 |
Геополитика индо-пакистанского конфликта
|
|
|
|
Если Иран — потенциальный гегемон Среднего Востока, то в Южной Азии геополитическая ситуация определяется противостоянием двух держав, рожденных благодаря «удачному» разделу Британской Индии — собственно Индией и Пакистаном.
Современный индо-пакистанский конфликт отражает в себе те же основные тенденции, коих четыре, что и все ныне происходящее в остальном мире. А возможное применение ядерного оружия делает ситуацию еще более тревожной — глобально значимой для всего человечества. Нас же, безусловно, заботит то, как это скажется на России, тем более что Запад недвусмысленно подталкивает российского президента Путина к активной вовлеченности в решение данной проблемы. Каковы же эти четыре основных геополитических фактора, описывающих современную ситуацию в целом и индо-пакистанский конфликт в частности?
1. Мы живем в мире, который представляет собой продукт распада ялтинской системы, основанной на противостоянии двух идеологический блоков. На политическом уровне ялтинский мир в прошлом. Нет больше СССР, восточного блока, нет больше коалиции неприсоединившихся стран. Но инерция почти полувекового расклада сил в пространстве планеты сохраняется. Процессы сотрудничества в военной сфере, культурные и цивилизационные взаимосвязи, да и сам факт существования такой организации, как ООН, — все это является ощутимыми и весомыми следами не испарившейся до конца геополитики двухполярности.
В двухполярном мире баланс сил индо-пакистанского конфликта отражал эту самую логику — логику биполярности.
В этой системе Пакистан всегда находился в зоне влияния США (шире, Запада). Его военная мощь, разведывательные структуры и основные политические инструменты были аффилированы со стратегическим полюсом атлантизма. Кстати, исламский фундаментализм в Пакистане в эпоху двухполярности выполнял сугубо атлантистские функции, так как был аналогом исламского фронта в Афганистане, боровшегося против просоветского режима. Эти же исламские террористические структуры, сверстанные при прямом участии США, действуют и в Кашмире. Как бы ни менялась современная геополитическая конъюнктура, основа этого контроля над пакистанскими радикально-исламскими движениями (откуда вышли и талибы) со стороны США сохраняется до сих пор.
|
|
|
Симметрично этому СССР инвестировал свои стратегические усилия и ресурсы в создание и развитие вооруженных сил Индии, чья позиция неприсоединения резонировала с интересами советского блока в региональном масштабе.
Одинаково враждебный как СССР, так и США Китай играл свою собственную партию, в данном случае помогая укреплению вооруженных сил Пакистана. И хотя сегодня прямой биполярности нет, мы продолжаем сталкиваться с ее многочисленными рудиментами. Российско-индийское сотрудничество является одним из них. Если бы современная Россия строила свою геополитическую стратегию как прямое продолжение стратегии СССР (сторонники чего еще сохранились в ряде силовых министерств и ведомств), то она должна была бы, безусловно, поддерживать Индию и сегодня. Но если в данной ретроспекции все однозначно, то в новой (послеялтинской) реальности место России далеко не очевидно, и, более того, сама эта реальность крайне неопределенна. И здесь мы подходим ко второму важнейшему процессу, влияющему на общую ситуацию…
2. Вторым важнейшим процессом современности является фундаментальный системный кризис такой политической категории, как государство-нация. Государства-нации сегодня в асимметричном, стохастическом режиме распадаются, создаются заново, трансформируются в нечто иное в разных частях планеты. В Западной Европе они постепенно сплавляются в Евросоюз. Страны Восточной Европы, едва возникнув или отколовшись от прежней геополитической конструкции Варшавского договора, стремятся раствориться в Евросоюзе практически на любых условиях. В Азии их становление идет долго и мучительно, от нуля к пока малопонятному, но уже малоприятному результату. Все это подчеркивает тот факт, что олицетворяемая государством-нацией модель политического устройства является далеко не оптимальной и едва ли способна отвечать на вызовы времени.
|
|
|
Процесс формирования государств-наций в Пакистане и Индии затянулся на пятьдесят лет. До 1947 года Индия, включая современный Пакистан, представляла собой многополярное традиционное общество, управлявшееся созвездием полуавтономных магараджей под колониальным контролем Англии. До сих пор государственные языки Индии и Пакистана — хинди и урду соответственно — отличаются друг от друга примерно как диалекты одного и того же языка.
Английское господство ограничивалось стратегическим контролем над территориями (оправданного т. н. «бременем белого человека», подробнее смотрите у Киплинга) и экономической эксплуатацией населения. Деколонизация поставила вопрос о создании на полуострове Индостан национального государства. Государственное размежевание по конфессиональному признаку последовало незамедлительно (естественно, не без активного участия такого опытного геополитического игрока, как Британская империя).
Мусульманское население северо-западной Индии при английской поддержке провозгласило создание независимого от Индии государства. Историческая беспрецедентность разделения по конфессиональному признаку подчеркивается тем фактом, что река Инд, давшая название Индии, до самых верховий оказалась в отделившейся от Индии части.
После провозглашения в преимущественно мусульманской части Индии государства Пакистан на территории, которую оно взяло подсвой контроль, начались депортации и геноцид индуистского меньшинства. Ныне спорный Кашмир, населенный преимущественно мусульманами (меньшинство составляли индусы-шиваисты), управлялся магараджей-индуистом, который в критический момент все же решил присоединить свои владения к Индии. В ответ Пакистан, не смирившись с этим решением, силовым образом аннексировал у него часть Кашмира в свою пользу, оккупировав ее. Остальную же часть штата успели взять под контроль индийские войска. Трения на линии контроля постоянно возникали начиная с 40-х годов. Они отражали стадии становления государственности в обоих образованиях, требовавшей повышения степени социальной однородности.
|
|
|
В конце 90-х годов в Индии укрепилась правая «Бхаратия Джаннат», партия республиканского толка, ставившая своей целью завершение процесса формирования в Индии «полноценного государства» в том виде, в каком его представляют в Европе и Америке. Предыдущая «партия власти» — либерально-демократический Индийский Национальный Конгресс — продемонстрировал полную неспособность придерживаться традиций толерантного отношения к этническим меньшинствам и конфессионального плюрализма, которые составляют суть полноценного, уходящего в глубь веков индуистского традиционализма и сами по себе старше методов белого (европейского) человека на много тысячелетий. Нынешняя эскалация ситуации в Кашмире открывает зловещую перспективу: если Дели будет упорствовать в стремлении создать однородное государство-нацию, противоположное традиционному типу, то все стомиллионное население индийских мусульман — не только в штате Джамму и Кашмир, но и во многих других местах — будет дестабилизировано. Особенную тревогу вызывает тот факт, что затянувшееся становление государств-наций протекает довольно брутально, при том что данная политическая форма испытывает всеобщий кризис.
Позиция России, имеющей в случаях стран СНГ в чем-то схожие проблемы, должна логически проистекать из исторического решения: собирается ли сама Россия окончательно закрепиться в статусе государства-нации, и, соответственно, региональной державы, или она видит себя чем-то большим, а не дай Бог, и чем-то меньшим? Заметим сразу, что если исходить из перспективы региональной державы, то России выгодно поддерживать Индию, чтобы не давать повода для симметричных сепаратистских поползновений представителей своих собственных этнических и конфессиональных меньшинств.
|
|
|
3. Третьим фундаментальным геополитическим процессом является возникновение «цивилизационных единиц» на основании культурных, геополитических и конфессиональных признаков. Об этом писал Хантингтон в своем знаменитом эссе «Столкновение цивилизаций» (Clash of civilizations). Эти «цивилизационные единицы» (или «цивилизации») представляют собой нечто новое, нежели идеологические блоки или государства-нации. Примером таких цивилизаций или «больших пространств» является Евросоюз, пространство Северной Америки, стран СНГ (и особенно ЕврАзЭС). В менее различимых контурах пока видятся исламская, дальневосточная, африканская или латиноамериканская цивилизации.
Индия, как, впрочем, и Китай, по своему историческому и демографическому масштабу сама по себе может считаться цивилизацией. Под этим углом зрения события в Кашмире и возрастающая вероятность обмена ядерными ударами может рассматриваться как обострение цивилизационного конфликта исламской цивилизации с цивилизацией индуистской. И в таком случае вышеупомянутые 100 миллионов индийских мусульман приобретают особое геополитическое значение.
При таком «укрупненном» видении больших пространств сама Россия может восприниматься как Евразия, самостоятельная континентальная цивилизация. В этом качестве она и должна выстраивать свою стратегию применительно к данному конфликту. И здесь открывается совершенно иная картина: для России как Евразии жизненно важен альянс и с индуистской цивилизацией, и с большим пространством континентального ислама, включающим в себя Турцию, Сирию, Иран, Ирак, Афганистан, Пакистан и исламские республики Средней Азии.
С учетом этих обстоятельств Россия должна предложить свой алгоритм решения конфликта обеим сторонам. Решение естественным образом обнаруживается в области такого политического устройства, которое представляло бы различным этническим и конфессиональным группам каждой страны евразийского континента статус полноценного политического субъекта — т. н. «евразийский федерализм» — при безусловном ее стратегическом единстве (общий принцип «демократической империи», где «империя» понимается не в идеологизированном, а в собственном смысле, как дом, если можно так выразится, «одинаково родной» для множества разных народов, где нет разделения на «государствообразующую нацию» и «меньшинства»). Это, кстати, вполне резонирует с подходом традиционной Индии до английской колонизации и, соответственно, начала построения «национального» государства.
|
|
|
4. Четвертым геополитическим процессом, влияние которого необходимо обязательно учитывать, является глобализация. Этот проект предусматривает новую политическую конфигурацию планеты через создание единого «мирового государства-нации» под стратегическим руководством США и шире — Запада на основе непротекционистской рыночной экономики и «либерально-демократической политической системы» (т. е. политической системы западного образца). В ходе глобализации все элементы нынешней конструкции — и остаточные тенденции двухполярности, и государства-нации, и самостоятельные большие пространства («цивилизационные единицы» по Хантингтону) — подлежат ликвидации.
Глобалистский проект, находящийся в стадии реализации, уже сегодня проявляется в том, что США берут на себя роль главенствующего геополитического субъекта, выступающего в качестве верховного арбитра и главного управляющего нового миропорядка (НМП). Из этого следует, что индо-пакистанский конфликт — это, в значительной степени, партия, которую должна разыграть Америка сама с собой, передвигая пакистано-индийские шахматы на глазах у народов мира, чьи функции свелись к простым наблюдателям матча. Это проявляется в том, что традиционно поддерживающие Пакистан американцы под предлогом борьбы с исламским экстремизмом — который они же и породили и чье присутствие дает о себе знать в терактах, совершаемых на территории Кашмира, — готовы выступить и на стороне индийских «государственников», особенно с учетом возможного вовлечения в конфликт соседнего Китая. Наличие мощных американских баз в этом регионе позволило бы США контролировать важнейший геополитический узел, где сходятся интересы России — через Таджикистан, — Афганистана, Пакистана, Индии и Китая в непосредственной близости от Синьцзян-Уйгурского автономного округа и Тибета — слабых мест китайской геополитики.
Признав необратимость и неизбежность глобализации, Россия должна в таком случае либо отстранится от происходящего в Кашмире, либо согласиться на незавидную роль технического исполнителя американской воли. Данный анализ показывает, что пакистано-индийский конфликт своим наличием создает фундаментальные геополитические проблемы, заведомо превосходящие любые технологические прогнозы или прагматические методы решения. Поэтому Россия, прежде чем тем или иным образом вовлекаться в разрешение данной проблемы, должна сама определиться в этих четырех геополитических контекстах. Признав необратимость и неизбежность глобализации, России нужно либо отстранится от происходящего в Кашмире, либо согласиться на незавидную роль технического исполнителя американской воли.
Океанический бросок Китая
Выход дракона
Одним из важнейших факторов геополитики современного мира является неуклонно растущая мощь Китая, который традиционно заинтересован и в «индо-пакистанском вопросе», а теперь проявляет активный интерес и к бывшим советским республикам Центральной Азии, и к Африке, и к Юго-Восточной Азии, и к российской Сибири. Россия должна выработать ясное отношение к этому феномену, вывести российско-китайские отношения на последовательный и продуманный курс. Для этого надо осмыслить в общих чертах геополитику Китая.
Современный Китай обязан своему возвышению целой совокупности факторов. В коммунистическую эпоху, которая, кстати, в самом Китае еще не завершилась окончательно, относительно слабый и перенаселенный Китай выполнял функцию обширного берегового пояса на Дальнем Востоке, и борьба за влияние на него велась с переменным успехом основными игроками — СССР и США. Сближение Москвы с Пекином усиливало евразийский потенциал советского лагеря, противоречия между ними, напротив, было на руку атлантистам. Эта диалектика прекрасно вписывается в основное русло геополитики — борьбу континентальных и океанических пространств за контроль над береговой зоной.
Запад варьировал свою стратегию в отношении Китая и на рубеже 80-х годов перешел к более активному сближению. Согласно докладу «Трехсторонней комиссии» от 1980 года, в этот период Запад наметил ряд мер по мощной экономической помощи Китаю, закрывая глаза на «тоталитарный» характер политического режима и несоблюдение «прав человека», что было важным ходом в позиционной борьбе против СССР. «Трехсторонняя комиссия» в лице Жоржа Бертвена провела секретные переговоры с китайским руководством относительно многомиллиардных инвестиций в китайскую экономику на условиях сохранения политической власти КПК и начала либерализации экономики.
С этой точки начинается новый этап развития Китая: сохранив политическую власть Компартии, отныне Пекин опирался в значительной мере на экономическую поддержку стран Запада и в первую очередь США, чьи льготные многомиллиардные инвестиции стали основой китайского экономического рывка.
Далее последовали драматические события конца 80-х — начала 90-х годов, в результате которых советский блок, а затем и сам СССР распались. Причем так стремительно, что возникли новые проблемы и для самого Запада. Резкое и внезапное ослабление евразийского полюса в лице Москвы качественно изменило функцию тех береговых геополитических регионов, которые были призваны выполнять вспомогательную роль для атлантизма в позиционной войне против континентального ядра. Китай, впрочем, как и объединенная Европа на западе Евразии, следуя за инерциальной логикой геополитики эпохи «холодной войны», непомерно увеличил свою мощь и, в свою очередь, стал представлять за счет темпов роста определенную угрозу для США. Так постепенно Китай из вспомогательного фактора превратился в самостоятельную силу. Хотя не следует сбрасывать со счета качественный характер этого нового возвышения Китая — в огромной степени это связано именно с экономической поддержкой США, и это будет сказываться до того момента, пока Китай не выйдет полностью на самостоятельный курс, а по всем расчетам это произойдет не так скоро. В самом Китае существуют очень серьезные преграды для дальнейшего экономического роста — бурный демографический потенциал, скудость природных ресурсов, крайне неравномерное развитие богатых береговых и бедных континентальных зон и т. д.
|
|
|
