Немного о священных кольцах в целом.

Если расширить тему статьи и попробовать обобщить поднятый в данном выпуске альманаха вопрос о священных кольцах у германцев, то сам факт их существования несомненен. Несомненно также, что в зависимости от периода, задач и контекста форма и назначение такого вне-будничного кольца менялись. Это мог быть символ власти жреца-годи, носимый на руке во время обряда, и освященный жертвенной кровью. Это могло быть кольцо, на котором человек перед лицом богов приносил клятву — с полным осознанием, что боги его слышат, и что ответ за свои слова придётся держать. Это могло быть кольцо на двери, ведущей в сакральное пространство, кольцо, прикосновение к которому напоминало — дальше начинается vé, владение богов. Это могло быть посвященное богам сокровище, подобное золотому нашейному кольцу из Пьетроассы или изображенным на германских идолах ожерельям.

Трудно сказать, были ли кольца в какой-то период посвящены в основном одному единственному божеству, или служили общим символом божественной власти. В «Книге о занятии земли» священное кольцо связывается с Фрейром, Ньёрдом и неким «всемогущим асом», конкретизации личности которого посвящено немало исследований и мнений:

Кольцо в два или более эйрира должно лежать на алтаре в каждом главном капище. Это кольцо каждый годи должен надевать на свою руку на каждое общее собрание, где он будет председательствовать, но сначала окрасить его в крови животного, которое он сам там принесёт в жертву. Каждый человек, которому нужно будет выступать на суде, должен сначала принести клятву на этом кольце и назвать двух или больше своих свидетелей. «Призываю я в свидетели, — должен он сказать, — что я приношу клятву на кольце, законную клятву. Да помогут мне Фрейр, Ньёрд и всемогущий ас, чтобы я в этом деле обвинял, или защищал, или давал показания, или присуждал, или выносил приговор так, как я считаю самым правильным, самым истинным, и более всего — в соответствии с законом, и все предписанные законом выступления будут вестись мною так, покуда я на этом тинге» [16].

(c)

Согласно же «Эдде» (и отчасти — находкам в Лилла Уллеви) клятвенные кольца были посвящены богу Уллю, недаром Атли клянётся «Улля кольцом» в «Гренландской песне об Атли», 30. И в то же время известно из «Речей Высокого», 110, что Один даёт клятву на кольце (судя по упоминанию того, что «клятва коварна», речь идёт о некой неоднозначной формулировке, суть которой не поняли великаны)…

Вопрос с научной точки зрения остаётся пока открытым.

…И всё-таки — почему именно кольца как символ клятвы? Драупнир, умножающееся кольцо Одина, не занимает центрального места в мифологии. Фрейя владеет ожерельем (или поясом), воплощением её власти, но не менее распространённые вещи — фибула или гребень — вполне могли бы передавать ту же идею. Тем не менее, форма кольца, нашейного ли, наручного ли, дверного ли, замкнутого или разомкнутого, понималась как наиболее пригодная для воплощения сакральной силы. Возможно, так вышло потому, что это была общая, многовековая, вне племени и пола в германской культуре форма принадлежности к кругу власти, знака лидерства и статуса, которые логично было бы дополнить до символа более универсальных и могущественных Сил. Более того, как свидетельствуют находки Бронзового века, например десять золотых колец найденных в разное время в Боеслунде (Boeslunde, Зеландия, Дания) и датируемых 800-1000 годами до н.э., символом как минимум власти кольца были ещё у предшественников германских племён на этих землях.

Кольца из Боеслунда, Бронзовый век Дании. Есть предположение, что в Боеслунде располагался один из культовых центров Бронзового века.

Как уже упоминалось в примечании, одним из самых выразительных образов поэтики германцев дружинного круга был образ властителя, разламывающего драгоценные запястья, чтобы одарить героя или скальда, либо же вручающего кольцо как награду. Более того, кольца в качестве возмещения за обиду, гельда, помнили ещё в век викингов: в «Песне о Харбарде», 42 Один-Харбард говорит Тору: «Кольцом (baugr) я готов тебе отплатить, коль нам помириться посредники скажут». Хотя семейные саги, связанные скорее с кругом бондов, чем профессиональных воинов, сообщают уже обычно о выкупе монетами, серебряным ломом или сукном. Трудно сказать, играла ли роль в более архаичном по сравнению с сагами слое песен «Эдды» и в воинском эпосе память о так называемых деньгах-кольцах из золота, серебра и бронзы, распространённых в Европе в Бронзовом и отчасти в Железном веках[17] и, возможно, бывших средством платежа. Встречались такие кольца обычно на кельтских землях, но влияние кельтской культуры, как в своё время более изощрённой, на германцев несомненно.

Кельтское кольцо, служившее, возможно, эквивалентом денег. Основа — медный сплав, поверхность — золотая фольга. Внешний диаметр 1.9 cм, внутренний 0.7 см, вес 11.9 г. Датируется промежутком 1200 век до н.э. — 100 век до н.э.,Килхэм (Kilham, Йоркшир).

Если же попробовать рассмотреть вопрос с точки зрения символизма, то, возможно, сама концентрическая картина мира древних, где в центре (и сверху) располагался мир богов, вокруг — земли людей, затем вовне этой окружности — неведомое, мир за оградой, Утгард, напоминала о многослойных ожерельях бронзового века. Торквесы к тому же нередко снабжались обережными, как считается, головками птиц или зверей, что делало их сразу и символом ограды, и средством защиты. Не слишком вероятно, но всё же теоретически возможно, что кто-то увидел в кольце-браслете свернувшегося вокруг обитаемого мира Ёрмунганда, особенно в период тесного контакта с античным миром, где образ свернувшегося кольцом и кусающего свой хвост змея был распространён и символизировал бесконечность...

И вновь вопрос остаётся открытым.

В наши дни в стихийно сложившемся и развивающемся германо-скандинавском языческом движении за кольцом осталась, в основном, единственная функция — обозначение статуса, обязанностей и власти годи. Во времена викингов и ранее клятва была основой судопроизводства. В отсутствие организованного следствия гарантом правды сказанного становились боги, в чью волю и власть человек отдавал собственную жизнь. Интересен при этом ещё один аспект самого понимания правды и справедливости наших предшественников. Законы Исландии и Норвегии, в том числе известные «Законы Гулатинга[18]», в зависимости от обстоятельств, различают «одиночную клятву», и клятву, которую человек приносил вместе с поручителями (присяжными). Требовалось найти от двух до двенадцати человек (с определённым социальным цензом), готовых подтвердить в спорных случаях невиновность обвиняемого. При этом зачастую в неясных ситуациях свидетели подтверждали клятвой не столько своё знание происходившего, сколько социальную благонадёжность человека, свою готовность и дальше иметь с ним дело.

Сегодня роль клятвы в среде язычников достаточно формальна, за исключением личных обетов, приносимых богам. Следственные и судебные функции находятся в ведении государства, оставляя клятве место только в личных взаимоотношениях, процесс возведения храмов и иных культовых сооружений даже в странах, где германо-скандинавское язычество является изначальной верой, едва-едва начинается, и счёт построенного идёт на единицы. Потому особо не востребована пока и древняя задача колец отмечать (вместе с дверью на капище) границу священного пространства, напоминая о его законах. Однако движение развивается, храмы возводятся, принадлежность к язычеству так или иначе нуждается в предметном выражении, и неизвестно, к каким формам обращения к богам мы придём в итоге.

Источники и ссылки:

Journal of Radioanalytical and Nuclear Chemistry, 240 (1999) 897 NUCLEAR ANALYSES OF THE PIETROASA GOLD HOARD, Viorel Cojocaru, Cãlin Besliu and Cristina Anton Manea