I. Цель и предмет Конвенции

ПРЕАМБУЛА

 

Правительства, подписавшие настоящую Конвенцию, яв­ляющиеся членами Совета Европы,

принимая во внимание Всеобщую декларацию прав челове­ка, провозглашенную Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций 10 декабря 1948 года,

учитывая, что эта Декларация имеет целью обеспечить все­общее и эффективное признание и осуществление провозгла­шенных в ней прав,

считая, что целью Совета Европы является достижение большего единства между его членами и что одним из средств достижения этой цели является защита и развитие прав челове­ка и основных свобод,

подтверждая свою глубокую приверженность основным свободам, которые являются основой справедливости и всеоб­щего мира и соблюдение которых наилучшим образом обеспе­чивается, с одной стороны, подлинно демократическим полити­ческим режимом и, с другой стороны, всеобщим пониманием и соблюдением прав человека, которым они привержены,

преисполненные решимости, как Правительства европей­ских Государств, движимые единым стремлением и имеющие общее наследие политических традиций, идеалов, свободы и верховенства права, сделать первые шаги на пути обеспечения коллективного осуществления некоторых из прав, изложенных во Всеобщей декларации,

согласились о нижеследующем:

 

Введение

 

1. Примирить право и свободу: такова цель, которую ставит пе­ред собой Европейская конвенция по защите прав человека и основ­ных свобод. Эта цель вытекает с ясностью из Преамбулы Конвен­ции, которая прокладывает путь следования, указывая перспективу и средства, к которым надо прибегнуть.

Посредством коллективной гарантии, которую она создает, и единомыслия, которое она порождает. Конвенция, подписанная в Риме 4 ноября 1950 года, вступившая в силу 3 сентября 1953 года и измененная в нормах процедурного порядка Протоколом № 11, вступившего в силу 1 ноября 1998 год, представляет собой точку отсчета для европейских стран, заботящихся о сохранении опыта, на котором основывается правовое Государство.

Система защиты прав человека, имеющая транснациональный характер, должна рассматриваться с точки зрения ее эффективности, эффективности проникновения через непроницаемую преграду на­ционального суверенитета и доводов требовательного Государства, которое прикрывает, даже очень часто, многочисленные нарушения прав человека. Именно этот довод имеет значение для противостоя­ния посредством коллективной европейской санкции, если хотят навязать, как внутренним, так и внешним делам Государств, «мо­раль» прав человека, которой желали от всей души отцы-основатели системы европейской защиты.

Настоящее общее право в сфере прав человека, право, разрабо­танное в Страсбурге, устанавливает нормы, которые должны дейст­вовать в ряде европейских стран — участниц Конвенции.

Вытекая из документа, предназначенного защищать человече­ское существо, эти общие нормы следуют из юридической логики, простота которой потрясает национальных юристов-практиков. Они входят, кроме того, в систему самостоятельных понятий по отноше­нию к определениям, даваемым различными системами националь­ного права.

Поэтому и важно знать, каковы общие принципы и специальные методы изучения, которые отстаивает толкование и применение положений Конвенции.

 

I. Цель и предмет Конвенции — Толкование

II. Критерии толкования — Толкование

III. Методы толкования — Толкование

В области вмешательства в целом

В области отсылки к национальному праву

В области необходимости вмешательства

В области отказа от осуществления права

В области доказывания

I. Цель и предмет Конвенции

------------Толкование-----------

 

2. Права и свободы могут жить и развиваться только в демо­кратическом обществе, юридическая регламентация которого пи­тается принципами терпимости и превосходства права. Европей­ский публичный порядок, который стремится утвердить Конвенция в области основных прав, основывается на идеях сбалансированно­сти прав и обязанностей, хотя особую ценность имеют первые. Дополнительный характер транснациональной защиты является основанием системы коллективной гарантии. Она закрепляет необ­ходимое распределение компетенции между национальным Госу­дарством и рядом административно-территориальных образова­ний, из которых состоят Государства, которые, полностью разделяя общие ценности, признают верховенство внутри каждого из административно-территориальных образований. Именно на последних, в конечном счете, возлагается задача защищать такое ценное благо, как наша европейская демократия, которой угрожа­ет опасность как внутри, так и за пределами наших границ.

 

3. Публичный порядок свободных демократий. «Принимая эту Конвенцию, Договаривающиеся Государства не ставят целью уста­новление взаимных прав и обязанностей, необходимых для пресле­дования соответствующих национальных интересов, но стремятся реализовать цели и идеалы Совета Европы, провозглашенные в Уставе, и установить публичный порядок, общий для свободных демо­кратий Европы, для сохранения общего наследия политических, идеологических традиций, свободы и верховенства права» (CommEDH, D 788/60, Autrichec. Italic, Ann. Vol. 4, p. 117, spec. p. 139).

4. Природа обязательств, принятых на себя Государствами. «Обязательства, подписанные Договаривающимися Государствами в Конвенции, имеют по существу объективный характер, то есть они имеют целью защитить основные права частных лиц от нарушений со стороны Договаривающихся Государств, а также создать субъективные и взаимные права между последними» (CommEDH.D 788/60, Autriche с. Italic, Ann. Vol. 4, p. 117, spec. p. 141).

5. Природа Конвенции. «Конвенция и дополнительный Прото­кол, касающийся отношений, которые раскрывают внутренний пра­вопорядок Договаривающихся Государств, являются международ­ными документами, имеющими, по существу, целью установление определенных международных норм, которые должны соблюдаться Договаривающимися Государствами в отношениях с лицами, нахо-1ящимися под их юрисдикцией (статья 1 Конвенции)» (Aff. Linguisique beige, Предварительные возражения, р. 19, § 3).

6. Цель и объект защиты. «Целью, которую поставили перед собой Договаривающиеся Стороны, чтобы достигнуть ее, в общем виде посредством Европейской конвенции по правам человека, является эффективная защита основных прав человека, и это, без со­мнения, является результатом не только исторических обстоятельств, в которых была принята Конвенция, но также социального и технического развития нашего времени, которое предлагает Госу­дарствам значительные возможности для осуществления этих прав. Также Конвенция содержит справедливое равновесие между защитой общего интереса сообщества и соблюдением основных прав человека, придавая особую ценность этим последним» (Aff. Linguisique beige, (no существу), р. 32, §5).

7. Соблюдение национальных особенностей. «Основная цель Конвенции заключается в том, чтобы «установить определенные международные стандарты, которые должны соблюдаться Договаривающимися Государствами в их взаимоотношениях с лицами, на­ходящимися под их юрисдикцией» (...). Сказанное не означает требования абсолютного единообразия: Договаривающиеся Государства остаются свободными в выборе средств, которые они счи­тают надлежащими, а Европейский Суд не может забывать об осо­бенностях их материального и процессуального права» (Sunday Times n 1,61).

8. Эффективность гарантий. «Предмет и цель Конвенции как правового акта, обеспечивающего защиту прав человека, требуют, чтобы се нормы толковались и применялись таким образом, чтобы сделать ее гарантии реальными и эффективными (...). Кроме того, любое толкование прав и свобод, которые гарантируются, должно соответствовать "общему духу Конвенции — правового акта, целью которого является обеспечение и развитие идеалов и ценностей де­мократического общества"«(Soering,87; см. также McCann et al, 146).

9. Эффективность гарантий. «Цель настоящей Конвенции со­стоит в защите не теоретических и призрачных прав, а прав кон­кретных и действительных». (Artico,33; R.M.D. с. Suisse, 51).

10. Эффективность гарантий. «Предмет и цель Конвенции как правового акта, обеспечивающего защиту прав человека, требу­ют, чтобы ее нормы толковались и применялись таким образом, что­бы сделать ее гарантии реальными и эффективными» (Loizidou, Предварительные возражения, 72).

11. Дополнительный характер механизма защиты. «Меха­низм защиты, установленный Конвенцией, имеет дополнительный характер по отношению к национальным системам гарантий прав человека (.,.). Конвенция поручает первым делом каждому из Договаривающихся Государств заботу обеспечения пользования правами и свободами, которые она закрепляет. Институты, созданные ей, способствуют этому со своей стороны, но они «вступают в игру» только путем искового производства и после исчерпания внутрен­них средств правовой защиты (статья 26)». (Hahdyside,48).

12. Исчерпание внутренних средств правовой защиты: до­полнительный характер системы защиты. «Надзорный меха­низм, учрежденный Конвенцией, является субсидиарным по отно­шению к национальным системам защиты прав человека. Этот принцип отражен в правиле, сформулированном в статье 26 Конвен­ции, которое "устраняет Государство от ответа перед международ­ным органом за свои действия до того, как они не имели возможности разрешить дело должным образом с помощью своей собствен­ной правовой системы"» (Ahmet Sadik,30).

13. Национальная и транснациональная защита. Принцип субсидиарности (дополнительного характера). «Своей системой коллективной гарантии прав, которую она устанавливает. Конвен­ция усилила, в соответствии с принципом субсидиарности, защиту, которая предлагается на национальном уровне, не навязывая каких-либо ограничений (статья 60 Конвенции)» (Partie communiste unifie de Turquie et al, 28).

14. Область неотъемлемых суверенных прав юрисдикции на­циональных судов. «В принципе. Суду не надлежит оценивать фак­тические основания, которые привели национальный суд к приня­тию того или иного решения, при условии соблюдения положений Конвенции. В противном случае, Суд взял бы на себя функции суда третьей или четвертой инстанции, и не признал бы ограничения сво­их функций». (Kemmache n 3,44).

15. Согласованность между правами и обязанностями. «Суд согласен с Комиссией, что системе Конвенции присуща согласован­ность между требованиями защиты демократического общества и прав частных лиц. Как говорится в Преамбуле Конвенции, соблюде­ние "основных свобод зависит, с одной стороны, от подлинно демо­кратической системы и, с другой стороны, от общего понимания и соблюдения прав человек, которые провозгласили Договариваю­щиеся Стороны"». (Klass, 59).

16. Согласованность между правами и обязанностями. «Для всей Конвенции характерен поиск справедливого баланса между требованиями обеспечить общие интересы общества и защитить ос­новные права человека» (Soering, 89).

17. Согласованность между правами и обязанностями. За­щита демократического общества. «Системе Конвенции присуща согласованность между требованиями защиты демократического общества и прав частных лиц» (Partie communiste unifie de Turquie et at, 32).

18. Европейский публичный порядок и защита демократиче­ского общества. «Суд, в связи с этим, напоминает, что демократия представляет собой основную черту европейского публичного порядка. Именно это следует из Преамбулы Конвенции, которая устанавливает очевидную связь между последней и демократией, уточняя, что защита и развитие прав человека и основных свобод зави­сит, с одной стороны, от подлинно демократической политической системы и, с другой стороны, от общего понимания и соблюдения прав человека» (Ahmed et al, 52).

19. Принципы, лежащие в основе понятия «демократическое общество». Соблюдение политического Ш1юрализма, представ­ленного политическими партиями. «Без всякого сомнения, демо­кратия является основным элементом "европейского публичного порядка".

Прежде всего, это следует из Преамбулы Конвенции, которая устанавливает очевидную связь между Конвенцией и демократией, заявляя, что защита и развитие прав человека и основных свобод зависит от подлинно демократического политического режима, с одной стороны, и от общего понимания и соблюдения прав челове­ка, с другой стороны. В той же Преамбуле устанавливается, что ев­ропейские Государства имеют общее наследие идеалов и политиче­ских традиций, соблюдения свободы и верховенства права. Суд увидел в этом общем наследии ценности, лежащие в основе Конвен­ции; неоднократно Суд напоминает, что Конвенция предназначена для защиты и содействия идеалам и ценностям демократического общества.

Кроме того, статьи 8, 9 и 11 Конвенции требуют оценки вмеша­тельства в осуществление прав, которые они предусматривают в той мере, в какой это необходимо в демократическом обществе. Единст­венной формой, способной оправдать необходимое вмешательство в одно из этих прав, является форма, которая может ссылаться на де­мократическое общество. Таким образом, демократия предстает в качестве исключительной политической модели, предусмотренной Конвенцией, и, стало быть, единственной, которая совместима с ней.

Со своей стороны, Суд признал определенное количество поло­жений Конвенции в качестве характеристик демократического об­щества. Так, Суд уже в своем первом постановлении (решение по делу Lawless против Ирландии от 14 ноября 1960 г., серия А n 1, р. 13) решил, что в любом демократическом обществе, в смысле Преамбулы и других положений Конвенции, процедура в судебном органе должна иметь состязательный и публичный характер, и что этот основной принцип установлен статьей 6 Конвенции. В наиболее близком по смыслу к тому, о чем говорилось выше, Суд не раз на­поминал, например, что свобода выражения представляет собой од­но из существенных оснований демократического общества, одно из первостепенных условий его развития и развития каждого, в то вре­мя как Суд указал на важность статьи 3 Протокола № 1, причем это положение устанавливает основной принцип, характерный для под­линно демократического политического режима» (Partie communists unifie de Turquie et al.,45).

20. Европейский публичный порядок и защита демократиче­ского общества. В частности: местные органы власти. «Для Су­да это понятие подлинно демократического политического режима применяется как на местном, так и на национальном уровне, прини­мая во внимание меру, в которой местным органам власти были пе­реданы полномочия на принятие решения, и близость избирательно­го корпуса по отношению к политикам, которых утверждают депутаты местных органов власти. Также нужно принять к сведе­нию, что преамбула Европейской Хартии местного самоуправления, принятая Советом Европы, провозглашает, что "местные органы власти являются одним из основных принципов любого демократи­ческого режима"«(Ahmed et al, 52).

21. Политическая партия. Программа, посягающая на кон­ституционные основы Государства. «Ассоциация, в том числе политическая партия, не может быть лишена защиты, предоставляе­мой Конвенцией, лишь потому, что ее действия расцениваются на­циональными органами власти как подрыв конституционных основ Государства и требуют применения запретительных мер. Как Суд уже об этом говорил, если национальные органы власти имеют пра­во выбирать меры, которые они посчитают необходимыми для со­блюдения принципа верховенства права или для обеспечения кон­ституционных прав, они должны их применять в соответствии с их обязанностями на основании Конвенции и при условии контроля со стороны органов, предусмотренных последней» (Partie communiste unifie de Turquie et al.,27; см. также Partie socialiste et al, 29).

22. Подлинно демократический резким. «Суд должен следить за тем, чтобы ''подлинно демократический политический режим'' существовал в странах, в которых применяется Конвенция, и, в этом контексте, он должен уделять внимание не только чисто законодательным полномочиям определенного органа, но также и роли, которую играет последний в законодательном процессе в целом» (Matthews,49).

23. Справедливое отношение к меньшинствам. «Хотя иногда и нужно подчинять интересы личности интересам группы, демокра­тия не сводится к постоянному превосходству мнения большинства; она предполагает равновесие, которое обеспечивает справедливое отношение к меньшинствам и которое исключает любое злоупот­ребление преобладающим положением» (Young, James et Webster.63).

24. Обращение, относящееся к части населения. Утвержде­ние дискриминации по этническому признаку. Изоляция, ограничен­ная свобода передвижения, надзор и никакой перспективы обновле­ния или освобождения населения. Обращение, унижающее достоин­ство. «Условия, в которых это население обречено жить, унижают человеческое достоинство и нарушают само понятие уважения этого достоинства членов данной общины» (Chypre с. Turquie,309).

25. Защита институтов демократии. «Суд, принимая во внимание рост терроризма в современном обществе, уже признавал вытекающую из Конвенции необходимость надлежащего равнове­сия между защитой в общих интересах институтов демократии и обеспечением прав личности» (Brogan et al, 48; тот же принцип, Fox, Campbell et Hartley, 28).

26. Национальная безопасность. «Суд признает, что нормаль­ное функционирование демократического общества, основанного на приоритете права, требует институтов [служба внутренней безопас­ности], которая, для того, чтобы быть эффективной, должна дейст­вовать тайно и получать необходимую защиту. Государство может таким образом защититься от действий отдельных лиц и групп, ко­торые пытаются посягнуть на основные ценности демократического общества». (Vereniging Weekblad Bluf,35).

Назад

 

II. Критерии толкования

 

-----------Толкование------------

 

27. Конвенция все более и более проявляет себя как основной ин­струмент европейского государственного порядка, который существует за географическими и структурными расслоениями. Благо­даря толкованию, производимому Судом, право, которое вытекает из его положений, полностью вписывается в рамки конституцион­ного характера, так как оно имеет целью утвердить и защищать права и основные свободы европейских граждан, какими бы ни были структуры сотрудничества Государств нашего континента. В этом смысле, надзор за соблюдением Конвенции приближается в точности к конституционному надзору по отношению к докумен­ту — Конвенции — нормы которого отсыпают к существенным положениям национальных, конституций в сфере основных прав.

Являясь одновременно международным договором, широко за­имствующим конституционные традиции Государств-членов, и основополагающим документом европейского сотрудничества в области защиты человеческих существ и достоинства личности, Конвенция нуждается в ключах чтения, могущих направлять тол­кователя для того, чтобы точно определить очертания норм, ко­торые, для того чтобы стать юридическими, являются единствен­ными в той мере, в какой они касаются прав человека и основных свобод. Учитывая это, телеологическое и эволюционное толкование занимает в ней господствующее место, которое, однако, не исклю­чает учета необходимой свободы усмотрения, которая иногда — но не всегда — должна быть сохранена за демократическим Госу­дарством, когда оно вынуждено вмешаться в осуществление права или свободы.

 

28. Позитивные обязательства. «Фактическое препятствие может нарушать Конвенцию точно так же, как и юридическое (...). Более того, выполнение обязательств по Конвенции требует време­нами совершения со стороны Государства определенных позитив­ных действий; в подобных обстоятельствах Государство не может просто оставаться пассивным» (Airey,25).

29. Позитивные обязательства. Обращение к судебной прак­тике. «На протяжении долгого времени Суд полагал, что если мно­гие положения Конвенции имеют в основном своей целью защиту личности против любого произвольного вмешательства со стороны государственной власти, то, кроме того, могут существовать пози­тивные обязательства, неотделимые от реального соблюдения рассматриваемых прав. Суд считает, что подобные обстоятельства могут возлагаться в силу статьи 8 и статьи 11. Суд также установил суще­ствование обязательства принять меры для проведения фактическо­го расследования с точки зрения статьи 2 и статьи 3; позитивное обязательство принять меры для защиты жизни может также суще­ствовать в силу статьи 2» (Ozgur Gundem,42).

30. Социально-экономические права. «Осуществление соци­ально-экономических прав в значительной степени зависит от поло­жения — особенно финансового, — в Государствах, о которых идет речь. С другой стороны, Конвенция должна толковаться в свете се­годняшних условий (...), и она нацелена на реальную и практиче­скую защиту человека в тех областях, где она действует (...). Хотя Конвенция говорит главным образом о гражданских и политических правах, многие из них в процессе реализации приобретают черты и ведут к последствиям социально-экономического характера. Поэто­му Суд, как и Комиссия, считает, что то обстоятельство, что толко­вание Конвенции может затронуть и социально-экономическую сферу, не должно само по себе быть решающим аргументом против такого толкования; жесткой границы между этой сферой и содержа­нием Конвенции не существует» (Airey,26).

31. Эволюционное толкование и сфера применения Конвен­ции (социально-экономические права). Обращение к делу Эйри. «Суд напоминает, что (...) Конвенция должна толковаться в свете сего­дняшних условий (...), и она нацелена на реальную и практическую защиту человека в тех областях, где она действует (...). Хотя Кон­венция говорит главным образом о гражданских и политических правах, многие из них в процессе реализации приобретают черты и ведут к последствиям социально-экономического характера. Поэто­му Суд, как и Комиссия, считает, что то обстоятельство, что толко­вание Конвенции может затронуть и социально-экономическую сферу, не должно само по себе быть решающим аргументом против такого толкования; жесткой границы между этой сферой и содержа­нием Конвенции не существует» (Annoni di Gussola el al.,56).

32. Ограничительное толкование. «Ограничительное толкова­ние прав и свобод личности, гарантируемых Европейской конвенци­ей о защите прав человека, противоречит объекту и цели этого дого­вора» (CommEDH, Asiatiques d'Afrique, Avis, 192, DR 78-B, p.5, spec.p.56).

33. Намерение Договаривающихся Сторон. «Европейская кон­венция о защите прав человека должна толковаться объективно, а не в соответствии с тем как она могла пониматься Стороной в момент ее ратификации» (CommEDH,Asiatiques d'Afrique, Avis,193, DR 78-B, p.5, spec. p.57).

34. Намерение Договаривающихся Сторон. «В практике Суда прочно укоренилось, что Конвенция является документом, подле­жащим толкованию в свете сегодняшних условий (...). Подобный шаг для Суда не ограничивается нормативными положениями Кон­венции, но еще соответствует положениям статей 25 и 46, которые регулируют функционирование механизма ее применения. Отсюда следует, что эти положения не должны толковаться только в соот­ветствии с намерениями их авторов, выражаемыми вот уже более сорока лет» (Loizidou, Предварительные возражения, 71).

35. Вероятность и реальность. Нужно «то и дело, для того, чтобы вынести решение о существовании посягательства на права, защищаемые Конвенцией, стремиться выявить реальное из вероят­ного и используемой терминологии» (De Jong, Baljet et Van den Brink,48).

36. Общее рассмотрение. «Конвенция (...) составляет одно це­лое. Следовательно, положение, специально предусмотренное одной из ее норм, может также относиться, в определенных аспектах, к другим нормам Конвенции» (Aff. Linguistique beige, (no существу), Р- 33, § 7).

37. Общее рассмотрение. «Конвенция и Протоколы к ней (...) составляют одно целое таким образом, что положение, регулируе­мое в основном одной из их статей, может также относиться, в опре­деленном отношении, к другим статьям» (Abdulaziz, Cabales et Balkandali, 60).

38. Эффективный надзор за вмешательством. Один из прин­ципов, лежащих в основе Конвенции, верховенство права, требует, чтобы вмешательство органов власти в права личности было подчи­нено эффективному надзору» (Silver et al, 90).

39. Надзор над вмешательством и дополнительный характер. «Выясняя, в особом случае, имело ли место или нет произвольное разделение, Суд не сможет игнорировать правовые и фактические обстоятельства, характеризующие жизнь общества в Государстве, которое, в качестве Договаривающейся Стороны, отвечает в спорном размере. Осуществляя это. Суд не может заменять собой компе­тентные государственные органы, за неимением чего он упустит из вида дополнительный характер международного механизма коллек­тивной гарантии, введенного Конвенцией, государственные органы остаются свободными в выборе мер, которые они считают надлежа­щими в областях, регулируемых Конвенцией. Надзор Суда касается только соответствия этих мер требованиям Конвенции» (Aff, Linguistique beige, (no существу), р. 34, § 10).

40. Телеологическое толкование. «Имея (...) два варианта нормо-устанавливающего договора, в равной степени аутентичных, но не являющихся совершенно одинаковыми, Суд должен, в соответст­вии с принятой международной практикой, дать им толкование, ко­торое сблизило бы их насколько это возможно. Что касается нормо-устанавливающего договора, нужно выяснить, какое толкование является наиболее подходящим с точки зрения реализации и дости­жения целей этого договора, а не то, которое дает самое ограничи­тельное толкование обязательствам Сторон» (Wemhoff,8; тот же принцип, Sunday Times n 1, 48: Brogan et al, 59).

41. Принципы толкования: Венская конвенция. «Суд напоми­нает, что Конвенция должна толковаться на основе правил, установ­ленных Венской конвенцией о праве международных договоров от 23 мая 1969 г., статья 31 п. 3(с) которой говорит о необходимости учитывать "любые соответствующие нормы международного права, применяемые в отношениях между участниками"«(Loizidou, (no существу), 43).

42. Принципы толкования: нормы международного права. «По мнению Суда, принципы, лежащие в основе Конвенции, не мо­гут толковаться и применяться в отрыве от реального положения дел. Учитывая особый характер Конвенции как договора о правах человека, Суд должен также принимать во внимание все соответст­вующие нормы международного права при решении спорных вопро­сов, касающихся компетенции Суда, во исполнение статьи 49 Кон­венции» (Loizidou, (no существу), 43).

43. Принципы толкования. Значение, которое следует прида­вать понятиям Конвенции. Ссылки на статьи 31 -33 Венской кон­венции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. «Суд повторяет, что таким, как его предусматривает "общее правило" толкования, указанное в статье 31 Венской конвенции, процесс установления истинного значения терминов договора представляет одно целое, комплексную процедуру. Вышеуказанное правило, строго интегрированное, ставит на один уровень различные положе­ния, которые перечислены в четырех пунктах статьи» (Witold Litwa, 58).

44. Принципы толкования. Значение, которое следует прида­вать понятиям Конвенции. Ссылки на статьи 31-33 Венской кон­венции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. и на различные положения, содержащиеся в четырех пунктах этой статьи. «Последовательность, в которой эти положения содержатся в статье 31 Венской конвенции, указывает на развитие процесса тол­кования договора. Прежде всего, нужно установить обычное значе­ние, которое следует придавать терминам, используемым в догово­ре, — в их контексте и в свете объекта и цели договора, как указано в п. 1 статьи 31. Это относится, в частности, к положениям, которые, как, например, статья 5 § 1 Конвенции, называют исключения из общего правила и которые, по этой причине, не могут быть предме­том расширительного толкования» (Witold Litwa, 59).

45. Принципы толкования Конвенции. Учет норм междуна­родного права. «Европейский Суд напомнил, что Конвенция должна толковаться в свете правил, установленных Венской конвенцией о праве международных договоров от 23 мая 1969 г., и что п. 3(с) ста­тьи 31 Венской конвенции указывает, что должны приниматься во внимание «любые соответствующие нормы международного права, применяемые в отношениях между сторонами». Европейская кон­венция о правах человека, включая Статью 6, не может толковаться изолированно от иных норм права. Европейский Суд должен внима­тельно отнестись к особому характеру Конвенции как к соглашению о защите прав человека и принимать во внимание соответствующие нормы международного права. Конвенция должна, насколько это возможно, толковаться в соответствии с иными нормами междуна­родного права, частью которого она является, включая нормы, отно­сящиеся к предоставлению Государству иммунитета» (Al-Adsani, 55; Fogarty, 35; McElhinney, 36).

46. Принципы толкования. Конвенция должна толковаться на основе правил, установленных Венской конвенцией 1969 года. При толковании Конвенции Суд стремится «установить обычный смысл понятия «находящийся под их юрисдикцией» в данном контексте и в свете объекта и цели Конвенции. Европейский Суд также рассмот­рит «последующую практику применения договора_; которая уста­навливает соглашение участников относительно его толкования» (Bankovic et al., Dec., 56).

47. Принципы толкования. Конвенция должна толковаться на основе правил, установленных Венской конвенцией 1969 года. «Более того, подп, (с) п. 3 статьи 31 указывает, что должны прини­маться во внимание "'любые соответствующие нормы международ­ного права, применяемые в отношениях между участниками". В це­лом Европейский Суд напомнил, что принципы, лежащие в основе Конвенции, не могут толковаться и приниматься изолированно. Ев­ропейский Суд должен также принимать во внимание любые приме­нимые нормы международного права при рассмотрении вопросов относительно юрисдикции Европейского Суда и, следовательно, оп­ределить ответственность Государства в соответствии с регулирую­щими принципами международного права, хотя он не должен забы­вать особый характер Конвенции как договора о правах человека. Конвенция должна толковаться, насколько это возможно, в гармо­нии с другими принципами международного права, частью которого она является» (Bankovic et al, Dec., 57).

48. Принципы толкования. Конвенция должна толковаться на основе правил, установленных Венской конвенцией 1969 года. «Да­лее, Европейский Суд напомнил, что travaux preparatories можно также принимать во внимание при соответствии смысла, вытекаю­щего из применения статьи 31 Венской конвенции 1969 года, или определения смысла, если толкование согласно статье 31 Венской конвенции 1969 года оставляет смысл "двусмысленным или неяс­ным" или ведет к результату, который "является явно абсурдным или неразумным" (статья 32 Венской конвенции)» (Bankovic et al, Dec., 58).

49. Специфичность Конвенции. «При толковании Конвенции необходимо учитывать ее особый характер как договора о коллек­тивной гарантии прав человека и основных свобод» (Soering, 87; тот же принцип, Cruz Varas, 94).

50. Объект и цель Конвенции. «Суд напоминает, что объект и цель Конвенции как договора о коллективной гарантии прав челове­ка и основных свобод призывают к толкованию и применению ее положений с учетом ее особого характера и таким образом, чтобы ее требования оказались конкретными и действительными» (Yasa, 64).

51. Специфичность Конвенции: «тот, кому положено боль­ше, не должен принуждаться получить меньше». «Кроме того, в области прав человека тот, кто может больше, не должен неизбежно получать меньше. Конвенция разрешает, при наличии определенных условий, некоторые весьма суровые формы обращения с людьми, такие, как смертная казнь (второе предложение п. 1 статьи 2), тогда как в то же самое время она запрещает другие, которые в сравнении со смертной казнью могут рассматриваться как относительно мяг­кие, например "незаконное" задержание на короткий период време­ни (п. 1 статьи 5) или высылка гражданина из его страны (п. 1 статьи 3 Протокола № 4 к Конвенции). Возможность подвергнуть лицо од­ной из форм обращения, указанных первыми, не означает возможно­сти подвергнуть его тем видам обращения, что упомянуты вторыми, даже если он согласен или не противодействует этому» (Deweer, 53; тот лее принцип, F. с. Suisse, 38).

52. Природа обязательств; высылка или экстрадиция. «Со­гласно общим положениям международного права Государство мо­жет, в силу своего суверенитета, контролировать въезд иностранцев на свою территорию и их выезд с этой территории; (...) Тем не ме­нее, Государство, которое подписало и ратифицировало Европей­скую конвенцию о защите прав человека, должно считаться давшим согласие на ограничение свободного осуществления прав, которые ему предоставлены общими положениями международного права, включая его право контролировать въезд и выезд иностранцев, в пределах обязательств, которые оно взяло на себя в силу этой Кон­венции» (D 434/58, Ann. Vol. 2, 355, spec. p. 373).

53. Соблюдение обязательств. «Для соблюдения обязательств по Конвенции важно существо, а не форма» (Margaret Murray et al., 68).

54. Исторические особенности. «Древность нормы внутриго­сударственного права не оправдывает невыполнение нынешних тре­бований международного права, но она может, при случае, поддер­жать мнение, что подобное невыполнение не имеет места» (Delcourt, 36).

55. Национальные особенности. «Тот факт, что страна занимает, в результате постепенного развития, изолированное положение в том, что касается ее законодательства, не свидетельствует неизбеж­но о том, что подобное законодательство противоречит Конвенции» (F. с. Suisse, 33).

56. Эволюционное толкование. Конвенция «открыта для толко­вания в свете условий сегодняшнего дня» (Soering, 102; Sigttrjonsson, 35; см. также, Marckx, 41).

57. Эволюционное толкование. «Конвенция должна толковать­ся в свете сегодняшних условий и, в особенности, с учетом значимо­сти принципа не дискриминации» (Burghartz, 28).

58. Эволюционное толкование. «Конвенция открыта для толко­вания в свете условий сегодняшнего дня, как это обоснованно отме­тила Комиссия» (Туrer, 31).

59. Эволюционное толкование. «Конвенция толкуется в свете представлений, преобладающих в наши дни в демократических Го­сударствах» (Guzzardi, 95).

60. Эволюционное толкование. Тем не менее, «Суд не может извлекать (из Конвенции), посредством расширительного толкова­ния, право, которое не было в нее изначально включено» (Johnston et al, 53).

61. Эволюционное толкование. Пределы, «Если Суд должен предпринять деятельный и ловкий шаг для толкования Конвенции, которая открыта для толкования, ему нужно также следить за тем, чтобы любое даваемое им толкование соответствовало основным целям, преследуемым договором, и сохраняло логичность (последо­вательность), которую должен иметь договор как система зашиты прав человека» (Pretty, 54).

62. Роль Суда, Соблюдение прецедентов и эволюционное тол­кование. «Европейский Суд счел, что, хотя он формально не обязан следовать своим предыдущим решениям, но будет в интересах за­конной определенности, прогнозируемости и равенства перед зако­ном, если он не будет отклоняться без достаточных на то причин от прецедентов, заложенных в предыдущих делах. Хотя Конвенция — первая и самая главная система защиты прав человека, Европейский Суд должен, однако, принимать во внимание и изменяющиеся усло­вия в Договаривающихся Государствах и реагировать, например, на любое появляющееся соглашение относительно стандартов его дос­тижения» (Chapman, 70).

63. Эволюционный принцип. Особый случ<

1234Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: