Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС 1 глава

СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ

И ВРЕМЕННОЕ РЕВОЛЮЦИОННОЕ

ПРАВИТЕЛЬСТВО¹

Напечатано 5 и 12 апреля Печатается по тексту газеты,

(23 и 30 марта) 1905 г. сверенному с рукописью

в газете «Вперед» №№ 13 и 14

I

Всего пять лет тому назад лозунг «долой самодержавие!» казался многим представи­телям социал-демократии преждевременным, непонятным для рабочей массы. Эти представители справедливо были относимы к оппортунистам. Им разъясняли и разъяс­нили, что они отстают от движения, что они не понимают задач партии, как передового отряда класса, как его руководителя и организатора, как представителя движения в це­лом, его коренных и главных целей. Эти цели временно могут заслоняться повседнев­ной будничной работой, но никогда не должны терять значения путеводной звезды для борющегося пролетариата.

И вот настало время, когда революционное пламя охватило всю страну, когда в не­избежность ниспровержения самодержавия в ближайшем будущем уверовали самые неверующие. А социал-демократии, точно по какой-то иронии истории, приходится еще раз иметь дело с такими же реакционными, оппортунистическими попытками от­тащить назад движение, принизить его задачи, затемнить его лозунги. Полемика с представителями таких попыток становится задачей дня, приобретает (вопреки мнению многих и многих, недолюбливающих полемики внутри партии) громадное практиче­ское значение. Ведь чем ближе подходим мы к непосредственному осуществлению на­ших ближайших политических задач, тем больше необходимость совершенно ясно по­нимать эти задачи, тем вреднее всякие двусмысленности, недомолвки или недомыслия в этом вопросе.

В. И. ЛЕНИН

А недомыслия весьма немало среди социал-демократов новоискровского или (что почти то же) рабочедельского лагеря. Долой самодержавие! — с этим все согласны, не только все социал-демократы, но и все демократы, даже все либералы, если верить их теперешним заявлениям. Но что это значит? Как именно должно произойти это низ­вержение теперешнего правительства? Кто должен созвать то учредительное собрание, которое теперь готовы выставить, — с признанием всеобщего и т. д. избирательного права — своим лозунгом и освобожденцы (см. № 67 «Освобождения»)? В чем именно должно состоять действительное обеспечение свободных и выражающих интересы все­го народа выборов в такое собрание?

Кто не дает себе ясного и точного ответа на эти вопросы, тот не понимает лозунга: долой самодержавие! А эти вопросы неизбежно подводят нас к вопросу о временном революционном правительстве; не трудно понять, что при самодержавии действитель­но свободные всенародные выборы в учредительное собрание с полным обеспечением действительно всеобщей, равной, прямой и тайной подачи голосов не только невероят­ны, но прямо невозможны. И если мы не зря выдвигаем практическое требование не­медленного низвержения самодержавного правительства, то мы должны же выяснить себе, каким именно другим правительством хотим мы заменить правительство низвер­гаемое, или иначе сказать: как мы смотрим на отношение социал-демократии к времен­ному революционному правительству?

По этому вопросу оппортунисты современной социал-демократии, т. е. новоискров-цы, так же усиленно тащат партию назад, как пять лет назад рабочедельцы по вопросу о политической борьбе вообще. Их реакционные взгляды по этому пункту всего цельнее развиты в брошюре Мартынова «Две диктатуры», которую специальной заметкой одобрила и рекомендовала «Искра»⁴ (№ 84) и на которую мы не раз уже обращали внимание наших читателей.

В самом начале своей брошюры Мартынов пугает нас такой страшной перспекти­вой: если бы крепкая орга-

СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ И ВРЕМЕННОЕ РЕВ. ПРАВИТЕЛЬСТВО

низация революционной социал-демократии могла «назначить и провести всенародное вооруженное восстание» против самодержавия, о чем мечтал Ленин, то «не очевидно ли, что всенародная воля назначила бы сейчас же после революции именно эту партию временным правительством? Не очевидно ли, что народ именно этой партии, а не ка­кой-либо другой, вручил бы ближайшую судьбу революции?»

