Научное объяснение и его типы

С середины XX века стал широко обсуждаться вопрос: явля­ются ли методы естественных наук единственно научными, а потому безоговорочно применимыми для изучения человека и общества? Решение этой проблемы более чем на полвека «рас­кололо» логиков, методологов, философов науки на два лагеря. Одни утверждали, что методы естествознания могут в полной мере использоваться в гуманитарном и социальном познании. Другие считали, что методы познания в естественных и соци­ально-гуманитарных науках принципиально различны.

В самом естествознании решение проблемы объяснения стол­кнулось с трудностями. Так, Галилей, открыв закон ускорения тел в естественном движении, не смог объяснить причины равномер­ного ускорения, аргументируя это тем, что нельзя получить одно­значного и исчерпывающего ответа по поводу этих причин. Нью­тон писал, что «причину... свойств силы тяготения» он не может «вывести из явлений», «гипотез же я не измышляю». Считая, что сущность открытых им законов не может быть объяснена в рам­ках существующей науки, Ньютон тем не менее признавал, что сами эти законы обладают объяснительной функцией: «Довольно того, что тяготение на самом деле существует и действует согласно изложенным нами законам, и вполне достаточно для объяснения всех движений небесных тел и моря». Не объяснил начало жизни и Ч. Дарвин, утверждая, что его теория и так удовлетворительно объясняет ряд фактов. Свою аргументацию он строил по анало­гии: «Кто возьмется объяснить сущность всемирного тяготения?» А между тем «никто не возражает против выводов, вытекающих из этого неизвестного начала притяжения...». Сложилась парадок-

сальная ситуация: не умея объяснить сущность описываемых за­коном явлений (тяготения, равномерного ускорения), ученые с их помощью объясняли явления движения тел на земле и на небе. В дальнейшем, чтобы снять проблему объяснения глубинных (ко­нечных) причин, отождествили закон и сущность.

В дискуссии о том, в чем задача естественнонаучного познания, и в частности физики: объяснять или описывать, восторжествовала ориентация на научное «объяснение» (М.Планк, поздний А.Эйнш­тейн и др.). Было предложено огромное разнообразие его моделей и парадигм. Финский логик и философ Г. X. фон Райт выделил две главные традиции по вопросу о природе научного объяснения: «аристотелевскую», подчеркивающую ценность телеологического (греч. teleos — цель) объяснения, и «галилеевскую», согласно кото­рой всякое научное объяснение должно носить каузальный (лат. causa — причина,) характер, т.е. выявлять «порождающий меха­низм», в качестве которого могут выступать как «наблюдаемые», так и «ненаблюдаемые» (атомы, гены, вирусы и т.д.) причины ис­следуемых явлений.

Примером телеологического объяснения служит объяснение Аристотелем факта остановки движущегося на плоскости тела его стремлением к естественному месту. Галилей для объяснения это­го факта искал причину, т.е. работал в каузальной модели. Обе мо­дели объяснения базируются на предположении, что мир упоря­дочен и познаваем.

Специфика каузального объяснения и его типы.

Объяснение — логико-методологическая процедура, с помощью которой знание сущности одного явления, предмета раскрывает­ся с помощью закона или других знаний, признанных достовер­ными или очевидными.

Каузальная традиция разрабатывалась позитивистами, которые защищали три идеи, сформулированные Д. Миллем, К. Поппером, а затем поддержанные К. Гемпелем (1905—1997): 1) каузальный харак­тер объяснения должен включать раскрытие не только причинно-следственных, но и генетических, структурных, функциональных связей; 2) объяснение должно базироваться на методологическом

монизме (единообразие научного метода для естественных и социально-гуманитарных наук); 3) рассматривать математичес­кую физику в качестве методологического идеала построения всех наук, включая социально-гуманитарные. Концепция науч­ного объяснения должна отвечать двум требованиям: а) аргу­менты и содержание суждений должны иметь непосредственное отношение к объясняемым явлениям, вещам; б) результат, полу­ченный в ходе объяснения, должен быть принципиально прове­ряемым.

Каузальный характер объяснения, предполагающий поиск ответа на вопрос «почему», признавали Д. Гильберт, И. Кеплер, Г. Галилей, Гарвей, И. Ньютон и др. Г.Х. фон Вригт утверждал, что «проблемы причинности остаются центральными в философии науки» и осо­бенно «в теории научного объяснения».

Модели научного объяснения:

1) дедуктивно-номологическая (греч. nomos — закон). Объяснить — значит: (а) подвести утверждения о сущности явлений под один или несколько общих законов, среди которых могут быть и стати­стические (Поппер, Карнап); (б) указать на некоторые сопутству­ющие события или факты, помогающие осуществить это «подве­дение». Например, при объяснении причин разрыва радиатора автомобиля сопутствующие факты (температура окружающего воздуха, отсутствие антифриза в воде радиатора и т.д.) соединяют­ся с законом физики о расширении воды при замерзании. Данная модель объяснения выполняет и предсказательную функцию. Так, в описанном случае можно было логически вывести предсказание о возможности разрыва радиатора.

Логическая структура этой модели включает: (а) эксплананс — рассуждение, посылки которого содержат информацию, необхо­димую для его обоснования, а также хотя бы один закон науки; (б) экспланандум — следствия из этих посылок.

Объяснительные возможности дедуктивного метода объясне­ния имеют ряд ограничений: 1) этот метод не является чисто логи­ческой процедурой: (а) в него включены эпистемологические и методологические предпочтения исследователя; (б) объяснение

часто происходит не путем непосредственного «подведения явле­ния под общий закон», а посредством выдвижения допущений, совместимых с принятыми законами; 2) дедуктивное объяснение не дает точного и однозначного ответа на вопрос «почему?», так как (а) оно носит приблизительный характер, его уточнение про­исходит постепенно, проходя ступеньки «промежуточных» объяс­нений. Кроме того, «сам закон не может быть точным хотя бы по­тому, что понятия, с помощью которых мы его формулируем, могут... в будущем оказаться недостаточными» (А. Эйнштейн); (б) одни и те же эмпирические данные могут быть объяснены разны­ми, даже противоречащими друг другу теориями. Между теориями и эмпирическими законами существует лишь приблизительное со­гласие, исключающее строгую дедуцируемость экспланандума. Это приводит к невозможности эмпирической проверки теорий. Но наука не может некритически использовать все существующие те­ории для объяснения одного и того же явления, поэтому П.Фейе-рабенд предложил «отбраковывать» как ошибочные те теории, которые хуже объясняют факты; (в) объяснения не являются веч­ными: они имеют «время жизни», длящееся от нескольких дней до нескольких десятилетий. Дедуктивное объяснение принципи­ально не завершено, открыто для дальнейших уточнений и даже изменений тех оснований, на которых оно строилось; 3) дедуктив­ные выводы не позволяют объяснить связь новой теории с пред­шествующим ей научным знанием, т.е вывести, например, кван­товую механику из классической физики.

Можно ли использовать эту модель объяснения в социально-гуманитарных науках? Г.Х. фон Вригт положительно отвечает на этот вопрос, хотя и уточняет, что в области наук о человеке следует различать два типа детерминизма, связанные соответственно с идеей «предсказуемости и идеей осмысленности исторического и социального процесса». «Осмысленность истории есть детерми­низм ex post facto (лат. — после события)». Использовать объясни­тельную дедуктивную модель в истории и социологии можно толь­ко по отношению к событиям на макроуровне, так как часто удается «с большой точностью и высокой степенью достовернос-

ти» предсказать «результат процесса с большим числом «элемен­тов», тогда как участие в этом процессе того или иного отдель­ного элемента, как правило, совершенно непредсказуемо;

2) телеологическая модель объяснения. Объяснить — значит выяснить содержание финальной причины «для чего?», «с какой целью?». Такое объяснение в отличие от дедуктивного (1) ориен­тировано не на поиск причин, использующих ссылку на прошлое (это произошло потому, что раньше произошло то), а на поиск целей, предполагающих указание на будущее (это произошло для того, чтобы могло впоследствии произойти то); (2) не зависит от наличия общего закона в структуре объяснения.

Г.Х. фон Вригт предлагает различать относительный и абсолют­ный телеологизм. Первый предполагает, что цели человеческой деятельности не являются трансцендентными, а потому телеоло­гизм не выходит за границы эмпирического исследования челове­ка и общества, выступая в качестве научного рационального объяс­нения. Второй признает наличие трансцендентных (установленных Абсолютным духом, Богом) целей истории и социального процес­са в целом, а потому такой телеологизм не является научно-раци­ональным.

Предложенная Г.Х. фон Вригтом телеологическая (имеющая отношение к науке) модель объяснения включает указание на цель действия индивида и использует рассуждение, называемое «прак­тическим силлогизмом». Его схема: (а) большая посылка, в кото­рой сформулировано содержание цели (желаемого результата); (б) меньшая посылка, указывающая на средства достижения этой цели; (в) заключение, состоящее в использовании указанного сред­ства для достижения цели. Экспланандумом теологического объяс­нения является интенциональное действие, т. е. действие, вклю­чающее мотивы, желания, цели, а также результаты этого действия. Если человек воздержался с какой-то целью или намерением от совершения действия (например, выразить протест или несогла­сие своим молчанием), то такое «воздержание» также относится к разряду действия.

Телеологические модели не могут с высокой степенью дос­товерности объяснить историческое прошлое в силу того, что:

(а) в телеологических объяснениях значение и смысл прошлых событий проясняются только в контексте будущего, которое не является однозначно определенным, а потому объяснения про­шлого постоянно изменяются; (б) в будущем часто открывают­ся неизвестные ранее факты прошлой истории; (в) всякое на­стоящее переходит постоянно в «недалекое» прошлое, которое есть будущее для более далекого прошлого. События этого «не­далекого» прошлого позволяют приписать такие смыслы дале­кому прошлому, которыми оно не обладало до того, как про­изошли недавние события.

Некоторые позитивисты утверждают, что любое телеологи­ческое объяснение можно преобразовать в каузальное. Для это­го достаточно: (а) не учитывать ценностные установки людей (намерения, цели, желания и т.д.) при объяснении больших со­циальных потрясений, таких как войны, революции, гибель го­сударств, цивилизаций и т.д., а использовать объяснительную функцию экономических, социально-политических и иных за­конов, представляя историю как объективный результат дей­ствий обезличенных субъектов; (б) объяснять мотивации, смыс­лы поведения исторических деятелей с помощью каузальных принципов, т.е. выявлять их обусловленность культурными, ре­лигиозными, политическими и другими факторами, истоки ко­торых также объяснять каузально.

Аргументы против такого «преобразования»: (1) если не учи­тывать включенность индивидуальных интересов, мотивов, це­лей и т.д., то историческое знание перестанет быть гуманитар­ным и превратится в разновидность социологии; (2) невозможно рационально и каузально объяснить не только содержание мо­тивов деятельности исторического агента, но и меру их адек­ватности существующим историческим обстоятельствам.

Как же изучать историю? В 1957 г. У. Дрей в работе «Законы и объяснение в истории» пришел к выводу, что в исторических объяснениях не используются общие законы (даже «законы боль­ших чисел») не потому, что эти законы сложны, неточны (как считал Гемпель) или тривиальны (как считал Поппер), а потому,

что историческое объяснение вообще не опирается на общие законы. Гадамер писал, что «истинная цель исторического знания состо­ит не в том, чтобы объяснить конкретное явление как частный случай общего закона. В действительности эта цель — понять ис­торическое явление в своей уникальности». А это означает, что возможности дедуктивно-номологической и телеологической моделей объяснения в исторических науках ограничены.

⇐ Предыдущая34353637383940414243Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: