Судный день Природы. Болезнь Аддисона из-за подавления белей

Судный день Природы

До тех пор, пока менструация — предохранительный клапан, выводящий продукты и возбудителей болезней из тела, женский организм пребывает в состоянии благополучия. Но ни первичные, ни " отраженные", как я их называю, болезни не излечиваются менструацией. И мы можем с точностью уподобить эту ситуацию работе помпы на тонущем корабле. Если помпа работает адекватно, тонущее судно держится на плаву. Но если помпа не справляется с течью, вода прибывает и судно идет ко дну. То же происходит и с болезнью менструирующей женщины. В менструальный период слив болезненных элементов из женского организма обычно адекватен, и женщина спокойно себе живет. Конечно, с точки зрения конституции, она — тонущее судно. Однако все вредное, что накоплено за месяц, выводится с очередной менструацией. Но, как и с тонущим судном, когда погружение под воду происходит не сразу, а постепенно, так происходит и с менопаузой. Дают о себе знать " первые звонки" нарушенного очищения организма в виде спазмов, диспепсии, полиартрита, проблем со стороны матки, опухолей, экземы, астмы, рака. Если доктор будет тщательно собирать анамнез у многих климактерческих пациенток и аккуратно зафиксирует полученные данные на бумаге, он обнаружит, что болезни в период менопаузы — это не болезни самой менопаузы: они возникли задолго до менопаузы. Жалобы и болезни во время климакса появились до климакса, иногда еще у родителей пациентки, и являются стеблями, ветвями, листьями, цветами и плодами давнего-давнего прошлого. Но это в общем. О конкретном мы заговорим уже скоро. Здесь я хотел бы в общих чертах дать стрежневую идею, что многие болезни в менопаузу и после нее кажутся мне, если так можно выразиться, воздаянием Природы за постоянное неподчинение ей на протяжении всех прошлых лет. Под Природой я понимаю законы природы, в соответствии с которыми, что мы посеяли, то и пожинаем.

Что я могу привести в качестве доказательства?

Перехожу к рассказу об одной из моих первых пациенток, которую я время от времени вел на протяжении нескольких лет.

Болезнь Аддисона из-за подавления белей

В июле 1891 года предприниматель из Нью-Йорка привез жену ко мне в Лондон, по поводу рвот, астении, коричневой гиперпигментации кожных покровов. Ей был 41 год, месячные были регулярны, но детей не было. Очень вероятно, что болезнь Аддисона является ветвью дерева под названием туберкулез. Пациентка была немощна с самой юности, вплоть до того, что были подозрения на чахотку, от которой скончался ее отец. Но самым ярким симптомом были жестокие боли в спине. Они обращали в прах все лечебные усилия, и, в общем, мои лекарства оказывали весьма скромный эффект. Причем неважно, выбирал я лекарства рутинно, по ключевым симптомам, или в результате тщательной реперторизации. Неважно, в каких потенциях назначались лекарства, в низких, средних или высоких — существенной пользы не было. И хотя я часто добивался улучшения, больной становилось лучше, цвет кожи улучшался — все это был сизифов труд. Так прошло три года, и в один прекрасный день пациентка пожаловалась: " У меня опять появились бели, но теперь я не могу с ними справиться, как прежде! "

В беседе я выяснил, что начало проблем со здоровьем совпало с излечением (? ) белей при помощи спринцеваний! Все эти три года я упорно и тщательно работал с пациенткой, но, как только ей становилось чуть легче, появлялись бели. Их тут же устраняли спринцовкой, и пациентке вновь становилось хуже! С отменой спринцеваний все в одночасье изменилось. Через несколько месяцев пациентка значительно поправилась, но здоровье полностью не восстановилось. В июле 1896 года она скончалась от рвот и истощения — несомненно, вследствие болезни Аддисона — после долгого путешествия сначала по железной дороге, потом в экипаже.

Я привожу здесь этот случай просто чтобы показать, какую роль тут играли бели. В остальном случай далек от разбираемой темы. Но, по-моему, он доказывает, что, по крайней мере в этом случае, бели служили выпускным клапаном для организма. Средством живучести, подобно помпе на тонущем корабле, которая держит его на плаву, и неважно, сколько сил на это уходит. Если бы бели оставили, как есть, вероятнее всего пациентке было бы лучше. А если бы сначала, в далекой юности, был бы вылечен туберкулез, болезнь Аддисона никогда бы не развилась.

Бели — частая манифестация туберкулезной конституции. Их подавление приводит к более тяжелым формам туберкулезного диатеза. А если так, тогда первичны не бели, а туберкулез, который и есть истинное заболевание, а бели вторичны. Их существование является способом выведения из организма болезненных продуктов. Это не мои выдумки и не игра воображения, а наблюдения из моего личного опыта в процессе моей (и чьей угодно) ежедневной и почти ежечасной клинической работы.