­зом, в выяснении применимости понятия единицы или части при анализе систем. Заключающаяся в этом поня­тии абстракция выражается в невозможности учесть оп­ределенные свойства системы и последствия искажения этих свойств вследствие использования только понятия единиц и упрощенного представления о взаимодействи­ях между ними. Эту проблему можно сделать еще более ясной, если обратиться к метафоре, которой мы уже пользовались в данном исследовании. Вспомним, что при выяснении концепции интегрированной системы рацио­нального действия мы сравнивали эту систему с «тканью >> из переплетенных нитей. Эта «ткань» дает наглядное представление о том, что подразумевается под органи­ческим характером системы действия. Если мыслить такую систему, как составленную из единиц действия в атомисти­ческом смысле, то это можно уподобить расплетению тка­ни на отдельные нити. Оставив метафору, можно сказать, что отношения средства—цель в рамках атомистическо­го анализа окажутся представленными только в виде свя­зей данного конкретного действия с единственной конеч­ной целью посредством единственной (наиболее целесообразной) последовательности ведущих к ней дей­ствий. Однако на самом деле одна и та же конкретная промежуточная цель может мыслиться как средство для достижения различных конечных целей, т.е. от этого про­межуточного пункта «нити» разветвляются по множе­ству различных направлений¹⁴.

В связи с этим данная конкретная единица действия предстанет уже в виде «узла», в котором на мгновение соединяется большое число расходящихся «нитей». Каж­дая из них, в свою очередь, вплетается в массу других уз­лов, в которые попадают лишь немногие из нитей, преж­де связанных с нею¹⁵.

¹⁴ Графически это можно изобразить следующим образом: время — едини­ца действия цепочки «цель—средства».

¹⁵ Логика этой ситуации представляет собой прямую параллель тому, что мы наблюдаем в генетике при рассмотрении принципа сегрегации. Здесь наследственная конституция данного индивидуального организма выгля­дит как точка, в которой сходится большое число аналитически различных «стренг», т.е. генов, которые сравнительно устойчивы на протяжении мно­жества поколений. Если посмотреть в прошлое данного индивида, источ­ники элементов, составляющих его гены, сегрегируются на все более и бо­лее многочисленные элементы, число которых удваивается с каждым новым поколением, включаемым в анализ. Точно так же, если представить себе будущее потомство индивида, то эти элементы ресегрегируются с каждым последующим поколением. Только проследив достаточное число поколе­ний, можно выделить аналитические единицы. См.: Jennings H.S. The Biological Basic of Human Nature.

Мнение профессора Дженнингса дает основание для дальнейшего разви­тия этой параллели. То, что он называет характерной единицей теории на­следственности, материализовало эти элементы генов, идентифицировав их с конкретными соматическими характеристиками зрелого организма. Это ведет к логическим затруднениям «мозаичной » теории развития, которые были вполне ему ясны. Точная параллель этому заключена в атомизме, против которого мы только что предостерегали. Атомизм исходит из идентифика­ции аналитических элементов действия с конкретными элементами действия ^в единицах действия; логически это точно такая же незаконная материали­зация, как и в случае с генами. И в результате точно так же получается «мо­заичная» теория систем действия. Мы видели (см. гл. XVI), что и Вебер впал в эту ошибку «мозаичности». Различие лишь в том, что он воспользовался Другой, значительно более сложной единицей, нежели единица действия.

 

Однако даже такая метафора может вводить в заб­луждение в одном отношении. Реальную ткань можно разделить на нити и снова соткать. В данном случае (и если профессор Дженнингс прав, то и в случае генети­ческом) это нельзя проделать даже концептуально. Ткань, состоящую из отдельных единиц, можно мыслить только аналитически, но ни в коем случае не конкретно. Рас­путывание является здесь процессом установления ана­литических различений и прослеживания отношений между значениями полученных таким образом элемен­тов в ряде конкретных случаев.

Но если значения некоторых из этих элементов мо­гут быть получены лишь при описании эмерджентных свойств органических систем, то на каком эмпирическом основании они могут быть включены в научную теорию вообще? Разве не верно, что реально существуют лишь единицы? Ответ можно найти в факте существования не­зависимого изменения (independent variation). Основани­ем для различения технологического и экономического элементов рациональности служит то, что они меняют свои значения независимо друг от друга. Максимизация любого из них не предполагает соответствующей макси­мизации другого. Но как можно продемонстрировать эту независимость изменения? Только путем сравнения раз­личных конкретных случаев. Это уже не является описа­нием единиц, которое может быть осуществлено без ка­кого-либо сравнения.

Роль сравнения и различения элементов лучше всего показать на примере. При нормально сопоставимых тех­нологических условиях не существует большой разницы между технологической эффективностью производства электроэнергии гидроэнергетическим способом на реке Колорадо (Боулдер Дэм) и, например, на реке Огайо близ Питтсбурга. Однако тот факт, что Боулдер Дэм находит­ся на очень большом расстоянии от залежей угля, в то время как Питтсбург расположен в центре громадного угольного бассейна, находит отражение в другом фак­те — в том, что близ Питтсбурга дешевле производить электроэнергию на тепловых станциях. Чтобы строго сравнить эти два случая, необходимо, конечно, ввести множество дополнительных условий, однако принцип ясен и так. В каждом из этих случаев имеется два прием­лемых технологических метода достижения цели — гид­роэнергетический и тепловой. Выбор между ними может осуществляться различно, исходя не из технологических, а из экономических соображений. Непосредственным экономически релевантным фактом является низкая сто­имость угля в одном месте и высокая его стоимость в дру­гом. Меньшие денежные затраты на гидроэнергетический способ в Боулдер Дэм означают, что здесь приносится в жертву меньше других потребностей, чем если бы то же количество энергии производилось здесь тепловым спо­собом. Это сравнение показывает независимость техно­логического и экономического аспектов рациональнос­ти действия.

Таким образом, становится ясной кардинальная ме­тодологическая основа не только эпистемологической правомочности, но и необходимости сравнительного ме­тода для всех аналитических наук. Эксперимент являет­ся по существу не чем иным, как сравнительным методом, в котором подлежащие сравнению случаи искусственно производятся в определенной последовательности в кон­тролируемых условиях. Поэтому делавшийся Вебером упор на сравнительное исследование, в отличие, напри­мер, от генетического метода Зомбарта, был в этом смыс­ле глубоко симптоматичным. Без сравнительного метода нельзя эмпирически продемонстрировать независимость значений аналитических элементов.

Прежде чем покончить с вопросом о статусе деск­риптивной единицы или понятия типологической части в науке о действии, кратко остановимся на тех понятиях такого рода, с которыми может встретиться социолог, и на их отношениях друг к другу. Здесь необходимы два предварительных замечания. Во-первых, причинное объяснение, как мы установили в связи с Вебером, всегда предполагает расчленение анализируемой исторической Данности на структурные единицы или части и, возмож­но, также на аналитические элементы этих частей. До тех пор, пока явление не расчленено в одном из этих смыслов или в обоих сразу, оно недоступно для науки. Во-вто­рых, было показано, что в социальной области системы ваяются по существу органическими и, следовательно, пределенные их свойства распознаются только в достачно сложных комбинациях атомарных единиц. Разнообразные схемы описания человеческого общества отли­чаются друг от друга именно способами рассмотрения этих относительно сложных комбинаций.

Мы уже отмечали, что мельчайшей элементарной единицей человеческого действия, релевантной для схе­мы действия, является то, что было названо единицей действия. Эти единицы действия можно представить в комбинациях, составляющих все более сложные конкрет­ные системы действия. Эти системы являются органичес­кими в том смысле, что у них есть структуры и аналити­чески важные эмерджентные свойства, которые исчезают при членении систем на единицы и части. Ни экономи­ческая рациональность, ни ценностная интеграция не яв­ляются свойствами единичных действий, взятых отдель­но от их органических связей с другими действиями в единой системе. С учетом этого органического характе­ра схема действия может дескриптивно быть доведена до высочайшей мыслимой степени сложности конкретных систем действия.

Когда, однако, достигается известная степень слож­ности, описание системы целиком в терминах схемы дей­ствия связано с такой степенью детализации, для кото­рой требуется огромное количество труда и педантизма. Это относится даже к тем случаям, когда описание огра­ничивается «типическими» единичными действиями, и все многообразие конкретных действий остается за преде­лами этого анализа. К счастью, по достижении опреде­ленных степеней сложности обнаруживаются другие спо­собы описания фактов, использование которых дает удобную «сокращенную запись >>, вполне пригодную для значительного числа научных целей.

Эти способы состоят в сосредоточении внимания на том, что можно назвать «дескриптивными аспектами* конкретной системы действия. Их молено считать функ­ционально зависимыми от конкретной системы действия, так что подстановка их на место конкретной действитель­ности не является в определенных пределах источником ошибки. Такое выделение дескриптивных аспектов может иметь место в двух главных направлениях, которые в этом

частном случае¹⁶ могут быть названы «отношенческим» и «агрегационным». Они взаимодополняют, а не исклю­чают друг друга.

Первого направления мы уже касались в связи с Ве-бером. Мы видели, что действия и системы действия раз­личных индивидов в той мере, в какой они взаимно ориенти­рованы между собой, составляют социальные отношения. В той мере, в какой это взаимодействие систем действия индивидов является продолжительным и регулярным, эти отношения приобретают определенные, относительно постоянные свойства или дескриптивные аспекты. Один из них является структурным¹⁷. Другой состоит в отно­сительном преобладании Gemeinschaft или Gesellschaft. Здесь мы не будем пытаться дать этому свойству особое название¹⁸.

¹⁶ Возможно, это справедливо и для общего случая. Здесь мы не будем рас­сматривать это.
¹⁷ У Зиммеля — «форма».
¹⁸ На ранних этапах количественного определения переменных аналитичес­ких элементов наблюдается тенденция давать различные названия полюсам изменения. Так, тела определяются как «легкие» или «тяжелые». Наука стремится заменить такие различения названием одного единого свойства, например «масса», способным изменять значение в определенных пределах.

 

Важным в данном случае является то, что коль ско­ро мы используем для наблюдения и описания фактов человеческой жизни в обществе нашу схему отношений, мы имеем мерило для определения адекватности наблю­дений. Необходимо наблюдать не все действия участни­ков отношения, не все их установки и т.д. Достаточно лишь установить для данной конкретной цели релевант­ный аспект этого отношения. Чтобы по возможности об­легчить такого рода наблюдение, для каждого релевантно­го дескриптивного аспекта следует создать классификацию типов на основе адекватных критериев, чтобы исследо­ватель смог размещать свои наблюдения в рамках кон­цептуальной схемы. Только тогда, когда такая классифи­кация разработана и выверена, становится возможным ограничить наблюдение небольшим числом «идентифи­цирующих» фактов. Однако объем наблюдений, необхо­димый для идентификации, не может быть задан априорно, а зависит от характера фактов и.состояния наших знаний в данной области. Но тенденция научного про­гресса состоит в последовательном уменьшении этого объема. Это происходит двояким образом. Во-первых, некоторые факты могут быть отброшены как нерелеван­тные. Так, для целей теории гравитации иррелевантной и поэтому не подлежащей измерению является плотность тела. Во-вторых, можно установить взаимосвязи между релевантными фактами, так что обнаружение одних фак­тов позволит делать заключение о существовании других, без специальных усилий для их наблюдения. Так, для того чтобы опознать в объекте «человека» в биологическом смысле, нет нужды вскрывать его череп и убеждаться, что в нем действительно заключается человеческий мозг.

Таким образом, важнейшей функцией такой вторич­ной дескриптивной схемы, как схема социальных отно­шений, является функция научной экономии, уменьше­ния объема наблюдений и верификаций, необходимых для вынесения адекватных суждений. О второй функции уже говорилось: это такой способ описания фактов, который не позволял бы довести расчленение единиц до такой гра­ни, когда исчезают релевантные эмерджентные свойства. То, что схема отношений вторична по отношению к дей­ствию, обосновывается следующими соображениями. Вполне возможно концептуально отделить элементарные действия от социального отношения, но совершенно не­возможно даже концептуально изолировать социальное отношение от действий его участников. Это является дес­криптивным аспектом систем действия, неразрывно свя­занным со множеством индивидов и их поступков.

Уже обращалось внимание на тот факт, что схема действия предполагает наличие действующего лица (ак­тора). Это такое же фундаментальное представление дд^я концепции действия, как представление о знающем субъекте для концепции знания. «Знание» просто невоз­можно себе представить иначе, как нечто знаемое субъек­том. Точно так же действие есть серия поступков одного или более действующих лиц. Для достижения поставлен­ной здесь цели нет необходимости углубляться в чрезвычайно трудные философские проблемы, связанные с кон­цепцией «я» или «эго». В настоящем контексте будет до­статочно всего лишь нескольких соображений.

Во-первых, можно отметить, что эта сторона концеп­ции действия снова возвращает нас к вопросу о свойстве органичности систем действия. С этой точки зрения то, что понимается под «актором», представляет собой вид отно­шения различных единиц друг к другу. Покуда это представ­ление сохраняет силу, знание внутренних свойств концеп­туально изолированной единицы действия представляется недостаточным для его понимания. В дополнение к этому необходимо знать, чье это действие и в каком отношении оно находится к другим действиям того же актора. Так, в описании любой конкретной системы действия единствен­но возможным принципом дескриптивной организации еди­ниц является их группировка в соответвии с тем, какому из акторов они принадлежат.

Так возникает понятие индивида или личности. Ло­гика ситуации здесь по сути такая же, как и в только что рассмотренном случае. Следовательно, для наших целей понятие «личность» нужно рассматривать как дескрип­тивную систему координат, в соответствии с которой описываются факты человеческого действия. В этом смысле личность есть не что иное, как совокупность еди­ниц действий, наблюдаемых и описываемых в контекстах их отношения к единичному актору. Но личность все­гда в большей или меньшей степени является органи­ческой системой действия, и как таковая она имеет свои эмерджентные свойства, не выводимые из свойств ато­мистически представленных единичных действий.

Коль скоро это верно, появляется возможность ис­пользовать «сокращенную запись», подобную той, кото­рая используется в схеме взаимоотношений. Необходи­мо наблюдать не все единичные действия изучаемого лица, а лишь те из них, которые дают возможность иден­тифицировать его как определенный, теоретически реле­вантный тип личности. Объективно эти идентифицирую­щие свойства могут называться чертами характера, Объективно — установками. Они идентифицируются в терминах определенной классификации, как и в случае схемы взаимоотношений. Таким образом, с точки зрения наших¹⁹ целей схема личности — это еще одна вторичная дескриптивная схема действия. Это организованная сис­тема единичных действий, объединенных их общей при­надлежностью к одному и тому же актору.

¹⁹ Это представление вовсе не обязательно совпадает с психологической концепцией личности.

 

Этот процесс «агрегации» может быть, однако, про­веден еще на один шаг дальше. Когда речь идет о систе­мах действия, состоящих из множества акторов, они мо­гут быть описаны как группы, т.е. как более крупный агрегат. Этот агрегат может мыслиться как состоящий из индивидов, выступающих в качестве единиц. Индивид, в этом контексте, становится членом группы. Несомненно, что группы, в этом смысле, также имеют эмерджентные свойства, не выводимые из свойств лиц, взятых в концеп­туальной изоляции от их членства в группе. Во всяком случае свойства групп могут быть описаны без детализа­ции всех черт характера и установок их членов, чем дос­тигается дальнейшая экономия описания.

Правильно сказать, что индивид является составной единицей групповой структуры. Но отсюда не следует, что одно и то же лицо не может быть одновременно чле­ном множества групп. Напротив, люди обычно участву­ют во многих группах одновременно. Таким образом, вся личность целиком не включена в какую-то одну группу. В то же время существуют, конечно, ограничения в смыс­ле совместимости членства в разных группах. К примеру, человек не может быть одновременно членом католичес­кой и баптистской церкви. Это вопрос характера отдель­ных групп или типов групп и их отношения друг к другу.

Вместе с тем групповая схема в данном контексте тоже должна рассматриваться как вторичная по отноше­нию к схеме действия. Не существует групповых свойств, не сводимых к свойствам систем действия, и нет аналити­ческой теории групп, которая не переводилась бы на язык теории действия. Самым ярким здесь является пример Дюркгейма. Его анализ природы социальных групп пря­мо вел к схеме действия и общей теории действия.

После всего сказанного нет необходимости разъяс­нять, что генерализация понятий единицы или части²⁰ на всех этих уровнях может, при надлежащей осторожнос­ти и для должным образом ограниченных целей, дать эм­пирические обобщения, способные объяснить многие яв­ления. В качестве предосторожностей можно упомянуть две. Во-первых, указанные понятия имеют силу только для небольших диапазонов изменения обстоятельств, ибо слишком большие диапазоны делают недействительной исходную посылку, согласно которой для практических целей особые постоянные отношения между значениями аналитических элементов, которые в данном конкретном случае выражены этими типовыми понятиями, уже не являются настолько несущественными, чтобы ими мож­но было пренебречь. Во-вторых, как уже неоднократно говорилось, до тех пор, пока мы имеем дело с органи­ческим целым, его части или единицы представляют со­бой не реальные сущности, а абстракции. Поэтому их употребление требует особенно большой осторожнос­ти, чтобы избежать ложной конкретизации, которая не­избежно вкрадывается в анализ, если об этом забыть и рассматривать эти единицы как реальные части, констан­ты, находящиеся в сложных процессах изменения. Ре­зультатом такого подхода станет неправомерное сведе­ние органических целостностей к «мозаике» составных частей.

²⁰ Не только единицы действия, но и социальные отношения, личности и группы могут выступать в качестве единиц социальных систем.

 

Сказанного достаточно, чтобы показать весьма тес­ное отношение понятия единицы на всех этих различных Уровнях сложности к системе координат действия. Такие понятия не имеют смысла для теории действия, если их нельзя выразить в терминах последней как конкретные элементы действия или как единицы действия в некоторой комбинации. Это утверждение оказалось верным Даже для случаев, когда факты формулируются не прямо в терминах схемы действия, а в терминах отношения, в схемах личности или групп. Ибо все три схемы высту­пают как вторичные по отношению к схеме действия. Тре­бования системы координат ставят определенный предел имеющему смысл делению исторических феноменов на составные части, так как при превышении этого предела они теряют смысл с точки зрения системы координат. В этом смысле система координат определяет предел абст­ракции.

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: