Роль аналитических элементов

В ряде мест настоящей работы мы уже останавлива­лись на роли аналитических элементов. Добавить к ска­занному следует лишь немногое. Во-первых, нужно еще раз подчеркнуть, что анализ по элементам и анализ по единицам суть не разные стадии научной абстракции, а два различных их вида в двух различных плоскостях. Пользуясь зиммелевским выражением, можно сказать, что эти два вида абстракции есть «две прямые, проведен­ные через факты», но в том смысле, что первый вид ана­лиза представляет собой участок прямой, далее всего отстоящий от конкретного, а второй — участок той же прямой, близко расположенной к конкретному, но не в том смысле, что они параллельны, поскольку эти прямые пересекаются. Опять-таки метафорически можно изоб­разить анализ по единицам как основу эмпирической ре­альности, а анализ по элементам как ее поток.

С точки зрения анализа по элементам, каждая конк­ретно или концептуально изолируемая единица или часть являет собой специфическую комбинацию частных зна­чений одного или нескольких аналитических элементов. Каждый «тип» есть постоянный набор отношений меж­ду этими значениями. Со своей стороны, элемент есть универсалия, частными случаями которой могут являть­ся: 1) определенная аналитическая единица, взятая в це­лом, 2) один или несколько фактов, описывающих эту единицу, 3) выражение одного или нескольких эмерджен-тных свойств сложных комбинаций таких единиц. Любая атомистическая система, рассматривающая только свой­ства, обнаруживающие себя в элементарном действии или в любой другой единице, не способна адекватным образом учесть элементы последнего типа, поэтому по отношению к сложным системам она является неопре­деленной.

Нужно также уточнить принятый здесь смысл слова «эмерджентный», так как с ним могут быть связаны раз­личные представления. В данной работе оно имеет стро­го эмпирическое значение, подразумевающее общие свой­ства сложных систем явлений, которые эмпирически определимы в своих частных значениях и, как можно ус­тановить с помощью сравнительного анализа, изменяют­ся в своих частных параметрах независимо от других свойств. В этом они не отличаются от любых других об­щих свойств. Отличие эмерджентных свойств от элемен­тарных связано только с тем, что при анализе системы по единицам, доведенном до определенной границы, они исчезают и перестают быть наблюдаемыми. Мы уже дос­таточно подробно разъясняли это на примере экономи­ческой рациональности. Существование и эмпирическая важность эмерджентных свойств в указанном выше смыс­ле является, как мы убедились, мерой ограниченности системы. Эти свойства имеют фундаментальное значение для систем действия.

Из этого ни в коем случае нельзя делать вывод, что «реальной» является только конечная единица, релевант­ная данной системе (в нашем случае — это элементарное действие со своими элементарными свойствами), а эмерд-жентные свойства суть нечто «производное» или «фик­тивное». Такое представление было бы отходом от эмпи­рической основы науки²¹. При вычленении аналитических элементов факты должны браться такими, какими мы их находим. Критерием всегда является эмпирически верифи­цируемое независимое изменение значений элементов.

²¹ Метафизический атомизм.

Там, где это изменение можно зафиксировать, имеется «реальный» элемент, независимо от того, является ли он элементарным или эмерджентным. Фактически в науке не существует другого критерия реальности. Сказанное от­носится и к самой единице действия, которую тоже мож­но было бы объявить «фикцией». Подобно аристотелевой «руке» понятие единицы действия является «реальной ча­стью» системы действия «только в переносном смысле», но это не отменяет ее эмпирического характера в указан­ном смысле этого слова. Аналогично и в концепции эмерджентности нет ничего мистического. Это просто способ обозначения определенных черт наблюдаемых фактов.

Теперь можно понять, как аналитические элементы связаны с обсуждающимися ранее двумя другими вида­ми концептуализации. Любая действительная или гипо­тетическая конкретная сущность, описываемая в терми­нах какой-то системы координат, должна иметь свойства. Это одно из фундаментальных требований мышления об эмпирической реальности, феноменологический факт. В пределах данной системы координат имеется конечное число таких свойств, которые в совокупности дают адек­ватное²² описание изучаемого явления.

Элемент упорядоченности в конкретных явлениях, рассматриваемых под аналитическим углом зрения, со­стоит в том, что, хотя эти свойства в своих частных зна­чениях являются переменными, их значения находятся в определенных постоянных отношениях друг к другу. Упо­рядоченность состоит в этом постоянстве отношений, а также в постоянстве определения элементов теоретичес­кой схемы в определенном диапазоне их измерения.

²² Критерий «адекватности» устанавливается вопросами, на которые в рам­ках данной теоретической системы нужно ответить, чтобы достичь опре­деленного решения поставленной проблемы.

Значениями аналитических элементов являются кон­кретные данные, факты, полученные путем наблюдения, и комбинации фактов. Их изменения суть протекающие во времени конкретные процессы. Следовательно, схема действия в форме такого каркаса из аналитических эле­ментов обретает иной смысл, нежели в том случае, когда она выступает в роли дескриптивной схемы. Образуя ана­литический каркас, элементы имеют уже причинную за­висимость в том смысле, что изменение величины одного влечет за собой изменение величины других. Схема «сред­ства—цель» становится прежде всего узловой конфигу­рацией для причинного объяснения действия. Кроме того, специфической особенностью этой схемы является ее соотнесенность с субъективным аспектом. Она включает в себя как внешние по отношению к актору процессы, так и реальные процессы, происходящие в его сознании.

На этом уровне схема действия, включая свой цент­ральный компонент «средства—цель», уже перестает быть чисто феноменологической; она приобретает не просто дескриптивную, а причинную значимость и таким путем охватывает «реальные субъективные процессы» мотива­ции. Она становится в гуссерлевском смысле «психологи­ческой»²³. Но ее феноменологический аспект, как систе­мы координат, не исчезает, а имплицитно присутствует при любом использовании схемы действия. Именно этот эле­мент связывает воедино дескриптивную и аналитическую схемы действия. Аналитическая теория действия может применяться для объяснения только таких систем фактов, которые могут быть описаны в терминах дескриптивной схемы действия или одной из производных от нее схем, т.е. для явлений, в конечном счете сводимых посредством рас­членения на единицы к единичным действиям и их систе­мам. Таким образом, все три вида концептуализации в выс­шей степени тесно связаны между собой.

²³ Ср. Husserl, op. cit. Это, естественно, не единственное значение, которое мо­жет иметь аналитически определяемая наука психология. Наше определение подразумевает лишь: 1) что существование явлений есть эмпирический, а не «идеальный» факт, каким является, например, математическая теорема; 2) что явления эти доступны анализу в терминах субъективных категорий в том смыс­ле, в каком это понятие употребляется в настоящей работе. Чтобы сделать из психологии науку о психологических явлениях в гуссерлевском значении, нуж­но, чтобы она стала синтезом всех наук о действии.

Мы уже неоднократно предупреждали о том, что на­стоящее исследование не содержит попытки дать систе­матическое изложение аналитического аспекта теории действия. Скорее оно ограничивается задачей создания структурного наброска обобщенных систем действия, к которым могла бы быть применена такая аналитическая теория. Однако эти два способа концептуализации часто накладываются один на другой, поэтому в нашей работе так много говорится о переменных и аналитических эле­ментах. Но мы даже не пытались рассматривать проблему построения системы переменных. Наша ограниченная за­дача сама по себе оказалась достаточно внушительной и без дополнительных усложнений, которые повлекло бы за собой включение в рамки исследования проблемы постро­ения такой системы. Но решение поставленной нами зада­чи создает некоторые предварительные условия, необхо­димые для систематической работы над второй проблемой. Наряду с другими аспектами, наше исследование, показав, что представление об обобщенной системе в ее структур­ном аспекте является практически полезным, продемон­стрировало логическую осуществимость²⁴ задачи созда­ния соответствующей системы элементов и их отношений.

Чтобы у читателя не создалось впечатления, что на основе разработанной здесь системы в ее структурном контексте невозможно сформулировать никаких анали­тических законов, полезно будет высказать предположе­ние, что основа для формулирования одного из законов весьма широкого диапазона и значения у нас имеется. Этот закон может быть в предварительном виде сформу­лирован следующим образом: «В любой конкретной сис­теме действия процесс изменения, коль скоро он вообще объясним в терминах тех элементов действия, которые сформулированы на базе отношения «средства—цель», внутренне присущего системе, может происходить лишь в направлении приближения к реализации рациональных норм, рассматриваемых как обязательные для акторов, функционирующих в этой системе». Иначе говоря, такой процесс действия может прогрессировать только в на­правлении увеличения свойств рациональности.

²⁴ Как мы видели, Вебер придерживался бы здесь противоположного мнения.

В такой формулировке этот закон разительно напо­минает второй закон термодинамики, в котором также формулируется направление изменения в системе, в дан­ном случае — в физической системе. При этом изменение происходит в сторону увеличения энтропии. Потенциаль­ная энергия превращается в кинетическую, т.е. в действие в физическом смысле этого слова. Рациональность зани­мает в системах действия логическое место, аналогичное энтропии в физических системах (по крайней мере, в рам­ках классической физической теории). Энергия усилий в процессе действия преобразуется в реализацию целей или в соответствование нормам. Рациональность есть, по край­ней мере, одно из свойств, в терминах которого может быть измерена глубина этого изменения в любой данной систе­ме в любой данной точке процесса изменения.

Эта концепция закона возрастающей рациональности, как фундаментального обобщения, касающегося систем действия, конечно, не является оригинальной. Она прояв­ляется как фундаментальное обобщение в работах Вебера, в его концепции нарастания рациональности. По его пред­ставлениям, все системы действия движутся в этом направ­лении. Правда с точки зрения Вебера существуют два ос­новных типа различия: во-первых, различия конкретного содержания целей и норм, на реализацию которых направ­лена рационализация действия, и, во-вторых, различия в размерах и силе препятствий, стоящих на пути этого про­цесса. Следует, однако, отметить, что второй тип различий, сформулированный, главным образом, в веберовской кон­цепции традиционализма, касаются только степени процес­са рационализации, но не его направления²⁵.

²⁵ Веберовское обобщение нуждается в уточнении ввиду того факта, что важное отношение «средства—цель» не единственная норма, управляю­щая системами действия таким наиболее общим образом.

Имеется и другая интересная параллель между веберовским процессом рационализации и вторым законом термодинамики. В рамках классической физики указан­ный закон послужил основанием для фаталистических выводов о «тепловой смерти » физической вселенной. По­разительно, что и сам Вебер, и его толкователи, пришли на основании его теории рационализации к подобным фа­талистическим прогнозам. Форма выражения здесь тоже аналогична физической: в терминах Вебера запас ха­ризматической энергии как бы истощается в процессе ра­ционализации, и в результате остается «мертвый меха­низм».

В предварительном порядке можно высказать пред­положение, что в обоих случаях фаталистические выво­ды получаются по одной и той же причине, а именно — в силу материализации теоретических систем. Профессор Уайтхед вскрыл следствия ошибочного перенесения тео­рии на конкретную данность для классической физики. Выше мы видели, как Вебер таким же точно образом, ошибочно пытался наложить на реальность свои идеаль­ные типы. Не может быть сомнения в том, что эта его тен­денция и привела к фаталистическим интерпретациям процесса рационализации. К сожалению, за недостатком места мы не можем здесь более подробно остановиться на этой интересной параллели.