Это невероятно, но это факт. Будущий историк русской социал-демократии с удив­лением должен будет констатировать, что в самом начале русской революции жирон­дисты социал-демократии пугали революционный пролетариат подобной перспективой! Все содержание брошюры Мартынова (и целого ряда статей и отдельных мест в статьях новой «Искры») сводится к размалевыванию «ужасов» этой перспективы. Идейному вождю новоискровцев чудится тут «захват власти», мерещится пугало «якобинства», бакунизма, ткачевизма⁵ и прочих страшных измов, которыми так охотно пугают поли­тических младенцев разные революционные нянюшки. И, разумеется, не обходится при этом без «цитат» из Маркса и Энгельса. Бедные Маркс и Энгельс, как только не злоупотребляли цитатами из их произведений! Вы помните: на ту истину, что «всякая классовая борьба есть борьба политическая», ссылались для оправдания узости и от­сталости наших политических задач и способов политической агитации и борьбы? Те­перь лжесвидетелем в пользу хвостизма выводится Энгельс. Он писал в «Крестьянской войне в Германии»: «Самым худшим из всего, что может предстоять вождю крайней партии, является вынужденная необходимость обладать властью в то время, когда дви­жение еще недостаточно созрело для господства представляемого им класса и для про­ведения мер, обеспечивающих это господство». Достаточно внимательно прочесть это начало длинной цитаты, приводимой Мартыновым, чтобы убедиться, как искажает мысль автора наш хвостист. Энгельс говорит о власти, обеспечивающей господство класса.

В рукописи: «... которыми так охотно пугают политических младенцев присосеживающиеся к рево­люции старые бабы». Ред.

В. И. ЛЕНИН

Неужели это не ясно? По отношению к пролетариату это, следовательно, власть, обес­печивающая господство пролетариата, т. е. диктатура пролетариата для совершения социалистического переворота. Мартынов не понимает этого, смешивая временное ре­волюционное правительство в эпоху свержения самодержавия с обеспеченным господ­ством пролетариата в эпоху свержения буржуазии, смешивая демократическую дикта­туру пролетариата и крестьянства с социалистической диктатурой рабочего класса. А между тем, из продолжения цитаты Энгельса, мысль его становится еще более ясной. Вождь крайней партии — говорит он — должен будет «отстаивать интересы чуждого ему класса и отделываться от своего класса фразами, обещаниями и уверениями в том, что интересы другого класса являются его собственными. Кто раз попал в это ложное положение, тот погиб безвозвратно»⁸.

Подчеркнутые места ясно показывают, что Энгельс предостерегает именно от того ложного положения, которое является результатом непонимания вождем действитель­ных интересов «своего» класса и действительного классового содержания переворота. Для наглядности попробуем разжевать это нашему глубокомысленному Мартынову на простом примере. Когда народовольцы, думая представлять интересы «труда», уверяли себя и других, что 90 проц. крестьян в будущем русском учредительном собрании бу­дут социалистами, они попадали этим в ложное положение, неминуемо долженствую­щее привести к их безвозвратной политической гибели, ибо эти «обещания и уверения» не соответствовали объективной действительности. На деле они проводили бы интере­сы буржуазной демократии, «интересы другого класса». Не начинаете ли вы понимать кое-что, почтеннейший Мартынов? Когда социалисты-революционеры изображают неизбежно предстоящие России аграрные преобразования, как «социализацию», как «передачу земли народу», как начало «уравнительного пользования», они ставят себя в ложное положение, неминуемо долженствующее привести их к безвозвратной полити­ческой гибели, ибо на деле

_____________ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ И ВРЕМЕННОЕ РЕВ. ПРАВИТЕЛЬСТВО______________ 7

как раз те преобразования, которых они добиваются, обеспечат господство другого класса, крестьянской буржуазии, так что их фразы, обещания и уверения будут тем скорее опровергнуты действительностью, чем быстрее пойдет развитие революции. Вы все еще не понимаете, в чем дело, почтеннейший Мартынов? Вы все еще не понимаете, что суть мысли Энгельса состоит в указании на гибельность непонимания действи­тельных исторических задач переворота, что слова Энгельса применимы, следователь­но, к народовольцам и «социалистам-революционерам»?

II

Энгельс указывает на опасность непонимания вождями пролетариата непролетар­ского характера переворота, а умный Мартынов выводит отсюда опасность того, чтобы вожди пролетариата, отгородившие себя и программой и тактикой (т. е. всей пропаган­дой и агитацией) и организацией от революционной демократии, играли руководящую роль в создании демократической республики. Энгельс видит опасность в смешении вождем мнимосоциалистического и реальнодемократического содержания переворота, а умный Мартынов выводит отсюда опасность того, чтобы пролетариат вместе с кре­стьянством брал на себя сознательно диктатуру в проведении демократической респуб­лики, как последней формы буржуазного господства и как наилучшей формы для клас­совой борьбы пролетариата с буржуазией. Энгельс видит опасность в фальшивом, лож­ном положении, когда говорят одно, а делают другое, когда обещают господство одно­го класса, а обеспечивают на деле господство другого класса; Энгельс в этой фальши видит неизбежность безвозвратной политической гибели, а умный Мартынов выводит отсюда опасность гибели вследствие того, что буржуазные сторонники демократии не дадут пролетариату и крестьянству обеспечить действительно демократической рес­публики. Умный Мартынов никак не в силах понять, что такая гибель, гибель вождя пролетариата, гибель тысяч пролетариев в борьбе за действительно демократическую

В. И. ЛЕНИН

республику, будучи физической гибелью, не только не есть политическая гибель, а, на­против, есть величайшее политическое завоевание пролетариата, величайшее осущест­вление им его гегемонии в борьбе за свободу. Энгельс говорит о политической гибели того, кто бессознательно сбивается с своей классовой дороги на чужую классовую до­рогу, а умный Мартынов, благоговейно цитируя Энгельса, говорит о гибели того, кто пойдет дальше и дальше по верной классовой дороге.

Различие точек зрения революционной социал-демократии и хвостизма выступает тут со всей очевидностью. Мартынов и новая «Искра» пятятся от ложащейся на проле­тариат вместе с крестьянством задачи самого радикального демократического перево­рота, пятятся от социал-демократического руководства этим переворотом, отдавая та­ким образом хотя бы и бессознательно интересы пролетариата в руки буржуазной де­мократии. Из той справедливой мысли Маркса, что мы должны готовить не правитель­ственную, а оппозиционную партию будущего, Мартынов делает вывод, что мы долж­ны учинять хвостистскую оппозицию настоящей революции. К этому сводится его по­литическая мудрость. Вот его рассуждение, над которым мы очень рекомендовали бы читателю подумать:

«Пролетариат не может получить ни всей, ни части политической власти в государ­стве, покуда он не сделает социалистической революции. Это — то неоспоримое поло­жение, которое отделяет нас от оппортунистического жоресизма...» (Мартынов, с. 58), — и которое, добавим мы от себя, неоспоримо доказывает неспособность почтенного Мартынова понимать, что к чему. Смешивать участие пролетариата во власти, сопро­тивляющейся социалистическому перевороту, с участием пролетариата в демократиче­ской революции, значит безнадежно не понимать, о чем идет дело. Это все равно, что смешать участие Мильерана в министерстве убийцы Галифе с участием Варлена в Коммуне, отстаивавшей и отстоявшей республику.

Но слушайте дальше, чтобы видеть, как путается наш автор: «... Но если так, то оче­видно, что предстоящая

_____________ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ И ВРЕМЕННОЕ РЕВ. ПРАВИТЕЛЬСТВО______________ 9

революция не может реализовать никаких политических форм против воли всей (кур­сив Мартынова) буржуазии, ибо она будет хозяином завтрашнего дня...» Во-первых, почему здесь говорится только о политических формах, тогда как в предыдущей фразе речь шла о власти пролетариата вообще, вплоть до социалистической революции? по­чему автор не говорит о реализации экономических форм? Потому, что он незаметно для самого себя перескочил уже с социалистического переворота на демократический. Если же так (это во-вторых), то совершенно ошибочно автор говорит tout court (просто-напросто) о «воле всей буржуазии», потому что эпоха демократического переворота отличается как раз различием воли разных слоев буржуазии, только избавляющейся от абсолютизма. Говорить о демократическом перевороте и ограничиваться простым и го­лым противопоставлением пролетариата и буржуазии есть чистая несообразность, ибо этот переворот знаменует именно тот период развития общества, когда масса его сто­ит собственно между пролетариатом и буржуазией, составляет из себя обширнейший мелкобуржуазный, крестьянский слой. У этого гигантского слоя, именно потому, что демократический переворот еще не совершен, гораздо больше общих интересов с про­летариатом в деле реализации политических форм, чем у «буржуазии» в настоящем и узком значении этого слова. В непонимании этой простой вещи один из главных ис­точников мартыновской путаницы.

Дальше: «... Если так, то путем простого устрашения большинства буржуазных эле­ментов революционная борьба пролетариата может привести только к одному, — к восстановлению абсолютизма в его первоначальном виде, — и пролетариат, конечно, перед этим возможным результатом не остановится, он не откажется от устрашения буржуазии на худой конец, если дело будет клониться решительно к тому, чтобы мни­мой конституционной уступкой оживить и укрепить разлагающуюся

В рукописи вместо «чистая несообразность» — «величайшая глупость». Ред.

10___________________________ В. И. ЛЕНИН

самодержавную власть. Но, выступая на борьбу, пролетариат, само собою разумеется, имеет в виду не этот худой конец».

Вы понимаете что-нибудь, читатель? Пролетариат не остановится перед устрашени­ем, ведущим к восстановлению абсолютизма, в случае, если будет грозить мнимокон-ституционная уступка! Это все равно, как если бы я сказал: мне грозит египетская казнь в виде однодневного разговора с одним Мартыновым; поэтому на худой конец я прибе­гаю к устрашению, которое может привести только к двухдневному разговору с Мар­тыновым и Мартовым. Ведь это просто сапоги всмятку, почтеннейший!

Мысль, которая мерещилась Мартынову, когда он писал воспроизведенную нами бессмыслицу, состоит в следующем: если в эпоху демократического переворота проле­тариат станет устрашать буржуазию социалистической революцией, то это поведет только к реакции, ослабляющей и демократические завоевания. Только и всего. Ни о восстановлении абсолютизма в первоначальном виде, ни о готовности пролетариата на худой конец прибегать к худой глупости не может быть, понятно, и речи. Все дело сво­дится опять-таки к тому различию между демократическим и социалистическим пере­воротом, которое Мартынов забывает, к существованию того гигантского крестьянско­го и мелкобуржуазного населения, которое демократический переворот поддержать способно, а социалистический в данную минуту не способно.

Послушаем нашего умного Мартынова еще: «... Очевидно, борьба между пролета­риатом и буржуазией накануне буржуазной революции должна в некоторых отношени­ях отличаться от этой же борьбы в ее заключительной стадии, накануне социалистиче­ской революции...». Да, это очевидно, и если бы Мартынов подумал, в чем именно со­стоит это отличие, то он вряд ли написал бы предшествующую галиматью да и всю свою брошюру.

«... Борьба за влияние на ход и исход буржуазной революции может выразиться только в том, что проле-

_____________ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ И ВРЕМЕННОЕ РЕВ. ПРАВИТЕЛЬСТВО_____________ П

тариат будет оказывать революционное давление на волю либеральной и радикальной буржуазии, что более демократические «низы» общества заставят его «верхи» согла­ситься довести буржуазную революцию до ее логического конца. Она выразится в том, что пролетариат будет в каждом случае ставить перед буржуазией дилемму: либо назад в тиски абсолютизма, в которых она задыхается, либо вперед с народом».

Эта тирада — центральный пункт брошюры Мартынова. Тут вся ее соль, все ее ос­новные «идеи». И чем же оказываются эти умные идеи? Посмотрите: что такое эти «низы» общества, этот «народ», о котором, наконец, вспомнил наш мудрец? Это имен­но тот многомиллионный мелкобуржуазный городской и крестьянский слой, который вполне способен выступить революционным демократом. А что такое это давление пролетариата плюс крестьянства на верхи общества, что такое это движение пролета­риата вместе с народом вперед вопреки верхам общества? Это и есть та революционная демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, против которой ратует наш хвостист! Он боится только додумать до конца, боится назвать вещи их настоящим

именем. Он говорит поэтому слова, значения которых не понимает, он робко повторяет,

* с смешными и неумными выкрутасами, лозунги, настоящий смысл которых от него

ускользает. Только с хвостистом и возможен поэтому такой курьез в самой «интерес­ной» части его заключительных выводов: революционное давление и пролетариата и «народа» на верхи общества, но без революционно-демократической диктатуры проле­тариата и крестьянства, — до этого мог договориться только Мартынов! Мартынов хо­чет, чтобы пролетариат грозил верхам общества, что он с народом пойдет вперед, но чтобы в то же время пролетариат твердо решил с своими новоискровскими вождями не идти вперед по демократическому пути, ибо это есть путь революционно-демократической диктатуры. Мартынов хочет,

Мы уже отмечали нелепость мысли, чтобы пролетариат хотя на худой из худых концов мог толкать буржуазию назад.

12___________________________ В. И. ЛЕНИН

чтобы пролетариат оказывал давление на волю верхов обнаружением своего безволия. Мартынов хочет, чтобы пролетариат побуждал верхи «согласиться» довести буржуаз­ную революцию до ее логического демократическо-республиканского конца, побуждал тем, что выражал свою собственную боязнь взять на себя вместе с народом это доведе­ние революции до конца, взять на себя власть и демократическую диктатуру. Мартынов хочет, чтобы пролетариат был авангардом в демократическом перевороте, и поэтому умный Мартынов пугает пролетариат перспективой участия во временном революци­онном правительстве в случае успеха восстания!

Дальше некуда идти в реакционном хвостизме. Мартынову, как святому человеку, надо земно поклониться за то, что он довел до конца хвостистские тенденции новой «Искры» и выразил их рельефно и систематически по самому злободневному и корен­ному политическому вопросу.

III

В чем источник мартыновской путаницы? В смешении демократического и социали­стического переворотам забвении роли промежуточного, между «буржуазией» и «про­летариатом» стоящего народного слоя (мелкобуржуазная масса городской и деревен­ской бедноты, «полупролетарии», полухозяйчики), в непонимании истинного значения нашей программы-минимум. Мартынов слыхал, что социалисту неприлично участво­вать в буржуазном министерстве (когда пролетариат борется за социалистический пе­реворот) и поспешил «понять» это так, что не следует участвовать вместе с революци­онной буржуазной демократией в революционно-демократическом перевороте и в той диктатуре, которая необходима для полного осуществления такого переворота. Марты­нов читал нашу программу-минимум, но не заметил, что строгое выделение в ней пре-образо-

Статья была уже набрана, когда мы получили № 93 «Искры», к которому нам еще придется вернуть-

ся¹⁰.

_____________ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ И ВРЕМЕННОЕ РЕВ. ПРАВИТЕЛЬСТВО_____________ 13

ваний, осуществимых на почве буржуазного общества, в отличие от социалистических преобразований, имеет не книжное только значение, а самое жизненное, практическое; он не заметил, что в революционный период она подлежит немедленной проверке и применению на деле. Мартынов не подумал, что отказ от идеи революционно-демократической диктатуры в эпоху падения самодержавия равносилен отказу от осу­ществления нашей программы-минимум. В самом деле, вспомните только все экономи­ческие и политические преобразования, выставленные в этой программе, требования республики, народного вооружения, отделения церкви от государства, полных демо­кратических свобод, решительных экономических реформ. Разве не ясно, что проведе­ние этих преобразований на почве буржуазного строя немыслимо без революционно-демократической диктатуры низших классов? Разве не ясно, что речь идет тут именно не об одном пролетариате в отличие от «буржуазии», а о «низших классах», которые являются активными двигателями всякого демократического переворота? Эти классы — пролетариат плюс десятки миллионов городской и деревенской бедноты, живущей в условиях мелкобуржуазного существования. Принадлежность к буржуазии весьма мно­гих представителей этой массы несомненна. Но еще более несомненно, что в интересах этой массы лежит полное осуществление демократизма и что чем просвещеннее эта масса, тем неизбежнее ее борьба за это полное осуществление. Социал-демократ нико­гда не забудет, конечно, о двойственной политико-экономической натуре мелкобуржу­азной городской и сельской массы, он никогда не забудет о необходимости отдельной и самостоятельной классовой организации борющегося за социализм пролетариата. Но он не забудет также, что у этой массы есть «кроме прошлого будущее, кроме

В рукописи: «... в отличие от социалистических преобразований, имеет не книжное только, не дог­матическое значение, которое охотно придают ей марксистские начетчики, а самое жизненное, практиче­ское...». Ред.

В рукописи после слов «от буржуазии» следует: «(как рассуждает начетчик, применяющий не к месту вполне законченные и чистые категории буржуазного строя, накануне его краха)». Ред.

14___________________________ В. И. ЛЕНИН

предрассудков рассудок»¹¹, толкающий ее вперед, к революционно-демократической диктатуре; он не забудет, что просвещение дается не одной книжкой, и даже не столько книжкой, сколько самим ходом революции, раскрывающей глаза, дающей политиче­скую школу. При таких условиях теория, отказывающаяся от идеи революционно-демократической диктатуры, не может быть названа иначе, как философическим оп-

*

равданием политической отсталости.

Революционный социал-демократ с презрением отбросит от себя подобную теорию. Накануне революции он будет не только указывать «худой конец» ее. Нет, он будет также указывать на возможность лучшего конца. Он будет мечтать, — он обязан меч­тать, если он не безнадежный филистер, — о том, что после гигантского опыта Европы, после невиданного размаха энергии рабочего класса в России, нам удастся разжечь, как никогда, светильник революционного света перед темной и забитой массой, нам удаст­ся, — благодаря тому, что мы стоим на плечах целого ряда революционных поколений Европы, — осуществить с невиданной еще полнотой все демократические преобразо­вания, всю нашу программу-минимум; нам удастся добиться того, чтобы русская рево­люция была не движением нескольких месяцев, а движением многих лет, чтобы она привела не к одним только мелким уступкам со стороны властей предержащих, а к полному ниспровержению этих властей. А если это удастся, — тогда... тогда револю­ционный пожар зажжет Европу; истомившийся в буржуазной реакции европейский ра­бочий поднимется в свою очередь и покажет нам, «как это делается»; тогда революци­онный подъем Европы окажет обратное действие на Россию и из эпохи нескольких ре­волюционных лет сделает эпоху нескольких революционных десятилетий, тогда... но мы успеем еще не раз поговорить о том, что мы сделаем «тогда», поговорить

В рукописи: «... философическим рассмотрением «задней» русского пролетариата». Ред. В рукописи после слова «ее» следует: «(и никогда уже не будет усматривать этот худой конец в ви­де невозможного и немыслимого «восстановления абсолютизма в его первоначальном виде»)». Ред.

_____________ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ И ВРЕМЕННОЕ РЕВ. ПРАВИТЕЛЬСТВО_____________ 15

не из проклятого женевского далека, а перед тысячными собраниями рабочих на ули­цах Москвы и Петербурга, перед свободными сходками русских «мужиков».

IV

Филистерам новой «Искры» и ее «властителю дум», нашему доброму начетчику Мартынову, чужды и странны, разумеется, такие мечты. Они боятся полного осуществ­ления нашей программы-минимум путем революционной диктатуры простого и черно­го народа. Они боятся за свою собственную сознательность, боятся потерять указку по вызубренной (но не продуманной) книжке, боятся оказаться не в состоянии отличить правильные и смелые шаги демократических преобразований от авантюристских прыжков неклассового, народнического социализма или анархизма. Их филистерская душа справедливо подсказывает им, что при быстром ходе вперед труднее отличить верный путь и быстро решать сложные и новые вопросы, чем при рутине будничной, мелкой работы; поэтому они инстинктивно шепчут: чур меня, чур меня! да минует ме­ня чаша революционно-демократической диктатуры! как бы не погибнуть! господа! вы уже лучше «медленным шагом, робким зигзагом»!..

Неудивительно, что Парвусу, который так великодушно поддерживал новоискров-цев, пока дело шло преимущественно о кооптации старейших и заслуженных, тяжело стало в конце концов в подобном болотном обществе. Неудивительно, что он стал ис­пытывать в нем все чаще taedium vitae, тошноту жизни. И он, наконец, взбунтовался. Он не ограничился защитой смертельно перепугавшего новую «Искру» лозунга «орга­низовать революцию», не ограничился воззваниями, которые «Искра» отпечатала от­дельными листками, спрятав даже по случаю «якобинских» ужасов упоминание о соци­ал-демократической рабочей партии. Нет. Освободившись от кошмара премудрой ак-сельродовской

Не знаю, заметили ли наши читатели характерный фант: среди кучи хлама, издаваемого новой «Ис­крой» в виде листков, были хорошие листки, подписанные Парвусом. Редакция «Искры» отвернулась именно от этих листков, не пожелав упомянуть ни о нашей партии, ни о своем издательстве.

16___________________________ В. И. ЛЕНИН

(или люксембурговской?) теории организации-процесса, Парвус сумел, наконец, пойти вперед, вместо того, чтобы пятиться, подобно раку, назад. Он не захотел делать «Сизи­фову работу»¹² бесконечных поправок к мартыновским и мартовским глупостям. Он выступил прямо (к сожалению, вместе с Троцким) с защитой идеи революционно-демократической диктатуры, идеи об обязанности социал-демократии принять участие во временном революционном правительстве после низвержения самодержавия. Тыся­чу раз прав Парвус, когда он говорит, что социал-демократия не должна бояться сме­лых шагов вперед, не должна опасаться нанесения совместных «ударов» врагу рука об руку с революционной буржуазной демократией, при обязательном (очень кстати на­поминаемом) условии не смешивать организации; врозь идти, вместе бить; не скрывать разнородности интересов; следить за своим союзником, как за своим врагом, и т. д.

Но чем горячее наше сочувствие всем этим лозунгам отвернувшегося от хвостистов революционного социал-демократа, тем неприятнее поразили нас некоторые невер­ные ноты, взятые Парвусом. И не из придирчивости отмечаем мы эти маленькие невер­ности, а потому что кому много дано, с того много и спросится. Всего опаснее было бы теперь, если бы верная позиция Парвуса была скомпрометирована его собственной не­осмотрительностью. Именно к числу по меньшей мере неосмотрительных фраз в раз­бираемом предисловии Парвуса

В рукописи: «Он выступил прямо (к сожалению, вместе с пустозвоном Троцким в предисловии к его пустозвонной брошюре «До 9 января») с защитой идеи революционно-демократической диктатуры...». Ред.

" В рукописи имеется подстрочное примечание: «О брошюре Троцкого с предисловием Парвуса, из­данной в типографии партии, «Искра» по существу поднятого вопроса хранит скромненько молчание. Ей, разумеется, не выгодно распутывать путаницу: Мартынов в лес, Парвус по дрова, а мы помолчим, пока Плеханов вытащит за уши Мартова! Это называется у нас «идейным руководством партии»! Кста­ти, один «формалистический» курьез. Наши Соломоны в Совете постановили, что заголовок партии до­пустим лишь на брошюрах, изданных по поручению партийных организаций. Интересно бы узнать у Со­ломонов, какая организация поручила издавать брошюры Надеждина, Троцкого и других? Или правы были те, кто объявил вышеназванное «постановление» дрянной кружковой выходкой против издательст­ва Ленина?». Ред.

_____________ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ И ВРЕМЕННОЕ РЕВ. ПРАВИТЕЛЬСТВО_____________ 17

12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: