Ощущения и комплексы ощущений

Тт

зрения «новейшего» и «современного» позитивизма, естествознания и т. п. Не приво­дя цитат, которые всякий желающий наберет сотнями в названных выше книгах, я на­помню те доводы, которыми побивают материализм Базаров, Богданов, Юшкевич, Ва­лентинов, Чернов и другие махисты. Это последнее выражение, как более краткое и простое, притом получившее уже право гражданства в русской литературе, я буду употреблять везде наравне с выражением: «эмпириокритики». Что Эрнст Мах — самый популярный

В. Чернов. «Философские и социологические этюды», Москва, 1907. Автор — такой же горячий сто­ронник Авенариуса и враг диалектического материализма, как Базаров и К⁰.

14___________________________ В. И. ЛЕНИН

в настоящее время представитель эмпириокритицизма, это общепризнано в философ­ской литературе, а отступления Богданова и Юшкевича от «чистого» махизма имеют совершенно второстепенное значение, как будет показано ниже.

Материалисты, говорят нам, признают нечто немыслимое и непознаваемое — «вещи в себе», материю «вне опыта», вне нашего познания. Они впадают в настоящий мисти­цизм, допуская нечто потустороннее, за пределами «опыта» и познания стоящее. Тол­куя, будто материя, действуя на наши органы чувств, производит ощущения, материа­листы берут за основу «неизвестное», ничто, ибо-де сами же они единственным источ­ником познания объявляют наши чувства. Материалисты впадают в «кантианство» (Плеханов — допуская существование «вещей в себе», т. е. вещей вне нашего созна­ния), они «удвояют» мир, проповедуют «дуализм», ибо за явлениями у них есть еще вещь в себе, за непосредственными данными чувств — нечто другое, какой-то фетиш, «идол», абсолют, источник «метафизики», двойник религии («святая материя», как го­ворит Базаров).

Таковы доводы махистов против материализма, повторяемые и пересказываемые на разные лады вышеназванными писателями.

Чтобы проверить, новы ли эти доводы и действительно ли они направляются только против одного, «впавшего в кантианство», русского материалиста, мы приведем под­робные цитаты из сочинения одного старого идеалиста, Джорджа Беркли. Эта истори­ческая справка тем более необходима во введении к нашим заметкам, что на Беркли и на его направление в философии нам придется неоднократно ссылаться ниже, ибо ма­хисты неверно представляют и отношение Маха к Беркли и сущность философской ли­нии Беркли.

Сочинение епископа Джорджа Беркли, вышедшее в 1710 году под названием «Трак­тат об основах чело-

См., например, Dr. Richard Hönigswaid. «Über die Lehre Hume's von der Realität der Außendinge», Brl., 1904, S. 26 (Д-р Рихард Гёнигсвалъд. «Учение Юма о реальности внешнего мира», Берлин, 1904, стр. 26.

Ред.).

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ_______________________________ 15

веческого познания», начинается следующим рассуждением: «Для всякого, кто обо­зревает объекты человеческого познания, очевидно, что они представляют из себя ли­бо идеи (ideas), действительно воспринимаемые чувствами, либо такие, которые мы по­лучаем, наблюдая эмоции и действия ума, либо, наконец, идеи, образуемые при помо­щи памяти и воображения... Посредством зрения я составляю идеи о свете и о цветах, об их различных степенях и видах. Посредством осязания я воспринимаю твердое и мягкое, теплое и холодное, движение и сопротивление... Обоняние дает мне запахи; вкус — ощущение вкуса; слух — звуки... Так как различные идеи наблюдаются вместе одна с другою, то их обозначают одним именем и считают какой-либо вещью. Напри­мер, наблюдают соединенными вместе (to go together) определенный цвет, вкус, запах, форму, консистенцию, — признают это за отдельную вещь и обозначают словом ябло­ко; другие собрания идей (collections of ideas) составляют камень, дерево, книгу и тому подобные чувственные вещи...» (§ 1).

Таково содержание первого параграфа сочинения Беркли. Нам надо запомнить, что в основу своей философии он кладет «твердое, мягкое, теплое, холодное, цвета, вкусы, запахи» и т. д. Для Беркли вещи суть «собрания идей», причем под этим последним словом он разумеет как раз вышеперечисленные, скажем, качества или ощущения, а не отвлеченные мысли.

Беркли говорит дальше, что помимо этих «идей или объектов познания» существует то, что воспринимает их, — «ум, дух, душа или я» (§ 2). Само собою разумеется, — за­ключает философ, — что «идеи» не могут существовать вне ума, воспринимающего их. Чтобы убедиться в этом, достаточно подумать о значении слова: существовать. «Когда я говорю, что стол, на котором я пишу, существует, то это значит, что

George Berkeley. «Treatise concerning the Principles of Human Knowledge», vol. I of Works, edited by A. Fraser, Oxford, 1871. Есть русский перевод (Джордж Беркли. «Трактат об основах человеческого позна­ния», т. I Сочинений, изд. А. Фрейзера, Оксфорд, 1871. Ред.).

16___________________________ В. И. ЛЕНИН

я вижу и ощущаю его; и если б я вышел из своей комнаты, то сказал бы, что стол суще­ствует, понимая под этим, что, если бы я был в своей комнате, то я мог бы восприни­мать его...». Так говорит Беркли в § 3 своего сочинения и здесь же начинает полемику с людьми, которых он называет материалистами (§§ 18, 19 и др.). Для меня совершенно непонятно, — говорит он, — как можно говорить об абсолютном существовании вещей без их отношения к тому, что их кто-либо воспринимает? Существовать — значит быть воспринимаемым (their, т. е. вещей esse is percipi, § 3, — изречение Беркли, цитируемое в учебниках по истории философии). «Странным образом среди людей преобладает мнение, что дома, горы, реки, одним словом, чувственные вещи имеют существование, природное или реальное, отличное от того, что их воспринимает разум» (§ 4). Это мне­ние — «явное противоречие», — говорит Беркли. — «Ибо что же такое эти вышеупо­мянутые объекты, как не вещи, которые мы воспринимаем посредством чувств? а что же мы воспринимаем, как не свои собственные идеи или ощущения (ideas or sensations)? и разве же это прямо-таки не нелепо, что какие-либо идеи или ощущения, или комбинации их могут существовать, не будучи воспринимаемы?» (§ 4).

Коллекции идей Беркли заменяет теперь равнозначащим для него выражением: ком­бинации ощущений, обвиняя материалистов в «нелепом» стремлении идти еще дальше, искать какого-то источника для этого комплекса... то бишь, для этой комбинации ощу­щений. В § 5 материалисты обвиняются в возне с абстракцией, ибо отделять ощущение от объекта, по мнению Беркли, есть пустая абстракция. «На самом деле, — говорит он в конце § 5, опущенном во втором издании, — объект и ощущение одно и то же (are the same thing) и не могут поэтому быть абстрагируемы одно от другого». «Вы скажете, — пишет Беркли, — что идеи могут быть копиями или отражениями (resemblances) вещей, которые существуют вне ума в немыслящей субстанции. Я отвечаю, что идея не может походить ни на что

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ_______________________________ 17

иное, кроме идеи; цвет или фигура не могут походить ни на что, кроме другого цвета, другой фигуры... Я спрашиваю, можем ли мы воспринимать эти предполагаемые ори­гиналы или внешние вещи, с которых наши идеи являются будто бы снимками или представлениями, или не можем? Если да, то, значит, они суть идеи, и мы не двинулись ни шагу вперед; а если вы скажете, что нет, то я обращусь к кому угодно и спрошу его, есть ли смысл говорить, что цвет похож на нечто невидимое; твердое или мягкое похо­же на нечто такое, что нельзя осязать, и т. п.» (§ 8).

«Доводы» Базарова против Плеханова по вопросу о том, могут ли вне нас существо­вать вещи помимо их действия на нас, — ни на волос не отличаются, как видит чита­тель, от доводов Беркли против не называемых им поименно материалистов. Беркли считает мысль о существовании «материи или телесной субстанции» (§ 9) таким «про­тиворечием», таким «абсурдом», что нечего собственно тратить время на ее опровер­жение. «Но, — говорит он, — ввиду того, что учение (tenet) о существовании материи пустило, по-видимому, глубокие корни в умах философов и влечет за собой столь мно­гочисленные вредные выводы, я предпочитаю показаться многоречивым и утомитель­ным, лишь бы не опустить ничего для полного разоблачения и искоренения этого пред­рассудка» (§ 9).

Мы сейчас увидим, о каких вредных выводах говорит Беркли. Покончим сначала с его теоретическими доводами против материалистов. Отрицая «абсолютное» сущест­вование объектов, т. е. существование вещей вне человеческого познания, Беркли пря­мо излагает воззрения своих врагов таким образом, что они-де признают «вещь в себе». В § 24-м Беркли пишет курсивом, что это опровергаемое им мнение признает «абсо­лютное существование чувственных объектов в себе (objects in themselves) или вне ума» (стр. 167—168 цит. издания). Две основные линии философских воззрений наме­чены здесь с той прямотой, ясностью и отчетливостью, которая отличает философских классиков от сочинителей «новых» систем в наше время.

18___________________________ В. И. ЛЕНИН

Материализм — признание «объектов в себе» или вне ума; идеи и ощущения — копии или отражения этих объектов. Противоположное учение (идеализм): объекты не суще­ствуют «вне ума»; объекты суть «комбинации ощущений».

Это написано в 1710 году, т. е. за 14 лет до рождения Иммануила Канта, а наши ма­хисты — на основании якобы «новейшей» философии — сделали открытие, что при­знание «вещей в себе» есть результат заражения или извращения материализма канти­анством! «Новые» открытия махистов — результат поразительного невежества их в ис­тории основных философских направлений.

Их следующая «новая» мысль состоит в том, что понятия «материи» или «субстан­ции» — остаток старых некритических воззрений. Мах и Авенариус, видите ли, двину­ли вперед философскую мысль, углубили анализ и устранили эти «абсолюты», «неиз­менные сущности» и т. п. Возьмите Беркли, чтобы проверить по первоисточнику по­добные утверждения, и вы увидите, что они сводятся к претенциозной выдумке. Беркли вполне определенно говорит, что материя есть «nonentity» (несуществующая сущность, § 68), что материя есть ничто (§ 80). «Вы можете, — иронизирует Беркли над материа­листами, — если это так уже вам хочется, употреблять слово «материя» в том смысле, в каком другие люди употребляют слово «ничто»» (р. 196— 197 цит. изд.). Сначала, — говорит Беркли, — верили, что цвета, запахи и т. п. «действительно существуют», — потом отказались от этого воззрения и признали, что они существуют только в зависи­мости от наших ощущений. Но это устранение старых ошибочных понятий не доведено до конца: остаток есть понятие «субстанции» (§ 73) — такой же «предрассудок» (р. 195), окончательно разоблачаемый епископом Беркли в 1710 году! В 1908 году нахо­дятся у нас такие шутники, которые серьезно поверили Авенариусу, Петцольдту, Маху и К, что только «новейший позитивизм» и «новейшее естествознание» доработались до устранения этих «метафизических» понятий.

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ_______________________________ 19

Эти же шутники (Богданов в том числе) уверяют читателей, что именно новая фило­софия разъяснила ошибочность «удвоения мира» в учении вечно опровергаемых мате­риалистов, которые говорят о каком-то «отражении» сознанием человека вещей, суще­ствующих вне его сознания. Об этом «удвоении» названными выше авторами написана бездна прочувствованных слов. По забывчивости или по невежеству они не добавили, что эти новые открытия были уже открыты в 1710 году.

«Наше познание их (идей или вещей), — пишет Беркли, — было чрезвычайно затем­нено, запутано, направлено к самым опасным заблуждениям предположением о двой­ном (twofold) существовании чувственных объектов, именно: одно существование — интеллигибельное или существование в уме, другое — реальное, вне ума» (т. е. вне соз­нания). И Беркли потешается над этим «абсурдным» мнением, допускающим возмож­ность мыслить немыслимое! Источник «абсурда», — конечно, различение «вещей» и «идей» (§ 87), «допущение внешних объектов». Тот же источник порождает, как от­крыл Беркли в 1710 году и вновь открыл Богданов в 1908 году, веру в фетиши и идолы. «Существование материи, — говорит Беркли, — или вещей, не воспринимаемых, было не только главной опорой атеистов и фаталистов, но на том же самом принципе дер­жится идолопоклонничество во всех его разнообразных формах» (§ 94).

Тут мы подошли и к тем «вредным» выводам из «абсурдного» учения о существова­нии внешнего мира, которые заставили епископа Беркли не только теоретически опро­вергать это учение, но и страстно преследовать сторонников его, как врагов. «На осно­ве учения о материи или о телесной субстанции, — говорит он, — воздвигнуты были все безбожные построения атеизма и отрицания религии... Нет надобности рассказы­вать о том, каким великим другом атеистов во все времена была материальная субстан­ция. Все их чудовищные системы до того очевидно, до того необходимо зависят от нее, что, раз будет удален этот краеугольный

20___________________________ В. И. ЛЕНИН

камень, — и все здание неминуемо развалится. Нам не к чему поэтому уделять особое внимание абсурдным учениям отдельных жалких сект атеистов» (§ 92, стр. 203—204 цит. изд.).

«Материя, раз она будет изгнана из природы, уносит с собой столько скептических и безбожных построений, такое невероятное количество споров и запутанных вопросов» («принцип экономии мысли», открытый Махом в 1870 годах! «философия, как мышле­ние о мире по принципу наименьшей траты сил» — Авенариус в 1876 году!), «которые были бельмом в глазу для теологов и философов; материя причиняла столько бесплод­ного труда роду человеческому, что если бы даже те доводы, которые мы выдвинули против нее, были признаны недостаточно доказательными (что до меня, то я их считаю вполне очевидными), то все же я уверен, что все друзья истины, мира и религии имеют основание желать, чтобы эти доводы были признаны достаточными» (§ 96).

Откровенно рассуждал, простовато рассуждал епископ Беркли! В наше время те же мысли об «экономном» удалении «материи» из философии облекают в гораздо более хитрую и запутанную «новой» терминологией форму, чтобы эти мысли сочтены были наивными людьми за «новейшую» философию!

Но Беркли не только откровенничал насчет тенденций своей философии, а старался также прикрыть ее идеалистическую наготу, изобразить ее свободной от нелепостей и приемлемой для «здравого смысла». Нашей философией, — говорил он, инстинктивно защищаясь от обвинения в том, что теперь было бы названо субъективным идеализмом и солипсизмом, — нашей философией «мы не лишаемся никаких вещей в природе» (§ 34). Природа остается, остается и различие реальных вещей от химер, — только «и те и другие одинаково существуют в сознании». «Я вовсе не оспариваю существования какой бы то ни было вещи, которую мы можем познавать посредством чувства или размышления. Что те вещи, которые я вижу своими глазами, трогаю своими руками, существуют, — реально существуют,

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ______________________________ 21

в этом я нисколько не сомневаюсь. Единственная вещь, существование которой мы от­рицаем, есть то, что философы (курсив Беркли) называют материей или телесной суб­станцией. Отрицание ее не приносит никакого ущерба остальному роду человеческому, который, смею сказать, никогда не заметит ее отсутствия... Атеисту действительно ну­жен этот призрак пустого имени, чтобы обосновать свое безбожие...».

Еще яснее выражена эта мысль в § 37-м, где Беркли отвечает на обвинение в том, что его философия уничтожает телесные субстанции: «если слово субстанция понимать в житейском (vulgar) смысле, т. е. как комбинацию чувственных качеств, протяженности, прочности, веса и т. п., то меня нельзя обвинять в их уничтожении. Но если слово суб­станция понимать в философском смысле — как основу акциденций или качеств (су­ществующих) вне сознания, — то тогда действительно я признаю, что уничтожаю ее, если можно говорить об уничтожении того, что никогда не существовало, не существо­вало даже в воображении».

Английский философ Фрейзер, идеалист, сторонник берклианства, издавший сочи­нения Беркли и снабдивший их своими примечаниями, недаром называет учение Берк­ли «естественным реализмом» (р. X цит. изд.). Эта забавная терминология непременно должна быть отмечена, ибо она действительно выражает намерение Беркли подделать­ся под реализм. Мы много раз встретим в дальнейшем изложении «новейших» «пози­тивистов», которые в другой форме, в другой словесной оболочке повторяют эту же самую проделку или подделку. Беркли не отрицает существования реальных вещей! Беркли не разрывает с мнением всего человечества! Беркли отрицает «только» учение философов, т. е. теорию познания, которая серьезно и решительно берет в основу всех своих рассуждений признание внешнего мира и отражения его в сознании людей. Берк­ли не отрицает естествознания, которое всегда стояло и стоит (большей частью бессоз­нательно) на этой, т. е. материалистической, теории познания. «Мы можем, — читаем в § 59, — из нашего опыта»

22___________________________ В. И. ЛЕНИН

(Беркли — философия «чистого опыта») «относительно сосуществования и последова­тельности идей в нашем сознании... делать правильные заключения о том, что испыта­ли бы мы (или: увидали бы мы), если бы были помещены в условия, весьма значитель­но отличающиеся от тех, в которых мы находимся в настоящее время. В этом и состоит познание природы, которое» (слушайте!) «может сохранить свое значение и свою дос­товерность вполне последовательно в связи с тем, что выше было сказано».

Будем считать внешний мир, природу — «комбинацией ощущений», вызываемых в нашем уме божеством. Признайте это, откажитесь искать вне сознания, вне человека «основы» этих ощущений — и я признаю в рамках своей идеалистической теории по­знания все естествознание, все значение и достоверность его выводов. Мне нужна именно эта рамка и только эта рамка для моих выводов в пользу «мира и религии». Та­кова мысль Беркли. С этой мыслью, правильно выражающей сущность идеалистиче­ской философии и ее общественное значение, мы встретимся впоследствии, когда бу­дем говорить об отношении махизма к естествознанию.

Теперь же отметим еще одно новейшее открытие, позаимствованное в XX веке но­вейшим позитивистом и критическим реалистом П. Юшкевичем у епископа Беркли. Это открытие — «эмпириосимволизм». «Излюбленная теория» Беркли, — говорит А. Фрейзер, — есть теория «универсального естественного символизхма» (р. 190 цит. изд.) или «символизма природы» (Natural Symbolism). Если бы эти слова не стояли в изда­нии, вышедшем в 1871 году, то можно было бы заподозрить английского философа фи­деиста Фрейзера в плагиате у современного математика и физика Пуанкаре и русского «марксиста» Юшкевича!

Самая теория Беркли, вызвавшая восторг Фрейзера, изложена епископом в следую­щих словах:

«Связь идей» (не забудьте, что для Беркли идеи и вещи — одно и то же) «не предпо­лагает отношения

Фрейзер настаивает в своем предисловии на том, что Беркли, как и Локк, «апеллирует исключитель­но к опыту» (р. 117).

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ______________________________ 23

причины к следствию, а только отношение метки или знака к вещи, обозначаемой так или иначе» (§ 65). «Отсюда очевидно, что те вещи, которые с точки зрения категории причины (under the notion of a cause), содействующей или помогающей произведению следствия, являются совершенно необъяснимыми и ведут нас к великим нелепостям, — могут быть вполне естественно объяснены,... если их рассматривать как метки или зна­ки для нашего осведомления» (§ 66). Разумеется, по мнению Беркли и Фрейзера, осве­домляет нас посредством этих «эмпириосимволов» не кто иной, как божество. Гносео­логическое же значение символизма в теории Беркли состоит в том, что он должен за­менить «доктрину», «претендующую объяснять вещи телесными причинами» (§ 66).

Перед нами два философских направления в вопросе о причинности. Одно «претен­дует объяснять вещи телесными причинами», — ясно, что оно связано с «абсурдной» и опровергнутой епископом Беркли «доктриной материи». Другое сводит «понятие при­чины» к понятию «метки или знака», служащего «для нашего осведомления» (богом). С этими двумя направлениями в костюме XX века мы встретимся при разборе отношения к данному вопросу махизма и диалектического материализма.

Далее, по вопросу о реальности надо заметить еще, что Беркли, отказываясь при­знать существование вещей вне сознания, старается подыскать критерий для отличения реального и фиктивного. В § 36-м он говорит, что те «идеи», которые человеческий ум вызывает по своему усмотрению, «бледны, слабы, неустойчивы по сравнению с теми, которые мы воспринимаем в чувствах. Эти последние идеи, будучи запечатлеваемы в нас по известным правилам или законам природы, свидетельствуют о действии ума, более могущественного и мудрого, чем ум человеческий. Такие идеи, как говорят, имеют больше реальности, чем предыдущие; это значит, что они более ясны, упорядо­чены, раздельны и что они не являются фикциями ума, воспринимающего их...». В дру­гом месте (§ 84) Беркли понятие

24___________________________ В. И. ЛЕНИН

реального старается связать с восприятием одних и тех же чувственных ощущений од­новременно многими людьми. Например, как решить вопрос: реально ли превращение воды в вино, о чем нам, допустим, рассказывают? «Если все присутствующие за столом видели бы его, слышали его запах, пили вино и ощущали его вкус, видели бы на себе последствия питья вина, то, по-моему, не могло бы быть сомнения в реальности этого вина». И Фрейзер поясняет: «Одновременное сознание различными лицами одних и тех же чувственных идей, в отличие от чисто индивидуального или личного сознания вооб­ражаемых объектов и эмоций, рассматривается здесь как доказательство реальности идей первого рода».

Отсюда видно, что субъективный идеализм Беркли нельзя понимать таким образом, будто он игнорирует различие между единоличным и коллективным восприятием. На­против, на этом различии он пытается построить критерий реальности. Выводя «идеи» из воздействия божества на ум человека, Беркли подходит таким образом к объектив­ному идеализму: мир оказывается не моим представлением, а результатом одной вер­ховной духовной причины, создающей и «законы природы» и законы отличия «более реальных» идей от менее реальных и т. д.

В другом своем сочинении «Три разговора между Гиласом и Филоноусом» (1713 г.), где Беркли в особенно популярной форме старается изложить свои взгляды, он излагает таким образом противоположность своей и материалистической доктрины:

«Я утверждаю так же, как и вы» (материалисты), «что, раз на нас оказывает действие нечто извне, то мы должны допустить существование сил, находящихся вне (нас), сил, принадлежащих существу, отличному от нас. Но здесь мы расходимся по вопросу о том, какого рода это могущественное существо. Я утверждаю, что это дух, вы — что это материя или я не знаю какая (могу прибавить, что и вы не знаете какая) третья при­рода...» (р. 335 цит. изд.).

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ______________________________ 25

Фрейзер комментирует: «В этом гвоздь всего вопроса. По мнению материалистов, чувственные явления вызываются материальной субстанцией, или какой-то неизвест­ной «третьей природой»; по мнению Беркли, — Рациональной Волей; по мнению Юма и позитивистов, их происхождение абсолютно неизвестно, и мы можем только обоб­щать их, как факты, индуктивным путем, согласно обычаю».

Английский берклианец Фрейзер подходит здесь со своей последовательно идеали­стической точки зрения к тем самым основным «линиям» в философии, которые так ясно охарактеризованы у материалиста Энгельса. В своем сочинении «Людвиг Фейер­бах» он делит философов на «два больших лагеря»: материалистов и идеалистов. Ос­новное отличие между ними Энгельс, — принимающий во внимание гораздо более раз­витые, разнообразные и богатые содержанием теории обоих направлений, чем Фрейзер, — видит в том, что для материалистов природа есть первичное, а дух вторичное, а для идеалистов наоборот. Между теми и другими Энгельс ставит сторонников Юма и Кан­та, как отрицающих возможность познания мира или по крайней мере полного его по-

1 Я.

знания, называя их агностиками. В своем «Л. Фейербахе» Энгельс применяет этот последний термин только к сторонникам Юма (тем самым, которых Фрейзер называет и которые сами себя любят называть «позитивистами»), но в статье «Об историческом материализме» Энгельс прямо говорит про точку зрения «неокантианского агности­ка»¹⁹, рассматривая неокантианство²⁰, как разновидность агностицизма*.

Мы не можем здесь останавливаться на этом замечательно правильном и глубоком рассуждении Энгельса (рассуждении, беззастенчиво игнорируемом махистами). Под­робно об этом будет речь дальше. Пока мы ограничимся указанием на эту марксист­скую терминологию и на это совпадение крайностей: взгляда

* Fr. Engels. «Über historischen Materialismus», «Neue Zeit»²¹, XL Jg., Bd. I (1892—1893), Nr. 1, S. 18 (Фр. Энгельс. «Об историческом материализме», «Новое Время», XI год изд., т. I (1892—1893), № 1, стр. 18. Ред.). Перевод с английского сделан самим Энгельсом. Русский перевод в сборнике «Историче­ский материализм» (СПБ., 1908, стр. 167) неточен.

26___________________________ В. И. ЛЕНИН

последовательного материалиста и последовательного идеалиста на основные фило­софские направления. Чтобы иллюстрировать эти направления (с которыми нам посто­янно придется иметь дело в дальнейшем изложении), отметим вкратце взгляды круп­нейших философов XVIII века, шедших по иному пути, чем Беркли.

Вот рассуждения Юма в «Исследовании относительно человеческого познания» в главе (12-й) о скептической философии: «Можно считать очевидным, что люди склон­ны в силу естественного инстинкта или предрасположения доверять своим чувствам и что, без всякого рассуждения или даже перед тем, как прибегать к рассуждению, мы всегда предполагаем внешний мир (external universe), который не зависит от нашего восприятия, который существовал бы и в том случае, если бы мы и все другие способ­ные ощущать создания исчезли или были бы уничтожены. Даже животные руководятся подобным мнением и сохраняют эту веру во внешние объекты во всех своих помыслах, планах и действиях... Но это всеобщее и первоначальное мнение всех людей скоро раз­рушается самой легкой (slightest) философией, которая учит нас, что нашему уму нико­гда не может быть доступно что-либо, кроме образа или восприятия, и что чувства яв­ляются лишь каналами (inlets), чрез которые эти образы пересылаются, не будучи в со­стоянии устанавливать какое-либо непосредственное отношение (intercourse) между умом и объектом. Стол, который мы видим, кажется меньшим, если мы отойдем даль­ше от него, но реальный стол, существующий независимо от нас, не изменяется; следо­вательно, нашему уму являлось не что иное, как только образ стола (image). Таковы очевидные указания разума; и ни один человек, который рассуждает, никогда не сомне­вался в том, что предметы (existences), о которых мы говорим: «этот стол», «это дере­во», суть не что иное, как восприятия нашего ума... Каким доводом можно доказать, что восприятия в нашем уме должны быть вызываемы внешними предметами, совер­шенно отличными от этих восприятий, хотя и сходными с ними (если это возможно), а не проистекают либо от энергии

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ______________________________ 27

самого ума, либо от действия какого-либо невидимого и неизвестного духа, либо от ка­кой-нибудь другой причины, еще более неизвестной нам?.. Каким образом этот вопрос может быть решен? Разумеется, посредством опыта, как и все другие вопросы подобно­го рода. Но в этом пункте опыт молчит и не может не молчать. Ум никогда не имеет перед собой никаких вещей кроме восприятий и он никоим образом не в состоянии произвести какой бы то ни было опыт относительно соотношения между восприятиями и объектами. Поэтому предположение такого соотношения лишено всякого логическо­го основания. Прибегать к правдивости Верховного Существа для доказательства прав­дивости наших чувств — значит обходить вопрос совершенно неожиданным образом... Раз мы поставим вопрос о внешнем мире, мы потеряем все аргументы, которыми мож­но бы было доказать бытие такого Существа».

И то же самое говорит Юм в «Трактате о человеческой природе», часть IV, отдел II: «О скептицизме по отношению к чувствам». «Наши восприятия суть наши единствен­ные объекты» (р. 281 франц. перевода Ренувье и Пильона, 1878 года). Скептицизмом называет Юм отказ от объяснения ощущений воздействием вещей, духа и т. п., отказ от сведения восприятий к внешнему миру, с одной стороны, к божеству или неизвестному духу, с другой. И автор предисловия к французскому переводу Юма, Пильон (F. Pillon), философ родственного Маху направления (как увидим ниже), справедливо говорит, что для Юма субъект и объект сводятся к «группам различных восприятий», к «элементам сознания, впечатлениям, идеям и т. д.», что речь должна идти только о «группировке и комбинации этих элементов». Равным образом, английский юмист Гексли,

David Hume. «An Enquiry concerning Human understanding», Essays and Treatises, vol. II, Lond., 1822, pp. 150—153 (Давид Юм. «Исследование относительно человеческого познания», Очерки и трактаты, т. II, Лондон, 1822, стр. 150—153. Ред.).

" Psychologie de Hume. Traité de la nature humaine etc. Trad, par Ch. Renouvier et P. Pillon, Paris, 1878. Introduction, p. X (Психологические исследования Юма. Трактат о человеческой природе и т. д. Перевод Ш. Ренувье и Ф. Пильона, Париж, 1878. Введение, стр. X. Ред.).

28___________________________ В. И. ЛЕНИН

основатель меткого и верного выражения «агностицизм», подчеркивает в своей книге о Юме, что этот последний, принимая «ощущения» за «первоначальные, неразложимые состояния сознания», не вполне последователен по вопросу о том, воздействием ли объектов на человека или творческой силой ума следует объяснять происхождение ощущений. «Реализм и идеализм он (Юм) допускает как одинаково вероятные гипоте­зы». Юм не идет дальше ощущений. «Цвета красный и синий, запах розы, это — про­стые восприятия... Красная роза дает нам сложное восприятие (complex impression), ко­торое может быть разложено на простые восприятия красного цвета, запаха розы и др.» (pp. 64—65, там же). Юм допускает и «материалистическую позицию» и «идеалистиче­скую» (р. 82): «коллекция восприятий» может быть порождаема фихтевским «я», может быть «изображением или хоть символом» чего-то реального (real something). Так тол­кует Юма Гексли.

Что касается материалистов, то вот отзыв о Беркли главы энциклопедистов²² Дидро: «Идеалистами называют философов, которые, признавая известным только свое суще­ствование и существование ощущений, сменяющихся внутри нас, не допускают ничего другого. Экстравагантная система, которую, на мой взгляд, могли бы создать только слепые! И эту систему, к стыду человеческого ума, к стыду философии, всего труднее опровергнуть, хотя она всех абсурднее». И Дидро, вплотную подойдя к взгляду со­временного материализма (что недостаточно одних доводов и силлогизмов для опро­вержения идеализма, что не в теоретических аргументах тут дело), отмечает сходство посылок идеалиста Беркли и сенсуалиста Кондильяка. Кондильяку следовало бы, по его мнению, заняться опровержением Беркли, чтобы предотвратить такие абсурд-

77г. Huxley. «Hume», Lond., 1879, p. 74 (T. Гексли. «Юм», Лондон, 1879, стр. 74. Ред.). " Œuvres complètes de Diderot, éd. par J. Assézat, Paris, 1875, vol. I, p. 304 (Дидро. Полное собрание со­чинений, изд. Ж. Ассеза, Париж, 1875, т. I, стр. 304. Ред.).

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ______________________________ 29

ные выводы из взгляда на ощущения, как на единственный источник наших знаний.

В «Разговоре Даламбера и Дидро» этот последний излагает свои философские взгля­ды таким образом: «... Предположите, что фортепиано обладает способностью ощуще­ния и памятью, и скажите, разве бы оно не стало тогда само повторять тех арий, кото­рые вы исполняли бы на его клавишах? Мы — инструменты, одаренные способностью ощущать и памятью. Наши чувства — клавиши, по которым ударяет окружающая нас природа и которые часто сами по себе ударяют; вот, по моему мнению, все, что проис­ходит в фортепиано, организованном подобно вам и мне». Даламбер отвечает, что та­кому фортепиано надо бы обладать способностью добывать себе пищу и производить на свет маленькие фортепиано. — Без сомнения, — возражает Дидро. Но возьмите яй­цо. «Вот что ниспровергает все учения теологии и все храмы на земле. Что такое это яйцо? Масса неощущающая, пока в него не введен зародыш, а когда в него введен за­родыш, то что это такое? Масса неощущающая, ибо этот зародыш в свою очередь есть лишь инертная и грубая жидкость. Каким образом эта масса переходит к другой орга­низации, к способности ощущать, к жизни? Посредством теплоты. А что производит теплоту? Движение». Вылупившееся из яйца животное обладает всеми вашими эмо­циями, проделывает все ваши действия. «Станете ли вы утверждать вместе с Декартом, что это — простая машина подражания? Но над вами расхохочутся малые дети, а фило­софы ответят вам, что если это машина, то вы — такая же машина. Если вы признаете, что между этими животными и вами разница только в организации, то вы обнаружите здравый смысл и рассудительность, вы будете правы; но отсюда будет вытекать заклю­чение против вас, именно, что из материи инертной, организованной известным обра­зом, под воздействием другой инертной материи, затем теплоты и движения, получает­ся способность ощущения, жизни, памяти, сознания, эмоций, мышления». Одно из двух, — продолжает Дидро: — либо допустить какой-то «скрытый элемент»

30___________________________ В. И. ЛЕНИН

в яйце, неизвестным образом проникающий в него в момент определенной стадии раз­вития, — элемент, неизвестно, занимающий ли пространство, материальный или наро­чито создаваемый. Это противоречит здравому смыслу и ведет к противоречиям и к аб­сурду. Либо остается сделать «простое предположение, которое объясняет все, именно — что способность ощущения есть всеобщее свойство материи или продукт ее органи­зованности». На возражение Даламбера, что это предположение допускает такое каче­ство, которое по существу несовместимо с материей, Дидро отвечает:

«А откуда вы знаете, что способность ощущения по существу несовместима с мате­рией, раз вы не знаете сущности вещей вообще, ни сущности материи, ни сущности ощущения? Разве вы лучше понимаете природу движения, его существование в каком-либо теле, его передачу от одного тела к другому?» Даламбер: «Не зная природы ни ощущения, ни материи, я вижу, что способность ощущать есть качество простое, еди­ное, неделимое и несовместимое с субъектом или субстратом (suppôt), который делим». Дидро: «Метафизико-теологическая галиматья! Как? Неужели вы не видите, что все качества материи, все ее доступные нашему ощущению формы по существу своему не­делимы? Не может быть большей или меньшей степени непроницаемости. Может быть половина круглого тела, но не может быть половины кругл ости...». «Будьте физиком и согласитесь признать производный характер данного следствия, когда вы видите, как оно производится, хотя вы и не можете объяснить связи причины со следствием. Будьте логичны и не подставляйте под ту причину, которая существует и которая все объясня­ет, какой-то другой причины, которую нельзя постичь, связь которой со следствием еще меньше можно понять и которая порождает бесконечное количество трудностей, не решая ни одной из них». Даламбер: «Ну, а если я буду исходить от этой причины?». Дидро: «Во вселенной есть только одна субстанция, и в человеке, и в животном. Руч­ной органчик из дерева, человек из мяса. Чижик из мяса, музыкант — из мяса иначе ор­ганизованного:

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ______________________________ 31

но и тот, и другой — одинакового происхождения, одинаковой формации, имеют одни и те же функции, одну и ту же цель». Даламбер: «А каким образом устанавливается со­ответствие звуков между вашими двумя фортепиано?». Дидро: «... Инструмент, обла­дающий способностью ощущения, или животное убедилось на опыте, что за таким-то звуком след

12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: